Старые привычки

Раб под номером девять искалечил где-то пять мальчишек, которые просили уступить им его спальное место. Всем давно пора было уяснить строгие правила улицы: не бери, не трогай и даже не смотри на вещи Шэнь Цзю, если не хочешь ходить всю жизнь с выколотым глазом или откушенным ухом. А его «кровать», состоящая на самом деле из сена на сырой земле, вообще была священной запретной территорией. Покушение на неё каралось ударом камнем по голове. У Шэнь Цзю всегда были проблемы со сном, и лишь на том месте он мог почувствовать безопасность, так как с одной стороны его защищала стена какого-то дряхлого дома, а с другой всегда мирно посапывал Ци-гэ. Только так гроза уличных мальчишек легко засыпал и даже иногда не видел кошмаров. Самыми лучшими в этом положении, несомненно, были несколько часов до рассвета, когда Цзю просыпался раньше всех и мог безнаказанно пялиться на расслабленное безмятежное лицо Ци-гэ. Юэ Ци можно было бы назвать по-аристократически красивым, если бы не грязь, покрывавшая его с ног до головы, и запутанные волосы, никогда не видевшие расчёски. Шэнь Цзю хотелось хоть разок посмотреть на старшего брата, если бы тот вырос в семье богачей, вроде тех, которые каждый день проходили по улицам города и морщились при виде рыдающих рабов, просящих милостыню. Ци-гэ, наверное, пошло бы быть чистым, причёсанным и таскающим дорогие одежды без дырок. Даже сейчас он был прекрасен, хотя и выглядел так, словно скоро отправится на тот свет из-за недоедания. А если бы его кормили и не били каждый день, то он бы точно привлекал ещё больше заинтересованных взглядов. После таких мыслей Шэнь Цзю всегда приходил к выводу, что рад смерти родителей Ци-гэ. Хорошо, что старший брат был здесь, истощенный и несчастный, но зато спящий рядом и позволяющий прижиматься поближе особо холодными ночами. Сытый, вымытый и богато одетый мальчик вряд ли позволил бы отвратительной бездомной крысе быть так близко. «Чтоб вы все сдохли», — думал Цзю, сидя на коленях рядом с плошкой для подаяний и смотря на проходящих мимо равнодушных людей. Глаза уже болели от фальшивых слёз, а ноги затекли от постоянной смиренной позы. Шэнь Цзю скучающе разглядывал улицы в поисках Ци-гэ, который обещал сегодня раздобыть им немного еды. Фигура старшего брата появилась из тёмной подворотни в сопровождении незнакомого странного молодого господина в изысканном фиолетовом ханьфу. Шэнь Цзю обладал талантом определять богатых мерзких ублюдков с первого взгляда и сразу повесил на мужчину ярлык «Может пнуть ногой ради забавы». Симпатичная внешность незнакомца не могла обдурить опытного раба, который на горьком опыте научился разбираться в людях. Богатый господин шёл, по-хозяйски приобнимая Юэ Ци за плечо и что-то шепча ему на ухо. Старший брат неловко улыбался и краснел, но Шэнь Цзю видел, как сильно дрожат его руки. Вечером, перед сном, Ци-гэ с торжественным видом вручил младшему целый пакет, доверху набитый сладостями. Шэнь Цзю посмотрел на подарок с таким благоговением, словно увидел сошедшего с небес Бога. Он моментально затолкал в рот сразу несколько конфет, боясь, что их могут отобрать в любой момент. Юэ Ци на это лишь рассмеялся и с улыбкой произнёс: «Это всё для тебя, не спеши». Шэнь Цзю совершенно не слушал и продолжал есть, не успевая пережёвывать: — Ты где их достал, Ци-гэ? Украл? — Среди мусора нашёл, — ответил Юэ Ци, любуясь счастливым братом. — Цэ-гэ лжец. Никто не выбрасывает дорогие конфеты, — Шэнь Цзю закатил глаза. Ци-гэ смущённо захихикал и почесал затылок. В тот момент рукав грязного одеяния ненадолго перестал прикрывать запястье старшего брата, и Шэнь Цзю успел заметить несколько ярких синяков. Конфеты мгновенно встали поперёк горла мерзким приторным комом, вызывая рвотный рефлекс. — Какого хрена? Что произошло? — зарычал Цзю, не давая брату снова прикрыть синяки рукавом. — Ци-гэ может сам о себе позаботиться. Сяо Цзю не надо переживать. Сяо Цзю должен только есть конфеты и радоваться, хорошо? — Юэ Ци отвернулся и лёг на своё спальное место, давая понять, что разговор окончен. Как всегда специально проснувшись раньше, чтобы полюбоваться спящим лицом брата, Шэнь Цзю услышал рядом тихий плач. Юэ Ци зажимал рот руками, чтобы никого не разбудить, но звук всё равно был оглушительно громким в тишине ночи. «Я убью человека, который в этом виноват», — подумал Шэнь Цзю, незаметно сжав кулаки и до крови прикусив внутреннюю сторону щеки. Ему хотелось обнять рыдающего рядом мальчика, но он понимал, что Юэ Ци не хотел бы, чтобы кто-то видел такое проявление слабости. Слабым не выжить на улице, а на плечах Ци-гэ лежала ответственность не только за себя, но и за всех остальных детей. Поэтому Шэнь Цзю просто смотрел, как подрагивают чужие плечи, и слушал тихие всхлипы несколько часов. На рассвете Юэ Ци снова улыбался и делал вид, что всё в порядке. Всю следующую неделю Шэнь Цзю следил за каждым шагом старшего брата. Тот богатый ублюдок не показывался, но расслабляться было нельзя. Если Ци-гэ пропадал из виду хотя бы на миг, то Цзю начинал нервничать и строить самые ужасные догадки. Когда на улицах снова объявился незнакомец в фиолетовом ханьфу, Шэнь уже был готов. В его рукаве ждал своего часа небольшой, но острый нож. Убивать людей Цзю ещё не приходилось, однако, если ради Ци-гэ нужно запачкать и так не очень чистые руки, то он сделал бы это, не сомневаясь. Жизнь старшего брата для него всегда была и будет важнее боли или смерти других. Ци-гэ шёл рядом с молодым господином, петляя между узких улочек, а Цзю тенью следовал за ними, выжидая удобного момента. Лучше всего, конечно, было бы убить с одного удара, но рост мальчишки не позволял дотянуться ножом до чужой шеи. Цзю гипнотизировал фиолетовое ханьфу, сжимая и разжимая оружие в маленькой слабой руке. Внезапно Юэ Ци обернулся и посмотрел ему прямо в глаза. Он выглядел совсем не удивлённым, словно знал о слежке с самого начала. Цзю прочитал в спокойном лице Ци-гэ немое предупреждение: «Не смей, ты нас всех погубишь». Конечно, это было правдой. Нельзя просто так убивать богачей на улице и надеяться избежать наказания. Цзю сжал зубы и убрал нож обратно в рукав. Ци-гэ, увидев это, улыбнулся и ободряюще кивнул. Вот только Шэнь Цзю не собирался просто уйти, оставив Юэ Ци наедине с ублюдком. Он резко дёрнулся вперёд, схватил старшего брата за руку и рванул куда-то, не разбирая дороги. Молодой господин даже не успел ничего сказать, когда мальчика выкрали прямо у него из-под носа. Шэнь Цзю бежал, сжимая запястье Ци-гэ всё крепче и крепче. Он уже не был уверен, где находился: дома мелькали слишком быстро. Сердце стучало так громко, что заглушало возмущенные крики Юэ Ци. Да и какая разница? Пусть кричит. Главное, что рядом. Шэнь Цзю даже не заметил, как потерял по пути ботинок. Ци-гэ совсем не поспевал, поэтому младший буквально тащил его за собой. Шэнь Цзю пришлось остановиться, хотя ощущения огня в крови призывало его продолжать бежать. — Ну, и что ты натворил? — строго спросил Юэ Ци. В его голосе не было никакого гнева, а лишь глубокая усталость от осознания того, что теперь придётся решать кучу проблем. — Я спас тебя от мерзкого извращенца, не убив его, — фыркнул Цзю, нахмурившись. — Кто тебя просил меня спасать? Я пошёл добровольно, чтобы помочь тебе и остальным получить немного денег и еды. Я обязан заботиться обо всех, кто мне доверяет. — Да пусть они хоть помрут от голода! Мне на всех плевать, кроме тебя! И засунь в жопу свои конфеты, если ради них ты…ты… С каждым словом Сяо Цзю всё больше задыхался и к концу уже откровенно рыдал от ярости. Юэ Ци застыл от шока. Он почти никогда не видел настоящие слёзы младшего брата. — Но я ведь не могу разжалобить прохожих, так что я бесполезен. Если я могу хоть чем-то помочь… — попытался объяснить Ци-гэ, но Шэнь Цзю прервал поток оправданий, отвесив ему со всей силы подзатыльник. — Тупой Ци-гэ! Будешь играть в героя — сдохнешь, как последняя псина, — кричал младший, подкрепляя каждое слово ударом. Глаза Юэ Ци комично расширились. Он совсем не ожидал, что его будут ругать за заботу о других. Остальные мальчики лишь благодарили его за самопожертвование во имя всеобщего блага. Ци-гэ с тёплой улыбкой посмотрел на рыдающего Сяо Цзю и обнял его. Младший некоторое время по инерции продолжал вырываться и норовил ударить посильнее, чтобы выбить из глупой головы брата желание геройствовать. — Тихо, тихо, не плачь, — приговаривал Юэ Ци, успокаивающе поглаживая Шэнь Цзю по спине. — Идиот. Когда-нибудь ты умрёшь, пытаясь спасти кого-то… — Но ведь у меня всегда будет мой Сяо Цзю, который скажет, что я глупый, но спасёт меня, верно? — Верно, — буркнул Шэнь Цзю, наконец расслабившись в чужих нежных объятьях. Много лет спустя Ци-гэ превратился в Юэ Цинъюанья, а Сяо Цзю — в Шэнь Цинцю. Младший брат с особой жестокостью сжёг своё прошлое, навсегда избавившись от всего, что напоминало про раба под номером девять. Юэ Цинъюаню казалось, что лишь он один в мире помнил о грубом, но добром в душе мальчишке. Глава школы думал об этом, сидя на большой удобной кровати на пике Цяньцао. Му Цинфан — единственный, кто знал о мрачной тайне меча Сюаньсу. Он выделил для лидера отдельную лечебную комнату, чтобы обеспечить безопасность от чужих глаз. Всё-таки, занимая высокое положение в мире заклинателей, человек не может всю жизнь бегать от сражений. А после каждого использования хотя бы частицы силы меча Юэ Цинъюанью необходимо было спокойное место для восстановления потоков ци. Глава школы спокойно дожидался Му Цинфана, однако дверь с силой распахнулась, и в комнату ворвался вовсе не лекарь. — Шиди Цинцю, что привело тебя на пик Цяньцао? Неужели ты болен? — Юэ Цинъюань вымученно улыбнулся, стараясь скрыть своё плачевное состояние. — Это мой вопрос, шисюн Юэ, — произнёс Шэнь Цинцю, с подозрением сощурившись. Да уж, надеяться на то, что главный стратег Цанцюн не заметит странных частых походов лидера к Му Цинфану было наивно. Всё-таки Шэнь Цинцю из-за особенностей характера следил за всеми перемещениями лордов, уверенный, что они замышляют против него какой-то заговор или обсуждают за спиной. — Шиди не стоит волноваться. Демон напал на моих учеников во время задания, и мне пришлось вмешаться. В итоге никто не пострадал, — сказал Юэ Цинъюань в своей особой мягкой, но уверенной манере. Шэнь Цинцю открыл рот, слово желая спросить: «Никто? А как же ты?». Но в последний момент он передумал и вместо этого бесцеремонно взял чужое запястье, пропуская ци по меридианам. — Шисюн Юэ, ты с ума сошёл? Как ты вообще в сознании с такими ранами?! — Всё не так уж плохо. Ты слишком строг. Обычно после пятого предложения они непременно расходились, злясь друг на друга, но в этот раз Шэнь Цинцю и не думал бежать с поля боя. Он угрожающе размахивал веером и с каждым словом говорил всё громче: — Глава школы не может рисковать собой ради кучки сопляков. Их жизни ничто по сравнению с твоей. Разве ты не понимаешь? Что будет со всеми нами, если ты умрёшь? — Тебе не стоит так отзываться о моих учениках. У меня, как у заклинателя, есть обязанность защищать слабых, — сурово ответил Юэ Цинъюань, переставая улыбаться. — Твоя главная обязанность — не рисковать собой! — Шиди Цинцю, я не хочу снова ссориться. Прошу, выйди из комнаты и позови Му Цинфана. — Ты выгоняешь меня? Нет, я ещё не договорил. Ты бросаешься в огонь ради каждого навозного жука! Твоя жизнь вообще хоть что-то значит для тебя? Ты совсем не изменился, Ци-гэ, всегда был и остаёшься сердобольным дураком! — злобно прошипел Шэнь Цинцю и в конце смачно треснул Юэ Цинъюаня веером по лбу. Казалось, что после этого на всём пике Цяньцао наступила гробовая тишина. Оба лорда смотрели друг на друга в попытке осознать, что вообще только что произошло. За все годы совместной игры в игнорирование прошлого никто из них не ожидал, что именно Шэнь Цинцю нарушит правило пяти предложений и совершит что-то настолько странное. — Ты меня стукнул? — Юэ Цинъюань округлил глаза и растерял весь свой грозный вид. — Я…стукнул, — растерянно подтвердил Шэнь Цинцю. — И назвал Ци-гэ, — неверяще добавил глава школы. — Тебе показалось, — мгновенно сменил тактику Шэнь Цинцю. — Удар или то, как ты меня назвал? — Я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь, шисюн Юэ. Видимо, раны оказались очень серьезными. Твой рассудок в смятении и не может воспринимать реальность. Я тотчас позову Му Цинфана, чтобы он помог тебе прийти в себя, — нарочито уверенно произнёс Шэнь Цинцю и со спокойным отстранённым лицом вышел из комнаты. Юэ Цинъюань, оставшись один, громко рассмеялся. Ранения были не такой уж большой ценой за возможность увидеть настоящего Шэнь Цинцю, который прятался за маской гордого лорда. — Ты тоже совсем не изменился, Сяо Цзю…