Сумасшедший тиран-страж трансмигрирует в красивую пустышку-омегу (Новелла)

Кабинет Шона был окружен окнами с трех сторон, а за окнами был лес, который ночью казался все глубже и глубже. На столе в кабинете лежали материалы, которые Шон собрал прошлой ночью в ходе своего исследования ментальной силы. Дверь закрылась, Шон сел на матерчатый диван, скрестив ноги, движение было небрежным и расслабленным, но не утратило своей элегантности. Шон родился в семье Чатри, прославленной имперской аристократии старой школы, и благородство, среди которого он вырос, давно запечатлелось в его крови и костях. Шон жестом пригласил Бэйлора и Эвана сесть напротив него, а затем сказал мягким голосом: “Я был сегодня в Институте и поговорил с хорошим другом из отдела исследований ментальных способностей.” Шон заметил, что Эван проявляет некоторое беспокойство и неодобрение, он сразу понял и добавил: “Не волнуйся, я не раскрывал ситуацию с Бэйлором. Их исследовательская группа недавно опубликовала статью, и я только что обсудил с ним модель, предложенную в их статье.” Выражение лица Эвана немного смягчилось, и он спросил: “Итак, что ты придумал?” Только что в коридоре Шон сказал, что, возможно, удастся решить проблемы Бэйлора с ментальными способностями. Очевидно, их утренняя дискуссия была результатом чего-то. Бэйлор был удивлен, обнаружив, что в этом мире действительно существует исследовательский институт ментальной силы. Но Бэйлор чувствовал, что ментальные исследования этого мира не смогут ему сильно помочь. В конце концов, он был не человеком из этого мира, он был стражем. Поэтому его не интересовали решения, предложенные Шоном. Его больше беспокоил Супер Волк, играющий с Роскошью и Деньгами в саду. Слушая звук, который он издавал, Бэйлор подумал, что Супер Волк пришел в этот мир и действительно был очень одинок. В этом мире не было других духовных тел, и у него не было партнера. В это время Шон сказал: “Бэйлор в тесте духовной силы продемонстрировал очень сильную терпимость. Мы проанализировали, и это означает, что нынешняя духовная сила Бэйлора находится в пассивном состоянии. Грубо говоря – он заперт в клетке.” Слова Шона немедленно вернули блуждающие мысли Бэйлора в его сознание. Он не ожидал открытия от Шона, но то, что Шон сказал сейчас, пугающим образом совпало с его текущей ситуацией. Могло ли быть так, что люди в том институте действительно что-то придумали? Обычно Шон тянул интригу, но в такой критический момент он не стал затягивать, а прямо объявил: “Чтобы решить ментальную дилемму Бэйлора, нам нужна помощь извне, чтобы сломать клетку, – он перевел взгляд с тела Эвана на тело Бэйлора. – Мы можем довести вас до критической точки, оказав на вас чрезмерное ментальное давление, чтобы добиться прорыва в вашей ментальной силе...“ “Ни за что.” Не дожидаясь ответа Бэйлора, Эван отчеканил ответ. Его брови были сдвинуты и серьезны, а в голосе звучала сталь, не оставляющая места для сомнений: “Это слишком опасно, в этом нет необходимости.” Ну и что, что мы не добьемся прорыва в ментальной силе? Просто он не может управлять мехом. Даже если бы он не мог управлять мехом, Бэйлор все равно мог бы быть сильным солдатом, так зачем рисковать? Эван не согласился. Шон ожидал такого исхода и пожал плечами, не пытаясь убедить Эвана: “Я просто сообщаю тебе результаты нашего сегодняшнего обсуждения. Тебе решать, что ты хочешь делать, – он немного подумал и сказал: – Честно говоря, я тоже думаю, что этот метод слишком опасен.” Целью чрезмерного психического напряжения был мгновенный ввод в мозг огромного потока информации, в сотни раз превышающий ежедневный, а также вызвать болезненные воспоминания в мозгу с помощью микротоков, и все это должно было загнать людей в ситуацию, когда им грозит психический срыв. Если бы это было сделано, Бэйлор столкнулся бы с сильной болью, своего рода душевной болью, которая отделена от физического уровня. И если вы не будете осторожны, вы сорветесь вниз со скалы, что приведет к психическому срыву. В конце концов, кто сказал, что человеческие ограничения так легко преодолеть? Эван почувствовал тишину рядом с собой, его сердце дрогнуло, когда он посмотрел в сторону, затем увидел Бэйлора с задумчивым лицом. Сердце Эвана упало. Шон напрямую пропустил эту тему и предложил: “Я думаю, мы должны изменить участие Бэйлора в военном соревновании на единоборство...” Однако Бэйлор, который до этого молчал, внезапно спросил: “Как ты собираешься оказывать на меня ментальное давление? Как в последнем испытании на ментальную силу?” Бэйлор нахмурился, подумав, что это не очень надежно. “Эта штука мне не пригодится?”– осторожно спросил Бэйлор. Эван понял, что Бэйлор действительно серьезно рассматривает этот вариант. Он искоса посмотрел на Бэйлора, находящегося на некотором расстоянии от него, и сделал особое ударение: “Этот вариант неосуществим. Не нужно к нему возвращаться.” Мысли Бэйлора не совсем такие, как у Эвана. Утром, когда он пытался самостоятельно прорваться через ментальные оковы, он почувствовал, что ему действительно нужна небольшая помощь извне. Чтобы помочь ему достичь состояния взрыва духовной силы. Поэтому он проигнорировал слова Эвана, просто посмотрел на Шона и спросил: “Этот инструмент, может ли он продолжать увеличивать свою мощность? До какой степени ее можно увеличить?” Эван нахмурился: “Бэйлор.” Глаза Шона метались взад-вперед между Эваном и Бэйлором, и, наконец, остановились на непоколебимом взгляде Бэйлора: “Теоретически, силу можно увеличивать до тех пор, пока ты полностью не сможешь ее вынести.” Бэйлор уверенно кивнул и бесстрашно заявил: “Тогда думаю, что можно попробовать.” Словно он говорил о возможности опробовать новый ресторан, настолько его слова были обыденными, совершенно не вяжущимися с тем трепетом, который они должны были внушать. “Не спеши, – Шон посмотрел на осунувшееся выражение лица Эвана и добавил: – Лучше хорошенько подумай, прежде чем принимать решение.” На этом обсуждение закончилось, и Шон остался с Эваном. “Хорошо, если тебе есть что сказать, говори.” Шон очень хорошо знал своего ученика, и как только он посмотрел на него, он понял, что Эван хочет поговорить с ним наедине. Эван смотрел в окно на сияние луны над лесом, стоя спиной к Шону, выглядя холодным и несчастным: “Учитель, тебе не нужно было делать это предложение.” Если бы Шон обговорил с ним это заранее, он бы ни за что не разрешил рассказывать Бэйлору об этом. Шон неодобрительно нахмурился: “Эван, ты слишком его опекаешь. Не забывай, что он не твоя собственность и не ребенок, и Бэйлор на 100% имеет право знать о том, что его непосредственно касается.” Эван повернулся и посмотрел на Шона, его опущенные брови добавили глубины его глазницам: “Я знаю.” Слегка поджав губы, Эван посмотрел на информационную таблицу перед собой, тонкими мозолистыми пальцами осторожно отодвинул информацию, которая наполовину свисала со стола. Эван спросил: “Учитель, ты видел, как Бэйлора проходил испытание. Что думаешь о стиле его боя?” Шон вспомнил ситуацию. На самом деле, ему не нужно было особо думать На ум сразу пришли всего четыре слова, которые Шон просто озвучил: “Очень резкий и смертоносный.” “Верно, – Эван поднял глаза. – Вот только его резкость направлена не только на врага, но и на себя. Бэйлор не знает, как защищаться. Он не просто безрассудный – он намеренно ставил себя на грань жизни и смерти.” Об этом Эван никому не признавался, но оно же стало занозой в его боку. Недавно, когда он помогал Бэйлору менять свои боевые привычки, в дополнение к желанию сделать Бэйлора сильнее, почему было бы не попытаться утихомирить его чрезмерно враждебную ауру? “Теперь он знает, что когда он на пороге смерти, то нужно остановиться, – ослабевшая рука Эвана сильно сжалась, а его слабый голос был подобен натянутой струне, острой, как лезвие. – Но что, если однажды он не остановится?” Бэйлор в тот момент был похож на человека, который время от времени гуляет по краю обрыва, очарованный опасностью. Он поднимается выше и смотрит вниз, сопротивляясь желанию упасть, оступиться. Но если однажды он не будет сопротивляться и спрыгнет… Шон ошеломленно замер. Он не знал Бэйлора так же хорошо, как Эван, и не ожидал, что Эван действительно так беспокоится о Бэйлоре. Но когда он вспоминал действия Бэйлора, он не мог отрицать, что юноша действительно был склонен стать мотыльком, летящим на пламя. Неудивительно, что Эван не хотел, чтобы Бэйлор пытался совершить духовный прорыв через силу. Если бы тьма, таящаяся в сердце Бэйлора, полностью освободилась, он боялся, что во время попытки прорыва Бэйлор полностью выйдет из-под контроля. Шон невнятно и оптимистично заверил: “Возможно, ты просто слишком много думаешь, Бэйлор не такой хрупкий.” Рот Эвана изогнулся насмешливой дугой, глаза округлились, тон стал легким: “До того, как Джош Уимбл прыгнул, никто не думал, что он будет таким решительным?” Джош Уимбл был человеком, который расплакался бы, если бы ему порезали палец. Он боялся боли, лишений и бедности. Слишком слабый, чтобы подвергаться какой-либо опасности, даже будучи брошенным, он просто сам проливал слезы и шел к следующему человеку, за которого цеплялся. Одной из самых решающих вещей, которые он сделал в своей жизни, была успешная попытка самоубийства. Шон сделал паузу, выражая неодобрение. Игнорируя тот факт, что мужчина был мертв, он многозначительно прокомментировал: “Я думаю, он всегда был безжалостным, просто в кои-то веки он наконец-то отказался от себя.” Если у тебя нет жестокого сердца, как ты можешь оставить своего собственного ребенка в приюте, чтобы преследовать своего возлюбленного, затем пойти в приют и забрать его после того, как его бросили, просто чтобы искать любви у своего собственного ребенка, а затем снова бросить его, когда ты снова влюбишься? Если человек не был жестокосердным, как он может быть самим собой? Перед смертью он позвал своего собственного ребенка, которому было всего пятнадцать, к тому месту и заставил его смотреть, как он прыгает с высоты, не имея и следа милосердия. Сколько бы лет ни прошло, Шон не мог испытывать что-то хорошее к человеку по имени Джош Уимбл. Он был самым эгоистичным, безответственным и безжалостным человеком, которого он когда-либо встречал за десятилетия своей жизни. У Джоша Уимбла было много любовников до и после, и он любил каждого из них до смерти. А в трудные времена он проявлял настоящую любовь к своему ребенку. Но Шон очень хорошо знал, что величайшей любовью Джоша Уимбла всегда был он сам. Если бы не Джош Уимбл, Эван не избегал бы вопроса о чувствах, как змея, испытывая крайнее отвращение. Хотя трудно сказать, пытался ли Эван избежать превращения в человека, столь же помешанного на любви, как Джош Уимбл, или боялся сделать из своей пары трагедию, как Джош Уимбл, когда отверг свои чувства. Но Шон знал, что в глубине души Эвана Джош Уимбл был как ночной кошмар, от которого было трудно избавиться. Шон задавался вопросом, на сколько Эвану не повезло, чтобы иметь такого родителя. Не собираясь развивать разговор про этого человека дальше, Эван вернулся к изначальной теме: “Возвращаясь к вопросу о ментальной силе Бэйлора. Либо найди другой способ, либо оставь его в покое.” Даже если он не сможет управлять мехом, это не имеет значения. Шон кивнул, но он не был таким диктатором, как Эван, и сказал с некоторой сдержанностью: “Решение этого вопроса в руках Бэйлора.” Если Бэйлор захочет это сделать, никто не сможет этому помешать. Вот тут-то у Эвана и началась головная боль. Характер Бэйлора… Эван неслышно вздохнул: “Я поговорю с ним об этом.” “Мн...” Шон наблюдал, как Эван идет к двери комнаты, и внезапно вспомнил другую тему утреннего разговора с Эйданом. Он высказал свои недавние опасения: “Атмосфера между военным министерством и императорской семьей не должна быть слишком напряженной. Хотя сейчас правящая семья похожа на пустую скорлупу, в конце концов, она символ империи. Что касается вопроса о галактике Марл, возможно, отношение может быть более умеренным.” Шаги Эвана слегка замедлились, но не остановились. Он решительно отошел от него: “Мое отношение всегда было ясным. Пока есть выбор, я не стану воевать. Поэтому тем, кому следует следить за своим отношением – это не я, а они, – положив руку на дверную ручку, Эван слегка приподнял брови, его чистый и негромкий голос стал невнятен: – Бывают моменты, когда я рад, что мое второе имя – Бог Войны.” Пока существует Бог Войны, другие будут бояться, и им будет нелегко спровоцировать войну. После серии разгромных мер, предпринятых Эваном сразу после того, как он вступил в должность, благодаря которым его и стали прозывать Богом Войны, в галактике Аликс был установлен своего рода стратегический мир. Эван отпугивал возможные нападки соседей одной своей силой. Дверь приоткрылась, и Эван замер, задумавшись о недавних перемещениях императорской семьи. Особенно о светловолосом красивом молодом человеке, который так часто приходил к Бэйлору. Он слегка прищурил глаза и ленивым голосом с оттенком неуловимой резкости произнес: “Но ты прав, учитель, в последнее время императорская семья прыгает слишком высоко.” Разве плохо было не лезть, куда тебя не просят, и спокойно наслаждаться праздностью и богатством? Они должны испытать пределы его терпения. Только дверь в комнату открылась, как Эван встретился взглядом со стоявшим в конце коридора Бэйлором. Шон посмотрел на закрытую после ухода Эвана дверь, и его персиковые глаза безмолвно моргнули от явного намека в словах мужчины. Он чувствовал, что была причина, по которой Эван испытывал влечение к Бэйлору. Они оба вообще не слушали людей, а слышали то, что хотели услышать. Разве он это имел в виду, когда говорил? Он просто просил Эвана сдержаться! Эван же истолковал смысл его слов в коре неверно! Откинувшись на спинку дивана с головной болью, Шон потер лоб, надеясь, что Эван не зайдет слишком далеко. Бэйлор сидел на подоконнике в конце коридора, из окна наблюдая, как Супер Волк играет с двумя собаками. Его пес продолжал дразнить их своими лапами, а они его не видели. Роскошь и Деньги раздраженно лаяли, и их визги вместе с прохладным ночным бризом проникали через полуоткрытое окно. Фигура мужчины нависла над ним, приблизившись к его теплому телу. Закрыв рукой Бэйлору обзор, Эван потянулся, чтобы закрыть окно, и произнес: “Собирается дождь.” Его голос звучал так, словно шел из глубины его груди. “Да, – небрежно бросил Бэйлор. – Тогда нужно позвать собак.” Эван убрал руку и выпрямился, давая Бэйлору немного пространства: “Хорошо, я схожу за ними.” С этими словами он развернулся и был готов уйти. Однако, как только он обернулся, позади него раздался ясный, спокойный голос Бэйлора: “Я не сорвусь.” Шаги Эвана резко остановились, его сердцебиение в тот момент было подобно грому, раздавшемуся вслед за белой как дель молнии в темной ночи. Теплый желтый свет в коридоре рассеивал темно-синюю ночь снаружи, и при закрытых окнах в доме не было слышно ни единого лишнего звука. Только чистый, сухой и хрустящий, как падающий снег, голос Бэйлора: “Даже если кто-то толкнет меня, я схвачу этого человека за ногу, но сам не упаду к подножию утеса.” Это было не потому, что он был так привязан к этому миру. Это было потому, что он никогда не был из тех, кто легко сдается. Эван нахмурил брови, медленно повернулся и посмотрел на неподвижно сидящего на подоконнике человека. Сложные мысли отразились в его глазах, как будто множество цветов смешались вместе, но в конечном итоге стали черными. Он хотел спросить: только что, когда они были в комнате, слышал ли Бэйлор все? Но в его сознании каждое слово было ясным и отчетливым. Разбухающие и сияющие, они занимали каждую нить его разума, от чего эти слова было невозможно упорядочить. Эван не доверял такому Бэйлору, но он обнаружил, что с легкостью сказанные слова юноши, как иголка в море, остановили волнение в его сердце. Он не мог сомневаться в нем. Он подсознательно доверял ему. Только что он обещал Шону поговорить с Бэйлором, но сейчас он мог лишь тихо вздохнуть. Брови Эвана беспомощно сдвинулись: “Ты попробуешь?” Бэйлор не сказал этого прямо, но Эван точно знал, что он мог бы сказать. Бэйлор пытался убедить себя, что готов принять план Шона. Бэйлор посмотрел на свое отражение в окне, выглядящее несколько удивленым. Затем он повернул голову набок и оглядел Эвана. Он сказал сложным тоном: “Кажется, ты действительно меня понимаешь.” Он не знал, к добру это или к худу. Уголки рта Эвана дернулись. Он не мог так легко дать свое согласие на безрассудную попытку Бэйлора, но и отказать Бэйлору не мог. Оказавшись перед дилеммой, он просто сказал: “Дай мне немного подумать.” Бэйлор кивнул и спустил одну ногу на пол: “Сначала сходи за собаками.” Эван мягко улыбнулся: “Хорошо.” Глядя в спину уходящему Эвану, взгляд Бэйлора стал острым. Стены не были особо звукоизолированы и ничего для него не значили. Сидя на подоконнике, Бэйлор услышал каждое слово из разговора Эвана и Шона в комнате. Думая об услышанном, Бэйлор снова перевел взгляд в окно. Он знал, что всего через несколько секунд фигура Эвана появится на лужайке сада, на которую он смотрел. Бэйлор молчал, и среди этих тысяч мыслей ему было трудно не думать об одной вещи. Кто такой Джош Уимбл? Бэйлора редко интересовали дела других людей, особенно секреты, которые слетали с их губ. Но он никогда не слышал, чтобы Эван о ком-то говорил в таком тоне.