***
Надев свой самый любимый костюм, вставив в прокол мочки на левом ухе любимую сережку Чонгука, я сижу в этом ресторане, смущаюсь от очередных комплиментов моей мордашке. Мне говорят, что я красив. Чонгук говорит мне это каждый день, не понимая, что делает мои комплексы еще больше и глубже. Я красивый. Да-да. Язык не поворачивается назвать себя таким, когда я смотрю в зеркало. Вообще в последнее время делаю это все реже. Только чтобы проверить, что это действительно моя физиономия, что я не переселился в тело какого-нибудь красавчика. Погрузившись в свои мысли, вспоминаю, насколько же я наверняка убогий. Это даже забавно. С отличием окончить школу, получить два высших образования, и при этом сидеть на шее у своего парня. В голове произношу: «Главное не размер, а умение пользоваться». Как четко эта пошляцкая поговорка описывает мои умения пользоваться полученными знаниями, дипломами, отличными оценками. А точнее, полное отсутствие таких умений. Ты ничтожество, Сокджин, это очевидно. Всплывая на поверхность из водоворота своих умозаключений, смотрю, наконец, на Чонгука. Он ненавидит морепродукты, но он давится ими и улыбается мне. Я ведь знаю, что он не любит их. Зачем он делает это? Ради меня? Он такой странный, боже. Вдруг я понимаю, что не могу больше молчать. Не могу больше делать этого человека несчастным рядом с собой. — Чонгук, мне кажется, что тебе было бы лучше найти себе другого человека, который будет ценить и любить тебя, как ты того заслуживаешь, — говорю я и смотрю ему в глаза. — Джини, ты чего? — Я сейчас говорю тебе это с максимальной серьезностью. Зачем я тебе? Я просто ходячая мумия. Оставь меня и найди того, с кем ты будешь счастлив. — Что такое ты говоришь, я не понимаю? — Я хочу, чтобы тебе было хорошо. Я не смогу ничего тебе дать, кроме своей печальной рожи. В этот момент Чонгук откладывает приборы в сторону, опускает руки на колени и сильно сжимает кулаки. Он всегда делает так, когда нервничает. — А что ты мне скажешь на то, что мне хорошо с тобой? — Я скажу, что ты идиот и мазохист, — говорю я и немного посмеиваюсь. — Серьезно, Чонгук, как ты можешь быть счастлив с таким безжизненным телом, как я? — Ты такой только последние пару недель. Я старался этого не замечать, при этом пытаясь сделать все, чтобы ты улыбался. Джини, я ведь люблю тебя… — Я слышал это уже миллион раз. Я даже сделаю вид, что верю тебе. Но я пустой внутри, понимаешь? Я просто пустой. Я ничего не хочу, ничего не могу. Я устал от мыслей в своей голове и от того, что никому не могу выговориться. Мне одиноко с тобой, Чонгук. — Скажи мне, о чем ты думаешь. Почему ты не хочешь этого сделать? — Я ненавижу себя. Это весомый аргумент? Я просто потерял интерес к своей жизни, да и ко всему, что меня окружает. Могу только круглые сутки лежать на диване, смотреть в потолок и заниматься самобичеванием, мне… — Стоп! Прекрати это! Я не могу это слушать. Поехали домой! — Я не хочу домой. — Просто, блять, заткнись и поехали домой.***
Всю дорогу домой я снова был тихим, будто меня и нет совсем. Я просто хотел дать Чонгуку покой и избавить от своей компании. Как только я закрыл замок в двери нашей квартиры, он со злостью прижал меня к стене. — Очнись, Сокджин, это уже нихуя не смешно! Что с тобой происходит?? — Я просто хочу, чтобы ты избавил меня от своего присутствия. Вина — вот что я чувствую, помимо всего прочего. Ощущаю это каждый раз, когда смотрю на тебя. Я жалкий, ты понимаешь? — очень тихо прошептал я. Наверное, у меня не осталось моральных сил даже на то, чтобы просто говорить. — Джини, посмотри на меня, — говорит Чонгук и ласково берет меня за подбородок, поднимая его вверх. Он такой наивный, я ведь просто могу отвести взгляд. — Сокджин, блять, смотри мне в глаза! Зачем он кричит? Почему он пытается достучаться до меня? Проще уйти и оставить меня здесь одного — упиваться слезами и одиночеством. Не знаю, почему, но я все-таки смотрю на него. Он такой красивый. Мне всегда нравились черты его лица: эти большие глаза, чертовы острые скулы, самые притягательные губы на свете, подбородок, который я так любил целовать, спускаясь все ниже и ниже… Черт, я надеюсь, у меня не потекли слюни. Это было бы неловко. — Умничка. Ты совершенно ни в чем не виноват. Джини, зачем ты говоришь все эти вещи? Что с тобой случилось? Поделись со мной, умоляю… Теперь он смотрит на меня своими безумно красивыми глазами. Этот взгляд такой нежный. Вспоминаю, что я где-то его уже видел. В нем хочется утонуть. Как я могу гнать от себя этого человека? Это ведь мой Гуки… И все-таки я произношу: — Я не знаю. Если это депрессия, то я не хочу, чтобы она продолжалась. Я просто тону, как кусок дерьма, в холодном океане, не умея плавать и захлебываясь. Мои легкие будто медленно наполняются водой, дышать становится сложнее, а я не могу бороться с этим. Мне очень плохо, Чонгук. Так тяжело находиться в своей собственной голове. И я не знаю, как мне выйти из этого состояния, понимаешь? Не знаю. Чонгук только смотрит на меня, не движется и ничего не говорит. Я мысленно молюсь о том, чтобы он ушел. Или остался. Не понимаю, сколько времени проходит, пока мы просто стоим, как два барана, честное слово, и смотрим друг на друга. Но он не отпускает меня. Не уходит. Нет, он точно баран. Затем он смахивает челку с моего лица, притупляет мою бдительность, зараза, и целует. Очень нежно, едва касаясь. Он никогда так не делал, мне кажется. Я закрываю глаза и расслабляюсь в его руках. Я наконец-то вспоминаю, каковы на вкус эти губы. Все мысли покинули мою голову, и я думаю лишь о том, что потерял слишком много времени, копаясь в своей глупой башке, хотя мог наслаждаться близостью этого мужчины. Самого лучшего. Отстраняясь, он шепчет: — Я не знаю, как помочь тебе. Но могу обещать, что всегда буду готов выслушать тебя и буду рядом. Я бы очень не хотел, чтобы такие мысли посещали тебя. Пока я не понимаю их природу и причины. Но прошу, не замыкайся в себе. Я смотрю ему в глаза и еле заметно киваю.***
Мы лежим на нашей большой кровати на боку. Я всегда любил спать именно в такой позе. Мне нравится, как Чонгук обнимает меня сзади за талию, немного прижимая к себе, как он дышит мне в затылок. Я слышу, что он уже сопит. Уснул. Только я не могу уснуть, мне так одиноко. Стараюсь думать о том, какой Чонгук прекрасный мужчина, как он любит меня и готов терпеть даже такого отвратительного размазню. Мне становится противно от самого себя. Я снова тону. Снова это ощущение воды в легких, и я не могу бороться. Чонгук спит. Я поднимаюсь с постели и оборачиваюсь. Во сне он всегда забавно дует губы и сопит, как ежик. Он такой милый и спокойный. Чонгук спит и даже не подозревает, что я сейчас стою на кухне, держу в руках нож, и думаю: мне порезать овощи на салат или свое горло.