Бриз с берегов удачи

Ди Фэйшэн был Ди Фэйшэном, стихийной силой, дыханием вулкана, чем-то очень независимым, сильным, грубым. Он отпечатался в памяти Фан Добин резкостью, как размашистый острый удар кисти. Видеть его с веером — пускай тёмным, пускай простым, но веером, — столь же обыденно, как восходящее на западе солнце. Фан Добин моргает, замедляя шаг. Веер покачивает, точно дремлющую в полёте птицу. Руки у лао Ди сильные, это Фан Добин всегда знал. Чтобы держали с обманчивой осторожностью что-то столь хрупкое — ну, кроме Ли Ляньхуа да подобранных под мостом котят, — никогда не видел. Это ново. Это интересно. От этого чешутся пальцы и просыпается классическое образование, умоляя зарисовать на память. Веер Ди Фэйшэну безумно идёт. — Мечтаешь среди бела дня, Сяобао? — подкалывает его Ли Ляньхуа, бесшумно появляясь за плечом. Ли Ляньхуа деликатности момента словно и не замечает, будто тысячу раз такое видел — а может, и видел, кто его знает. Фан Добин не обижается: всем известно, что Ляньхуа с романтикой не ладит. Любование природой — его предел. А люди — а что люди, редька, что ли, чтобы на них смотреть? Утрировано, конечно, но иначе привычку Ли Ляньхуа не сводить с них с А-Фэем глаз, лишь когда растрёпаны и не в лучшей форме, назвать сложно. Он неуклюже сглатывает тупое онемение, но верных слов так и не находит. Только косноязычное, по-детски неловкое срывается с губ: — Ты знал, что он… так? Так умеет. Не просто красиво, а — так. Царственно, но с изяществом учёного и смертельной опасностью настоящего воина. Чтобы глаза казались мягче, скулы — острее, а от рассеянных движений кисти прошибало до сухости в горле. — Он этим веером меч отбить может. — обыденно произносит Ли Ляньхуа и с интересом наблюдает, как Фан Добин вспоминает, как дышать. — Ты не помогаешь, — хрипит он, честно пытаясь Ляньхуа осторожно ткнуть в плечо. Его чжицзы, хитрый старый лис, уворачивается с тихим смешком, здоровый и бодрый, как никогда, за что Фан Добин привычно благодарит небеса. — Подстрекаю, — поправляет он, обаятельно улыбаясь. — Не на вероломное нападение с мечом, разумеется. Подойти ближе и полюбоваться. Лао Ди не откажет, ты же знаешь. В том и дело — А-Фэй не откажет. Фыркнет что-то своё, Ди Фэйшэновское, да и только. А хочется, чтобы согласился. И попозировать для рисунка, и комплименты принять, и, чем боги не шутят, веер тоже. Фан Добин бы ради такого сокровищницу перевернул или даже попросил пару уроков резьбы у Ли Ляньхуа, тот в обращении с деревом мастер. Когда-то он жаловался, что ухаживать за принцессой будет хлопотно. Карма явно решила вернуть ему его же слова, вручив двух крайне сложных в обращении героев. Фан Добину очень хотелось взвыть от осознания лежащей на нём ответственности — он единственный был в курсе, как правильно! И собирался в полной мере это знание использовать, потому что Ли Ляньхуа и Ди Фэйшэн были достойны лучшего, точка, — но он пока держался. — Ты ведь понимаешь, что он нас за половину леса заметил? — смеётся Ли Ляньхуа, отступая ближе к берегу. Фан Добин тянется за ним инстинктивно, даже зная, что Ляньхуа его заманивает в ловушку, как лис кружит по полянам, уводя охотника следом. Конечно, он понимает. Но понимать и признавать — разные вещи! Только у Ляньхуа милосердия теперь мало, а потому на подобные гордые глупости он его не тратит. Вблизи всё выглядит ещё лучше. Фан Добин моргает, очарованный, и его мир качается с крылом веера, как в прибое. А-Фэй бросает на него короткий невпечатленный взгляд и поворачивается так, чтобы отслеживать краем глаза, что там творит Ли Ляньхуа. Фан Добин невольно следует за его интересом, слишком захваченный ритмом движений. Ли Ляньхуа, бессовестно подкатав штанины и подоткнув полы одежд, бродит по мелководью, собирая крабов. И это тоже отличное зрелище; Фан Добин разрывается, не зная, смотреть ли ему на смягченные довольством черты Ди Фэйшэна или ловкие движения Ли Ляньхуа. И то, и другое — так хорошо, что щемит в груди. Потому что они справились, со всеми проблемами справились, и теперь могут — так. В покое и радости. Вместе. В другое время он бы присоединился к Ляньхуа и превратил «охоту» в полушутливое соревнование за право избавиться от работы по дому на сегодняшний вечер. Не сейчас. Сейчас он слишком рассеян, расслаблен, расплавлен тихой любовью к тому, что имеет. — Фан Добин. — привлекает его внимание лао Ди. — Он вырезал его для меня. И для тебя вырежет. Будешь мечи отбивать со всей своей любимой элегантностью. Научу. Лао Ди его дразнит, думает Фан Добин. Как Ли Ляньхуа дразнил. Конечно, он всё слышал и не оставит эту тему без внимания… — Только если ты дашь расписать свой веер. Ляньхуа отличный резчик, но художник из него никудышный. Весёлая усмешка к улыбке — они понимают друг друга. — Хватит устраивать заговоры против меня! — кричит Ли Ляньхуа, чьи волосы треплет особо наглый, пытающийся выбраться из корзинки краб. Ли Ляньхуа отцепляет его привычно, споро сбивая красные клешни. А-Фэй прячет за веером ухмылку. Фан Добин закатывает глаза, только чтобы через мгновение увернуться от кинутой в него будущей звезды похлёбки, и думает: он очень счастлив.