A Drunken Love Chance

      Новый учебный год предвещал новый недосып, стресс и массовые походы в бар с одногруппниками. Есть своя особая атмосфера в том, чтобы месяц откладывать деньги, а потом напиться до беспамятства. Так, чтобы потом все вспоминали, что ты натворил, кроме тебя самого. Дазай Осаму входит в эту категорию “редко, но метко”.       Ужаснувшись, что он перешёл на третий курс, парень уже мысленно подготовился к расставанию с честно заработанными деньгами. Во время каникул Осаму решил взять больше часов в кафе, о чём, конечно, пожалел, но цифры на счету правда радовали. Конечно, пришлось ещё дополнительно неделю питаться рисом, но сэкономил—тоже самое, что заработал.       Денежный вопрос актуален всегда, особенно когда нет материальной поддержки со стороны семьи. Дазаю было тяжело на первом курсе, когда его закинули в незнакомую среду к странным счастливым людям. Сложно было совмещать подработку с учёбой, тем более когда ты—староста и прогуливать не можешь. Стало привычнее ко второму курсу, когда в голову пришла идея продавать конспекты и курсовые работы первокурсникам, а идеальный баланс между посещением и прогулами поддерживался замом старосты. Куникида Доппо—удивительный человек, которому Осаму благодарен, но говорит это редко. Как будет на третьем курсе-неизвестно.       —Никогда не пойму, зачем ты таскаешься в эту... помойку,—шипит Достоевский недовольный излишне громким соседом. Дазай только и крутился у шкафа с одеждой, планируя приложить максимум усилий к своему внешнему виду. Фёдор никогда не поддерживал подобные посиделки, предпочитая запираться в комнате и не впускать даже соседа.       —Ты никогда не поймёшь—друзей нет,—усмехается Осаму, перебирая все свои футболки. Фиолетовые глаза зацепились за фигуру, планируя просверлить там дыру. Дазай умело игнорирует домашнего крысёныша, валяющего на кровати. Ничего, не пропадёт без него—позовёт Николая, как всегда, и займутся своими делами.       —Я заслужил напиться так, чтобы меня стошнило на твою кровать,—напевает Дазай. Его голова полностью забита анализом всей одежды—он должен блистать. Притягивать чужие взгляды приятно, но это не главная причина. Если ты напиваешься и выглядишь, будто сошёл с недели моды—тебе автоматически прощается всё, что ты сделаешь. Осаму не может объяснить, почему это происходит, но работает.       Краем уха шатен услышал скрип кровати, означающий, что Достоевский окончательно в нём разочаровался и перевернулся на другой бок лицом к стене. Карие глаза зацепились за обычную белую футболку и в голову сразу пришёл нужный образ. О, да, чёрные классические штаны, светлая полосатая рубашка с лёгким фиолетовым под тоном, расстёгнутая на три верхние пуговицы, чтобы было видно белую футболку, и накинуть на плечи серый пиджак. Ухмылка сразу заиграла на бледных губах.       Образ заканчивается на мягкий каштановых волосах. Дазай прекрасно осознавал, что лёгкие кудряшки—то, о чём мечтают многие, и не скрывает их. Парень заправил прядь за ухо, закрепляя образ. Правда, он не спешил отойти от зеркала, рассматривая себя вдоль и в поперёк. Сегодня определённо его вечер.       —Не скучай, Дост-кун,—широкая ладонь Дазая легла на чужую макушку, желая растрепать чужие сальные волосы, но Фёдор зашипел на манер кота и ударил по чужой руке. Осаму делает мысленную пометку всё-таки отвести соседа в душ, пока тот не побил мировой рекорд по перхоти.       Теперь перед ним встаёт сложный выбор: такси или общественный транспорт. Десять минут передвижения в закрытой машине с неизвестным человеком, но в комфорте и под популярные песни, крутящиеся на радио, или двадцать минут в полупустом вагоне метро, где на него будут коситься уставшие офисные планктоны, то ли завидуя, то ли просто им лень перемещать взгляд. Долго думать не пришлось: меньше денег потратит—больше выпьет.       Столько ненависти в свою сторону Дазай не получал никогда. О, да, мои дорогие, он при параде, с озорной улыбкой, в среду, без мешков под глазами стоит, держась за поручень. Через пару лет он, конечно, станет этим самым озлобленным человеком, но не сейчас. На последок он улыбнулся ещё шире, а Осаму сам прошёлся по всем насмехающимся взглядом и вышел из вагона.       Пару минут пешей ходьбы и он входит в неприметный бар в каком-то переулке. Несмотря на сомнительное расположение, место хорошее. Особенно алкоголь, потому что не разбавляют водой. Внутри, на удивление, много людей. Душно, даже кондиционеры не спасают. С другой стороны громкая музыка и приглушенный свет, заставляюсь Дазая с порога подтанцовывать.       Своих одногруппников Осаму нашёл быстро. Те уже начали выпивать, сидя за несколькими столами. Пришлось разделится по группам, хотя даже не в полном составе.       —Вечер добрый, я так рад вас видеть,—шатен подходит к одному из столиком, сразу наваливаясь на Куникиду с объятьями. Тот на них не ответил, но тихо поздоровался. Доппо не изменяет себе и вместо саке или виски в его стакане сок. Как же он скучал по этой вечно недовольной ханже!       —Дазай-сан, здравствуйте,—щебечет рядом Ацуши. Карие глаза округляются, замечая парня. Тот так и не сменил эту дурацкую причёску. Блондин на год младше, но почему-то всё время приходит на подобные сборы. Ну, только веселей брать его на слабо. Особенно весело играть с ним в алкогольные игры—да, пожалуй, нельзя пользоваться чужой доверчивостью, но и Дазай не претендует на звание “хорошего человека”.       Осаму помахал ему рукой, улыбаясь. Остальные не обратили внимание на пополнения, продолжая развлекаться. Некоторые уже поддались соблазну музыки и во всю тёрлись друг о друга на танцполе. Ах, связи на один вечер, с кем не бывает. Дазай не поклонник подобного. Во-первых, не хватало подхватить заболевание, передающееся половым путём, во-вторых, не то чтобы у него высокое либидо, чтобы поддаваться подобному каждую попойку, в-третьих, в баре много сомнительных личностей, а спать с кем-то со своей группы—тупость. Тяжела жизнь современного студента.       Шатен чуть ли не бежит к барной стойке, чтобы сделать заказ. Наверное, надо что-то менять в жизни, если единственная радость—алкоголь, но не сейчас. Сейчас он заказывает виски , опираясь на барную стойку, пока шум из колонок бьёт по ушам. Ещё три стаканчика и любая мелодия будет роднее сердцебиения.       Осаму не обращает внимание на людей рядом—один из плюсов баров, что тебе не стыдно, ведь ты никогда не запомнишь лица перед кем ты позорился. Локтями облокотившись на стойку, карие глаза следили за мужчиной, что переливал тёмную жидкость из стеклянной бутылки в стакан. Шатен также не замечает, что ещё один человек делает заказ, отвлекая бармена от виски.       Небольшой стакан с тихим стуком приземляется на деревянную поверхность чуть поодаль от Дазая. Естественно улыбнувшись мужчине и поблагодарив его, он уже протянул руку, но стакан быстро перехватывают.       —Эй,—вскрикивает Осаму, переводя взгляд на незнакомца. О, чёрт, почему эта белая водолазка сидит на ком-то так... соблазнительно? Он сам и не понял, как буквально пялился на чужой торс, вместо того, чтобы высказать претензию в лицо. Дазай заставил себя перевести взгляд только для того, чтобы застыть с открытым ртом. Боже, он опьянён.       —Что-то не так?—слетает с чужих губ. Шатен только бы и рад ответит, что да, “очень не так”, но эти серые пронзительные глаза, словно цепи сковывают его. В них нет ни агрессии, ни раздражения только безграничное спокойствие. Правда, мысленно всплывает образ грозовых туч, что в любой момент могут обрушить на тебя весь свой гнев. Стоит подметить чудные волосы незнакомца—одна сторона фиолетовая, другая—белая. Нет, ему шло, очень даже выделяло из толпы, тем более волосы длинные, собранные в высокий хвост и позволяющие увидеть лебединую шею, обрамлённую тяжелой тканью водолазки. Ох, эта греховная вещь—Осаму пока не понял развратнее, если этот человек останется в ней или без неё. Очень странная пища для размышлений.       —Ты-вор чужих заказов, в курсе?—словно ото сна очнувшись, переводит всё в шутку Дазай. Незнакомец склоняет голову в бок. Теперь тяжёлые взгляд карих глаз переместился на внушительного размера металлические серёжки в форме конусов. Видимо, не один шатен одевался сегодня на все “сто”.       Незнакомец уже хотел возразить, когда тихо подошедший бармен поставил второй такой же стакан на стойку между ними. Неловкие секунды тянулись вечностью, заглушая попсовую музыку. Серые глаза метались от стакана к стакану, пока их обладатель не разразился громким смехом. Осаму такую реакцию не предугадал. Быть может незнакомец уже лакомился не первым стаканом—Дазай—спец в выявлении всех признаков даже лёгкого опьянения.       —Я...—незнакомец ставит стакан на стойку, прикрывая рот рукой. О, нет-нет-нет... шатену нужно видеть эту озорную улыбку.—...просто...—парень чуть ли не сгибается пополам, так его рассмешила эта ситуация. После такой реакции сам Осаму ловит себя на тихом хихикание. Такой забавный.—...прости, чувак.       Правда, даже в такой ситуации Осаму не упустит возможности извлечь выгоду для себя. Пока серые глаза прикрыты он может по достоинству оценить весь наряд “похитителя”. Чёрные джинсы, подвязанные поясом, не слишком облегают ноги, но пока тот сидит, Дазай может наслаждаться видом чужих ляжек, но это не самое интересное. Обувь—ботинки с довольно-таки внушительным каблуком. На глаз примерно сантиметров пять. Штанины немного задрались и Осаму навряд ли видел такие элегантные лодыжки у кого-либо ещё.       Всё ещё пользуясь чужой невнимательностью, шатен хватает второй стакан, принюхиваясь к жидкости. Виноградно-сивушный запах с ноткой спирта сразу ударил в нос. Как он и думал-коньяк. Хотя, Осаму сразу бы не предположил, что парень—любитель столь крепких напитков.       —А у тебя хороший вкус, но всё же я предпочту свой виски,—усмехнулся Дазай. Незнакомец уже успокоился, но всё также прятал лицо за отросшей чёлкой, видимо не до конца смех прошёл. Ещё мгновение и серые глаза снова встретились с карими. Улыбка естественно весёлая неимоверно радует Осаму. Может так на него действует переработка, может в баре такой настрой, но он не против пьяной связи. Не на один день, конечно. Особенно, когда парень подпирает голову рукой, смотря с ноткой игривости.       —Я слышал, что любители виски очень целеустремлённые,—голос манящий, сладкий достигает ушей Дазая. Улыбка сама по себе становится шире—похоже, что не он один очень заинтересован.       —Глубокие познания, однако,—подмечает Осаму, пододвигаясь ближе. Хочется, чтобы эта надоедливая музыка стихла, а все оставили их наедине. Есть что-то такое, что притягивает с первого взгляда, к сожалению, Дазай не может сказать что именно.—Любителей коньяка характеризуют как решительных аристократов.       Осаму никогда не был силён в флирте. Это—тонкая грань, что никто не может сказать точно есть ли флирт или нет. Лёгкий румянец подступил к щекам незнакомца. Свет приглушён, но Дазай хочет это подмечать. Впитать в себе, чтобы точно на утро помнить одного единственного человека.       Длинные пальцы перехватывают стакан с коньяком. Всего секундное соприкосновение, но такое тёплое, будто Осаму на мгновение оказался рядом с камином. Кривая ухмылка незнакомца и самый развратный глоток, который Дазай когда-либо видел. Если до этого он мог списать всё на то, что он давно не ходил на свидание, но нет—чистый флирт. Незнакомец делает большой глоток, его кадык дёргается, голова запрокинута, а шея просто приковывает к себе, даже если закрыта воротником. Осаму не составит труда оттянуть надоедливый кусок ткани и прильнуть к чужой шеи, словно к спасению. Молочная кожа на вид нежная-нежная, а на вкус?       Снова глухой звук соприкосновения стекла о дерево, что выводит Дазая из своих мыслей. Карие глаза кажутся совсем чёрными то ли из-за освящение, то ли от поразительной концентрации. Взгляд быстро перебежал к чужому пунцовому лицу. Бедняжка не рассчитал и выпил слишком много за раз.       —Сигма,—представляется парень, снова переключая внимание на Осаму. Его движение стали намного плавнее, хотя алкоголь так быстро не действует. Их глаза будто связанны невидимыми нитями-иного объяснение, почему никто из них не может отвести взгляд у Дазая нет. Сиг-ма. Необычное имя, но легко запоминающееся.       —Дазай,—представляется в ответ Осаму. В душе он ликует, будто уже выпустился с красным дипломом. Сигма всем своим видом показывает то, что хочет продолжить диалог с неким продолжением. Правда, Дазай настроен отказаться от чего-то слишком пикантного, но номер возьмёт.—Очень мило выглядишь.       Шатен мысленно делает пометку—серые глаза расширились с одобрительной улыбкой. Видимо, его старание оценили. К сожалению, очень не искренний комплимент со стороны Дазая ведь “мило” самое последнее слово, что он употребит к этой белой водолазке. Осаму раньше не ловил себя на фиксации на предметах гардероба.       —Льстишь,—ехидно комментирует Сигма, закидывая ногу на ногу. Признаться, лёгкое опьянение ему даже идёт, а эта плавность придаёт элегантность. У него острые черты лица, может он—модель? Ох, давно Дазай не идеализировал первого встречного человека.       —Ты так в этом уверен?—Осаму машинально начал играться с прядью волос. Он никогда не чувствовал себя таким пьяным, хотя стакан виски всё ещё стоит рядом со стаканом коньяка Сигмы. Даже не хочется его пить, хочется смотреть, анализировать, наслаждаться, восхищаться, помнить.       Он не хочет думать, почему так себя ведёт—Дазай заслужил отдых и возьмёт от него по максимуму. Тем более когда рядом приятный, интересный и беспричинно особенный человек. Просто, кажется, он разучился отдыхать. Всё время работает на “потом”, чтобы потом было хорошо. Осаму хочет быть инфальтильным, безответственным человеком. Это ли значить “быть счастливым”?       —Дай-ка подумать...—Осаму расстраивается, когда Сигма первым отводит взгляд, нарочито делая задумчивый вид. Обычно это выглядит комично, но когда это делает такой очаровательный человек—простительно.—...определённо.       Эта ухмылка на сухих губах, чуть прикрытые глаза, расслабленный вид и игривость в голосе—Дазай уже и забыл об одногруппниках, не то чтобы его так шибко ждали. В подобные игры Осаму давно не играл. Сигма уверен, что Осаму сказал правду, просто хочет ещё большего внимание к своей персоне.       —Ладно, пусть так. Пришёл сюда один?—Дазай сел на высокий барный стул, показывая свои намерения на продолжительный разговор. В другой бы раз у него бы случилось некое замешательство. Его не так часто привлекают парни, чтобы просто принимать этот факт спокойно.       —Да,—твёрдо отвечает Сигма, поправляя волосы. Никого из них не смущает белый шум, что так и норовит стать только громче. Подобной концентрации Осаму не испытывал давно—боже, да он так усердно к сессии не готовится, как вглядывается в чужую кожу. Интересно а у него есть родинки? Где находятся? Ему бы безумно подошла аккуратная родинка под глазом. Хотя если верить всяким суеверием, то он обрекает Сигму на страдания. Что ж, красота—жертвы.       —Очень беспечно, учитывая, что ты такой податливый от половины стакана,—Дазай намеренно употребляет именно это слово, раз флиртовать, то сразу крупно. Неожиданно, но на лице Сигмы не читается ни капли удивление, что уж говорить о смущении или возмущении. Ох, Осаму не знает радоваться или нет.       —Неужели ты хочешь увидеть, что будет после целого стакана?—голос Сигмы ровный, тон уверенный, что Дазаю начинает казаться, что между ними обычный дружеский диалог, а не какая-то нелепая прелюдия в начале фильма для взрослых.       —Честно?—Осаму не даёт четкого ответа, давая новому знакомому выставить рамки дозволенного. Правда, он не уверен, что Сигма может рассуждать достаточно серьёзно. Парень уже почти лежит на стойке, напоминая довольного кота. Были бы у Дазая художественные способности, то непременно запечатлел такого “кота”, ещё бы мокрые следы от молока пририсовал—довольный-довольный.       —А ты ничего такой,—в разрез своему красноречию говорит Сигма. Что ж, Осаму ставит низший балл по комплиментом, но эта естественная улыбка выбивает его из колеи. Не простительно, может он нашёл какого-то мага, что умеет привораживать людей? Ох, его рационализм летит к чертям.       Дазай долгое время не отвечает, довольствуясь лишь хихиканием. Он всё-таки берёт свой виски, делая неспешный глоток. Он знает, что одна пара шаловливый глазёнок пристально смотрит на этот простой жест. Это только раззадоривает.       —Я бы не отказался от круассана сейчас,—самое нелепое, что Осаму мог сказать. Что ж, такое чувство, что его показатель IQ медленно ползёт вниз от чужого присутствия. Это необычно. Сигма удивлённо расширил глаза, отрывая голову от стойки, несколько моментов молчания, и смех опять ласкает слух Дазая.       Только тот стал ещё громче и перестал контролировать свои жесты. Так одной рукой он пропустил чёлку сквозь пальцы, а вторая, невзначай, прошла по чужому колену. Мимолётное касание, что для шатена обжигало хуже раскалённых углей. Случайное прикосновение, но Осаму уверен, что Сигма хотел этого сделать. В любом случае, Дазай совсем не против.       —Ты забавный,—с трудом выговаривает Сигма. Его язык заплетается, а волосы находятся в легком беспорядке. Похоже, с каждой минутой алкоголь накрывает его всё сильнее и сильнее. Дазай делает ещё пару глотков, чтобы сравнять их состояние, но не решался выпить полностью. К сожалению, сейчас он не может сказать своё состояние—его кроет по другой причине.       —Уже лучше, обворожительный воришка,но придётся ещё попрактиковаться,—хвалит Осаму. Ослепительная улыбка в ответ—лучший подарок. Теперь широкая ладонь намеренно легла на коленку Дазая, пока Сигма, подполз ещё ближе. Всё, край, ближе некуда. Осаму не убирает ладонь, позволяя цепким пальцам гладить его.       —Не хочешь дать мне пару уроков?—кажется, Сигма в конец забылся, не прикрывая свой флирт, что веселит Дазая. В какой-то мере все пьяные люди забавны, но вкупе с милым личиком, стройным телом, потрясающим голосом, жутко притягательными пальцами, которые хочется зацеловать—просто невозможно.       Правда забвение быстро проходит, когда Сигма непроизвольно дёргается, опрокидывая стакан с виски прямо на чужую рубашку. Приплыли. Осаму не успевает среагировать, пока собеседник непонимающе уставился на, уже пустой, стакан. Ему нужно время для анализа. Что ж, жаль, Осаму правда нравится это рубашка, но не всё так страшно, ведь пятно можно легко отстирать. В конце концов, и не такое выводить приходилась.       —Чёрт, прости,—шипит Сигма, ставя стакан в правильное положение.Будто это как-то может исправить ситуацию.—я оплачу.       —Всё в порядке, ты не виноват,—спешит успокоить Дазай. Ему очень не хочется видеть неприятное волнение на чужом лице. Серые глаза уставились на него с недоверием. Что очень важно, ладонь не переместилась с колена шатена, словно мёртвой хваткой вцепился.       —Снимай рубашку,—твёрдо заявляет Сигма, получая ухмылку в ответ. Оказывается, удивительная смесь—уверенность и пунцовые щёки. Ради такого Дазай готов вылить на себя и второй стакан с виски. А если можно потрогать эти щёки, то и всю бутылку. За свой счёт.       —Не торопи события, мы ещё не на таком уровне отношений,—притворно удивляется Осаму, делая максимально возмущённый вид. Послышалось тихое шипение—неужели Дазай правда словил галлюцинацию и на самом деле перед ним сидит кот.       —Не ёрничай,—Сигма ударил по коленке Дазая. Серьёзность быстро сменилась агрессией, упорством и возмущением. Конечно, шатен не планировал так просто отступать—люди интересны в своей непредсказуемости и пока он не может думать, Осаму возьмёт от этого момента всё.       Сигма недовольно цыкнул, вставая с насиженного места и тяня Осаму за собой. Тот покорно встал, ожидая дальнейших действий. Наконец-то появилась возможность сравнить их рост—учитывая каблуки Сигмы, они примерно одного роста. Не сказать, что это плохо.       Тонкие пальцы зацепились за рукав Дазаевской рубашки, направляя. Шаги Сигмы уверенные, большие, но неспешные. Он аккуратно обходит других посетителей, ведя за собой нового знакомого. Иногда он заваливается то в одну, то в другую сторону, но не падает. Осаму не спускает с него взгляд, если что готовясь подстраховать.       Дазай не удивился, когда его завели в туалет. Просторная комната, выложенная плиткой, с несколькими раковинами и тремя кабинками. Что ж, признаться, Осаму ожидал чего-то похуже—прошлые разы, насколько он помнит, стены были вымазаны чем-то непонятным, а в раковины напихали каких-то тряпок.       —Снимай,—снова приказывает Сигма, как только дверь за ними закрылась. По отсутствию посторонних звуков, Дазай смело предполагает, что тут они одни. Пока неизвестно хорошо это или нет. Осаму хмыкает, отрицательно кивая головой. Светлые брови сползли к переносице.       Терпение Сигмы кануло. Ловкие пальцы сами начали расстёгивать чужие пуговицы. Осаму этому не препятствует-он хотел получить реакцию, поэтому полностью удовлетворён. У Сигмы получалось не с первый попытки—может алкоголь, может проблемы с мелкой моторикой. Пришлось ждать достаточное количество времени, скрашиваемое тихими комментариями Сигмы из разряда “чёрт”, “как это...”, “лучше бы помог”.       Как только удалось расстегнуть последнюю пуговицу, Сигма потянул за рукава. Теперь Дазай помог с этим, вверяя свою вещь в руки первого встречного пьяного парня. Что ж, такое доверие нельзя предавать. Первое, что пришло в пьяную голову—попытаться оттереть водой, что Сигма и попытался сделать. С усердием он тёр ткань о ткань с настолько недовольным видимо, что Осаму приходится приложить немало усилий, чтобы не засмеять.       —Странный ты,—комментирует Дазай, оперившись о стену. Сигма не отвлекается от своей работы, кажется, пропуская всё мимо ушей, но фраза сказана достаточно громко, чтобы он услышал.—привёл, раздел...       Осаму переходит на шёпот, намеренно делая голос чуть грубее. Он сам не понимает, что именно он хочет получить от нового знакомого, но остановится просто не может. У него-то в обычной жизни нет особых ограничений, а в подобном состоянии Дазай вообще отказывается брать ответственность за слова и действие. Возможно, это не слишком зрело, но кому не наплевать.       —Есть возражения?—тон грубый, резкий, звонкий. Сигма выключает кран, поворачиваясь к собеседнику. Злополучная рубашка остаётся в раковине. Определённо, две грозовые тучи мечтают испепелить Дазая и превратить его в молчаливую. Горстку пепла.       —Разве я такое говорил?—снова уходит от ответа Осаму. Ухмылка снова озаряет его лицо, а чёлка настойчиво лезет в глаза. Сигма медлит, может размышляет, может просто не осознаёт. Следующие его шаги неуверенные, медленные, но он всё же подходит к шатену.       Мокрые пальцы приглаживают челку, укладывая назад. Открывается чудесный вид на лицо Дазая вблизи. Осаму также невозмутим, даже румянец не подступил к его щекам. А вот Сигма крайне не уверен в своих действиях, но продолжает, становясь всё раскованное. По началу угловатые, резкие, медленные движения становятся плавнее, быстрее, четче.       Мокрая ладонь переместилась на мягкую щеку шатена, поглаживая его. Сигма изучает его, словно новую территорию. Дазай усмехается, думая, что будь его воля, попробовал бы и на вкус. Правда мило. Вторая ладонь спускается на другую щеку, чуть оттягивая её. Осаму закинул руки на чужие крепкие плечи—признаться, он не ожидал, что они настолько крепкие—притягивая к себе.       Сигма поддался. Вцепившись подушечками пальцев, одним резким движением он притянул лицо шатена к своему, чтобы соприкоснуться губами. Мокрое, грубое касание, что быстро переросло в большее. Дазай прикусил чужую губу, оттягивая её, призывая раздвинуть челюсти. Сигма снова повёлся.       Ловкий язык шатена быстро сплёлся с неуверенным языком Сигмы, начиная вести. Ладони то и дело сжимали ткань водолазки до повеления костяшек. Пыл потихоньку спадает. Осаму даёт время Сигме привыкнуть к проникновению в его рот. Похоже, что у того мало опыта в этой сфере.       Долго ждать не нужно—одна из ладоней Сигмы быстро ползает к чужому бедру. Затем она замедлилась, проникая под чужое колено, чтобы приподнять чужую ногу. Он действует по инерции, не думая, не то чтобы подобное не нравилось бы Дазаю. Им приходится отстранится друг от друга ради небольшой передышку.       Как только дыхание восстановилось они снова притянулись друг другу. Вторая ладонь Сигмы поглаживала мягкие каштановые волосы. От большого количества тепла на лбу Осаму выступила испарина, неприятно оседавшая на коже, но это последнее о чём он хочет думать.       Сигма перехватывает чужое колено удобнее, так что прижимается к чужим бёдрам, впечатывая Дазая сильнее в стенку. Последнему аж пришлось встать на носочки. Движение Сигмы стали увереннее, а он сам в несколько раз напористее. Это не могло не радовать Осаму.       Одно неаккуратное движение бёдер Сигмы и лёгкий полу-стон Дазая теряется в поцелуе. Он получил желаемую стимуляцию. После жарких поцелуев, естественно, что у Осаму появилось желание, что так хорошо трётся о бедро Сигмы, что либо игнорирует это, либо не замечает.       Дазаю становится невыносимо жарко—хочется просто снять полностью всю одежду, соприкасаясь голой кожей с ладонями Сигмы. Душно. Теперь румянец настиг и шатена. Сигма снова делает толчок, вырывая с чужих губ полноценный стон. Пришлось разорвать поцелуй—Осаму непроизвольно вскинул голову.       Сигма быстро сориентировался, припадая губами к открывшейся шее. Он не задался вопросом что за бинты, зачем они. Сейчас это самое последнее, интересующее их. Пока тёплые губы изучают новую территорию, Дазай гонится за своим блаженным удовольствием, сам двигая бёдрами.       У него давно не было отношений, а свободного времени, чтобы удовлетворить себя самого попросту не было. Понятное дело, что в подобной обстановке он поддался чужим ласкам. Ладонь Сигмы быстро переместилась на чужую поясницу, что выгнулась на манер колеса. Руку с чужой ноги так и не убрал, помогая партнёру двигаться.       —Чёрт,—вскрикивает Дазай, оттягивая чужой хвост. Особо сильный толчок попадает по эрекции, заставляя его вздрогнуть. Ему приходится закусить губу. Как повезло, что их никто не видит. Хотя ему было бы не стыдно. Он заслужил этот петтинг, как никто другой.       Ладонь круговыми движение проходит по пояснице, направляя её, заставляя выгнуться и двигаться на встречу. Сигма выглядит слишком сосредоточенным на чужом состоянии, что с таким видом можно диссертацию писать.       —Сладкий...—слышится постыдный шёпот у уха Осаму, заставляя того застонать от тембра. Это просто похоже на утверждение. Сигма провёл исследование и просто сделал заключение, не переставляя двигаться бёдрами. Дазай не знает куда себя деть, чувствуя не справедливость, что Сигма может держать себя в руках.       Похоть. Давно Осаму не испытывал такого. Кто-то может сказать, что мало только физического влечения, но Дазай рассмеётся этому человеку в лицо. Подобного опыта у него не было давно.       Шатен чувствует ещё одну несправедливость в этой жизни—эта соблазнительная водолазка, облегающая грудные мышцы. Просто не выносимо, приходится подключить свою фантазию, чтобы удовлетворить себя в большей мере.       Выдохи, стоны только участились, а ноги Осаму непроизвольно дёргались от стимуляции. Колено Сигмы проникло между ними, открывая путь к дополнительному удовольствию. Карие глаза прикрыты, ожидая того самого сладкого затяжного момента.       —Было бы очень неприятно, если ты кончишь прямо в штаны,—раздаётся у уха Дазая. Того словно водой окатили, пока мокрый язык Сигмы прошёлся по ушной раковине. Ещё мгновение и он останавливается, отстраняясь от раскрасневшегося шатена.—выглядишь мило.—усмехается Сигма, прежде чем оставить мокрый чмок на кончике чужого носа. Дазай не успевает отойти от резкой смены обстановки, поэтому не успевает остановить Сигму, что вышел из уборной.       Он не знает, что делать. Осаму чувствует себя... опустошённым. Вещь, что держит его на земле неприятно пульсирует в штанах. Чёрт бы побрал смазливых мальчиков из баров. Дазай всё-таки удовлетворился в одной из туалетных кабинок, но без особого удовольствие. Жесткое чувство того, что его развели всё ещё остаётся с ним.       Приведя в себя, приводя рубашку в более-менее приличный вид, он вышел из уборной, оглядываясь. Было бы очень смущающее встретить Сигму ещё раз. На ватных ногах он направился к одногруппникам, больше не имея желание развлекаться.       Неприятное чувство опустошения приковывает его к земле. Хочется просто абстрагировать от всего: от пьяных танцующих людей, от тошнотворного запаха пота, от самого себя. Да, очень умно тереться о бедро пьяного парнишки, что в итоге его кинул. Дазай тяжело вздыхает.       На не сгибающихся ногах он направился к столу, разглядев только Ацуши. Жуткое чувство, что его выпотрошили и вместо органов напихали ваты преследовало Осаму. Каждую мускула на его лице максимально напряжена, а пальцы сминают влажную ткань рубашки. В пустую потраченное время. Даже не верится, что он не был против чужих мокрых поцелуев и руки, что придерживало его ногу. Выйти из этой ситуации можно двумя способами: напиться или пожаловаться Фёдору. Осаму ещё не решил, что лучше. Только в одном шатен уверен точно—он готов придушить создателей этой отвратной музыки. Ещё немного и, кажется, он скоро оглохнет.       Никто не обратил внимание, когда Дазай вернулся на своё место. Все были затянуты каким-то шумным разговором, в которой бы Осаму даже при большом желании не втянулся. Первым, кто заметил шатена, как не странно, был именно Ацуши.       —Дазай-сан, вы случаем не ушли за выпивкой?—уточняет Накаджима, замечая подавленное состояние старшего, но умело игнорирует это. Шатен неоднозначно хмыкнул, даря блондину ленивую улыбку. Желтые глаза широко открыты, а лицо блондина чуть нахмурилось. Совсем ничего не понял.       —Не удержался и всё сразу выпил,—пытается свести в шутку Осаму, неловко посмеявшись. Он совсем не пьян, после подобного отрезвляющего момента, но шатен нарочито немного покачивается, делая движение плавнее. Ацуши недовольно прищурился, но допытывать не стал, обратно вникая в разговор.       Дазай потерял счёт времени, просто пялясь в одну точку. Даже музыка, кажется, стала тише. Перед карими глазами то и дело появлялись фигуры людей: гости приходили, но намного больше уходили. Некоторые держали в руках полупустые пачки сигарет, некоторые пытались вынести стаканы с напитками, но были остановлены работниками бара, а некоторые выходили в компании собеседника для некого продолжения. От последних у Осаму начинал дёргаться глаз.       Он мог бы просидеть в подобном состоянии ещё долго, если бы одна уже знакомая фигура не привлекла внимание. Это Сигма, ошибки быть не может. Дазай поспешил отвернуться, смотря на Ацуши, чьё внимание привлёк кто-то другой. Блондин лучезарно улыбнулся, громко прощаясь с кем-то.       Осаму не смог остановить своё любопытство, снова поворачивая голову в сторону выхода. Взгляд желтых глаз был направлен на Сигму, что неловко помахал рукой в ответ на прощание. Дазай заметил его лёгкую, непринужденную улыбку на губах, что до жути раздражает шатена. Так и не скажешь, что этот милый парень умеет так подставлять.       —Ацуши-кун,—пропел Осаму, приближая своё лицо к Накаджиме. Важно, чтобы парень точно его услышал. Блондин поворачивается к нему, чуть наклонив голову.—неужели ты не посвятил своего наставника, что завёл нового друга?       Ацуши издал тихий смешок, прикрывая рот рукой. Цепкий взгляд карих глаз следил за чужой реакцией. Дазай даже обеспокоен—его дорогой младший совсем не умеет подбирать себе друзей.       —Сигма? Ох, я же помогал в приёмной комиссии вот и познакомился с ним,—радостно заявляет Накаджима. Такой довольный вид только больше раздражает Осаму. Он тяжело вздохнул, понимая, что сегодня провалился по всем фронтам—он как сумасшедший тёрся о бедро пьяного первокурсника в туалете второсортного бара. Так ещё рубашка до сих пор не высохла.