Младший братец со слабыми запястьями

Сбор денег на защиту от Древа Амброзии не взлетел совершенно: слишком быстро разносились новости по Сяньчжоу. Признаны были убыточными и "Братик-лис" (клон "Красавицы-лисички" для девушек) и торговля снимками госпожи Тинъюнь (слишком странные о госпоже ползли слухи), — хоть какие-то реальные деньги приносила лишь торговля чаями и благовониями, якобы защищающими от Мары, да договор с одним заведением, что "брат генерала" будет разводить гостей на самое дорогое вино. К таким неутешительным выводам Цзин Цзюань пришëл, проведя полную ревизию своего бизнеса за столиком пельменной в переулке Ауроматонов. Пельменная эта была на отшибе: фарш там использовали синтетический, от того заведение было не слишком популярно, а значит, начинающему мошеннику как раз по карману. Хозяин пельменной сдавал Цзин Цзюаню квартирку-студию на втором этаже, а тот порой месил тесто, если не хватало денег на оплату аренды, и всё вроде складывалось неплохо… Но тут гильдия торговцев начала развивать переулок, хозяин воспрял духом и заговорил о повышении аренды, мол место ведь всё популярнее! Так что одним тестом тут было не отделаться. "Думай, думай!" — велел себе Цзин Цзюань, уныло тащась по лестнице на свой второй этаж. — "Своя секта? Перегон подержанных яликов? Контрабанда? Нет, для секты... Ну, будем честны, харизма не та, контрабанда — слишком опасно, а ялики..." Он щëлкнул выключателем. Света не было, снова. Уличная реклама бросала в маленькую комнатушку золотые, оранжевые, красные отсветы, по кругу, и лишь благодаря ей Цзин Цзюань увидел... что не один. Щëлкнул дверной замок, закрытый чужим брелком. Сидящий спиной к окну человек поднялся, возвышаясь над Цзин Цзюанем. Он был в форме облачного стражника, но шлем лежал на столе, будто отрубленная голова. Да и как его надеть поверх этого водопада мягких, волнистых волос... Реклама зажглась жëлтым, охватила пришельца золотым ореолом. — Значит это ты мой младший братец Цзин Цзюань? — мягкий голос... мягкий, как раскат грома вдали. — Приятно познакомиться. Цзин Цзюань сглотнул. — Н... Нет, генерал, вы ошиблись! Меня зовут Цзин Фан, но я знаю этого подонка Цзюаня, он живëт в... — Как же я могу ошибаться? — шаг, и вот он уже вплотную. Да разве же эта комната настолько маленькая?! — Фамильное сходство налицо. Волосы... Он легонько дëрнул прядь цвета топлëного молока. Совсем не больно, но сердце ушло в пятки. — Яшмовая кожа... Что за выражение на его лице? Это улыбка? Губы улыбаются, а глаза... Вернее, один глаз, тот, что не скрыт чëлкой... В нëм будто расплавленное золото плещется. Или это снова отсвет рекламы? Нет, всë-таки улыбается... Это плохо или хорошо?! Щека так и хранила тепло его пальцев, там, где он ущипнул легонько. — Вот только родинки нет... Он провëл большим пальцем по месту, где должна была темнеть родинка, словно слезу вытирал, и у Цзин Цзюаня окончательно подогнулись колени. Он бы так и осел на пол, если б генерал не вжал его рукой в стену. Словно бабочку пришпилил. Цзин Цзюань и чувствовал себя бабочкой: голова стала лëгкой-лëгкой, всë тело затрепетало. Но кроме страха было ещё что-то... Всегда было ещё что-то. Иначе не придумывал бы он аферы, а перебирал бумажки где-нибудь. И даже сейчас... — Младший брат. Разве можно обманывать людей? — Вот теперь это точно была улыбка. Жестокая. — Ты позоришь наших родителей. — Это... — Цзин Цзюань сглотнул. — Это недоразумение! Мы с вами похожи, и люди сами думают, что мы... А я их просто не разубеждаю... Но я... Я буду всë отрицать! Я буду честно им говорить, что мы не братья... Промелькнула шальная мысль, что так будет только завлекательнее. Вот дурень, как сразу не подумал, что настоящий брат генерала не кричал бы об этом на каждом углу, а отрицал бы, уставший от известности. Но... отрицать тоже надо уметь. Многозначительно, с намëком, чтобы все запутались окончательно... Нельзя, нельзя! Вдруг генерал и мысли читать умеет? — Ты ведь с Фанху, — внезапно спросил генерал. — Неужели ты думаешь, старший брат не знает, отчего ты сменил имя? Цзин Цзюаня прошиб холодный пот. Значит “старший брат” не просто узнал про его аферу. Навëл справки. И... И хорошо если просто о проваленных экзаменах в Комиссию предсказаний. Только не об... "Извержении молний", только не об "Извержении молний"! — Ты покраснел. — Генерал легонько приподнял брови. — Тебе нравится, когда тебя унижают и запугивают? — Совсем... Не нравится... — Цзин Цзюань облизнул пересохшие губы. Он так старался забыть об "Извержении молний" и о "Павшем Боге Грома" и о "Мести одержимых Марой"! Всегда считал работу в студии “Розовая бабочка” слишком тяжелой, вредной для здоровья, да и скучной… но от тепла руки на его груди, руки, вжимающей его в стену, ожили воспоминания не о скуке. — "Месть одержимых Марой", — сказал вдруг генерал, и Цзин Цзюаня передëрнуло. Но в то же время... Сам “старший брат” произнëс это название. Как грязно... Цзин Цзюань прикрыл глаза. — Я не понимаю... — "Павший Бог Грома". "Извержение молний". "Великий дракон против Громовержца". Ах да, вот это, последнее, совсем из головы вылетело. Неудачная была работа, но не из-за него а из-за этого высокомерного рогатого дурака, который постоянно спорил с режиссёром и от всего отказывался, будто на самом деле... Как всегда, в панике, мысли разбредались. — Это... Это был не я... вы перепутали… — слабо попытался возразить Цзин Цзюань, и вспомнил, что парик до сих пор у него в шкафу. Костюм оставил на студии, а парик случайно сунул в сумку, уходя, да так и увёз на Лофу… — Это был не я! Но генерал же не будет обыскивать его дом, верно? Если уже не обыскал. Сколько он тут просидел... — Старший брат рад, что ты больше не снимаешься в запрещëнных иммерсиях. — Тëплая, ласковая рука потрепала его по горящей щеке, так что он чуть не расплакался. — Хороший мальчик. Хороший мальчик... Цзин Цзюань задрожал всем телом. — Я больше никогда не буду... Мне просто очень нужны были деньги... — А, так это всë же был ты. Цзин Цзюань почувствовал, что умирает. Прямо здесь и сейчас. — Н-ну… — И у тебя хватило наглости прилететь на Лофу... младший братец со слабыми запястьями. — Ч... Что? Крючки его халата расстегнулись будто сами собой. Рука, удерживавшая Цзин Цзюаня, скользнула ниже, жëсткие пальцы стиснули бугорок под штанами. — Я — воин и привык к оружию. Мои запястья сильные, кисть никогда не болтается... — горячие губы пощекотали его ухо. — Даже если мне нужно обслужить десяток Облачных рыцарей, которые потом спустят мне на лицо. Цзин Цзюань сглотнул, чувствуя, что не падает... Скатывается в обморок. "Извержение молний", первая работа, в общем-то самая простая, но руки правда устали, и надо было жмурится, чтобы случайно не получить в глаз, они же, в шлемах стражников, не видят, куда... Нет-нет-нет. Это, сейчас, тоже какая-то иммерсия, настоящий Цзин Юань не будет ему говорить такое... И... ...и он правда хорошо работал запястьем, ох... — Простите, я не хотел вас унизить... Это же… развлечения. Люди любят такое... Про знаменитостей. — Но как мало они знают про одержимых Марой! — Генерал цокнул языком. — Неужели ты правда думаешь, что попавший к ним в руки, выживает? — Н... Нет… я не знаю… Это всё режиссёр… Зачем этот допрос? У Цзин Цзюаня голова шла кругом, но бëдра двигались сами по себе. Он тëрся и тëрся об эту тëплую ладонь, пока мог, и вот если б генерал потянул его за волосы немного, снова назвал хорошим мальчиком... — Мне не нравилось в этом сниматься! И... И было больно и неудобно... Их доспехи везде впивались, цветочки все эти пластиковые... Мягкий смех обжëг ухо. — Люди умирали от боли и истощения на оргиях Санктус Медикус. Умирали от наслаждения, и не могли остановиться, не могли не исполнять волю Творительницы Чумы. Потому что лучше этого нет ничего. Такие фантазии опасны. Почему он это говорит? Цзин Цзюань никогда не поддерживал Мерзость Изобилия. И то, что он делал, это просто... Внезапный страх пронзил его. А что если генерал одержим? Что если он сошëл с ума и сейчас начнëт... Пытать его по-настоящему? Долго, очень долго... Кажется, он застонал в голос, потому что “старший брат”, словно прочитав его мысли, вдруг потянул его за волосы, заставляя запрокинуть голову. Укус, быстрый, болезненный и внезапный. Цзин Цзюань совсем уж жалобно взвизгнул, и понял, что не может сдержаться, что по штанам сейчас, вот уже сейчас растекается мокрое пятно, и хорошо если это только... Генерал отошëл, тщательно вытер руку влажной салфеткой со столика у кровати. — Мой младший брат слаб духом и ненадëжен, — в его голосе слышалось что-то вроде разочарования. — Я думаю, ему нечего делать среди граждан Сяньчжоу. — Нет! — Цзин Цзюань упал на колени. Поздно. Он кончил, думая о Мерзости Изобилия, а это, наверное, уже преступление, вспомнить бы только, по какой статье... — Я исправлюсь! Я... Я буду хорошим мальчиком! Генерал обернулся к нему. Реклама снаружи подсвечивала его холодным красноватым светом. — Вот как? Что ж. Я оставлю тебя... на испытательный срок. Можешь и дальше пользоваться моим именем. Но если кто-то будет задавать обо мне неожиданные вопросы, расспрашивать о делах Облачных рыцарей, ты доложишь мне немедленно. Лично мне. Я ведь могу на тебя рассчитывать? Младший брат. Цзин Цзюань отчаянно закивал. — Я буду следить, я... обо всех странностях, немедленно! Генерал улыбнулся, взъерошил его волосы. Улыбка была тëплая, настоящая. Так хозяин улыбается собаке. — И правда хороший мальчик. Но если до меня дойдут слухи про очередную иммерсию... Я выброшу тебя в открытый космос. Своими руками. — А... Замок лязгнул, открываясь, засветился зелëным. Генерал одним привычным движением собрал волосы в горсть, закрутил, прижимая к затылку, и надел шлем. Вот как это, оказывается, делается... Секунда, и вот его уже нет. Вернее, нет Облачного рыцаря, который просто патрулирует переулок… — Алло? — послышалось внизу за окном. — Тренировка сегодня? Правда? Совсем забыл… какой же я рассеянный! Зашëл в переулок Ауроматонов, взглянуть, как дела у Келуса, и купить тебе вку... Ну хорошо, хорошо, раз я обещал, значит нужно выполнять. А пока ждёшь, отработай “Погоню за ласточкой” триста раз... Цзин Цзюань поднялся. Пошатываясь, прошëл в крошечную ванную. Нет, это была не иллюзия. И не иммерсия. След укуса горел на коже. Может... Так и начинают заболевать Марой? Но вряд ли одержимые думают о том, что надо сейчас застирать единственные приличные брюки, иначе завтра не в чем будет идти к Возвыщающему святилищу. Ведь... Теперь "брат генерала", кажется... основная работа Цзин Фана.