My boss drives me crazy

— Прошу, закрой свои глаза, — звонкий детский голосок, будто колокольчик, раздался над левым ухом мальчика в ярко-зелёной панамке в виде лягушки. — Больно надо, — проворчал мальчик, рассматривающий свои ободранные колени. Он не последовал озвученной просьбе, но тактично отвернулся от одногруппника. — Кто тебя вообще просил вставать на качели ногами? — потешался кроха, — Вроде вон какой уже высокий, а всё такой же глупенький, — ободряющая улыбка озарила прекрасное, обрамлённое тёмными локонами личико. — Умолкни, белка-Хан, тебя мне ещё спрашивать… — Я не белка, — обиженно вскинув подбородок, выкрикнул Хан. Его передние зубы действительно были похожи на беличьи, но вместо комплимента такой милой и прекрасной особенности, дети вокруг часто задирали малыша из-за схожести с лесным грызуном. — И вообще, не тебе говорить о подобном. Погода стояла солнечная, было по-летнему знойно: мягкие лучи касались белоснежной детской кожи, ласково и нежно. Кто-то играл на открытом воздухе, строя замки из песка. Кто-то сидел на веранде, пытаясь охладиться с помощью игр с водой. У Хана и Минхо было собственное тайное место. За верандой, за большими зарослями кустарников, если проскользнёте через изящные, пышные и вкусно пахнущие цветы в небольших кашпо, подвешенных на витиеватые, причудливые ветви вишен, а затем аккуратно пройдёте по нагревающимся, разного размера камушкам, переливающимся как драгоценности, раздвинув крону усеянных вкусными плодами вишен, сможете обнаружить небольшую самодельную кривую лавочку, скрытую от посторонних глаз зеленью и высоким забором. Спину обдавало прохладой, а при желании, как обычно делал мальчик с ободранными коленями, начерпав в ведёрко воды, можно было поставить его в тень охлаждаться, а потом оставшуюся прогулку резвиться и обливаться. Но сегодня, пробравшись в «Супергеройское логово имени величайшего афигенного» - как нарёк это место в честь себя Минхо - или просто в С.Л.И.В.У, ребята первым делом стали осматривать раны, полученные Лино в бою с качелей. Находясь в состоянии безбашенного веселья после хорошего обеда, парень каждый раз выдумывал себе новые приключения к воплощению. — Сегодняшняя цель преодолела меня, но ещё наступит день, когда Минхо собственной персоной покорит её, — твёрдо заявил Минхо, морщась от неприятных ощущений: Хан промокнул больное место на коленке друга мокрым, от украденной у воспитателя перекиси, уголком своих шорт, и «раненный боец», что-то нечленораздельно прошамкав, как недовольный старик, закрыл лицо панамкой-лягушкой. — Твоя мамочка наверняка будет сердиться, — тоскливо протянул ребёнок, разглядывая землю под собой, то и дело борясь с желанием сорвать пару сорняков-цветочков с клейким соком внутри, за который мама обычно ругала, если тот попадал на одежду. Босые ноги нежились от бережных прикосновений колышущейся травы. Задумчиво посмотрев на многоэтажки вдалеке, чьи балконы переливались и блестели на солнце, вдруг Ли дёрнулся, как от неприятного воспоминания, чётко отрезав: — Не будет. — Но почему? Разве стирая- — Всё равно ей как-то. — Но как всё равно? Разве так может быть? — не понимающе возразил кроха. В голове не укладывалось, чтобы его милая и заботливая «мамуля» не беспокоилась о нём. — Наше материальное состояние важнее меня, и я с этим полностью согласен. — А разве счастье — это не когда мама любит тебя, а ты любишь её? — пытаясь заглянуть в тёмные карие глаза напротив, Хан весь извертелся. — Послушай, она зарабатывает, чтобы мы ни в чëм не нуждались. И мы не нуждаемся. Это определённо заслуживает уважения, не думаешь? — Тогда… Как насчёт папы? Он поддерживает тебя во всех начинаниях? — робко поинтересовался в ответ кроха. — Джисон, никогда не упоминай отца, — холодно отчеканили ему, заглядывая пронизывающим, горестным взглядом, пробирающим, словно до костей. Пляшущие на ветру листья, сбавив обороты, прекратили свою загадочную феерию. — Мне жалко, что так получается, — мягко пролепетал мальчик-белочка, приблизившись к Минхо. Глубокий вздох: он буквально таращился на опустившего веки одногруппника, пахнувшего скошенной травой и шоколадом. — Ты заслуживаешь всего самого большого счастья этой земли, слышишь? И трепет, с каким он прижался к товарищу, был таким же нежным, как и лёгкое покачивание листвы под далёкие шумы машин и разговоров. Их лбы соприкасались, и оба в безмолвии прислушивались к дыханию друг друга. Хан беспокойно теребил кончик футболки, а Ли лишь задумчиво наблюдал за проплывающими в лазурном небе птичьими силуэтами. Дни были мучительно одинаковыми до этого времени. Весь в царапинах и ссадинах, Лино, сидя в своей светлой комнате, сдерживал крохотные бусинки слёз и желающие вырваться из груди крики отчаяния, получая новые, новые, и новые раны…но уже не от падения, ушиба или пореза, а от самого близкого человека в мире. Самые глубокие и тяжёлые, душевные и телесные. От самого дорогого, такого нужного. От мамы. Раз за разом. Каждый день. Лино не удавалось держать себя в руках, когда дверь хлопала так, что, казалось, ещё немного, и она совсем сойдёт с петель. Он укрывался в тёмном, пыльном углу за шкафом, где раньше устраивал маленький, тёплый, светящийся домик из подушек, одеяла и крохотных фонариков на батарейках. Где теперь же мёрз, вжавшись в голые обшарпанные стены, беззвучно трясясь… Умолял Бога, если тот существует, забрать его отсюда поскорее. После смерти отца он мечтал о побеге из серости будней, одного часа, минуты за другой. Но только прикасаясь кончиками озябших пальцев к лучам сияющей свободы, Ли вновь ощущал ледяной холод собственной обители, а райский, цветущий сад, возникавший на горизонте, угасал, как мираж, в голой, выжженной пустыне. На самом деле, Минхо всем сердцем желал почувствовать заботу и любовь. Он не любил убираться, в саду плохо справлялся с разными задачками, часто задирал кого-то, за что сам и получал. Иногда был жутко ревнив, когда в простых играх вроде волейбола в команду выбирали кого-то вместо него. Но несмотря на свои крохотные недостатки, мальчик прилагал огромное количество усилий.

«И всё же, очень трудно оправдывать ожидания, не совпадающие с существующей действительностью.»

Все всегда требовали большего, чем он имел: прилежного и послушного ребёнка, ласкового, очень привязанного к родным и друзьям, помогающего всем и заботящегося обо всём. Такого внимательного и ранимого ребёнка, каким он и должен быть. Таким, каким остро нуждающийся во внимании маленький ребёнок, поздней ночью готовящий ужин на себя и на валящуюся с ног от усталости мать, никогда не сможет стать. Потому что так несправедливо устроена жизнь: как бы мы не старались себя исправить, что-то в нас не изменить. Паузу оборвал сам Лино. — У тебя сердце бьётся слишком быстро, ты не болеешь случаем? Хан отскочил, развернувшись, с крайне обиженным и оскорблённым видом. В грудной клетке что-то колотилось, как бешеное, что-то неугомонное, странное: — Ничего подобного, у тебя помутнение головушки из-за падения. — Действительно, я тоже это ощущаю, — пристально оглядев собеседника, отстранённо пробормотал в ответ Минхо. — Ладно, давай закругляться уже. — Ты, — не отводя нежных глаз оттенка какао, кроха, оступившись, побрёл назад. — Ты пунцовый. Буквально пунцовый. Посмотрев в небольшую лужицу, образовавшуюся от воды из кое-где дырявой садовой лейки, Лино сразу же отпрянул от собеседника. На нежном детском личике напротив выступил ответный яркий румянец. Они оба молчали. — Не думай, что мне нужно сострадание. Ты ничего толком обо мне не знаешь… Я — не бездомная кошечка, дурак, чтобы ты оплакивал и трясся надо мной. И вообще, — недобро зыркнув, Ли продолжил. — Не заговаривай со мной, если хочешь сказать чего похуже уже озвученного. — Ты глупый. Большой и ужасно глупый. Утерев мокрые ресницы, Джисон стряхнул переливающиеся на свету солёные капельки со своих щёк, убегая, сломя голову, назад, к группе, прочь из тайного места. Упрямец с ободранными коленями уверенно шагнул к выходу, откуда малыши и прибежали, где исчез его товарищ, и внезапно двинулся за одногруппником. ★ Их знакомство было таким, что, казалось бы, дружба, устоявшаяся между ними, буквально вспыхнула из неоткуда. Неразлучные, но враждующие — так бы их описал абсолютно каждый. Тогда, схватившись за папу, Хан, размахивая воздушным шариком яркого жёлтого цвета с мордочкой Льва, заливисто хохотал, звуча совсем как колокольчик, покачнувшийся на ветру. — Пилот Джисон взмывает всё-ё! — приподнимал сына от земли папа ребёнка, настроение которого как раз и заразило отца семейства. — Всё выше! И выше! И выше! — счастливо и беззаботно смеялся трёхлетний мальчик, открывая дверь в огромное здание школы. Это место он видел впервые, и, озираясь по сторонам, восторженно охал и ахал, разглядывая разноцветную плитку, пёстрые цветы на клумбах и величественные деревья, создававшие приятную тень на участке под солнцем. Но самым главным было вовсе не это, совсем нет. Немного пройдя внутрь, во двор здания, он наткнулся на огромную толпу погодок-семилеток, младших из подготовительных классов, учителей и воспитателей. Это место — школа-интернат — сегодня была как никогда шумной. Каждый что-то говорил, держал шарики, цветы, приветливо махал ему рукой, подзывая к себе познакомиться. Родители были нарядны, все с солидным видом, что сильно контрастировало с носящимися и ликующими детьми вокруг них. На площадке, окружённой самим корпусом, собралось такое количество разных людей, что Хан стушевался, разглядывая листья под ногами. Это было неожиданностью — видеть столько лиц, ещё и совершенно незнакомых. И каждый хотел чего-то, каждый рассказывал о чём-то и что-то делал. Он встал в ступоре и недоумении, пока отец, отпустив его руку, отправился знакомиться с преподавателями и родителями, ссылаясь перед сыном на важные дела. Не прошло и нескольких секунд, как к Джисону подлетел мелкий, ещё ниже его самого, с разбитой губой и слегка покрасневшими, выразительными глазками мальчик, не имевший четырёх передних зубов. Сам он был, несмотря на это, очень миловидным и притягательным. Чем-то, что интересно, смахивал на статуэтку херувима у матери Хана на тумбочке. Размышляя об этом, кроха забыл, что замер и молчит. — Привет, как тебя зовут? — Хан Джисон, — озадаченно промямлил внезапно выскочившему возможному одногруппнику Хан, не сумев поднять глаза на смешную, расплывшуюся беззубую, милую ухмылку на лице собеседника. — Ты, наверное, младшая группа? — Наверное. — Уяснил! — взъерошил чёрные, непослушные волосы парень в ответ. — Я тут в старшей группе, меня зовут Сог Иныном, для тебя просто милашка. Безмерно рад нашей встрече. — Безмерно… Сог Инын, — слово было странным, но неожиданно интересным, — Нетипичное имя. Почему именно так? — Эй, ты! К ним направлялся невысокого роста силуэт, как сначала показалось Хану. Но через пару мгновений, перемахнув через забор, перед ними предстал высокий парнишка: школьник, на вид третьеклассник. Во всяком случае, на две головы он был точно выше Джисона. — Ну-ну, чего тебе? — с наигранной обеспокоенностью озадаченно спросил Сог. — Найди себе равного. — У меня проблем нет, замечу. — Неужели ты останешься в их группе? — прыснул новообретенный знакомый. — От второгодника слышу. Оба молча смотрели друг на друга с минуту. Как будто высматривая кого-то в толпе, черноволосый паренёк покачался на носках пару секунд, рассматривая разноцветные кроны, и вдруг развернулся всем корпусом, дёрнувшись. — Ладно, — внезапно, будто не слыша Джисона, выпалил Сог, — мне, типа, идти надо. Был очень рад познакомиться! Позже увидимся, да же? — Да же?.. — помахал ему вслед кроха. Не успел он погрузиться в свои мысли, как его оборвали. — Лучше не начинать первые дни со знакомства с плохой компанией, да? — похлопав белочку по плечу, мальчик поинтересовался, — Твоё имя и группа. — Хан! Я Хан Джисон, мне семь лет, первая группа Б! — протараторил, поправляя свои волосы, тот в ответ. — Ли Минхо, первая группа Б. Будем знакомы. Не успев что-либо сказать, Джисон застыл в ступоре: Лино растворился в воздухе. После торжественной церемонии следовало прощание с родителями. Ведь у многих здесь никогда не было дней вдали от родных и тёплого дома, а теперь они будут проживать в чëм-то, напоминающем университетский кампус, гигантском центре, в котором проведут большую часть своего времени. Школы-интернаты достаточно популярны в Южной Корее, но для Хана это было чем-то новым, неожиданным. Мысль о том, что со своими будущими друзьями он проведёт тут немало времени, что они вместе вырастут под одной крышей... Она будоражила, пугала и радовала, а в животе порхали щекочущие бабочки. — И всё же, мне здесь правда будет хорошо? — обняв отца, усмехнулся кроха, — мне здесь точно будет хорошо? — Верно, всё будет волшебно! — ласково пригладил непослушные тёмные локоны мужчина, тихо наставляя сына, — Ну кто не захочет с тобой общаться? — А если со мной действительно не захотят дружить? — пробормотал котёнок-Хан, — Милый, ты прекрасный, умный и добрый парень. Смешной и позитивный. Ну неужели никто не заметит тебя? Не придумывай, просто будь собой, и кто-то обязательно полюбит тебя за это. — Точно-точно? Правда полюбят за что-то? — с недоверием приподнял одну бровь малыш. — За искренность во всём, милый, тебя полюбит каждый. Потрепав дитя по голове, глава семейства ещё долго смотрел вслед заходящему внутрь корпуса мальчику, который ещё недавно только научился читать и писать. Надежда на то, что это чудесное создание сохранит себя и не потеряет в этом странном мире, не угасала. Она крепла, ведь точно было понятно, что Джисон привяжется к этому месту, а оно привяжется к нему. И эта взаимность заразительна, как и смех. И, как и смех, неподражаема в своём напевном звучании. В таком же, как и первый школьный звонок. Первая трель для первоклассника. За спинами одногруппников низкий малыш исчез совсем, и двери закрылись. Проснувшись от свиста сильного ветра, мальчик встрепенулся, осмотревшись по сторонам. Окна были зашторены, но через нежного-голубого цвета ткань были видны грациозные деревья с багряными кронами, и, медленно, неспешно стекающие капли. По кашпо, установленным под окном, бил крохотный град, который, приземляясь на мокрый, усеянный опавшими листьями асфальт, тут же растворялся, сливаясь с мутными лужицами, вокруг которых, то и дело, сновали непонятно откуда вылезшие приветливые червячки, причудливо двигающие телами, будто под музыку. Солнечная погода вчера держалась до самого вечера, как внезапно в отдалении свернул гром и ударила молния, подняв вихри сухой скошенной травы, отчего по-летнему тёплый сентябрь стал чувствоваться более прохладным. Примерно на одну кофту холоднее, а может и на две. Хан перевёл взгляд на ребёнка, лежавшего в метре от него. Придвинувший кровать к его собственной, тот неподвижно лежал, причём, как бы малыш не старался, по позе мальчика невозможно было понять, в каком он состоянии: сна, покоя, или бодрствования. Не желая пробуждать того, Джисон хотел было приподняться на кровати, как обнаружил, что кисти их рук сплетены, отчего выбраться из тёплой постели стало весьма проблематично, как бы не хотелось. А сегодняшний день был единственным, который вечно спящий на ходу Хан не мог пропустить. Это момент, когда есть возможность рассмотреть всю школу и познакомиться с её обитателями. Вчера преподаватели настойчиво напоминали, что праздник будет чудесным, потому крайне важно, чтобы каждый поучаствовал в «Дне Знакомства». И Джисон хотел с утра пройтись по всем частям корпуса, в особенности по саду, манившему его вчера своим особенным, ярким видом. Пытаясь придумать что-то, Джисон постарался незаметно вытянуть руку из прочного капкана чужих ладоней. Убедившись, что повëрнутый спиной сосед спит, кроха только было поспешил за своими вещами, как внезапно сзади спросили: — Который час? Удивлённо посмотрев на того, Хан выронил из рук носки. — Проснулся? — Нет, встал и поплыл. Мальчик решил ничего не отвечать лежащему парню, продолжая искать вещи. — Хан Джисон, — позвал его сосед, — Как себя чувствуешь после вчерашнего? — Вчерашнего? А что было вчера? Сосед приподнялся на локтях, рассматривая лицо Джисона, и будто не совсем понимая: туп ли одногруппникодногруппник на самом деле, или он просто хорошо изображает тупость. Оказалось, это был Минхо - младшеклассник, которого он встретил вчера. — Ты не помнишь, как заманал меня ночью? Трясся от каждой молнии. Я уж думал, что вклею тебе. Какого яблока я, по твоему, мирился с неудобствами, совмещая свою кровать с твоей? Ты мне глаз сомкнуть не давал. — Спасибо уж, — облегчённо вздохнул мальчик-белочка в ответ, — Хоть ничего не натворил, уже чудесно. И вообще, нужно терпимо относиться к недостаткам друг друга. — «К недостаткам друг друга», блаблаба. Собирайся быстрее и проваливай, мне ещё нужно кое-что уяснить. Скинув на пол штаны Хана, безвольно висящие на спинке кресла, Лино достал свою аккуратно сложенную одежду, поспешив удалиться. Поднимая свои штаны, Джисон фыркнул. — Нашёлся тут! — Я всё слышу. Тебя ждать или нет? Один потащишься? — с укроизной пробурчал Ли. — Иду, Ваше Высочество. ✿ ✿ ✿ ✿ ✿ ✿ ✿ ✿ ✿