***
Когда Мэтью вышел из университета, небо уже было насыщенного тёмно-голубого цвета, а на улице болтались толпы студентов, отчего-то никак не желающих идти домой. Воздух был пропитан тёплым осенним вечером, запахом табака и какой-то ужасно дешёвой шаурмой из ближайшего ларька. Хотелось есть. Или тошнило. В последнее время стало сложно различать эти два состояния. Мэтью молча протянул продавцу купюру и только после того, как мужчина вопросительно посмотрел на студента, негромко произнёс: — Мини. Продавец широко улыбнулся, отчего Мэтью тут же стало противно. Небольшие чёрные глаза первого заблестели, он обнажил свои белые зубы, взял своими волосатыми, жирными руками купюру… Парень покачнулся и прикрыл глаза. Только не здесь, только не сейчас. Слишком много людей. Слишком много чёртовых людей! Ему передали шаурму, и одно тут же стало очевидным — нет, он не хотел есть, его тошнило. От запаха еды закружилась голова, перед глазами всё смазалось, Мэтью быстро вцепился в ближайшую остановку и прикрыл глаза, стараясь выровнять дыхание и унять дрожь в ногах. Нет, падать нельзя. Шаурма выпала из трясущихся ладоней и с глухим шлепком упала на землю. Жаль. — С Вами всё в порядке? Чужой, резкий, громкий голос порезал слух, вызывая новый приступ тошноты. В голове тут же вспыхнуло красное пламя, призывающее немедленно ответить нахалу. Но он уже знает, что нельзя. — Да. Перед глазами плясали разноцветные огоньки. Сейчас пройдёт. Надо просто потерпеть. Мэтью осторожно приоткрыл глаза. Очень ярко. Невыносимо ярко. — Эй, парень, — другой, грубый голос раздался почти у него над ухом, затем его резко развернули за плечо, и он смутно увидел перед собой блондина с не то презрительным, не то озабоченным взглядом. — Ты в порядке? — его потрясли. Мэтью инстинктивно отдёрнулся, убирая чужую руку и избавляясь от навязчивого прикосновения. Мимолётный страх вернул его в реальность. Взгляд наконец-то сфокусировался, тошнота прошла. Он медленно кивнул, рассеянно потирая плечо, которого только что коснулись. Блондин, удовлетворённый таким ответом и явно очень довольный собой, поспешил дальше. Всё снова стало обычным — не таким ярким, не таким громким, не таким страшным. Всё снова хорошо.***
«Нужны сигареты,» — с этой мыслью Мэтью вышел из автобуса и уверенно направился в сторону дома, обещая по дороге купить себе пачку «Винстона». Темнело рано, а потому за те полтора часа, которые он добирался до дома, небо из темновато-голубого уже успело превратиться в полностью чёрное, а на улицах уже горели фонари. Он рисковал не успеть к закрытию магазина, а всё из-за рассказов об этой идиотской вечеринке! Парень тоскливо поднял взгляд на тёмный переулок. Он редко ходил через бедный район, но не из-за каких-то личных соображений, а скорее потому, что уже просто привык к излюбленному маршруту. Но сейчас сигареты были важнее, никуда больше он уже не успевал. Мэтью шёл уверенно и быстро, стараясь не смотреть по сторонам и не прислушиваться к окружающим его звукам. Расстояние между домами едва ли превышало десять метров, на протяжении всего пути под ними обязательно стояли мусорные баки всевозможных размеров, но зато назойливых людей здесь почти не было, впрочем, как и света. Повезло хоть, что небо было чистое. Но что-то было не так. Идти было тяжело. Каждый шаг он вынуждал себя оглядываться, хотя знал, что это ни к чему. Он не какая там ни будь беззащитная красивая девушка, а вполне взрослый, нормальный парень, с вполне себе среднестатистическими параметрами, и по нему должно быть это видно, на него просто бессмысленно было нападать даже здесь и даже сейчас. Безумно хотелось курить. Безумно хотелось успокоиться. Шорох. Справа, там, где валялись пакеты. Мэтью замер и медленно повернулся, желая как можно скорее убедиться что это не более, чем ветер. Или его слуховые галлюцинации, мало ли, до чего дойдёт. Минуту он слышал только своё дыхание. Шорох. На этот раз громче, сильнее, такой, что это вряд ли могла быть даже крупная крыса. Парень нахмурился и вынул из кармана джинсовки телефон, в его глаза ударил отвратительно яркий свет дисплея, Мэтью заморгал, стараясь унять появившиеся неприятные ощущения, затем хотел уже было включить фонарик… Чужие, сильные руки схватили его. Телефон со стуком упал на землю. — Больно! — не своим голосом заорал Мэтью, как только его хрупкое тело сжали. Он не понял что произошло. Он просто не мог поверить в то, что произошло. Сердце застучало с неадекватной скоростью, ноги не держали, ужас разлился по всему телу, ему показалось, что он сейчас умрёт. — Заткнись, — рявкнул грубый мужской голос у него над ухом и на мгновение убрал руку, потянувшись за кляпом. Этого мгновения оказалось достаточно для того, чтобы Мэтью вывернулся из хватки и сделал два шага. С безумным ужасом он понял, что не убежит. Ноги отказывали, он едва мог стоять. Всё серое опять стало невыносимо ярким, светлые волосы нападающего засветились, перед глазами поплыло, голос пропал. Мужчина подбежал к жертве, которая и без этого уже почти свалилась в обморок, и, сунув слабо сопротивляющемуся Мэтью в рот грязную, отвратительную тряпку и обвив его хрупкое тело, слегка стянул с правого плеча футболку, оголив его. Парень готов был убиться от боли. Убиться от страха. Тело трясло невыносимо. Не прикасайся, не прикасайся, не прикасайся! Блондин провёл пальцем по бледноватой коже и с наслаждением впился неё зубами. Мэтью вырывался из последних сил, хотя уже знал, что это бесполезно. Его снова тошнило, трясло, всё тело будто онемело от страха. Мужчина беспощадно терзал плоть, самозабвенно напиваясь алой жидкостью, а оно всё слабело, слабело, слабело… Наконец блондин успокоился, хватка ослабла. Остатками сознания Мэтью уловил режущий звук сирен. От него обычно жутко болела голова. Блондин, видимо, тоже его услышал. Он оторвался от жертвы, приподнял голову и прислушался: полиция была уже в начале переулка. Мужчина оттолкнул парня, так что тот грохнулся на землю, наконец выплюнув кляп, и Мэтью услышал, как кто-то бежал — то ли убегал нападающий, то ли бежали полицейские. Честно говоря, ему уже всё равно. Болело абсолютно всё, но вот в груди… в груди ничего не осталось. Ни страха, ни облегчения, ни даже желания курить. Ни-че-го. Словно на её месте теперь была огромная, но совершенно пустая комната с серыми бетонными стенами. К нему подбежал вспотевший мужчина в форме и перевернул на спину, так что теперь Мэтью вынужден был видеть что-то кроме грязного асфальта. Ну зачем? — Вы можете говорить? Слышите меня? — чересчур громко спросил полицейский, расталкивая его, скорее уже по привычке, потому что парень перед ним дышал и даже смотрел на него своими большими карими глазами. — Да, — негромко отозвался Мэтью, приподнимаясь на локтях. Плечо жутко болело. Край любимой футболки был испачкан в слипшейся тёмно-алой крови, но всё остальное вроде бы целое, разве что сердце всё ещё стучало, как ненормальное, отчего дышать было сложновато. — Можете стоять? — с надеждой спросил мужчина, поднялся и протянул ему руку. — Вот и хорошо, — он явно был ужасно доволен тем, что им не придётся тратить время на скорую и больницу. Мэтью поднялся на ноги, слегка покачнулся и повернул голову в сторону, куда убежали коллеги разговаривающего с ним мужчины, стараясь рассмотреть хоть что-нибудь в темноте переулка. За сигаретами он уже не успеет. А жаль. — Пройдёмте в участок, — безэмоционально, как по инструкции, произнёс полицейский и направился к началу переулка, туда, на свет. Следом, подняв с земли телефон, на маленьком экранчике которого теперь красовалась огромная трещина, и с трудом переставляя ватные ноги, поплёлся и Мэтью.***
В машине было тепло. Парень прижался к дверце и прикрыл глаза, наслаждаясь наступившим спокойствием. Сердце успокоилось уже минут через десять и теперь единственными напоминаниями о случившимся было саднящее плечо, совершенно пустое чувство в груди и ставшее уже просто невыносимым желание курить. Он видел, как вместе с ним полицейские скрутили девушку, которая сейчас сидела в наручниках через место от него. Её короткие белые волосы были испачканы, круглые очки треснули, да и вообще выглядела она едва ли лучше его самого. Только в наручниках. Неужели её подозревают в нападении? Её?! Бред. Впрочем, какая ему разница. Ехали они долго, не меньше часа. Мэтью сидел, обняв свой небольшой серенький рюкзак с ноутбуком и сонно наблюдая за проносившимися за окном домами. Полицейские почти не разговаривали, а потому ехали они в полной тишине, разве что привычный звук двигателя ласкал слух. Девушка, как ни странно, не сопротивлялась вообще, только изредка поглядывала на Мэтью, но парень никогда не умел понимать других людей, да ему и не надо было. Он устал. Вымотанное тело клонило в сон, привычные отвратительно яркие краски мира потускнели, причём потускнели до такой степени, что всё стало казаться каким-то серо-коричневым. Ну и хорошо, так меньше болит голова. Хотя, если честно, несколько раз Мэтью даже посещала мысль, а не повредил ли нападающий что-нибудь в его голове. Но это вряд ли. За окном показалось низкое здание с мерцающей надписью «Police» на крыше. Полицейские вылезли из машины, немного грубовато вытолкнули его, а следом повели и арестованную блондинку. Группа людей вошла внутрь, и Мэтью раздражённо прищурился — яркий свет больно ударил в глаза. Странно, но ничего более с ним не произошло, как будто датчик, начинающий неадекватно вести себя в таком невыносимо ярком свете, вдруг выключили или, по крайней мере, сильно ослабили. Дальше их разделили; мужчина, который разговаривал с ним в переулке, повёл Мэтью в приёмную, а двое других увели блондинку в комнату задержаний. Приёмной оказалась небольшая комнатка с приглушённым светом, столом и двумя стульями, стоящими друг напротив друга. Здесь было приятно, но только потому что пусто и неярко. Пахло бумагами, людьми, офисом и почему-то сигаретным дымом. Мэтью успел предположить, что этот, такой знакомый ему аромат, принесли допрашиваемые здесь преступники. — Присаживайтесь, — поджал губы мужчина, обходя стол. И ему нужен этот допрос сейчас, в десять часов вечера? Серьёзно? Мэтью со вздохом плюхнулся на стул и, за неимением других занятий, уставился на его тёмно-синюю форму, подперев голову рукой. Полицейский, окинув его бесчувственным взглядом, достал из своей кожаной сумки протокол, сел и принялся его заполнять. Минуту стояла тишина. — Как Вас зовут? — наконец порезал воздух грубый мужской голос. — Мэтью Хьюри, — лениво отозвался парень. — Дата рождения? — Девятнадцатого ноября восемьдесят пятого. — Что случилось? — Можно уйти? Плевать мне на того, кто напал, спать хочу. Мужчина поднял на него свои голубые глаза, отчего Мэтью сразу же опустил свои, несколько секунд изучал его лицо и наконец абсолютно обыденным тоном ответил: — Нет. Парень поджал губы, с неприязнью понимая, что останется здесь надолго. И даже не покурит. — Я шёл, потом кто-то сзади сжал меня, вставил кляп и укусил, — немногословно описал он произошедшее. — Кто? — Я не видел, — Мэтью отвечал так, будто каждое слово давалось ему с огромным трудом. — Мужчина, наверное. — Почему мужчина? — в окружающей их тишине его голос невыносимо раздражал. Ровно как и обязанность говорить самому. — Сильный. Голос мужской. — Он говорил? — Только «заткнись». — Что из себя представлял кляп? — Боже, какие сложные словесные обороты, ужас какой, если будет и дальше так выражаться, он тут вообще до утра просидит. — Тряпка. Грязная тряпка. — Там осталась? Мэтью кивнул. — Говорите. У нас тут звук записывается, а не видео. — Да. — Раньше не видели девушку, которую арестовали вместе с Вами? — Нет. — Ваша подпись, — он пододвинул парню листок, протянул ручку и указал на линию, под которой было написано «Подпись пострадавшего». Мэтью, даже не взглянув на остальное, чиркнул ручкой и, не поднимая глаз, устало произнёс: — Можно идти? — Нет. Вам сделают анализ, дабы взять образец слюны нападавшего. Вы не первая его жертва. — Долго ещё? — Не знаю, — не сразу ответил полицейский, затем убрал документы и, пропустив перед собой Мэтью, вышел из кабинета. В коридоре никого не было, что, впрочем, было свойственно для всех полицейских участков в пол-одиннадцатого вечера. Парень устало присел на кожаный диван, положил голову на подлокотник и уставился в одну точку. Скучно. — Паспорт есть? — запоздало осведомился полицейский. — Нет, — он же не дурак, чтобы с собой документы на учёбу таскать. — А у Вас есть сигарета? Мужчина хмыкнул. — Перед анализами нельзя, — он развернулся, и дверь соседнего кабинета захлопнулась за ним. Мэтью остался один. Парень посмотрел на часы — надо заканчивать учиться, курить и пить чай. Чувство идиотского дискомфорта съедало его изнутри, отбирая последние остатки сил. В участке царила абсолютная тишина, разве что за дверью слышались приглушённые голоса полицейских, допрашивающих блондинку. Так прошло минут пятнадцать. Долго, наверное, они спорили. Наконец, из кабинета вышли все четверо — двое полицейских и девушка, которая по-прежнему была в наручниках, хотя они уже должны были раз сто убедиться в том, что она невиновна. Идиоты. — Лабораторная будет готова только через час, — со вздохом сообщил один из них, обращаясь больше к Мэтью, чем к блондинке — видимо, её мнение тут не интересовало вообще никого. — Извините, но придётся подождать. Мэтью окинул его усталым взглядом, моргнул, затем молча встал и направился к автомату. Если не поспит и не покурит — то хоть кофе попьёт. Хоть бы не стошнило. Голова кружилась то ли от яркого света, то ли от тупой боли в плече, то ли от отвратительного ощущения реальности происходящего. Перед глазами снова и снова: его сжимают. Чужие руки касаются его тела. А он не может сказать «нельзя», не может вырваться, не может убежать. Не может ничего. Его бросает в дрожь. Отвратительно. Тошнотворно. Рука замерла над кнопкой «Латте». Он не хотел кофе. Следующий час Мэтью провалялся на диване, пытаясь отличить сонливость от бессонницы и голод от тошноты. Правда, уже на третьей минуте его мысли плавно переползли в теоретическую информатику, и парень увлечённо вертел графы в своём небогатом воображении. Наверное, модели в виде графов, пускай и ужасно сложных — было единственным, на что оно было способно. Но никого никогда это не волновало, так может, так оно и должно быть? Издалека послышались шаги, эхом отдающиеся от белых стен участка. Лампочка над ним мерцала, как в психушке. Впрочем, ему до неё недалеко. — Мэтью Хьюри? — лениво осведомилась подошедшая… медсестра? Помощница? Девушка в белом халате. — Пройдёмте в лабораторную. Парень боязливо заглянул в комнату с блестящей табличкой «Лабораторная». Мгновенно ему в глаза ударил ослепительно, просто невыносимо яркий белый свет. Мэтью отшатнулся. Он не хотел туда. Люди в белых халатах будут трогать его. Им будет нужна его медицинская карточка. Он не хотел, чтобы они знали. И справедливо — мало кому нравится, когда тебя считают сумасшедшим. Понимание, поддержка, ага, конечно. Может где-то и есть мир, в котором это всё — не просто напускная ложь, благородство ради пиара, якобы «смотрите, какой я добрый и правильный», а реальность, но он жил не в нём. Он жил там, где желание повеселиться всегда превосходило этику и сочувствие. Мэтью не любил напоминать себе о том, кто он — игнорировать припадки, страх, людей — это было проще. Да и что с них возьмёшь, если уж так распорядилась природа. — Входите, — негромко напомнила ему девушка. Парень едва слышно выдохнул и вошёл в кабинет. Человек пять одновременно посмотрели на него — и все они были в белых халатах и масках, будто он попал в операционную из детских кошмаров. Жутко. — Присаживайтесь, — мужчина, у которого из-под шапочки выбивались рыжие прядки, указал ему на стул. Мэтью послушно сел. Рыжеволосый оголил его плечо, отчего в голове тут же возникло сегодняшнее нападение. Он содрогнулся. Затем холодные пальцы в перчатке нежно коснулись его бледной, окровавленной кожи… Боже, каких усилий ему стоило не дёрнуться! По коже побежали мурашки, бешеное напряжение переполняло ослабевшее тело, он с трудом сдавливал крик, отчаянно рвущийся наружу. Терпи, терпи, терпи. — Как себя чувствуете? — нарушил тишину врач. — Нормально, — тихо отозвался Мэтью. Идиотский вопрос. — Курите? — Да. — Пьёте? — Да. — Хронические заболевания? — Нет, — с ноткой неуверенности выдавил парень. Это не считается. Во всяком случае, на анализы не повлияет. Мужчина нахмурился, но уточнять не стал. — Мы возьмём кровь и сделаем прививку от бешенства. Мэтью нервно кивнул. Быстрее, только бы быстрее. Его коснулись ватой, пропитанной щиплющим спиртом, затем он краем глаза уловил махинации со шприцом, и в его плечо воткнулась иголка. Почему-то от этого было не так плохо, как от реальных прикосновений. Затем ещё одна, и мышцы неприятно запульсировали. — Всё? — Да. результаты будут через несколько часов. — И что мне делать? Врач непринуждённо пожал плечами, будто за окном светило солнце, а у него впереди был ещё целый рабочий день. Последнее может, конечно, и верно, вот только Мэтью тут до утра торчать не собирался. Раздражённо выдохнув, он открыл дверь и чуть не столкнулся с полицейскими, ведущими уже совсем не сопротивляющуюся, просто вымотанную девушку. — Вам придётся подождать ещё пару часов, — безэмоционально обратился к нему первый. — Не буду, — с излишнем пренебрежением отозвался Мэтью, пытаясь пройти дальше, но мужчина моментально схватил его за руку, отчего первый тут же с отдёрнул её и уставился на полицейского испуганными карими глазами. — Вы не первая его жертва. Если откажитесь сотрудничать — будет плохо, — до бешенства спокойным тоном произнёс полицейский. — Вы… — прошептал парень, сдавливая ноющий дискомфорт в груди — он должен быть дома, дома, дома… — с ума походили, что ли… — Мэтью отвёл взгляд, непроизвольно поглаживая предплечье, за которое только что схватились. Полицейский обернулся на второго, всё ещё сдерживающего девушку, тот коротко кивнул ему, и через секунду парень чуть не вскрикнул от боли — его скрутили. В самом буквальном смысле этого слова. Бледных запястий коснулись обжигающе холодные металлические наручники, а чужая, грубая рука крепко схватила его за локоть. Бред. — Видимо, эти несколько часов Вы проведёте в камере предварительного заключения, — будничным тоном сообщил ему мужчина, смотря вдаль каким-то неживым, ненастоящим взглядом, словно был роботом — говорил без интонации, двигался также. Жутко. Бредово. Темно. Холодно. Сухо. До безумия сухо. Мэтью сидел на полу, прижавшись спиной к холодной стене. Он был один. Он чувствовал себя обманутым, но не мгновенно, а так, будто этот идиотский, в край глупый абсурд кроется где-то в самом основании ситуации. Одежда была испачкана в грязи, перемешанной с кровью. В ней парень чувствовал себя каким-то конченым преступником, словно за день он успел натворить столько, что под корень срезал, нет, да просто уничтожил свой шанс на нормальную жизнь. Шанс, который у него и без того был ниже, чем у остальных. Не хотелось ничего. Ни спать, ни есть, ни курить. Давно с ним такого не было, даже организм в кои-то веки начал вести себя адекватно, вот только, видимо, поздно. Ничего не болело. Мэтью лёг на пол, подложив руки под голову, хотя его каштановые волосы уже вряд ли станут грязнее, чем сейчас, и уставился в потолок. В нём будто отключили все эмоции. От безысходности хотелось до крови из черепа биться головой об стену. Хотя откуда она, эта безысходность? От скуки? От бреда, происходящего вокруг? От… пустоты? Тошно. От происходящего, от людей, от себя. Да просто уже от всего, чего уж там. Он не знал, сколько времени прошло — да ему и не надо было. Ну вот что они ожидают там найти? Что слюна в ране и слюна девушки совпадут? Не понимают, что это глупость? Да вряд ли, не всё же так плохо в этом мире. А, ну да, им же за это платят, конечно. Мэтью вздохнул и перевернулся на бок. Платят, платят, платят. Забавно, такое простое слово, а объясняет чуть ли не весь идиотизм, творящийся в мире. Он усмехнулся. Он тоже такой. Все такие. Вот почему они даже не задумались над тем, что могло повилять на его показания — им просто выгодно считать, что они верны. И он, и эта девушка — просто источник выгоды, вот и всё. Дверь резко открылась, парень вздрогнул и приподнялся, всматриваясь в силуэт, появившийся в дверном проёме. Тот молча подошёл к камере и, даже не взглянув на него, достал ключ и отпер дверь. Мэтью непонимающе поднял голову. — Пойдёмте. Анализы готовы, это действительно была не она. Вы можете идти. — Сколько времени? — Полчетвёртого ночи. Скоро рассвет. Парень едва заметно кивнул своим мыслям, затем поднялся на ноги и проследовал вслед за полицейским. Он не был рад, что его отпустили. Он ничего не чувствовал.***
— Так значит на Вас напали? — негромко спорила блондинка, выходя из участка и поднимая светло-голубые глаза на восходящее солнце. Её белые волосы были грязными, очки поцарапаны, а на запястьях едва заметные полосы от наручников, видно было, что прошедшая ночь сильно потрепала её, но девушка явно не унывала, словно подобное происходило с ней постоянно. Мэтью поднял на неё глаза, затем слегка нахмурился и едва уловимо кивнул. Та сочувствующе поджала губы — мол, ничего, бывает, обвела взглядом дома, и на её лице отчетливо — настолько, что даже Мэтью это заметил — появился страх. Какое-то тупое нежелание идти туда, куда обязывают, как смотрят дети, когда знают, что там их ждёт наказание. — Плечо болит? — наконец, взяв себя в руки, обратилась к нему она. — Нормально, — мотнул головой парень. Скорее бы домой. — Я медик, — девушка попыталась приветливо улыбнуться, но улыбка нервно дрогнула и соскользнула с её приятного лица. — Меня, кстати, Сара зовут. Мэтью склонил голову на бок. Сара мимолётно нахмурилась, а через секунду в её глазах промелькнуло понимание, такое, будто она разгадала какую-то загадку, а затем что-то, что он уже совсем не умел различать… жалость. — М… — аккуратно начала подступаться девушка, — можно я Вас какое-то время понаблюдаю? Вам ведь даже её не забинтовали, там может начаться заражение или, может, туда не бешенство занесли… — она прекрасно знала, что туда занесли. Знала даже кто и зачем. Предполагала даже, почему именно этому парню, который сейчас смотрит на неё так, будто разучился понимать человеческую речь. Но в одном она ему не врала — её беспокоило его здоровье. Вот только скорее психологическое. — И? — нахмурился Мэтью. — Можно хотя бы дойти с Вами до дома? Парень посмотрел на неё не то с презрением, не то с каким-то неоправданным испугом, не то просто с непониманием. С другой стороны, что ему может сделать девушка? Кому вообще нужен его адрес? Он неопределённо повёл плечом, наконец отводя взгляд и направляясь к дороге. Удивительно, но даже в четыре утра такси почему-то работало. Сара про себя отметила, что ехать куда-то с водителем, который не спит в четыре утра — не самая безопасная идея, но комментировать это не стала. Ехали они молча. Девушка знала, что будет безопасно — пока он не знает, где она, будет безопасно. В отелях её найдут, она знает, несомненно найдут. Конечно, Итан сам создал ей такое прекрасное укрытие — он нашёл человека, бояться которого просто не было причин и сам же её в этом убедил. Он сволочь. Не имеющий границ — ни этических, не законных. Чем дольше она смотрела на бледное лицо Мэтью, тем больше убеждалась, в том, что Итан — зверь. Бесчеловечный. Сара могла принимать многое, но не всё. Она привыкала к постоянным жертвам, к любым — мужчинам, женщинам, детям, но он… В груди больно ныла жалость. Словно кислота, она расщепляла и уничтожала всё — адекватность, память, сознание. Как яд заполняла мозг, сдавливая сердце всё сильнее и сильнее, до тех пор, пока оно не начинало болезненно ныть, требуя проявления заботы. Мэтью достал из кармана ключи и отпер ничем не примечательную дверь ничем не примечательной квартиры. Существование Сары он почему-то предпочитал игнорировать, пустым взглядом смотря куда-то перед собой. Они зашли в квартиру, и девушке тут же бросился в глаза какой-то абсолютно патологический беспорядок: повсюду были разбросана одежда и совершенно случайные бытовые предметы, типа расчёски, в которой была запутана кнопа его каштановых волос и случайных, никому не нужных бумаг. Обычная, узкая прихожая, желтоватые стены, тёплая маленькая лампочка и небольшая квадратная тумбочка в углу. Пахло табаком и Мэтью. — Мне точно можно остаться? — робко уточнила Сара. Парень обернулся, пробежался взглядом по её лицу, удивительным образом не касаясь глаз, а затем только бесчувственно пожал плечами, выдавив из себя тихое: «Как хочешь». Она негромко вздохнула, но отступать уже было поздно. В конце концов, ей и некуда. Мэтью, разувшись, молча прошёл в гостиную и тут же упал на небольшой, серенький диванчик. Он устал. Ужасно устал. Парень прикрыл глаза, но почему-то не почувствовал, как засыпает, словно при всём его желании организм наотрез отказывался отключаться. Странно. — Эй! — он резко приподнялся, так что перед глазами на секунду потемнело, — не исчезай из моего поля зрения! — Мэтью чувствовал себя… тупым. Он просто вот так вот взял и пустил к себе домой абсолютно незнакомую девушку, которую ещё и нашли в бедном районе? Реальность то становилась слишком острой, то закрывалась дымкой из усталости, серости и звенящей пустоты внутри. Сара высунулась из прихожей и присела на краешек дивана. Его слова её очень успокоили, хотя и странно было это понимать, но она определённо была очень рада тому, что Мэтью соображает, потому что если бы это была не она, а кто-нибудь похуже, эта глупость могла бы ему дорого стоить. — Есть сигареты? — уже тише и доверчивее протянул парень. Сара вынула из кармана пачку «Марлборо», бросила её Мэтью, и в его карих глазах блеснуло долгожданное облегчение. Не «Винстон», конечно, но на это ему уже было плевать. Лишь бы курить, лишь бы отвлечься… Он с ожиданием облегчения попытался затянуться, но тут же подавился и закашлялся, задыхаясь от непривычных сигарет. Да уж, не «Винстон»… — Всё нормально? — Да… — Мэтью всё пытался вдохнуть, но с каждым разом его горло снова и снова рвал мучительный кашель, — да-да, сейчас… Нет «Винстона»? Сара покачала головой. — Жаль… — он начал глубоко дышать, и с едва уловимой улыбкой выдохнул дым. Всё равно хорошо. Девушка поджала губы, отводя взгляд. Итан тоже его любит.Её прижимают к стене, чужие, грубые, сильные руки сдавливаю её шею. Голубые глаза, глаза зверя, сверкают, побледневшая за последнее время кожа блестит от пота, светлые волосы растрёпаны. Удар приходится куда-то между рёбер, и Сара сгибается пополам от нестерпимой боли, но не издаёт ни звука. Нельзя.
— Сука! — шипит он и выдыхает ей в лицо отвратительный дым «Винстона». Она морщится и отворачивается, за что тут же получает пощёчину, а следом Итан не выдерживает и бьёт её в челюсть. Во рту появляется металлический привкус крови. Задыхаясь от боли между рёбер, она отплевывается от крови, вжимаясь в стену, уже готовая к следующему удару — он приходится на предплечье. Будет ещё одна гематома. Ещё много недель без футболок и маек. За ними ещё, ещё, ещё…
Мэтью наконец-то уснул. Измученный бессонной ночью, парень мирно дремал на диване, уронив голову на здоровое плечо. Во рту тлела её сигарета. Сара, довольная представившейся возможностью, подошла ближе и аккуратно стянула с правого плеча футболку. На бледноватой, шелковистой коже красовался уродливый шрам от зубов Итана. Кожа в этом месте была разодрана и покраснела, рана уже начала гноиться — конечно, ведь им в участке не до этого, им непременно надо арестовывать девушку, которая по всем показаниям невиновна… Сара вздохнула и протёрла плечо первой попавшейся влажной салфеткой. Ничего другого у неё не было, а рыться в чужой квартире не очень хотелось, да и не так уж там всё было и плохо. Она вытащила из сумки небольшие бинты (когда живёшь с Итаном, их наличие может играть решающую роль) — пластыря там явно не хватило бы — и осторожно перевязала плечо. Мэтью поморщился, но не проснулся. Вот и хорошо. А потом её начало одолевать любопытство. Она начала осматриваться — пытливо, голодно, словно ища, за чтобы такое зацепиться. Гостиная от прихожей мало чем отличалась, разве что площадь её была больше, а так — всё тот же беспорядок. На столе, на котором стоял небольшой старый телевизор, лежала стопка бумаг, которые Сара тут же принялась изучать — официальные доказательства ей нравились куда больше, чем косвенные. Здесь была помятая копия свидетельства о рождении — пожалуй, довольно глупо хранить её в таком месте, синенький студенческий билет, счета за квартиру и… лист, скомканный и вырванный из медицинской карточки, словно от него с какой-то чудовищной злостью пытались избавиться, но потом почему-то передумали. «28.07.2000 Пациент: Мэтью Хьюри Дата рождения: 19.11.1985 Жалобы: родители пациента жаловались на приступы тошноты при ярком свете у пациента, отсутствие желания контактировать с окружающими, нежелание поддерживать зрительный контакт и страх перед прикосновениями. Диагноз: синдром Аспергера» Дальше было неразборчиво, да ей и не надо было. Синдром Аспергера, значит? Значит, Итан был прав, он всё-таки аутист? Впрочем, ожидаемо. Он же всегда прав. Тогда зачем она так хотела найти подтверждение? Доказать, что Итан — аморальный зверь? Зачем, она ведь и так это прекрасно знает. Найти повод для обоснованной жалости? Да кто её знает. Рядом раздался шорох, Сара моментально вернула бумагу на место и резко обернулась. — Что ты делаешь? — сонно спросил он абсолютно не напряжённым тоном, так что звучало это забавно, как будто заинтересованность, хотя она знала, что это не так. — Ничего, — максимально непринуждённо откликнулась та. Гормоны не заставили себя ждать, девушка уже начала чувствовать, как человек перед ней из обычного парня превращается в маленького котёнка, брошенного под дождём. Боже, и зачем она только это узнала, зачем подарила себе право чувствовать это?.. Мэтью рассеянно кивнул, словно его и правда удовлетворял этот ответ, затем повернул голову, заметил повязку на плече, испуганно взвизгнул, так что даже Сара вздрогнула от неожиданности, тут же, словно дикий зверёк, содрал её и вжался в стенку дивана, уставившись на инородный объект, до недавнего времени находившийся на его теле большими карими глазами. — Это ты сделала? — тихо произнёс он, поглаживая больное плечо. — Не стоило… — Прости, — виновато поджала губы Сара. Мэтью, нахмурившись, взял в тонкие пальцы потухшую сигарету и откусил кусочек. Ну как, кусочек — полсигареты. — Эй… Эй, ты чего?! — вскрикнула девушка и моментально выдернула отраву у него из рук. — Выплюнь! — но парень только грустно посмотрел на неё, разжёвывая сигарету. Его голова едва заметно подрагивала. — Выплюнь! — испуганно заорала она, уже протягивая руку для того, чтобы заставить Мэтью подавиться. Но было поздно — он сглотнул. — Ты слышишь меня? — уже тише обратилась к нему девушка, пытаясь заглянуть ему в глаза, но тот упорно отворачивался, словно ребёнок. — Слышишь?.. Его словно разбудили. Отвратительные яркие краски погасли, уступив привычной в последнее время серости. Голос Сары стал звучать чётче и яснее, медленно возвращалась способность говорить. — Да… — О Боже, как же бешено бьётся сердце! — Я слышу. Парень перевёл взгляд на остаток сигареты в её руках. Так. стоп, он что… откусил её? Правда? Он что… ненормальный? Страх комком подкатывал к горлу, его начало мутить. Видимо, от неадекватной дозы никотина. — Ты как?.. — Тошнит. Вот и хорошо. Значит отравления не будет, его просто вырвет, и на этом всё закончится. Но, к сожалению, только на физическом уровне. Его рвало. Рвало просто невыносимо, как какого-нибудь конченого наркомана во время ломки. Хотя вряд ли он был чем-то лучше. Какой-то беспомощный ненормальный кусок дерьма, который всё равно скоро сдохнет от рака лёгких, потому что ну не суждено было ему кончить свою жалкую жизнь иначе. Даже если умудриться сделать что-нибудь значимое, разве будет нужен кому-то? Наверно, он даже хуже наркоманов — они хотя бы бросить могут, а он таким ненормальным всю жизнь будет… Весь оставшийся день Мэтью лежал на диване, тупо уставившись в потолок. На предложение поесть он отвечал монотонным «Не хочу», а на вопросы «Всё в порядке?» — слабым «да». В животе было пусто, в груди тоже. Впервые не было сил на то, чтобы жить по расписанию. И от этого было особенно плохо. И от Сары рядом тоже. Она трогала его вещи, вынуждала его разговаривать, находилась в его квартире. От этого в голове раз за разом вспыхивал назойливый красный огонёк, который он раз за разом с трудом подавлял в себе, затягиваясь и кашляя от противного «Марлборо». — Уйди. Пожалуйста. — Из квартиры? Я мешаюсь? — Да нет, просто… Меня раздражает твоё присутствие, — он посмотрел на неё, и Сара отметила, что парень ужасно побледнел. Всё-таки началось?.. — Мэтью, мне… — Я хочу пить, — вдруг не своим голосом заявил Мэтью, и его глаза хищно блеснули, смотрел он теперь как будто бы сквозь неё. Жутко, надо сказать. — Воды?.. — не теряя ускользающей сквозь пальцы надежды, выдавила она. Парень медленно покачал головой, и Сара почувствовала, как внутри неё в остаток надежды жестоко воткнули нож. Итан, ты сломал ему жизнь! Мэтью прикусил губу и слизнул выступившую на ней алую жидкость. Крови. — Прости, но я не уйду, — сглотнув ком, сказала девушка. Теперь уж точно. Она присела и, выдохнув, приготовилась к этому разговору. — Ты веришь в вампиров? — Нет, — не задумываясь, ответил тот. Он что, дурак что ли? — А придётся. Смотри — сейчас просто верь, пожалуйста, верь мне — так уж случилось, что когда-то давно появился человек с абсолютно безумной мутацией — бледной кожей и потребностью в крови. Слюна его заражала этой мутацией других, потом ещё и ещё, и так до сих пор. В наши дни такие люди вынуждены становиться преступниками и нападать на людей в подворотнях — то, что сделал Итан, им нужна человеческая кровь, а способа лучше они не придумали. Итан такой, я такая. С одного убитого человека, слава Богу, хватает где-то на месяц. Конечно, все мы не дураки, а Итан — тем более. Каждую свою жертву он изучает досконально, нападает в основном на тех, кого, по его мнению… — здесь она запнулась, — …не будут искать. Сирот, одиноких стариков, людей без друзей и так далее. Мне очень жаль, но тебе придётся смириться. Тебе придётся стать таким же. — Но это глупость, — поморщился Мэтью, хотя, судя по ватным ногам и ускорившемуся сердцебиению, его организм считал иначе. — А ты зачем тут? — Я… девушка Итана. Когда Итан на тебя напал, он успел убежать, а я нет. Просто… Боже, я не могу выйти на улицу. Я боюсь. Он меня убьёт. Заколотит до смерти. За то, что я медленная, поставила его под угрозу. Правда, заколотит до смерти… И найдёт везде, у моих родителей, во всех отелях, но здесь — навряд ли. В голову ему такое безумие не придёт. — Он тебя бьёт?.. Сара усмехнулась и стащила с себя чёрную худи. По всему хрупкому бледноватому телу были рассыпаны гематомы, синяки, порезы, шрамы… Они были везде — на предплечьях, под рёбрами, на бёдрах, на животе, на руках, на ключицах… Тело её напоминало изрезанное полотно космоса. Мэтью не умел поддерживать. А тут ему впервые захотелось. — Мне жаль, — тихо произнёс он и опустил голову. — Прости, что заставил тебя показывать, — пара мгновений сомнения. — Можешь остаться. — Да ничего, спасибо большое, — улыбнулась блондинка, натягивая назад толстовку. Хоть в чём-то Итан ошибся — не такой уж Мэтью оказался бесчеловечным. Он не такой, как Итан. Сердце снова кольнула жалость — Итан разрушил ему жизнь. Разрушил жизнь тому, у кого она итак была непростой, и он знал это. Ублюдок. Почему он никак не может понять, что ломать жизнь того, кто и без тебя страдает — скотство? Зачем он нападает на таких людей? Хотя… нет, Мэтью был первым за последний год точно, если не больше. Сара вздохнула и попыталась заглянуть в глубокие карие глаза Мэтью, но тот отвёл взгляд. — Мне тебя жаль. — Не надо меня жалеть, — нахмурился он. — Я не беспомощный. Девушка опустила взгляд и кивнула. Мэтью прав, глупая привычка. Ночью Сара спала, свернувшись калачиком в небольшом кресле рядом. Правда, только делала вид, потому что дурацкая совесть со страхом не позволяли ей сомкнуть глаз. Мэтью ворочался на диване — его мучила бессонница. Оставлять его одного было страшно, тем более, что она плохо помнила, как ведёт себя человек во время превращения, а уж такой сложный, как Мэтью, так тем более. А если уйдёт на улицу ночью и нападёт там на кого-нибудь? Сара прекрасно знала, что не оправдает его, ровно как и то, что он не был бы виноват в таком случае. Жаль только не для полиции. А если отравиться? Девушка вздохнула. От повисшего в воздухе дыма жутко болела голова…***
— Я на пары, — тоном, не терпящем возражений заявил Мэтью чуть ли не прямо ей в ухо. Сара вздрогнула, открыла глаза и тут же вскочила на ноги. Ну нельзя же так будить! М-да, а ей нельзя было засыпать. А у него под глазами уже залегли ярко выделяющиеся на бледной коже синяки — видимо, поспать ему удалось всё-таки не больше часа, если вообще удалось. — Не надо, — растерянно запротестовало блондинка, всё ещё не до конца понимая. что происходит. — Не надо на улицу! — Прости. Но это невыносимо. Я больше не могу. Я хочу прежнюю жизнь. — Ты ещё не понял? Всё. Конец твоей прежней жизни, — девушка замолчала, осознав, что ляпнула нечто немного грубое и чуть мягче продолжила. — Я не могу отпустить тебя одного. Но если Итан… — Почему не можешь? — перебил её Мэтью. — Ты… Я не знаю, как действует это в твоём теле. Есть вероятность, что ты набросишься на случайного прохожего и тогда тебя уже мало что спасёт от тюрьмы. Мне… — она подняла глаза, но парень снова отвёл свои, отчего в груди раздражённо заныло. Нет, она, конечно, всё понимает, но, Боже, как же это бесит, — мне бы этого не хотелось. — Не нападу, — спокойно ответил тот, и что-то в его голосе подсказывало ей, что он всё ещё не верит или, по крайней мерее, не хочет верить в происходящее. А придётся. — Не можешь ты этого гарантировать, — покачала головой Сара. — Ты не в состоянии контролировать это. Знаю, смириться сложно, но это факт. Ты научишься. — Я иду на пары, — повторил Мэтью ровно таким же тоном, как и пять минут назад, качнув голов из стороны в сторону. — Нет, — девушка перегородила ему дорогу, в последний момент осознав, что хватать за руку нельзя. — Да, — рявкнул он и оттолкнул её. Грубо, больно, как Итан. Сара вздрогнула. От голоса. От резкого, громкого, высокого голоса, звоном отдающегося у неё в ушах. Непрошенные воспоминания полезли в голову, но она упорно старалась их игнорировать. Сейчас важнее другое. — Я с тобой, — тихо откликнулась девушка. Итан её всё равно достанет и изобьёт до смерти, это лишь вопрос времени. Важно только то, сейчас он это сделает, или когда Мэтью из-за него уже будет в тюрьме. Парень едва заметно нахмурился, затем кивнул и стал послушно ждать, пока Сара соберётся. Что у неё в голове его не интересовало, его в принципе никогда не интересовало, что у людей в голове твориться. Он никогда не умел, не пытался, да и не хотел их понимать. Наверное, начинать было уже поздно. Они вышли из квартиры, и со звуком поворота ключа в замочной скважине девушке начало казаться, будто она идёт на смертную казнь. Мэтью, конечно, тоже так выглядел, но, может быть, он так всегда выглядит, кто его знает. А вот у неё в ушах отдавался бешеный ритм сердца, и ноги с трудом переставлялись. Он закурил. Неспеша, задумчиво, больше не кашляя от «Марлборо», даже грустно как-то. На улице было пасмурно — серые тучи затянули всё небо, с деревьев срывались рыжие листья, но никакого намёка на снег ещё не было, словом, его грустные карие глаза как нельзя лучше вписывались в эту атмосферу. Мэтью, как выяснилось, учился аж в «Пристонском», до которого добираться было всего полчаса, но эти полчаса стали для неё просто невообразимым мучением. Она вздрагивала и оборачивалась при каждом шорохе, до ужаса боясь увидеть сзади знакомые ледяные глаза. Глаза человека, который погубит их обоих. Человека, сломать которого у неё никогда не хватит смелости. Больно. Голова раскалывалась на части, перед глазами светились и визжали красные огоньки, их было много, просто безумно много, и заткнуть хотелось каждого. Каждое новое лицо, каждая пара незнакомых, поднятых на него глаз доводила до бешенства, казалось, его психика просто сходила с ума. «Тоже надоело жить по расписанию?» — он усмехнулся. Навряд ли. Концентрация давалась с невероятным трудом, всё вокруг происходило будто в какой-то параллельной реальности, и как только они спустились в метрополитен, все остатки здравого смысла ушли на то, чтобы не упасть под поезд. Желательно, вообще не упасть. Мэтью чувствовал, как внутри его организма что-то происходит, как творят какой-то бред гормоны, приказывая ему бросаться на окружающих, как готово было к этому само тело, и как яростно боролся с ними мозг, бившей тревогу так громко, что в ушах звенело. Толчок. Сильный, намеренный удар в спину. Мгновение, и его лицо нависло над путями. Сердце без команды рухнуло вниз. Предплечье тут же схватили и оттянули его назад. Перед глазами пронёсся поезд. Страшно. Мэтью чувствовал, как сердце колотиться с бешеной скоростью, безостановочно перекачивая бордовую кровь внутри, как подрагивают ноги и не соображает мозг. Перед ним стояла Сара, всё ещё держа его за предплечье и мужчина, блондин с яркими, небесно-голубыми глазами. Тяжёлое дыхание девушки он слышал даже в вакууме. Мир вокруг словно перестал существовать, незнакомые, ненужные ему люди проходили мимо, не замечая их, словно несколько секунд назад на этом месте никто не находился в жалком миллиметре от смерти. Организм выворачивало наизнанку. Сара что-то говорила. Кричала на блондина. Держала его за предплечье. Выжигала сознание. Её хрупкая, избитая рука дрожала, крепко сжимая рукав его джинсовки. Что-то она произносила, но уже не понимала, что. Человек перед ней был убийцей. От последнего слова в животе вспыхивало слабое, привычное отрицание, но Сара снова и снова его закапывала. Она знала, что он не заслужил. На неё смотрели такие родные и одновременно с этим такие чужие ледяные глаза. «Всё что угодно сделаю, только не уходи,» — Сара убила в себе эту мысль. Мысль, которой она жила, наверное, уже больше года. Пора прекращать. Пора убивать в себе жалость. Но разве так можно?.. Сучка. Он не толкнул её только по одной причине — хотел прикончить лично. Жгучая, просто невыносимая ревность отравляла его изнутри. Безумное желание иметь её опьяняло разум. Моя, моя, моя! Её глаза цвета океана сводили с ума быстрее, чем доза героина. Её высокий, ангельский голосок выжигал слух больнее, чем самые страшные слуховые галлюцинации. А этот… подонок. Он ненавидел таких. Жалко их всем, сложная, видите ли жизнь у этих выродков. А ему что, не сложно?! Не больно?! Не страшно?! Лучше бы сдох под поездом. Было бы проще. — Зачем ты пришёл? — кричала она, и её фантастические глаза поблёскивали. Боже, какая красивая… — Ты знаешь, — закусив язык, дабы не выдать лишних эмоций, откликнулся Итан. И ведь правда, знает же. — Ублюдок. Ты не его тронешь. Это низость — мучить таких! Низость даже для тебя! — Он заслужил! — не выдержал мужчина и с силой ударил Сару по руке. Она отшатнулась от Мэтью. Прикончить. Надо его прикончить! — Не смей, — тихо прошипела девушка, стараясь не отвлекаться на безумную боль. Он же этого не сделает? Не сделает ведь?.. — Почему? Чем он лучше? Почему он заслужил жить?! — Он… — Он прав, — тихо отозвался Мэтью, не поднимая глаз. — Прости. — Бред! — взвизгнула Сара, наконец-то найдя в себе силы отвести парня от путей. — Вы что, оба с ума сошли?! Итан усмехнулся. Да, и ей стоило бы раньше это понять. — Ещё раз тронешь его и следующей под поезд полетишь ты, — негромко предупредил он, сверля девушку своими ледяными глазами. Не полетит. Жаль лишать себя такого удовольствия. Он просто найдёт более изощрённый способ её убить. Сара замерла, затем медленно повернула голову на Мэтью и, едва заметно покачав головой из стороны в сторону, одними губами произнесла: — Уходи. Умоляю. Он посмотрел на неё. Вот они, его большие, глубокие, карие глаза. Удивительно красивые. Девушка слабо улыбнулась. Жаль всё-таки, что больше она их не увидит. Парень ещё несколько мгновений смотрел на них, затем молча развернулся и побежал. Побежал, просачиваясь сквозь толпу невыносимых ему людей, побежал, не оглядываясь. Ни Сара, ни Итан останавливать его не собирались; оба в глубине души понимали, что он невиновен. — Так что? — первым нарушил тишину Итан. — А как же его будущие мучения? Девушка подняла на него блестящие синие глаза. — Ты всё равно убьёшь меня к этому времени. Я не успею ему помочь. Итан усмехнулся. Она права.