Тэхён
Пока мы возвращались домой на метро, НаРа несколько раз опускала голову мне на плечо в полудрёме, и несколько раз подскакивала с места, боясь, что проспит нужную нам станцию, а я не додумаюсь её разбудить. И в чём-то она была права — я не собирался её будить, даже если бы мы доехали до конечной и нас силком выгоняли из вагона. Она выглядела слишком утомлённой, чтобы я посмел её тревожить. — Когда ты в последний раз ездил на метро? — спрашивая, она куталась в пальто и прижимала цветы к груди. В подземке мы успели согреться, а теперь оказались в прохладной сырости вечерней набережной, идя вдоль Сены к ближайшему пешеходному переходу, чтобы перебраться к улочкам и домам. — В начале этого года, кажется, — ответил я. — С туристами. Одно из худших моих воспоминаний, потому что они были с чемоданами, а через турникеты провезти их было непросто, как и пристроится в переполненном вагоне… НаРа расплылась в расслабленной улыбке, сонно жмурясь, пока разглядывала светящиеся окна домов. — Когда я только приехала, меня даже турникеты и толпы в час пик не смущали. Первые три дня мне всё нравилось. — А на четвёртый разонравилось? — я выступил немного вперёд, ещё больше поворачиваясь к ней и разглядывая её лицо. Она кивнула, чуточку морщась. — У меня выпал кошелёк где-то в метро, и я целый месяц старалась его отыскать, но так и не вышло. В Сеуле мне бы вернули его на следующий же день, а тут с концами со всей наличкой на месяц, с вонами, с ID и фотокарточкой Им Джэюна… — Джэюн? — переспросил я, испытывая волнение перед возможностью узнать что-нибудь о парнях, что были у неё после меня. — Вокалист из Jewel, — её глаза раскрылись чуть шире в удивлении, когда она спросила: — Ты что, не помнишь? Мы ходили на их концерт тем летом, когда начали встречаться. Наше третье свидание. Я помнил концерт и свидание, но совсем забыл, кого мы слушали. Группа только дебютировала, билеты стоили копейки, да и весь концерт мы с НаРой смеялись и болтали. — Не знал, что ты от них фанатеешь. — Я не фанатею, — возразила НаРа почти оскорблённо. — Просто та карточка с концерта — дорогие моему сердцу воспоминания. Было обидно потерять её. Особенно в этом городе. Значит, она всё ещё думала обо мне, когда ехала сюда? — Признайся честно, — я не мог сдержать хитрой улыбки, когда спрашивал: — Ты надеялась встретить тут меня? Я вот не надеялся, поэтому и был так потрясён, когда она вошла в отельный номер. — Поначалу, — сказала НаРа. — Я не знала наверняка, в Париже ты или нет. Даже не знала, не переехал ли ты из Франции. Но иногда я представляла, что ты мог бы зайти в «Moulin Rouge!» и узнать в одной из танцовщиц меня. Обязательно в тот момент, когда я была бы в том образе, который ты видел на фото. — И что случилось бы потом? — я кусал нижнюю губу, но предательская улыбка давно уже выдала мои истинные эмоции. — Очевидно, ты бы сбежал, — на выдохе проговорила НаРа, а затем её губы изогнулись в печальной улыбке. — Решил бы, что я живу припеваючи, изменив тебе и одолжив кучу денег. Она протянула мне правую руку, когда мы оказались на светофоре, и я с радостью за неё ухватился, переводя НаРу через пустую дорогу на красный. — А потом? — Не знаю, — она пожала плечами. — Ничего? Иногда мне кажется, что большая часть моя жизни — сплошное ничего. Но ты бы, наверное, продолжал заниматься любимым делом, набирать популярность, наслаждаться своими отношениями с девушками и тихонько ненавидеть меня… Я хотел рассмеяться на её слова и опровергнуть их, но на самом деле так всё и было бы. Я бы кусал локти, что упустил её, но при этом злился бы на неё ещё сильнее. НаРа уже хорошо знала дорогу до моего дома, и сама вела меня за руку к нужному нам подъезду, а потом мы медленно плелись по ступенькам вверх в полной тишине, нарушаемой только шелестом обёрточной бумаги для цветов. Мне было хорошо и спокойно, пока она держала меня за руку, но когда попробовала отпустить у двери моей квартиры, я сильнее сжал её пальцы. — НаРа, — я произнёс её имя мягко, но в то же время с очевидной мольбой в голосе, — прости. Она явно догадывалась, за что я прошу прощения, но ответила: — Что бы это ни было, я давно простила. — Нет, — я ухватился за неё с новой силой, когда она вновь зашевелилась, стараясь отойти от меня на шаг, — я не хочу, чтобы ты прощала так просто. Мои слова вызвали у неё смешок, отдавшийся шепчущим эхо на лестничной клетке. — Тогда зачем просишь прощения? — в её глазах я читал веселье, но в глубине души знал, что ни черта ей не весело. Я её обижал своим поведением и молчанием, и это чудо, что она была такой доброй и всё ещё оставалась со мной. — Чтобы ты сказала, что подумаешь об этом, чтобы немножко позлилась на меня… — И мы потратили на это ещё кучу времени? Она легко высвободилась из моей хватки, но не для того, чтобы отстраниться, а для того, чтобы прижаться ладонью к моей щеке. Она заглядывала мне прямо в глаза, вряд ли зная, что я чувствую, но в любом случае принимая и моё смущение, и жгучий стыд, и искреннее раскаянье, и влюблённость, от которой у меня так и не получилось избавиться. — Давай будем считать эту проблему полностью решённой, — попросила она, — и сосредоточимся на оставшихся. Я не знал, о каких проблемах шла речь, но быстро закивал, соглашаясь с каждым её словом. Если она правда считала, что между нами всё хорошо, значит так и было. НаРа притянула меня к себе, прикрывая глаза и подставляя лицо под неторопливые поцелуи, которыми я осыпал её щёки, губы, подбородок. В процессе я осмелился расстегнуть две пуговицы её пальто и забраться под него руками, осторожно сжимая её талию, а затем и бёдра, и тогда НаРа правда отстранилась. — Извини, — пробормотала она, стараясь отдышаться после всего, — я немного устала… — Всё в порядке, — заверил я её, натягивая её кофточку пониже. — Ты не должна за такое извиняться. Ты должна лучше заботиться о себе. Хорошо питаться, хорошо спать, хорошо себя чувствовать… — Да, па-ап, — протянула она, закатывая глаза в шуточном раздражении. И её «пап» было в миллион раз лучше «папочка» Софи или кого-либо другого. — Я пойду, — сообщила она несколькими секундами позже, убирая руку от моего лица, а вместе с тем и приятное тепло, и запах увлажняющего крема. — Увидимся завтра, — сказал я, уже предвкушая следующий день, когда я снова куда-нибудь повёл бы её до или после работы, быстренько подкорректировав собственный график, чтобы выудить для нас побольше времени. НаРа прошла несколько уверенных шагов к квартире супругов Моро, а потом вдруг развернулась и буквально через мгновение прижалась ко мне с букетом в трёхсекундных объятиях, лёгких и слишком коротких, но очень приятных. Я даже не успел обнять её в ответ, как она отстранилась, бормоча довольное: — Спасибо за сегодня, — и убегая. Уже попав в квартиру, я не удержался и написал ей сообщение, успев соскучиться, а потом у нас завязалась переписка, которая продолжалась всё то время, что я бродил по комнатам с чашкой воды, переодевался, чистил зубы и лежал в постели, взбудораженный и в то же время разморенный первым настоящим свиданием с любимой девушкой с тех пор, как мы с НаРой в последний раз ходили в кинотеатр перед нашим отъездом. Даже не знаю, кто из нас первым сдался и отложил телефон, — и отложил ли вообще, так как утром будильник прозвонил мне прямо на ухо, затесавшись между подушками, — но общались мы до ночи, пока сон не взял верх. В общем-то, он и в половину восьмого меня одолевал, заставляя сомневаться в том, что в утренних свиданиях есть что-то хорошее. Натянув одеяло повыше, я перелёг на бок, проверяя, когда НаРа в последний раз была в сети, и автоматически выключенным ночным режимом провоцируя поток уведомлений в Instagram, мессенджерах и на почте. Одно из появившихся вверху экрана оповещений заставило меня ненадолго отложить пожелания доброго утра. «Предложение Джина» — так отец назвал тему сообщения и документ во вложениях. Я не хотел его открывать, потому что всё ещё был не согласен сдавать даже метр квадратный сводному брату, но игнорировать того, кто подарил мне эти помещения, я не мог. Пролистнув вниз, я быстро просмотрел планы по поводу парфюмерного магазина, предложенную Сокджином стоимость аренды и расчёт ежегодной прибыли без учёта налогов. Он всё ещё пытался подкупить меня, предлагая больше, чем я мог потребовать с посторонних. Но он вряд ли понимал, что душевное спокойствие — не то, что можно купить или продать за деньги. А он уже нарушил его своим вмешательством и прилично так покачнул последующими листами документа, где было предложение касательно моего ресторана, который Сокджин намеревался превратить в «Premier Amour 2» всего за одиннадцать тысяч евро в месяц. Свернув приложение, я в пару кликов зашёл в журнал вызовов и отыскал контакт отца. — Доброе утро, — слегка удивлённо проговорил он, — не спишь так рано? — Почему в документе мой ресторан? — О чём ты? — Почему в документе, который ты мне прислал, речь об аренде здания под мой ресторан? — повторил я чётче и жёстче. Не буду врать, я погорячился, когда сказал ему забирать свой подарок обратно. Это была первая серьёзная недвижимость, которая досталась мне за столько лет его брака с мамой, и оставлять её в моих руках для видимости, а на самом деле поручать всё Сокджину, было несправедливо. Разве я смогу вырасти, если всегда буду оставаться в тени отца и брата? С тех пор, как я променял прежнюю семью Ким, которая состояла из меня, мамы и покойного родного отца, на эту, я так и не смог стать её частью. Я всё ещё был кем-то извне, кого из вежливости приглашали на праздничные ужины и не подпускали к семейным делам, прикрываясь тем, что я уже нашёл себе занятия для жизни и очевидно не заинтересован в бизнесе. Во всяком случае, не так сильно, как Сокджин или отчим. — Для получения максимальной выгоды лучше сдавать оба помещения, — раздалось в трубке. — А ты всё ещё планируешь ресторан? Разве у тебя нет проблем с ремонтом и персоналом? Сокджин сказал, ты никак не закончишь до конца этого года, поэтому он предлагает тебе аренду. Можно заключить контракт на полгода для начала. Потом займёшься своими делами, если захочешь. Но я уже хотел. Прямо сейчас. В этом месяце, в следующем и в ближайшие полгода. — У меня нет никаких проблем, — сказал я, стараясь звучать менее раздражённым, чтобы нечаянно не задеть отца, который уже не раз за это утро задел меня. — Всё отлично, так что не стройте с мамой планов на Рождество. Я собираюсь позвать вас на ужин в мой ресторан. Я боялся получить в ответ скептицизм, но отец только немного покашлял в трубку и сказал, что в таком случае с нетерпением будет ждать Сочельника. Он не просил поторопиться с ответом для Сокджина и вообще больше не упоминал этого козла. Спросил, когда лучше отметить мамин день рождения, — посреди недели или уже на выходных, — приведу ли я кого-то с собой, спросил ли я у Сиси насчёт пижамы. — Меня устроит в любой день, но мне нужно знать заранее, чтобы нечаянно не договориться с кем-нибудь о встрече. Насчёт пары пока не знаю. Приведу, если она захочет и будет свободна. Про пижаму спрошу прямо сейчас. Хорошо, что ты напомнил. — Встречаешься с кем-то новым? — в отцовском голосе вновь скользило удивление. — М-м, — промычал я задумчиво, не думая, что сейчас подходящее время и настроение, чтобы обсуждать НаРу. — Она не совсем новая. — Помирился с Софи? — Нет. Это кое-кто из прошлого, ты уже вряд ли помнишь её… Я слукавил, потому что мама так часто говорила о НаРе, что «не помнить» о ней было очень непросто. — Та девушка с кулинарной академии? — с азартом спросил отец. Та, о ком он говорил, наверняка оскорбилась бы, услышав в свою сторону «та девушка». Она была знаменитым кондитером в Париже, и отец очень удивился бы очередям, которые ежедневно собирались под её заведением ради крошечного фирменного пирожного за сорок евро. — Её зовут Наоми. И нет, не она. — Ещё раньше? — ему явно нравилось гадать. — Итальянка с курсов французского? Твоя первая девушка здесь. Она была первой после НаРы, но я не считал её своей девушкой. Родители прознали о ней благодаря Сокджину, который как-то поймал нас за поцелуями на парковке у учебного центра. — Изабелла. Нет. Не знаю, как у других, но физический контакт и максимально тактильные отношения с девушками — единственное, что помогало собрать моё сердце по частям и склеить до следующего «вдребезги». Но заставить его работать на полную мог только один человек. — Тогда… — отец сделал вдох, собираясь вспомнить кого-то ещё и выставить меня совсем уж ловеласом, каковым я, по сути, и являлся, но никогда не воспринимал себя так, несмотря на количество женщин, с которыми делил постель или еду за столом. Это всё было не по-настоящему, не в долгосрочной перспективе и не от большой любви. — Давай не будем поднимать архивы всех моих отношений, — перебивая его, попросил я. — Для начала доживём до ноября, а тогда вы или увидите её, или нет. Закончить этот телефонный разговор было тем ещё облегчением. Вопрос с рестораном был решён, вопрос с НаРой поднят, вопрос с Сокджином болтался где-то в самом конце и почти не беспокоил меня. Сбросив отца, я вернулся к написанию сообщений, желая своей девушке — разве не слишком хорошо, чтобы быть правдой? — доброго утра и спрашивая, выяснила ли она своё расписание на сегодня и уделит ли она мне немного времени за одним из приёмов пищи. А поскольку она не была онлайн и не отвечала, написал Сиси. Я не ожидал, что её подорвёт так рано и что вслед за многочисленными ссылками на магазины она наберёт меня, чтобы напомнить бодро и как-то даже взволнованно: — Открытие «Beefbar» в эту пятницу. — В пять, я помню. — И? — выжидающе спросила Сиси. — И? — непонимающе повторил я. — Ты собираешься пойти? — Ты ведь меня пригласила… Мой ответ утонул в продолжительной тишине. Я успел подумать, что что-то со связью, когда Сиси вдруг рвано выдохнула в трубку. — С ума сошёл?! — она меня ругала, хотя я просто старался угодить ей по старой дружбе. — Ты бросил меня и Адель, прислав смс-ки, потому что, наконец, понял, каким идиотом был по отношению к своей любви, а теперь хочешь выставить себя ещё большим идиотом, сопровождая меня на ужине? На месте НаРы я бы тебя поколотила. Причём не руками, а её потрясающими длинными ногами… Она возмущалась побольше НаРы. — Расслабься, я не собираюсь делать что-то такое втайне от неё. Я планирую отпроситься на один вечер. — Ты действительно идиот, Ким Тэхён, — ещё более ворчливо сказала она. — Это первая неделя ваших отношений. Если тебе нечем заняться вечером в пятницу, своди куда-нибудь НаРу. Я понимал её беспокойство, потому что сейчас чувствовал себя точно так же: хотел быть только с НаРой, не отвлекаясь на других людей. Но одержимость ею вряд ли сделала бы меня лучшим бойфрендом. — Я просто спрошу у неё, — стоял на своём я. — Если она приревнует и скажет, что не отпустит, отправлю с тобой кого-нибудь из знакомых. Если отпустит, сходим и повеселимся как друзья. Ведь мы же всё ещё друзья, верно? Сиси обдумывала мои слова некоторое время, цокая языком и выдыхая в трубку. Наверное, она чувствовала себя неловко из-за того, что ей нужна была моя помощь, и эта наша договорённость не утратила актуальности даже после того, как я начал с кем-то встречаться. — Мы друзья, — подтвердила она. — Но мы так же и бывшие в каком-то роде. И если я хочу однажды побывать на твоей свадьбе, мне лучше не влезать в твои нынешние отношения. Я знаю, что она больше шутила, чем говорила всерьёз, но меня моментально обдало жаром. Не только лицо, всего целиком. Ещё было слишком рано говорить о таком, потому что мы с НаРой только встретились, но с другой стороны… Разве я не думал об этом, ещё когда мы учились в школе? — Кхм, — у меня запершило в горле от волнения вперемешку с предвкушением. Чёрт, я чувствовал себя таким взбудораженным, словно действительно собирался сделать предложение, а не просто пропустил одну такую мысль в свою голову. — Кхм, тогда хочешь пойти с Марко? — предложил я. — Это мой менеджер. Я точно не раз говорил о нём, когда мы обсуждали рабочие дела. Сиси хмыкнула со смешком. — Да всё в порядке, — сказала она. — Я просто схожу одна. Я ведь иду туда больше ради работы, а не чтобы утереть нос Жирафу Жози… Я знал, что Сиси не хотелось идти туда в одиночку. На её месте я бы тоже нуждался в поддержке. — Марко очень симпатичный. Он может утереть нос Жирафу вместо тебя. И ещё он может побыть моим тайным инспектором. Удивлю «Beefbar», написав о них обзорную статью. Без негативных и отрицательных мнений, чтобы не нарываться. — Ладно, — согласилась Сиси. — Если это ради работы… — Скинуть парочку его фото, прежде чем договариваться? Она тихонько фыркнула. — Не нужно, дарёному коню в зубы не смотрят… — Я Марко тебе не дарю, а одалживаю на вечер. — Всё равно. Если он правда симпатичный, пускай будет сюрпризом. Если ты меня обманул, чтобы я не чувствовала себя одинокой на том ужине, пускай тоже будет сюрпризом.НаРа
Госпожа Моро кормила Марго яблочным пюре в гостиной, когда я выскочила из спальни с растрёпанными волосами и в одной футболке, торопясь заглянуть в ванную, а затем и на кухню в поисках зарядки для телефона. Я старалась использовать её только в своей комнате, но когда спешила на работу, могла нечаянно бросить где попало. — Что ты ищешь? — спросила женщина, временно отставляя пюре на журнальный столик, чтобы в любой момент спохватиться и начать мне помогать с поисками. — Зарядку для телефона, — я показала ей мобильный для лучшего понимания. Мама игнорировала мои звонки с вчера, хотя я специально ждала допоздна, чтобы впервые набрать её, так как в Сеуле было утро, а я не хотела разбудить слишком рано и столкнуться с недовольством и несговорчивостью. Она словно чувствовала, что разговор будет не из приятных, и избегала его вплоть до наступления утра в Париже и двух процентов заряда на моём телефоне. Тогда-то она и набрала первая. — На тумбочке на выходе, — подсказала госпожа Моро, заражаясь моей нервозностью, но не упуская возможности утолить своё любопытство: — Важный звонок? — Да, очень, — ответила я из прихожей, вставляя вилку в розетку и ожидая, пока смартфон загрузится. На это ушло не более одной минуты, но от волнения я несколько раз босиком по жёсткому коврику на входе прошлась. — Алло, мам? — я смахнула зелёный кружочек вверх, принимая входящий вызов и сразу прикладывая телефон к уху. — Нет, НаХва, — раздался в трубке довольный голос сестры. — А почему с маминого телефона? — Не получалось дозвониться до тебя в Instagram, поэтому я взяла её телефон. Это быстро. Можешь… — Дай, пожалуйста, маму, — попросила я, не желая слушать её просьб. — Это очень срочно. — У меня тоже срочно, — возмутилась НаХва, буквально в следующее мгновение смягчаясь и вкрадчиво спрашивая: — Можешь, пожалуйста, скинуть мне сто евро? Я набрала щёки воздуха, выдыхая протяжно и шумно. — Это на пикник с классом, — почти что канюча, сказала НаХва. — Будет стыдно, если все смогут поехать, а я нет из-за того, что не скинулась на еду… — Пикник в конце октября? — с недоверием спросила я. — Ну, не совсем пикник… — начала мямлить НаХва. — Это поездка в честь дня рождения учителя. Будем жарить мясо и ночевать в отеле. Мне нужно минимум сто евро, чтобы я смогла поехать. НаХва обычно не просила баснословные суммы, но в итоге, когда в конце месяца я подсчитывала, сколько всего ей скинула, выходило больше, чем я могла себе позволить. — Ладно, я отправлю. — Правда?! — НаХва звучала по-настоящему счастливой. — Правда-правда? — Да, я немного заработала на подработке… Всё благодаря клубу, который снова был под вопросом. Теперь, когда между мной и Тэхёном что-то зарождалось, было бы грубо пойти танцевать для других, верно? И ещё грубее было обнажаться перед ними, когда был только один человек, перед которым мне действительно хотелось делать это. — Класс, тогда сможешь мне скинуть и на маникюр немного? — взмолилась НаХва. — Ты ведь только сделала его… — Он уже отрос, мне нужно на коррекцию. — Маникюр — не самая важная вещь… — Веселиться у Эйфелевой башни тоже, — упрекнула меня НаХва. — Я видела твою аватарку и пост. Ты там наслаждаешься жизнью, пока я тут страдаю. Не будь жадиной, скинь мне немного на ногти… Любые мои оправдания про «веселье» в Париже были бессмысленны, потому что НаХва всё равно никогда не была в моей шкуре. — Сколько? — Хотя бы двадцатку. Но лучше, если пятьдесят… Я выдохнула снова. — НаХва, ты думаешь, в Европе деньги просто с неба падают? — И на рамён, пожалуйста, — игнорируя мой вопрос, сказала она. — На деньги, что ты отправила маме, она накупила всякой гадости вроде вонючих французских сыров и говядины в специях, а потом угощала своих подружек… В следующий раз на продукты скидывай мне. Я куплю риса и прочего… Тоже какой-нибудь гадости, которую мама есть не будет. И разгребать этот конфликт вкусов и интересов буду снова я. — Дай уже ей трубку, пожалуйста, — попросила я, чувствуя, как волнение скребётся где-то в горле. Мысленно я начинала этот разговор уже миллионы раз. Я спрашивала, брала ли она деньги, она говорила, что брала, я спрашивала, куда они подевались, она говорила, что они на тайном банковском счету — ждут номера банковского счёта мамы Тэхёна, чтобы вернуться туда и исправить это вопиющее недоразумение, а также лишить меня стыда и за свою семью, и за себя. — Так ты скинешь? — НаХва словно издевалась. — Да-да, давай мне маму. — Уверена? — сестра понизила тон, сообщая негромко: — Она немного выпила после собеседования… — Она ходила на собеседование? — вот это было поистине удивительно. — Ага, в салон неподалёку. Собиралась крутить на бигуди тётушек, но её, похоже, не взяли, и теперь она не в духе. — А что с подработкой в магазине? — Мне кажется, она уже давно уволилась и только притворяется, что ходит. У неё подозрительно много выходных последние два месяца. Это было очень похоже на маму. Она меняла подработки как перчатки, — так же, как и мужчин, — нигде и ни с кем дольше трёх месяцев не задерживаясь, потому что легко уставала. С тех пор, как я у неё появилась, она работала во многих местах, но рано или поздно жаловалась на маленькую зарплату и боль во всём теле и в конечном итоге увольнялась. Поэтому нам всегда было непросто. А потом появилась ещё и НаХва — как и я, непонятно от кого и зачем. И стало ещё труднее. Уверена, в восьми из десяти случаев, когда мама вспоминала «наших» отцов, она вспоминала не тех мужчин. — Хорошо, я поняла, — теперь я, по крайней мере, была готова услышать много чего неприятного в ответ на свои вопросы. — Так давать ей трубку? — Да, пожалуйста. Я не хотела откладывать это на завтра, послезавтра или конец недели. У меня не всегда была возможность разобраться с проблемой одним телефонным звонком, и я не должна была упустить её. — Кто это? — мамин голос звучал сипло. — Это НаРа. — Она прислала деньги? — чуть тише. — Нет, говорит, что-то срочное. — Она просит деньги? — почти шёпотом. — Мам, это же НаРа! Она никогда не просит. Не будь жалкой… Какое-то время в трубке были слышны лишь шорохи и обрывки ещё каких-то разговоров — подозреваю, что говорил телевизор или радио, — но вскоре стихло всё, кроме маминого: — Да? — Привет, — с этого начинался любой из всех продуманных мною сценариев. — Ага, привет, — я могла представить, как она хмурилась, пока отвечала мне. — Ты много выпила? — Вовсе нет, — она принялась защищаться, словно я её в чём-то обвиняла. — Только баночку пива. Одну. По скидке. Из-за таких как мама, кто никогда не менялся, меня больше всего и поражало то, что другие менялись капитально. — Ладно, — ответила я, искоса поглядывая на госпожу Моро, что плелась мимо в кухню. Какое чудо, что ей с трудом давались другие языки, и она не могла ничего запомнить на корейском, хотя практически каждый день спрашивала меня, как на моём языке будет сахар, хлеб, стиральная машинка и как правильно здороваться. — Я звоню не для того, чтобы ругать тебя. Я касательно госпожи Лим. — Кого? Вот мы и подошли к этому ужасно неловкому моменту, когда мои ладони потели, а зубы тихонько стучали. — Мама Ким Тэхёна, ты разве не помнишь? — Ким Тэхён? — она переспросила так, словно правда не помнила. А госпожа Моро замерла у холодильника, что стоял на выходе из кухни. Наверняка, чтобы лучше видеть меня и проследить за моей реакцией после того, как я упомянула знакомого ей парня. — Тэхён, с которым я встречалась в старших классах. Он заходил к нам много раз. А его мама та, что давала вам с НаХва бесплатные билеты в кино. — А-а, эта госпожа… — Да, эта. — Дерьмовые люди, которые бросили тебя после переезда, — она фыркнула как разъярённая лошадь. — А этот Тэхён был просто наглым ребёнком. Никогда не доедал то, что мы ему давали… Мне хотелось сказать, что это из-за его нелюбви к корейской кухне, а ещё из-за того, что у нас дома всегда было одно и то же: слипшийся рис, сушеные водоросли с острой приправой и рыбный суп. Но разве это сейчас было важно? — Мам… — Говорил, что будет поддерживать тебя, когда ты станешь айдолом… — Мам. — И что женится на тебе, когда вам исполнится по двадцать… — Мам! — я облокотилась на тумбу, чтобы нечаянно не выдернуть зарядку из розетки, и упёрлась лбом во влажную от пота ладонь. — Я встретила Тэхёна недавно, и он сказал мне странные вещи о тебе… Что после их переезда ты одолжила у госпожи Лим деньги, и до сих пор их не вернула. Я расслышала, как она выдохнула в трубку протяжное: «Пф-ф-ф». А на последующих словах в её голосе появилась трезвость, на месте которой прежде были затяжные пьяные нотки, которые вряд ли могли появиться после банки пива. — Какой бред! — Это неправда? Он ошибся? Надеяться на то, что Тэхён, который обижался на меня столько лет, ошибся, было глупо, но ещё глупее было считать, что мама меня обманывала. Она не была лучшим родителем на свете, а я, очевидно, не была лучшей дочерью, но у нас были нормальные отношения, несмотря ни на что. И когда Юбер говорил, что мама врёт про кредит или ещё про что-то, я больше полагалась на собственное мнение, нежели на чужое. Ведь я же прожила с этой женщиной двадцать с лишним лет. Я знала её. Или думала, что знала. — Ну, — она запнулась. — Это… недоразумение. Я закивала в надежде, что так всё и было. Какое-то недоразумение, а не обман. — Тогда у нас был долг по квартире, — мама заговорила снова, с каждым словом добивая меня, — а та госпожа всё ещё числилась в родительском комитете. Так что я написала ей со злости, после того, как они уехали, бросив нас одних. Попросила только два миллиона вон, представившись твоей мамой. Я даже не думала, что она ответит, но она едва ли не сразу спросила, куда перечислить… — Мам… В моём голосе было столько разочарования, что госпожа Моро сразу выглянула из кухни, шёпотом спрашивая, всё ли у меня в порядке. Пришлось кивнуть, хотя всё было в хаосе, а никак не в порядке. Мы переезжали по району с десяток раз из-за долгов, но одалживать у кого-то деньги, зная, что мы вряд ли сможем их вернуть, пусть это и было всего два миллиона… — Клянусь, она сама отправила больше. Сказала, что знает об отмене твоего дебюта и твоём стремлении поступить в университет… На языке крутился только один вопрос: — Почему ты сразу не вернула ей то, что пришло помимо двух миллионов? Возможно, всё не было бы так плохо, если бы это было всего два миллиона. Возможно, Тэхён не злился бы на меня так сильно. Возможно, я бы не сгорала со стыда сейчас. — Нам нужны были эти деньги, — серьёзно сказала мама. — Ты оканчивала школу, НаХва только начинала учиться. Каждая копейка была важна. Но почему я не ощутила на себе ни одной из тех «копеек»? — И на что ты потратила нужные нам деньги? Я не злилась, просто чувствовала себя опустошённой и потерянной. И в тот момент мне казалось, что я была готова к любому ответу, кроме того, который получила. — На вас. — И как это понимать? — я тёрлась лбом о ладонь, потому что моя голова начинала болеть. — Я платила за квартиру, покупала вам одежду и еду, оплатила твой первый семестр в университете… — Я сама его оплатила, — напомнила я. — И одежду мне никто не покупал. Куда ты потратила деньги? У нас их не было даже тогда, когда по факту они были. — Мама, куда? — с большим напором спросила я. Она молчала с минуту, до тех пор, пока я снова её не позвала. — Никуда, — теперь она говорила с раздражением. — Хочешь сказать, что они всё ещё у тебя, и ты можешь их вернуть госпоже Лим прямо сейчас? Я говорила строго, а она огрызалась. Будто я была матерью, а она ребёнком. — Ага, как же. Думаешь, какие-то десять миллионов… — Пятнадцать, — исправила я её. — Пятнадцать миллионов вон обеспечат тебя сказочной жизнью на многие годы, когда у тебя двое детей? Вы вечно требовали с меня оплату за школьные обеды, на форму, на проезд, на поездки, на лекарства, на пробные экзамены, на всё! Много с вами сэкономишь?! Мои щёки раскраснелись сильнее. Мне всё ещё было стыдно, но теперь не только перед мамой Тэхёна, но и перед своей. Я ведь тоже ничего не могла отложить, потому что у меня в Корее было двое «детей», которым на всё нужно было дать денег. Какой-то порочный круг, из которого никогда не выбраться, где бы я ни работала и с кем бы я ни встречалась. Меня всегда будет тянуть на дно или прошлое, или настоящее. Или и то, и другое одновременно. — Ну? — бросила мама зло. — Что молчишь?! Я вздрогнула из-за её тона, а потом ещё раз из-за дверного звонка. Я не знала наверняка, кто это был, но испугалась, что это Тэхён, и выдернула зарядку из розетки. Я пронеслась мимо госпожи Моро, заскакивая в ванную и включая воду в раковине. В зеркале я заметила, что моё лицо не просто покраснело, а покрылось красными пятнами, и они становились гуще и темнее, пока я пялилась на своё отражение, сжимая телефон в руках и стараясь сглотнуть ком в горле. Я с этим никогда не разберусь. Ни с чем вообще. — НаРа? — госпожа Моро приложилась костяшками к двери, стуча дважды. — Ты там надолго? Тэхён спрашивает, успеешь ли ты зайти к нему на завтрак перед тем, как убежать по делам. От того, что я сдерживалась, у меня заложило нос, и теперь вдохнуть, не выдав своё состояние, было практически невозможно. Чтобы как-нибудь заглушить свои вздохи, я отложила телефон и включила воду и в ванне. — Нет, — ответила я, — скоро выйду. Или… не скоро. Скажите ему, что не скоро. Стук в двери раздался снова, теперь громче. — НаРа, я тут и я в курсе, что ты собираешься меня обмануть, — он говорил на французском, но без спешки, так, чтобы я наверняка поняла, что он меня поймал. Из-за шума воды я не могла распознать, как именно он это говорил. Серьёзно? Насмешливо? Как? — Не торопи её, — приказала госпожа Моро. — Я и не думал её торопить… — Давай подождём на кухне. Ты что на завтрак придумал? Выключив воду в раковине и немного прикрутив кран в ванне, я расслышала смешок Тэхёна. — Так сразу вам и рассказал. — Это такая большая тайна? — Вы сейчас ещё решите приготовить что-то получше, чтобы НаРа осталась завтракать с вами… Их голоса начали отдаляться, поэтому мне пришлось поторопиться и открыть двери. — Тэхён, — я позвала его дрожащим голосом, из последних сил умоляя себя не плакать. Кому бы понравились мои слёзы и сопли? Кому бы захотелось слушать меня, если бы я задыхалась в рыданиях? — Я тут, — Тэхён оказался у двери всего через несколько секунд, всё ещё скрываясь за ней. — У тебя там всё хорошо? — Нет, — вышло даже более сдавленно. — Мне войти? — он спросил на корейском, давая мне понять, что всё это может быть только между нами. — Да.