Цитрус и проделки судьбы

– Скучаешь? – Джисон дернулся на месте, рядом присел парень. Бесшумно и слишком тихо по сравнению с двумя недавними подростками, которые завалились на несчастный кусок металла, распугивая всех вокруг гоготом во весь голос. Не долго они просидели так, их скоро увез какой-то охранник, под нос бормоча своим пожилым хриплым голосом, что разобрать было сложно. Скучать в это время не приходилось, даже наоборот ему стало жалко этих мальчиков, прущих максимализмом на год вперед. День выжал все силы до последней капли. Сейчас не находилось сил даже голову пошевелить в его сторону. Пора бы сворачиваться и домой. – Нет… – пробормотал Хан. На большего его не хватит. Уроки сегодня с утра, через раз в дальних блоках школы. Пришлось нелегко. Перебирание от одного этажа на другой при минимальной физической нагрузке за последний год как минимум теперь сказывался срывающимся дыханием, болями в груди и вниз живота, помутнением в голове как в фильмах о падающих в обморок. Он подолгу разгуливал вдоль коридора, руками нащупывая вогнутые таблички с номерками кабинета, надеясь, что на урок ещё есть как минимум минут три для передышки. В двух случаях из пяти эта надежда срабатывала. Джисон пока не очень привык к цифрам Брайля, потому обходился давно знакомыми письменными. Хотя его друзья долго пытались обучить магии шести точек. Провальная история получилась, полная недоумений, удрученных вздохов и сорока пяти попыток. Так и осталась без конца. Свободное время от всех этих уроков он только и делал, что пел в кабинете музыки, к которому путь выучил наизусть до количество шагов. Погода, на удивление, чудовищно мерзкая: дождь льет порядка получаса, пахнет еще не вывезенным мусором, которая провоняла добрую неделю точно, ибо она еще не заполнила весь бак, и еще чьим-то явным присутствием – сладкий запах. Так пахло у него дома, когда он еще был совсем молоденьким пареньком. Витали вокруг теплые воспоминания и объятия от мамы. По телевизору на сегодня обещали лишь лёгкую облачность, чёртовы обманщики. Эти прогнозы погоды еще недавно отыгрались на его доверчивой мордашке, когда в день непредвиденного снега, что обсуждалась всеми остальными, на улице стояла жара да и только. Пот капал ручьем, салфетки перестали помогать как и мини вентилятор персикового цвета. Рвать и метать хотелось без остановки. А потом забраться под свежевыстиранное одеяло, повалившись в ванне добрые полдня. Примерно так же сейчас чувствует себя Джисон, только сонно очень и устало. Обожженные волосы цвета светлого блонда распушились еще до выхода от повышенной влажности, а у Джисона нету капюшона чтобы скрыть всю эту лохмату. Хреново, короче. – Чего тут сидишь? – голос рядом такой мягкий на слух. Мёдом расползается по ушной раковине. Словно приманка для добычи под капканом. Кажись, он тот еще лицемер, пришедший поиздеваться над ним лишние пару секунд. Хуже уже не станет. – Да вот, придумываю способ как умереть безболезненно. – шутка наполовину, но жизни ему не занимать. – Сможешь помочь? Что за разговор? Джисон в душе проклинал себя за такое блядское поведение с парнем, которого он мало как знает – голос у него слишком ангельский, чтобы забывать. Но и сидеть тут угукать пока раздражение комочками выплескивалось наружу не хотелось. Стоит хоть как-нибудь извиниться и валить отсюда поскорее. Да и продолжать так не было желания – вонь ему в ноздри пробивается мерзостью сквозь шлейф со вкусом сладкого. – Вот как… – Джисону на секунду показалось, что он реально об этом размышляет. Хотя чего таить, все вокруг сегодня какие-то не такие. И он в том числе. – А чего сразу умирать? Вот это вопрос спорный и очевидный одновременно… Здоровье у Джисона отличное, если не считать ежедневную кромешную темноту в глазах; имеется стабильный доход с прекрасными коллегами, которые на слуху у многих учениц; есть добрая семья, что любезно помогает по праздникам и зовёт на семейный ужин. Жизнь протекает более-менее спокойно, навевая иногда проблески прошлого, где вчерашний он сильный, амбициозный и бесстрашный шёл вверх, пока судьба не зацепилась об его могучую, но хрупкую лестницу. Планы у него были грандиозные. Теперь есть ещё вечные издевки от учеников, которые считают его наполовину глухим; нескончаемые намеки и тонкие издевки насчет свадьбы, когда он не может спокойно поговорить с человеком напротив; одинокая кровать в тусклой квартире и самооценка ниже его роста. Уроки пения, что он преподает, кажутся его утешением для несбывшейся мечты певца. Джисон будто проживает в остатках своих целей, которые не смогли преодолеть давление и провалы по всему пути. Он покорно довольствуется лишь этим. – Потому что жить больно. – а это уже кусок сердца. Не какой-то маленький, который можно потом благополучно забыть, а хорошая половина с хвостиком. Только какое это уже имеет значение. Всем похер. А он устал придумывать еще одну тупую отговорку. – Что болит? – Джисон уже порядка засиделся. Ему по-хорошему надо домой, да поскорее. Хозяйка квартиры предупреждала о сегодняшнем визите. А дом не готов, там свалка чистого рода. Спросите почему он не чистил эти гребаные десять квадратных метров еще вчера? А вчера – он так отмажется – был день всемирной лени. Придумал его Хан Джисон собственной персоной полтора года назад и активно пользуется его переводом изо дня в день. Мать его за эту беспечность не раз ругала, до окончания универа пыталась вразумить – да вот, не вышло как видите. – Все болит, прикинь. – Джисон наверняка смотрит куда-то мимо, но точно не на него. Так его спалил друг детства, с которым Джисон встретился по инициативе знакомых чуть больше месяца назад. Тот от души рассмеялся над его потерянным видом, что оказывается кричало “Я – маменькин сынок”. Ухмылка медленно скрасила его лицо, он сам над собой сейчас издевается? До чего ты докатился, Хан Джисон. Фетишей на стыд и унижение он у себя не обнаруживал ещё, так отчего же он так задорно посмеивается от воспоминаний вида своего непонятно. Кажись, кукуха полетела. – От макушки до пят, включая весь этот гребанный воздух вокруг меня. – Это было, откровенно говоря, плаксиво. Тронь его кончиком пальца, из глаз польются капли без особой на то причины – такая слабость выбешивала, но круто игралась с его эмоциями на качелях. Голова бессильно ложится на ладони, которые локтями устроились на коленях и больно придавливали. Разговаривать не хотелось – хоть пулей насквозь прострели. – Отстань. Уйди уже. Вздох. Парень сидящий рядом молчит. Чего же ему говорить? Раздраженный левый парень то ли кричал, то ли жаловался на него посреди коридора полное прохожих, не удостоив нормального взгляда. День идет к черту еще быстрее. Вместе с незнакомым запахом сладкого вокруг, который, притворившись люксовым никотином дорогой сигары, расслаблял лучше массажа. Отходняк от него будет раскалывать череп пополам, но это потом. Этот аромат дурманит голову. – Тебе бы поспать, дорогой мой. – парень, сидящий рядом, мягко проходится по его плечам. Разум Джисона медленно вводят в транс: он это кончиками пальцев ощущает – они мелко задрожали –, шея неосознанно выгнулась, плечи осунулись. Ладони у того такие мягкие и теплые. Охуенный запах, обалденный на ощупь – прекрасный партнер на ночь. Сознание плавает где-то далеко. Чертов недотрах. Сам Джисон замерз без крутки поверх. Висел этот кусок ткани около прихожей сегодня утром. Ни вчера, ни позавчера она не понадобилась – Джисон потел под ним великолепно. А эти бархатистые руки слишком скоро приведут к аддикции. Это такая одноразовая акция на сегодня? Судьба, у тебя хреновые шутки. – И сам знаю. – огрызнулся Джисон, не смея продолжить, что очень хочет уснуть в его объятиях. Такие мысли надо с корней отрезать, забыть как и всю эту ситуацию – она будет ещё долго крутится на повторе; единственное, что он запомнит, это запах с недоприкосновением их кожи, мнимый обмен тепла. Манеры он, походу, забыл вместе с курткой дома, только чуть подальше и глубже. Разжеванная нить рабочего этикета еле как держит его на вид собранным, сдержанным, идеальным образом душнилы в костюме. Или же сухим и скучным как его описывают дети чужих классов. Не суть, не суть. Надо домой, успеть убраться и привести себя в порядок. Продвинувшись чуть вправо, он руками начал нащупывать поверхность скамейки рядом, старательно проходясь по несколько раз, надеясь что его не толкнули вниз те два придурка. Ничего нет. – Куда же пропало? – теперь чуть привстав, он продвинулся еще дальше, судорожно хватаясь за холодный металл скамейки, не боясь заслоеной тут днями пыли и песка, ветром проникшая внутрь, которая потом будет ненавистно скрипеть под подушечками пальцев. Трости нету. – Что ты ищешь? – прозвучало рядом. Джисон вздрогнул, думая, что незнакомец ушёл уже давно. – Трость. – проговорил он, не зная куда отвести голову. Голос этот тягучий словно с двух сторон стереонаушников обволакивает. Будь его воля, он бы записал этот голос и прослушивал дождливыми днями, когда капли ритмично разбиваются о стекло, и солнечными днями, когда птицы будут счастливо петь непонятную мелодию, а рядом как всегда не найдется друга, захочется окунуться в прострацию головой. Джисон медленно сполз вниз, коленом ощутив шершавую поверхность изношенного кафеля, сел на корточки, продолжил неразборчиво махать руками над полом туда-сюда. А кусок металла, от которой зависели его дальнейшие тридцать минут жизни, никак не находилась. Еще этот парень, нависнув сверху, голосом своим шикарным прогоняет всю концентрацию. – Эту палку? – гладкий холодный алюминий прошелся по тыльной стороне хановой ладони; пальцы судорожно задвигались, выхватывая палку. Джисон шумно выдохнул скопившийся воздух с горчинкой тревожности, встал и постучал по полу своей тростью. Вроде не сломанный. – Ээ… благодарю. – прошептал он неряшливо в сторону, от которой недавно слышал его голос, если память не предала вместе со слухом. Поклонился небрежно и, не дожидаясь ответа, быстро зашагал в сторону двери откуда доносился свежий запах мокрой земли и того гребанного мусора. Реальность возвращается. Двадцать шагов прямо и резко налево. Если он сел на правильную скамейку, то так и должно быть. Но вместо ручки кулак обхватил прохладный воздух, несущийся ему на лицо струями. Растерявшись на секунду, он тростью постучал перед собой и не прощупал ни стену, ни открывающуюся дверь. Опершись ладонью о стену, он зашагал прямо и когда подумал, что нащупал протянул руку вперед – вместо ледяной ручки его пальцы обхватили теплую ладонь, которая медленно притягивала чуть направо или, кажется, налево, пока Хан пытался разобраться ветер подул на лицо. Дверь придерживали открытой. – Прошу – тот же мягкий голос. Джисон головой потянулся в его сторону. В потоке морозного ветра он услышал его улыбку и мягкий запах цитруса – будь он полным идиотом, если это не цитрус. Джисону нравится цитрус. – Даже если поздновато, будем знакомы, Ли Минхо. Минхо медленно отпустил его ладонь, давая нащупать ручку двери. Джисону теперь совсем не хотелось идти домой. – Хан Джисон – он учтиво поклонился в девяносто градусов, всем своим видом пытаясь передать вежливость, и побежал мелкими шажками в сторону остановки, которая находилась в метрах двадцати от этого места, прикрывая голову сумкой и нащупывая путь тростью. А потом это расстояние увеличится до километра или даже больше. Не стоит рассуждать сквозь розовую пелену, пора бы привыкнуть. Одноразовая помощь из-за жалости и ничего более. Джисон умел себя уговаривать. --- Путь к школе сегодня проходила сквозь грязевые кляксы недавнего дождя. Точнее вчерашнего. Джисон вышел у остановки и тростью помахивая чуть вправо, а потом влево, нащупывал свою дорогу. Школа не должна быть далеко. Совсем чуть-чуть и вот дверь. Он вспомнил вчерашний случай и нахмурился, выстраивая брови домиком. Стыдоба. Ужас. Накричал на незнакомого человека, который еще и помог ему. Позор тебе, Хан Джисон. Горько вздохнув, направился в сторону учительской и попутно продумывал способы нахождения Минхо, как же попросить прощение за свое откровенно детское поведение. Судьба и в такие моменты не благоволит от слова совсем. В учительской его встретил Бан Чан, учитель английского и незнакомый запах чего-то. В кабинете вечно пахло дорогим одеколоном Чана и растворимым кофе три в одном. Если первое вполне понятно почему, то второе проделки Хван Хёнджина, учителя рисования, который не имел тормозов при слове кофеин и устроил тут настоящий рай для кофеманов. Слова директора Ким Сынмина мало как действовали на него, а он бесился из-за этого нездорового влечения к горькому напитку. В результате урезали бюджет для штата на кофе. Кроме Хёнджина пока никто поллитра слез не пролил. А сегодня тут витает еще что-то. Шлейф легкий, совсем не горький, но и сладким не назовешь. Отдаленно напоминает фруктовый салат, но чуть кисловатый. Точно, лимон. Нотки апельсина и лайма вместе взятое. Цитрус. – Кто-то удосужился купить освежитель воздуха? – спросил он, расставляя свои вещи на стол. Нужно забыть про вчерашний парень-цитрус, безответственно укравший крышесносный оргазм лишь своим голосом и руками. Гребанные руки были такие нежные, деликатные, надежные на ощупь – Джисон нутром чувствовал, что они будут прекрасно ощущаться на его талии. Черт. Черт. Поехавший черт. Нескоро все это пройдет. – Пахнет цитрусом. – таким же как и вчера. – Вау Джисон, да ты реальный сыщик. – захохотал Чан рядом и похлопал его по спине. – Смею разочаровать, никому в голову не пришла идея купить освежитель. – Тогда что это? – спросил Джисон, как ощутил что запах цитруса сгущается, а по правую сторону слышатся чужие шаги. Интуиция должна оправдаться, или он параноик на всю голову. Хан рефлекторно повернул в голову и принюхался прикрытыми глазами, подтверждая свою гипотезу. Цитрус. Знал бы Джисон как близко он стоял к груди того, краснота не смывалась бы с его лица дня три точно. – Совсем не ожидал, что когда-то стану освежителем для воздуха. – пронеслось чуть выше. А затем мягкое хихиканье. Вот блять. Голову терять лишь за пару минут не входило в его планы. Ситуация стремительно ухудшается. – Надеюсь запах не совсем противен. – Ли Минхо? – спросил Джисон, не веря своим ушам, которые верой и преданностью служили уже как двадцать три года. Судьба либо пранкует по всем фронтам, либо жёстко играется. – Вы знакомы? – спросил Чан, оторвавшись от своей игры Покемон. – И вам доброе утро, Хан Джисон. – послышалось справа, а Хан сквозь всю эту темноту опять услышал его мягкую улыбку. И цитрус. И всё, что там говорили про любовь, которая увела и тело, и разум. --- – Я помню как ты меня назвал чертовым освежителем воздуха. – возмущенно проговорил Минхо, продолжая резать лимон дольками. Охлажденный лимонад в зимнюю стужу стал их личным сезонным любимцем, хотя Бан Чан долго ругал их после недельных прогулов по больницам с болью в горле. Хорошие были те деньки – недели две назад. Джисон захохотал на всю квартиру, чуть ли не падая со стула. Стулья со спинками всё же не нравились ни ему, который любит поворачиваться по кругу на нём, ни их котам с собачкой. Мелкие пушистики и у Минхо дома являлись их ярыми протестующими. От смеха аж живот побаливает. Спрыгнув, Джисон тихими шажками медленно подошел ближе к Хо и обнял со спины, сплетая пальцы на его животе. Голова мирно устроилась на его лопатках. Минхо до сих пор в шутку выводил эту тему с освежителем, наигранно игнорируя его от силы полминуты. А потом подолгу обнимал нежно, поглаживая спину Джисона, шепча что-то на повторе. – Ну не дуйся. – Хан, не сдержавшись, захихикал. – Ты же у меня такой красавчик. И вообще, что плохого в освежителях? Они тоже классные. – Вот как ты пошел на этот раз? – хмыкнул Минхо, закончив с лимоном, и направился в сторону раковины, таская за собой немалый груз. – Вы не перестаете удивлять меня , уважаемый Хан Джисон. – Сочту за честь, уважаемый Ли Минхо. – пролепетал Хан, отойдя в сторону. Минхо быстренько подсушив пальцы, подошел еще ближе и сгреб в свою охапку, вдыхая въевшийся цитрус и запах самого Джисона. На деле, он совсем не против стать персональным освежителем воздуха Джисона. Только Джисон этого и так знает. --- – Кто это? – спросил Минхо, указывая пальцем на сутулившегося парня на скамейке. Рядом игрались двое подростков, пугая прохожих в коридоре, но тот сидел ровно и спокойно словно не рядом ураган возмущений проходится. Немного погодя парней увел Чанбин, крепко держа за уши, а за ними шёл старший охранник, образно проклиная нынешнее поколение и молодёжь. Парень не сдвинулся. – Это? Хан Джисон, тот учитель пения, которого ты нечаянно услышал сегодня. – проговорил Бан Чан, сосредоточенно играя на телефоне, которую всё никак не мог закончить до конца. Жизнь взрослых мужиков на чём только не держится. – ты всё не бросил этот цитрус? – проворчал Бан Чан – и зачем я тебе дарю эти стекляшки с ароматами? – Кто знает? Ты знаешь, что такое меня не привлекало, так зачем тащишься? – отчеканил Минхо, не собираясь дать осудить свою любовь цитрусам. – Это правда он? – теперь Хо ещё интенсивней разглядывал его, но кроме сногсшибательной талии не увидел ничего стоящего. Хотелось подойти. Расспросить про этот шикарный голос, подружиться если повезёт и узнать поближе. Впрочем, кто его останавливает? Если бы он знал тогда, что мир его перевернется при виде очаровательных щечек, краснеющих ушей и сексуальной дерзости на лицо, остановило бы это его кошачье любопытство? Кто знает…