Последние ноты

Темнота ночи давно вступила в свои владения, скрывая от любопытных глаз чужие пороки, позволила невольникам действовать, прячась в тени углов огромного дворца. Кадзуха, будучи рабом с некими привилегиями, пользовался каждой дарованной минутой, ускользая от другой прислуги, дабы остаться в одиночестве на балконе. Лишняя осторожность не помешает в царстве слухов и донесений в попытках выслужиться, стать выше, занять более надежную палатку в месте, где в любую секунду может ударить молния. Кадзуха дышит терпким озоном, что пропитал каждый метр, и кажется, научился различать по нему представителей императорской семьи. В каком-то роде полезный навык, позволяющий определять степень приближающейся опасности в лице власть имеющих, и всё же чертовски надоедающий запах: он повсюду, куда ни пойди, уже стал частью самого Кадзухи, впитался в кожу, да так, что и за недели с душистым мылом не отмыться. Он заклеймил и привязал к месту, где, по мнению правительницы Сёгун Райдэн, ему и должно быть. За почти десять лет Кадзуха привык к строгим правилам, методом проб и ошибок отчертил свои границы палочкой, сделал всё возможное, что только мог для своей империи, ради которой продал себя, пусть сама империя и жестоко поигралась с его судьбой, отобрав всё, что имелось, а после потребовала проценты, многократно превышающие необходимое. И с этим Кадзуха смирился, став обыкновенным рабом, некогда будучи наследником многим известного клана Каэдэхара. Из-за одного древнего инцидента он стал кем-то, кто несчастнее обычного жителя деревни — бедного, но свободного. Вольного выбирать свой путь. Стараясь изо дня в день, всё чего добился Кадзуха — уважения и звания раба самой императрицы. Иначе говоря: главного раба среди всех рабов и всё равно ниже любого обычного человека. Многие бы посчитали, что он зазнался, и многие так считают: говорят за спиной, распускают лживые слухи про разного рода связи и особые услуги, оказываемые им, от которых становится дурно, но открыто выступать против не спешат — Её Величество за нежеланием тратить время попусту наделила своего слугу множеством обязанностей по присмотру за дворцом, однако их ведет в вальсе власть. Все неугодные тотчас могли лишиться головы по чужой прихоти или быть изгнаны, поэтому прячут завистливые и злобные взгляды под рукавами рабочей одежды, ночами переговариваясь в коморках. Кадзуха знает обо всем, однако действий не предпринимает: нет смысла пытаться избавляться от надоедливого осиного улья, если сам, являясь кузнечиком, оказался в нем. Грустно выдохнув, Кадзуха достал из кармана обычный зеленый листок, недавно упавший с дерева, и еще раз осмотрев на отсутствие насекомых и грязи, зажал во рту, начиная простую мелодию, коих исполнил на этом балконе с десяток, за все дни посещения. Он всегда чувствовал связь с природой, её приятными слуху звуками и обонянию запахами, ведь именно она подарила ему особенные органы чувств, что подмечают многие вещи намного острее, нежели у других людей. Во время военных походов его индивидуальные черты очень помогли армии, но сейчас это единственное, куда они годятся. Будучи маленьким Кадзуха с грустью думал о своём будущем и о четырех стенах, которые не отпускают с рождения, и мечтал быть самураем — воинственным, сильным, доблестным: утром практиковаться в фехтовании, днем странствовать, вечером спасать прекрасных девиц от лап пьяниц и разбойников, а ночью писать стихи. Мечты со временем не сильно поменялись, в отличие от взгляда на жизнь — тот стал более реалистичным и смиренным. Дверца балкона левее снизу нерешительно приоткрылась и из неё выскользнула ладная фигура, что была скрыта большим полупрозрачным платком. Она присела на ворох мягких одеял и укрылась одним из них, делая вид, что совершенно не замечает ночного музыканта, но они оба понимают, что выбрались в эту прохладную ночь не ради небосвода или музыки, а ради недолгой компании друг друга. Господин Куникудзуши — Куни, как ласково называл его про себя Кадзуха — был одет в синее кимоно, выглядывающее из-под платка. Было непонятно — чтобы его было сложнее распознать невольному свидетелю странного свидания, или же произвольный выбор наряда. Впрочем, Кадзуха уверен — любая одежда на его музе будет выглядеть великолепно. Ночные встречи стали обыденностью, тем, что дарит внутреннее удовлетворение и спокойствие. Стоит увидеть блестящие глаза Куни, как на душе Кадзухи теплеет и позитивного настроения хватает на несколько суток беспрерывной работы. Жаль, что видеться часто они не могут, как и разговаривать. Электро Архонт даровала своему подопечному несчастливую судьбу — влюбиться в брата императрицы и века наблюдать за чужой жизнью издалека. Они никогда не смогут быть вместе и оба это понимают, но из раза в раз поддаются обычным человеческим чувствам: приходят на тайное место встречи — балконы, где их разделяют метры пропасти; передают друг другу через служанку Куникудзуши подарки и послания. В один из вечеров, когда все готовились ко сну и сонная стража едва открывала глаза, возлюбленные пробрались в тихое место на пару минут, где перешли черту дозволенного дальше, чем изначально предполагалось. Кадзуха помнит вкус чужих губ, податливо раскрывающихся под его напором, как смог огладить ладонями тонкую талию, пока хрупкие ладони партнера царапали нежную кожу его головы, зарываясь в волосы. Ни у одного из них не было опыта в столь грязных и интимных вещах, они действовали интуитивно, со временем теряясь в конечностях, но, боги, как это было прекрасно. Он помнит всё, каждое чувство промелькнувшее в груди и ниже живота, и желает повторения; соврет, если скажет, что не представлял чем могло закончиться их кощунство. Кадзуха готов лишиться головы за возможность еще раз коснуться любимого, но не готов рисковать им самим. Потерявшись в воспоминаниях, Кадзуха не заметил как его дыхание стало более тяжелым. Он убирает лист от губ, делает глубокий вдох и смотрит вниз. Куникудзуши будто только и ждал этого — игриво перебирает ткань в пальцах, которой скрыто его лицо, так, что то тут, то там мелькают части светлой кожи. Жадный, но до боли тоскливый взгляд обращен на Кадзуху. Тот отвечает точно таким же, разглядывая красную подводку у края ресниц, что делает чужие глаза хитрыми, словно у дикой кицунэ, поджидающей новую добычу, которая обязательно поддастся чужой обворожительности. Кадзуха поймал себя на мысли, что если Куни соберётся его съесть, он предложит все известные ему способы приготовить мясо, чтобы тот насладился каждым кусочком его тела. Тоска в глубине глаз цвета пыли не даёт покоя. Они знали, что из влюбленности ничего не выйдет — раб и наследник императорской семьи, даже отстраненный от трона, не будут вместе. Однако раньше они могли, как и сейчас, довольствоваться компанией друг друга. Всё рано или поздно заканчивается, но не проклятье сосланное по душу Кадзухи. Он не знает сколько ночей у них еще осталось и благодарен за каждую, ведь пару дней назад стало известно, что началась подготовка к свадьбе. Проклятой свадьбе, на которой наследник знатного клана поведет любовь всей его жизни к алтарю, сделав своим. Боль до сих пор расползается по внутренним органам при мысли о разлуке, охватывает грудную клетку и мешает дышать, вызывая нескончаемое жжение. Глаза Куникудзуши отражают печаль, что ранее вкупе с ненавистью создала водоворот чувств, с которым не справилась даже его собственная мать, отдавшая дочери трон и ныне заведующая гаремом, где вынужденно живет неудавшийся наследник в ожидании бракосочетания. Годы, проведенные в безмолвной поддержке друг друга, потонули ветхим кораблем при шторме, носящем имя «Райдэн Сёгун». Именно она решила ради политического благополучия выдать замуж брата, укрепив отношения с перспективным мужчиной. Её не интересовали ни крики, ни слёзы родного человека, бившегося в истерике. Лицо императрицы давно застыло в одном выражении и более не менялось, словно она созданная из фарфора кукла, не сведущая о человеческих чувствах и боли. Даже простому народу стала понятна участь некогда великой империи, стоило Её Величеству, едва взойдя на трон, начать войну с соседним государством, а после издать несколько указов, ущемляющих люд. Кадзуха знал, что за столицей уже готовится ополчение из негодующих, и он переживает: как бы не случилось чего плохого с Куникудзуши, родственником тиранши. Запах озона Её Величества таит в себе опасность — от него веет кровью, последними вздохами умирающих на поле боя и отчаянием. Удивительно, как у бывшей императрицы Райдэн Эи получилось воспитать настолько разных детей, ведь от Куни, пусть тоже веет озоном, он смешан с приятным запахом мокрого асфальта и дорогого парфюма. Сам наследник был «воздушным», с виду ни раз не прикоснувшийся к холодному оружию — лишь избранные видели как тот справляется с ним, ничуть не уступая сестре. Кадзуха утопает в его нежности, предаваясь воспоминаниям о их физическом контакте. Ещё немного постояв, Кадзуха вновь начинает играть короткую мелодию, сохраняя зрительный контакт с Куникудзуши. Стоит наслаждаться уже имеющимся, — думает Кадзуха, — видеть милое личико с длинными ресницами и серыми омутами на балконе ниже — уже достаточная плата за все. В окошко тихо стучат, они оба поворачивают голову в сторону звука: служанка известила о том, что пора заканчивать, раньше чем обычно: значит кто-то идёт. Кадзуха смолкает, напоследок кивает любимому, дожидается того же от него и скрывается во тьме коридора, слыша как открывается дверь и чужие гэта ударяются о пол. — Куникудзуши, — начинает строгий голос императрицы, но дальше его Кадзуха не слышит: идёт в свои покои. Визит её величества напрягает, однако самое страшное уже случилось. Будь что будет, — уверяет он себя, когда с щелчком закрывается у себя в комнате, а из-за пазухи достаёт пергамент, обмотанный бечёвкой с печатью острова Ватацуми.