Профессиональная попаданка: Интриганка

      И в итоге ничего мне не помогло. Когда я проснулась утром, у меня звенела голова, а в нос как будто напихали мокрой ваты. В остальном всё было довольно хорошо — тело не ломило и температуры я не чувствовала. Но сопли… Сара принесла тёплую воду умыться и, как было велено, чай с лимоном. Но и он не оказался панацеей, и к завтраку я спустилась в сером с розовой отделкой платье из тонкой шерсти и с шалью на плечах. И оказалась во всей эпической столовой совершенно одна, если не считать прислугу. Я вопросительно изогнула бровь, глядя на Бальтазара.       — Гости прошлым вечером разошлись далеко за полночь, миледи, — пояснил он.       — А, вод гаг, — прогнусавила я. — Эдо даже к гучшебу.       — Миледи… — дворецкий сокрушённо вздохнул. — Я немедля пошлю за доктором Кёртисом.       — Будед очедь гздади, — кивнула я.       Дожидаться загулявшихся гостей я не стала и позавтракала одна, после чего направилась в кабинет. Не настолько мне было плохо, чтобы откладывать дела. Хотя всю дорогу Сара причитала, что мне стоило бы вернуться в кровать и хотя бы дождаться доктора Кёртиса. Но я примерно представляла, что он мог сказать — что надо отлежаться, прогреть ноги и, возможно, принимать аспирин. В принципе, я это и без него знала. Так что пока мне не было велено лежать бревном и выздоравливать, я хотела поработать. Ну, не хотела — сознавала необходимость.       Около одиннадцати в кабинет пришёл граф. По нему нельзя было сказать, что прошлым вечером он упился до зелёных соплей, хотя я, признаться, не представляла, в каком состоянии они вчера разошлись. Он сел на диван перед моим столом, и ему быстро подали чай. Сэр Винсент сделал хороший глоток и повернулся ко мне.       — Вчера я упоминал о некоторых сведениях, которые у меня есть относительно вашего расследования, — напомнил он.       — Я взя вдибадие, — отозвалась я, уставившись на него.       — Боже, вы подхватили простуду, леди Габриэль? — граф даже чуть привстал.       — Ерудда, — отмахнулась я. — Броздо дасморг. Даг ждо вы выяздиги?       — Как вы помните, вы рассказали мне о том, что здесь произошло два года назад, — начал он. Да, я рассказала, вот только не всё — о способе появлении Бальтазара я умолчала. — Моё последнее дело напомнило об этом. Мне удалось схватить тех, кто похищал детей, и как я выяснил, они понятия не имели, кто именно их нанял для этой работы. Однако я взял на себя труд обыскать дом, где нашёл младенцев. И я обнаружил там кое-то интересное. Это была тонкая книга, обтянутая чёрной кожей, с пентаграммой на обложке. Написана на латыни бурыми чернилами.       — Иди кробью, — прогнусавила я.       — Не исключено, — граф кивнул. — Полагаю, вы и сами догадывались, что это было сделано демонопоклонниками.       — Да, и бде извезддо, ждо оди прижги г одцу де проздо даг, — добавила я. — Оди здаги, ждо од из бзарди.       — Это настораживает, — он сощурился. — И это ещё не всё. Мне удалось получить одно имя — Милвертон. Поскольку дело касается всех нас, я думаю, мы обсудим эту тему в числе прочих на будущем собрании.       — Одгичддая идея, — согласилась я.       — Теперь к вопросу более приятному, — граф улыбнулся. — Давайте оформим нашу сделку.       — Де боидезь бодерядь дедьги? — я склонила голову набок и подумала, как, должно быть, комично звучала моя речь.       — Вы же знаете, что я принимаю долги и не деньгами, — на лице сэра Винсента проступило то же выражение, что бывало у Бальтазара, когда он собирался кому-то знатно поднагадить.       — Даже де здаю, ждо дуд бождо взядь, — хмыкнула я, но расписку достала.       Граф достал чековую книжку и подошёл к моему столу, где одолжил мою перьевую ручку, чтобы заполнить строки. У него был красивый летящий почерк с размашистыми петлями, проявлявшийся даже в столь малом количестве слов. Закончив писать, он поднял чек и несколько раз встряхнул, чтобы чернила высохли.       — Ваши пять тысяч фунтов, — с улыбкой протянул мне чек сэр Винсент.       — Важа догговая разбизга вигодда Баздардвигда, — протянула я документ ему в ответ.       Лицо графа на несколько мгновений вытянулось, а потом он заливисто рассмеялся. Я озадаченно взирала на него, не понимая причины столь бурного веселья. Успокоился он только через пару минут и, обменявшись со мной бумагами, произнёс:       — Как тонко ваш насморк исправил в его фамилии «м» на «б».       Мне понадобилось пару мгновений, чтобы понять, что его так развеселило в моём насморке, и только потом до меня дошло. Я тоже рассмеялась, и судя по лицу Бальтазара, шутка показалась забавной и ему. Однако наша идиллия продолжалась всего несколько секунд, прежде чем дверь с грохотом распахнулась и на порога показался виконт.       — Я против этой сделки! — выпалил он.       — Сделка уже совершена, — улыбнулся ему граф. — Теперь вы мой должник.       — Леди Габриэль, это неприемлемо! — Мастэрдфилд быстрым шагом подошёл к моему столу и опёрся на него кулаками.       — Эдо вбогде обычдая брагдига, — прогнусавила я. — А вод в звой габидед я ваз де бриггажага. Богьже у бедя дег з ваби дег, и я брожу ваз богидудь бобезьдье, гаг догьго важ эгибаж будед годов. И де боявгядьзя в боёб добе без бриггажедия.       — У нас с вами есть одно нерешённое дело, — виконт сощурился. — Вы ещё не дали мне ответа на моё предложение о замужестве.       — До, ждо бой одвед ваб де дравидся, де здачид, ждо я его де дага, — поморщилась я. — У бедя дед богьже ди оддой бричиды дербедь важе бризудздвие в звоёб добе. Багьдазар.       — Я заставлю вас пожалеть об этом, леди Габриэль, — зло прошипел Мастэрдфилд, пока дворецкий мягко провожал его к выходу из кабинета. — Так и знайте. Я этого так не оставлю!       До некоторой степени мне было даже интересно, что он такого придумает, чтобы мне насолить. Когда дверь за ним закрылась, граф заметил, что насморк у меня ужасный, и пожелал скорейшего выздоровления, после чего добавил, что вместе с дядей сам устроит отбытие остальных гостей на правах опекуна. Я поблагодарила его, и когда он вышел, попыталась вернуться к делам. Ничего у меня не вышло, потому что буквально через полминуты Бальтазар привёл доктора Кёртиса. Врач осмотрел меня, послушал, поцокал языком и, как я и думала, назначил постельный режим и аспирин. Ну, хорошо, хоть не лауданум. Сопротивляться было бесполезно, и я под надзором Бальтазара вернулась в свою спальню, где покорно улеглась на кровать. Минут через пять мне стало скучно, и я велела принести мне документы. Забавно вышло — мои надзиратели потакали любым моим занятиям, лишь бы только я соблюдала постельный режим.       Обед мне подали в комнату, а после него пришёл дядя Фрэнк. На его лице были слегка заметны следы прошлой ночи, и мне хотелось расспросить его, чем они занимались допоздна. Но едва устроившись на стуле рядом с кроватью, он жестом оборвал мои попытки говорить.       — Горло не болит у тебя? — нахмурился дядя, пристально на меня глядя.       — Оздавьде даз, — прогнусавила я Бальтазару и Саре, и они покорно вышли. — Бде де даздогьго бгохо.       — Приходится напрягать мозг, чтобы тебя понять, — он поморщился, а я только развела руками.       — Гаг вы взе убудригизь де броздыть? — поморщилась я.       — Ну, возможно, у нас организмы покрепче, а возможно, сильно помог поданный в спальни по приезду грог, — улыбнулся дядя и продолжил: — Прошлый вечер прошёл весьма недурно. Мы упражнялись в красноречии в адрес виконта, сыграли с графом пару пьес, маркиза даже исполнила романс. Меры Бастардфилд совершенно не знает, так что Уилл унёс его в начале первого, после чего вечер стал только приятнее.       — Гаг ды его дазвад? — я изогнула бровь.       — За обедом граф поделился тем, как твой насморк исправил его фамилию, — он усмехнулся. — Думаю, эта фамилия ему больше подходит. К слову, гости отбыли. Просили передать благодарность за гостеприимство. Что сказал врач?       — Одгежадьзя, — мрачно отозвалась я. — Эдо божед ододвидудь одъезд.       — Мы вроде и не торопимся, — дядя снова улыбнулся. — И я надеюсь, ты будешь выполнять рекомендации, чтобы скорее поправить здоровье. А, ещё пришла телеграмма от доктора Ватсона.       — Ждо-до згучигозь? — я вопросительно вскинула бровь.       — Он пишет, что этим утром прибыли мои слуги и он проводил их до особняка, — посерьёзнел дядя. — Вещи пока не распаковывают — там несколько предметов искусства, и я думаю, что без тебя расставлять их будет неправильно. Ещё он написал, что согласился переехать в ту квартиру, о которой говорил Стэмфорд, и собирается сделать это сегодня.       Мы помолчали. Я подумала, что доктор мог бы и не торопиться с переездом, но подозревала, что ему не очень комфортно оставаться в доме без хозяев. В принципе, можно было дать телеграмму, чтобы слуги дяди приехали сюда, но это было сопряжено с некоторыми трудностями для людей, плохо знающих язык, так что я решила оставить всё как есть. И ещё я подумала, что надо бы поторопить Бальтазара с охраной. Были у меня нехорошие подозрения относительного одного типа.       — Я надеюсь, на этот раз твоя болезнь не будет такой тяжёлой, чтобы пришлось спешно изобретать антибиотики, — тихо заметил Франкенштейн.       — Де береживай, я де убру, — хмыкнула я.       — Могу я помочь тебе с делами? — он склонил голову набок. — Вижу, ты совершенно не желаешь отдыхать от них.       — Даг… — протянула я, прикидывая, было ли среди дел маркизата что-то, что мне стоило скрывать. По всему выходило, что ничего такого там не было. — Горожо. Бозови Багьдазара и биздера Драздворди. Быздрее загодчиб.       Дядя Фрэнк вышел, но вернулся буквально сразу же. Как оказалось, дворецкий всё это время простоял под дверью, ожидая, когда ж он мне снова понадобится. И когда дядя сказал ему, что мне нужен он сам и управляющий, Бальтазар тут же отправился за мистером Трастворти. Они пришли с ещё большим количеством бумаг, а вместе с ними пришла и Сара с чаем. А я подумала, что лежать могла бы и в своём кабинете — там для этого был прекрасный диван. Вот только выпускать меня из спальни, очевидно, никто не собирался.       До воскресенья мы так и разгребали дела. В принципе, всё шло довольно хорошо, но я подумала, что нам нужно построить ещё одну больницу, куда мы могли бы нанять больше врачей. И вообще, надо было делать что-то с медициной. Надо было как-то избавиться от тенденции назначать настойки опиума от всего. Лучше уж гомеопатия и плацебо, чем это. Этими соображениями я поделилась с остальными, и дядя горячо меня поддержал. Строительство больницы показалось мистеру Трастворти идеей прекрасной, а вот моя враждебность к лаудануму вызвала у него некоторое недоумение. Ну да, учитывая, что врачи рекомендовали сию «панацею» буквально от всего, выглядело действительно странно, что я против. В принципе, если бы у нас с Франкенштейном стояла такая задача, мы вполне могли бы продвинуть медицину далеко вперёд. Как и технический прогресс. Но это было не к месту и не ко времени, так что сошлись на том, чтобы по крайней мере ограничить употребление опиума в пределах маркизата.       После завтрака пришла телеграмма от Уиндинга, в которой он сообщал, что ранним утром мисс Стоунер благополучно отбыла в Лондон. Правда добавил несколько тревожную приписку о том, что её отчим направился туда же. Я не имела представления о том, каким человеком был мистер Шерлок Холмс, но если мисс Стоунер обратится к нему и расскажет весь ужас сосуществования с Ройлоттом, среднестатистический человек посчитает это серьёзным преувеличением, какими обычно сдабривали свои истории угнетённые падчерицы. И сам, собственно, доктор, если заявится к нему во всей своей несдержанной красе, скорее укрепит мистера Холмса оказать девушке помощь, нежели напугает его. По крайней мере, если его характер по части благородства был близок к характеру его старшего брата.       Потом приходил доктор Кёртис, который отметил, что мне значительно лучше, и разрешил прекратить постельный режим. И даже порекомендовал при хорошей погоде недолго гулять в саду. И как только он покинул поместье, я переоделась в платье попроще и пошла инспектировать конюшни. Как и было велено, лошадей перековали, и очень вовремя — как сказал конюх, у некоторых кобыл подковы держались уже на честном слове, и если бы в дороге они отвалились, лошади могли повредить ноги. А замена лошади — удовольствие ниже среднего, если честно. А вот плотника я застала за работой — он что-то там делал с коляской. На ней я не выезжала с прошлого лета, да и не нравилась она мне. Но я подумала, что мне всё равно придётся снова приехать сюда к концу июля, а тогда, если будет компания, именно она прекрасно подойдёт, чтобы выехать на пикник. Так что даже хорошо, что он взялся её подлатать.       В понедельник телеграмма от Уиндинга пришла уже ближе к вечеру, и в ней значилось, что к дому Ройлотта отправились двое молодых мужчин. Мистер Холмс вроде не упоминал о том, что у его брата был напарник, так что этот факт меня несколько озадачил. Хотя и не настолько, чтобы срываться в Колчестер самой или отправлять туда Бальтазара. А уже утром во вторник я об этом пожалела: в очередной телеграмме от Уиндинга было указано, что доктор Ройлотт мёртв, и причиной был укус бунгаруса. Дальше он писал о том, что свадьба мисс Стоунер будет отложена в связи с похоронами и вступлением в наследство, что могло занять какое-то время. В принципе, исключение Ройлотта из истории с управлением его домом входило в мои планы, только не таким шумным образом. Но даже если так случилось, действовать теперь надо было быстро. А я как назло не могла поехать сама, поскольку всё ещё немного сопливила.       — Бальтазар, надо закончить в Колчестере, — мрачно изрекла я, возвращая ему клочок телеграммы, чтобы сжёг. — Для начала забери оттуда змею. Доставь её потом графу и передай, что это подарок для Лау. Он поймёт и оценит.       — Понял, — кивнул он.       — Говорить о выкупе дома ещё рано, но узнай, какие у мисс Стоунер планы, — я нахмурилась. — Только не у неё напрямую. Думаю, у неё сейчас серьёзное потрясение от произошедшего. Если это будет слишком задерживать, снабди инструкциями Уиндинга. Сам дом нас особо не интересует, важно, чтобы оттуда убрался табор. Но… — я сощурилась. — Всё же осмотрись там. Если дом приличный, можно будет и купить.       — Но зачем он вам, миледи? — дворецкий склонил голову набок.       — У дяди скоро день рождения, — я улыбнулась. — Должна же я сделать ему подарок.       Бальтазар как-то странно на меня посмотрел, но комментировать не стал. Примерно через час он отбыл по поручению и вернулся только в среду к пятичасовому чаю. Несмотря на то, что всё произошло не самым чистым образом, для нашего дела всё сложилось вполне удачно. Мисс Стоунер прогнала табор, когда тело её отчима ещё не успело остыть, и утром среды они уже снялись с места. Бунгаруса Бальтазар тоже успешно забрал и доставил, куда было велено. От графа он принёс короткую записку, в которой сэр Винсент написал всего лишь: «Благодарю, очень вовремя». Однако в поместье дворецкий приволок и другое наследие Ройлотта — пантеру и павиана. Животных временно разместили в оранжерее, и я понятия не имела, что с ними делать. Местный климат им не очень подходил, а судя по повадкам, они хоть и были когда-то пойманы дикими, уже слишком привыкли к людям. По-хорошему, надо было отправить их в Индию, чтобы найти им дом там, но я понятия не имела, как это сделать.       — Миледи, мы можем оставить пантеру? — внезапно спросил Бальтазар.       — В принципе, не вижу особой проблемы, — нахмурилась я. — А зачем?       — Я… Должен признаться, питаю слабость к кошкам, — он опустил голову и, как мне показалось, слегка смутился.       — А, — я оторопела, взирая на его совершенно неожиданный вид. — Хорошо, оставь. Только заниматься ей ты будешь сам. Чтобы она никого не задрала.       — Я позабочусь о том, чтобы выдрессировать её для охоты на волков, миледи, — Бальтазар поднял голову и выглядел при этом довольным. — Вы не пожалеете.       — Так, а павиан? — нахмурилась я. — С ним что делать?       — А его можно отдать клубу сэра Адэра, он может неплохо разбавить там атмосферу, — безразлично отозвался дворецкий. — Или чучельнику.       — Хорошо, в клуб так в клуб, — я кивнула. — Только надо придумать повод,       — Повод для чего? — в кабинете возник дядя.       — Для передачи павиана клубу сэра Рональда, — отозвалась я.       — О, так это можно представить в качестве приветственного подарка при вступлении, — он кивнул. — Речь же о карточном клубе «Багатель»?       — Да, — признала я. — Он уговорил тебя вступить?       — Я и сам думаю, что это будет для меня полезно, — дядя улыбнулся. — Новые люди, новые связи. Новые поставщики и новые клиенты. Мне действительно нужно погрузиться в светское общество. А карточные игры многое могут сказать о человеке.       — Да… Например, то, что с ним лучше не играть, — усмехнулась я.       — Ну, и это тоже, — он кивнул. — К слову, а откуда павиан?       — Ну, я так думаю, из Индии, — скисла я.       — Не настолько, — дядя усмехнулся. — Как он попал к тебе?       — Нелепое стечение обстоятельств, назовём это так, — я сжала пальцами переносицу. — Что ж, раз вопрос со зверинцем разрешён, можно потихоньку начинать готовиться к отъезду. Если доктор Кёртис согласится меня отпустить.       — Да, миледи, — Бальтазар кивнул. — Я пошлю за ним сейчас же. Могу ли я взять новую питомицу с собой в особняк?       — Условия те же, — я кивнула. — Никто не должен пострадать от её когтей или клыков.       — Благодарю, — он отвесил полупоклон и вышел.       Ну, это я могла сказать, что собираться можно потихоньку. В действительности, при условии согласия доктора Кёртиса, мы должны были выехать в пятницу, как это планировалось, а для этого весь четверг всей прислуге пришлось бы носиться как наскипидаренной. Я была почти уверена, что сейчас все они надеялись, что доктор предпишет мне покой до воскресенья, чтобы они могли спокойно всё сделать.       — А что за новая питомица? — озадаченно спросил дядя, когда Бальтазар вышел.       — Да так, бродячая кошка, — криво усмехнулась я. — Подобрал там же, где и павиана.       — О, кошка, — он улыбнулся. — Ну, кошки и правда могут немного поцарапать или укусить. К чему было подчёркивать, что никто не должен пострадать?       — А каких кошек из Индии ты знаешь? — я склонила голову набок. — Даю подсказку: она пятнистая, хоть и чёрная.       — Ты собираешься держать в особняке в Лондоне пантеру? — у дяди вытянулось лицо.       — А ты думаешь, Бальтазар с ней не справится? — я изогнула бровь.       — Но ты же отсылаешь его с поручениями, занимающими иногда не один день, — он нахмурился. — Что тогда будешь делать?       — Держать в клетке и подавать мясо на вилах? — скептически отозвалась я. — Слушай, она давно живёт с людьми, так что вполне привычная. Думаю, завтра мы сможем познакомиться и с ней, и с павианом. Кстати, как ты объяснишь его сэру Рональду?       — Скажу, что привёз из Индии, — дядя пожал плечами, будто ответ был совершенно очевиден. — Никто же не знает, что за богатства мои слуги мне доставили.       Я кивнула. Сомнительно, чтобы кто-то стал проверять происхождение павиана, а он не попугай, чтобы выдать какую-либо информацию. Дядя дождался со мной прибытия доктора Кёртиса, который констатировал, что я совершенно выздоровела и вполне могла ехать в Лондон. Меня эта новость до известной степени порадовала, а вот Бальтазар моего восторга определённо не разделял, предвидя бурный день сборов. И чтобы облегчить ему и всему штату жизнь, я назначила датой отъезда субботу, а не пятницу, как планировала изначально.       В четверг у нас состоялось кадровое совещание. Поскольку я подумывала отправить Джеймса в графство Розвелл, чтобы пустить там слухи о полупустой деревне маркизата, которая охотно примет новых людей, мне нужен был другой лакей в Лондоне. Выбор в итоге пал на Уилла. Вообще-то, звали его Велеско и был он испанцем, но он согласился сократить имя до Уилла исключительно ради удобства. Полтора года назад он приехал в Англию в поисках лучшей жизни и оказался в Брайтоне, где полгода тщетно искал работу, выживая на подаяние. Когда я наткнулась на него, это была бледная тень человека, несмотря на смуглую кожу и каштановые волосы. Он был тогда даже не худым, а прямо-таки тощим. И был на грани смерти, оказавшись кем-то сильно избитым. И я подумала, почему бы и нет, и вот теперь он преданно служил мне в качестве лакея. Когда он отмылся и отъелся, то оказался красивым мужчиной, образ которого портило только полное отсутствие улыбки. Даже когда он был рад до одури, уголки его губ лишь едва приподнимались. По словам Бальтазара, это из-за полученных незадолго до нашей с ним встречи травм — вроде как оказался повреждён какой-то лицевой нерв, и улыбаться он просто не мог. Громко говорить, к слову, тоже, но от лакея этого и не требовалось. Конечно, ему не доставало столь удобной незаметности Джеймса, да и я с ужасом понимала, что с приездом в Лондон снова начнётся та же канитель с «уступите слугу», как с Лоренцо, но не сомневалась, что Уилл никуда не уйдёт.       Джеймсу предлагали взять лошадь и поехать верхом, но он отказался. И аргументы у него были вполне себе убедительные — во-первых, мои лошади были слишком холёными, чтобы выдать любую из них за полудохлую крестьянскую клячу, на которой потерявший всё бедолага плетётся в дальние дали в поисках счастья; во-вторых, по той же причине означенное животное у него могли просто увести где-то в дороге, что тоже было событием не особо приятным; а в-третьих, поездом было быстрее и удобнее, а вот уже из графства, изображая нищего, он вполне мог добраться до маркизата пешком. План был одобрен мной и Бальтазаром, и Джеймс, тщательно измазавшись в пыли и переодевшись в самое ветхое платье, какое мы только смогли найти, отправился решать вопрос заселённости.       За два дня вещи были собраны и упакованы, и в субботу утром, сразу после завтрака, была подана карета к крыльцу. Я заверила мистера Трастворти, что приеду в конце июля на несколько дней перед тем, как скрыться в Брайтоне, и он обещал позаботиться обо всех текущих задачах. И я указала ему на приближающийся светский сезон, в который я могла оказаться ограничена в передвижениях, а потому попросила чуть заранее провести ревизию поместья по подготовке к зиме. Он обещал заняться и этим. Оставив поместье и маркизат в надёжных руках, я забралась в карету, где уже сидел дядя Фрэнк. И судя по пачке бумаги у него в руках, нам было что обсудить.