То же время
Башня «Воут Интернешенал», десятью этажами ниже…
Криптонианка Карен Старр.
Оставшись наедине, но под надзором видеокамеры, я спустил ноги с постели. Памятуя предупреждение Мэйв, всё же не мог отделаться от ощущения, что через маску меня накачивают каким-то дурманом. В мыслях как-то чересчур уж легко и свежо, ни намёка на тревогу или даже волнение. Опустив ладонь на пластиковый «намордник», я ещё раз глубоко вдохнул, чтобы резерв иметь на случай внезапного пиздеца, и решительно сдернул с себя маску. Не выпускал её из руки, прислушиваясь к ощущениям. Просидел около минуты, задержав дыхание и внимательно разглядывая голую стену перед собой. Потом провел в неподвижности ещё столько же. После третьей минуты — где-то на середине четвертой, — наконец-то сообразил, что так оно не работает и надобно для начала вдохнуть враждебную атмосферу. Вот только… почти четыре минуты на одном вдохе да без всякой подготовки не отметились и малейшим дискомфортом — я болтал ногами, шлёпая босыми пальцами по полу, и понимал, что ещё четыре минуты без труда продержусь. Это, как минимум. Собрав всю решимость в кулак, и так не к месту вспоминая те кошмарные муки, я выпустил воздух из лёгких сквозь зубы и сделал неглубокий вдох. Втянул воздух и… Боль не заставила себя ждать! Она мгновенно нахлынула, волоча за собой сонм шепчущих голосов и затуманенный взор. Опутывала тело колючими плетьми. Кажется, принялась раскалять глаза для очередного залпа «лучами»… но больше не сокрушала сознание сумасшедшим напором. Она была терпимой, умеренной! Я даже сумел сохранить внешнее спокойствие, не вздрогнув ни единым мускулом. Едва-едва дышал, как уснувший на зиму бурундук, изображая спокойствие. Глотал болезнетворный воздух больничной палаты и перерабатывал чёртову боль. Не хотел под видеокамерой вскрывать все свои слабости, ибо голоса шептали какие-то мерзости именно о моих слабостях. Странно, но усилие воли в этом очень способствовало. Хотелось снова упасть на постель, уткнуться лицом в маску, сипевшую живительным кислородом, и с благостным выдохом очистить лёгкие от обжигающих искр. Но чем больше я сопротивлялся болезненным ощущениям, тем меньше их оставалось. Тело словно приноравливалось к непонятному «яду», вырабатывая к нему устойчивость. В какой-то миг наступил пугающий момент, когда дискомфорт почти испарился, но сотни шепчущих голосов не унимались. «И нахуя она здесь? Одного Хоумлендера мало?..» «Вот это дойки!.. Хочу такие же. Или помацать хотя бы…» «Надо матери позвонить…» «Эта тварь белобрысая вроде не двигается… Что-то задумала?..» «Она, наверное, классно в рот берёт с такими губищами…» «Погода отличная… Завтра прокатимся с Керри куда-нибудь…» «Приготовьте кофе, гады. Вам сложно, что ли?..» «У этой Старр мужик есть? Наверняка ж есть…» «А кого-то эта пизда голубоглазая уже заебала… Несправедливо как…» «Может, наплевать ей в тарелку с едой?..» Голоса говорили много чего. О чем-то малозначительном, о собственных переживаниях, о моём соблазнительном теле, о том, что боятся меня. За этим едва уловимым, но оглушающим гомоном я не слышал собственных мыслей. Всеми силами старался выгнать его из головы, но смог совладать лишь когда боль в лёгких совершенно угасла. Ощущение рвущихся альвеол действовало как кошмарный катализатор для всех прочих чувств. Но стоило взять его под контроль — и гомон чужих голосов улетучился, комната перед глазами перестала плясать, а взгляд прекратил проникать «рентгеном» сквозь пальцы рук, сквозь пышные ляжки до самых костей. Я сделал глубокий вдох, снова наслаждаясь очищенным и кондиционированным, уже безвредным для меня воздухом. Поднялся с постели и сделал несколько шагов по комнате, свыкаясь с новыми ощущениями и разминая плечи. Сказать, что тело оказалось непривычным, ничего не сказать. Сочные ляхи и округлые, удивительно тугие ягодицы подрагивали при ходьбе даже под тесноватой пижамкой, а увесистые сиськи упруго раскачивались вовсе от малейшего вздоха. Всё моё тело соблазнительно и весьма аппетитно подрагивало и колебалось, будто нарочно созданное именно таким, чтобы привлекать «голодных» самцов. Я действительно превратился в девчонку… и это наконец-то начало раздражать. Пережив первый восторг от вида собственных сисек, я вспомнил, что точно такая же девка — правда, не настолько фигуристая, — послала меня нахер и обозвала нищеёбом. А другая — с фигуркой уже куда лучше, — чуть башку не отгрызла, «отлюбив» на какой-то крыше. Из-за них я и оказался здесь, в теле этой задастой шлюшенции… Стало противно оттого, что так выгляжу. Пальцы стиснули упругие груди, но не в развратном порыве, а словно пытаясь сорвать с себя эту прекрасную мерзость. Смяли, нащупав тугие, большие соски под пижамой — я как последняя тварь возбудился от собственных прикосновений! «Не хочу…» — всплыла упрямая мысль. — «Не хочу!.. Верните всё, как было раньше!.. Сапфир, сука, верни меня прежнего!..» Дрожащие пальцы перескочили на лицо, и я принялся щупать себя. Трогал нос, губы, поглаживал шелковистые скулы, содрогаясь от женственной нежности под руками — все те мерзкие шепотки, что мне примерещились, прозвучали заслужено. Кто станет разбираться в моём «Глубоком Внутреннем Мире», когда круглая жопа всем своим видом кричит: «Выебите меня поскорей!..» Чем больше я об этом думал, тем меньше мне нравилась собственная красота. Хотелось избавиться от неё. Хотелось, чтобы на меня больше не пялились через глазок видеокамеры, не раздевали взглядом, мысленно заправляя по два члена в каждую дырку… Хотелось уйти… Хотелось увидеть небо над головой и свет солнца! Я подскочила к бронедвери и в сердцах ударила в неё кулаком: — Выпустите меня!!! Рявкнул так, что глазок видеокамеры лопнул, словно по нему стальным прутом вмазали! А укрепленная створка глухо загудела под кулаком… но не шелохнулась. Кисть отозвалась резкой болью. Я зашипел, потряхивая отбитой конечностью и отступая. Вдохнул-выдохнул, сглатывая закипающее раздражение и пытаясь привести себя в чувство. Взглянул в лопнувший глазок видеокамеры над головой: — Выпустите… Мне нужно в туалет… Новое роскошное тело больше не казалось невероятно удачным обменов. Я не только переменился внешне, но и внутренне себя мало узнавал: слишком спокойный и слишком дёрганый, чересчур рефлексирую из-за внушительных сисек, чересчур пытаюсь их не замечать… Всё — или почти всё, — что делало меня мной, словно разбавилось мной новым. И это до жути пугало! Что, если совершенно забуду себя? Что, если личность сотрется и будет «переписана» наново? Какой мне прок от нового тела, если в нём поселится кто-то другой, кем был я? Что, если я себя потеряю? И ведь даже к Сапфир не обратиться за помощью. Если колечко на языке сработает и меня вновь перебросит в тот тронный зал, то охрана за мониторами очень удивится. А когда я вновь здесь появлюсь — у них возникнут вопросы и моё положение лишь усугубится. Да и чем Сапфир поможет? Она ведь сказала, что бросит все свои силы — то есть отдаст их без остатка. Я попросил — она сделала. Какие ещё вопросы могут быть? Дальше — сам как-нибудь, волю кольца исполнять. — Пожалуйста, мне нужно в уборную… — повторил я в глазок видеокамеры. Попытался взять себя в руки. Совладать с приступом паники — первый шаг сохранить себя прежнего. Это будет значить, что всё под контролем и не эмоции мною рулят, а я ими. И даже стыд перед собственным телом только на пользу, наверное. Разве не такой должна быть реакция любой адекватной девчонки? То есть, реагирую я, как нормальный человек, а не надтреснутая личность со сбитыми векторами поведения. Нужно просто что-то придумать с заданием аватара кольца и всё станет, как прежде. Перешагнуть через себя, притвориться " в любовь» и свалить обратно домой. Нужно просто не терять волю: свою, и ту, что мне поручила Сапфир. Раздался короткий сигнал предупреждения, и стена-дверь содрогнулась, тихо клацнув засовами и отворяясь. Двое вооруженных бойцов в полной выкладке замерли в коридоре, ненавязчиво указывая стволами винтовок мне под ноги, а впереди них стояла светловолосая молодая девушка весьма приятной наружности и почти на голову ниже меня ростом. Специально подослали, чтобы я расслабился? Её мягкий подбородок и чувственные губы уже были как заявка на обаяние, а фривольный — супергеройский, я это сразу понял! — костюм добавлял ещё сто очков привлекательности, украшая подтянутую фигурку и стройные ноги. Она носила светлое, с золотистыми вставками боди — кажется, так этот «купальник» зовётся, — прикрытое со спины коротким плащиком в тон. А высокие сапожки на шпильках, очень смелый вырез на груди почти до пупка и пышная шевелюра завершали соблазнительный образ. — Если и правда нужно в уборную… — девушка улыбнулась и указала на прикрытый ширмочкой унитаз в комнате у меня за спиной. — Ага, раскусила, — кивнул я, без колебаний соглашаясь. — Просто уйти хочу. У вас моя кровь и никаких обвинений в мой адрес, так что вы не будете против если… — Прости, но будем, — девушка вздохнула и убрала приветливую улыбку с лица. Шагнула внутрь помещения, цокнув каблучками. — Понимаю, что тебе тревожно, но ради твоего же блага стоит задержаться здесь. — Со мной всё в порядке, видишь? Даже кислородная маска не нужна уже. — А мне показалось, что сдерживаешься нарочно и терпишь боль. — Очень нужно притворяться, — я попытался усмехнуться. — Всё хорошо, всё под полным контролем. — Да неужели? — девушка взглядом указала на небольшую вмятину на бронированной двери. Хоть мне было больно, но кулак оставил-таки на ней след. То есть я и правда супер, без всяких «однако»… — Послушай, вы не можете насильно удерживать меня, — пробормотал я. — Вы мои права нарушаете… — что же, если угодно — воспринимай это так, — вздохнула незнакомка. — Но пока тебе нельзя уходить. — А если я попытаюсь? — Мне придётся использовать силу и остановить тебя. Девушка угрожающим жестом подняла кисти высоких перчатках на уровень талии. Её ладони засияли, проявляя на месте «линий жизни» узор на подобии пятиконечной звезды, в то время как освещение в комнате и коридоре засбоило. Глаза незнакомки — её радужка, — вспыхнули красивым золотистым свечением. Я сделал шаг. — Пожалуйста, остановись! — предупредила она. Ещё один шаг ей навстречу. — Парни, закройте глаза! — девушка коротко обронила через плечо, предупреждая охранников. Ещё шаг, но уже с закрытыми глазами… Сквозь веки пробилась яркая вспышка, и меня сшибло назад, мощным толчком буквально вбивая обратно в комнату и опрокидывая на кровать. Трубчатая мебель задребезжала под натиском массивной жопы и заскрипела, переломившись в самом слабом из сочленений. Смятые половины с грохотом завалились на пол — меня вместе с ними протащило несколько метров и сочно шмякнуло о дальнюю стену. Удар оказался неожиданно мощным, чего я никак не ждал пусть даже от супера — как пушинку сдуло! Но он не причинил ни капли боли. Даже наоборот — показался… довольно приятным, что ли. Я неподвижно развалился на обломках кровати, глядя в потолок мимо нависающих над лицом собственных грудей. Первым делом огорченно подумал, что всё же головою стал скорбен и это во мне первые ростки мазохизма проклюнулись. Но спустя несколько коротких мгновений пришло осознание: «Неа-а, нифига — в головушке свежо и чисто!». Вспышка девчонки в откровенном наряде словно разогнала подступавшую депрессуху. Светоносной «оплеухой» вышибла глупые, мрачные мысли о ненависти к себе и своему облику — я как по щелчку пальцев прочувствовала, насколько же такие претензии откровенно нелепы. Да как мне вообще на ум пришло невзлюбить своё новое тело? — Я предупреждала… — произнесла незнакомка, стараясь скрыть виноватые нотки в голосе. — Прости, что так грубо… Эй, ты там как? Я молчал, прислушиваясь к себе: не обман ли, не ввожу ли опять себя в заблуждение? — Эй, с тобой всё хорошо? — в голосе девушки всё же проскочила тревога, а спустя миг она и вовсе сбросила маску серьезности. — Боже!.. Что я наделала!.. Цокая каблучками, она подбежала ко мне. Упала на колени, разгребая спутанные простыни и обломки кровати. — Врача!.. Живо зовите врача!.. — крикнула охране и принялась меня тормошить и ощупывать. — Где болит? Есть раны? Ответь, не молчи!.. Я невольно рассмеялся, польщённый такой внезапной заботой. Заворочался в неловкой позе «ляжки выше головы». — Всё хорошо, — ответил спокойным тоном, чтобы эта «Звёздочка» не волновалась. — Только ты не могла бы руки убрать? Мне немного неловко — мы же даже незнакомы ещё. — Ой! Прости! — девушка вздрогнула, комично вздёрнув ладони. — Ты не подумай, что я моментом воспользовалась, просто так получилось… Правда, не хотела… — Да всё нормально, — кивнул я, поднимаясь и поправляя пижамную курточку на голом животе. — Оплеуха вразумила, мозги прочистила. Обещаю больше не капризничать, честное пречестное. — Дашь слово? — улыбнулась девушка. — Только если скажешь, как тебя зовут, — улыбнулся я в ответ. — Старлайт, — она уже дружелюбным жестом вскинула ладони, и они опять засияли, но на этот раз едва заметно. На её коже я и в самом деле разглядел тускло светившиеся «звездочки» — по одной на каждой ладони. Спрашивать же о реальном имени, наверное, было бы моветоном, даже несмотря на то, что она не носила маски. Осталось лишь представиться в ответ, как в знак доброй воли. — А я Карен, хотя ты и так об этом знаешь. Не отпустите меня? — А куда ты пойдешь? — Старлайт задала встречный и, в общем-то, резонный вопрос. — О себе ничего не помнишь, но куда-то собралась? Да у тебя даже одежды нет. Денег тоже. Или голышом пойдёшь по улицам… Я вынуждено покивал, соглашаясь — незамедлительный побег жутко прельщал, но влек за собой некоторые, хотя и не критичные трудности. — Могу я попросить об одолжении? — спросила Старлайт. — Останься с нами хотя бы на какое-то время. Воут поможет тебе с жильём, деньгами. Даже работу найдёт, если захочешь — ты теперь супер, тебе многое должно быть по плечу. Я молчал, раздумывая. Предложение вроде бы и не плохое, но немного смущало то, как резво хотели взять меня в оборот. У них и свои силачи есть — даже эта светловолосая красатуля тоже тот ещё монстрик. Так зачем им я? Старлайт продолжала: — Если ты отправишься в город и снова не сумеешь сдержать свои силы, то случится катастрофа, — сказала она, доверительно тронув меня за руку. — Ты этого хочешь? Хочешь, чтобы тебя посчитали чудовищем?