***
Утро нового дня. Оно уже испорчено, ведь Дазай проснулся. Ничего не меняется, всё та же стабильность с его физическим самочувствием. Синяки под глазами, бледная кожа и в глазах жалкое отчаяние. Но как бы то ни было, при всей ненависти к себе, Осаму умывается, приводит себя в порядок, порядочно одевается и выходит из опустошенной квартиры. Зато вокруг люди живые. Что на учёбе, что проходящие мимо милые незнакомцы. Познавать все прелести жизни — так чудесно. Ты и чувствуешь боль, страх, гнев и чувствуешь счастье, восхищение кем-то, любовь к кому-то. Дазай им не завидовал. Ему это было не нужно. Ещё в младшие годы ему хотелось ничего не чувствовать. Осаму добился этого, а теперь, не проходит и дня, без сожаления. Да, он может чувствовать размытые эмоции, но он по-прежнему не понимает что чувствовать. Руки его холодные. На парах всё чего хотелось — это провалиться сквозь землю. Исчезнуть. Раствориться в воздухе и так далее и тому подобное. Как-то под конец учебного дня, шумная компания снова сопровождала рыжего едва ли не всё время. Дазай лишь молчаливо понаблюдал за ними, не решаясь сделать каких-либо выводов, а мечтая избавиться от заевшей тоски. На улицах вечереет, в аудитории давным давно пусто, не осталось ни души. Лениво закинув свою сумку на плечо, он пошёл в коридор, где уже большинство также собирались возвращаться домой. Кто-то торопился, а кто-то напротив, не имел и капли желания возвращаться домой. Блуждая в своих размышлениях о смысле жизни и чего-то невозможного, Осаму прогуливался, глядя как медленно темнеет небо, раскрывая прелестный закат на всеобщее обозрение. Послышалось, как кто-то прощается с кем-то. Недалеко оттуда. Осаму оторвал взгляд от красоты заката и выглянул из-за угла, обнаружив там весьма знакомую компанию. — Ты не изводи себя, Чуя. — мягко проговаривал Пианист, — тебе тоже нужен отдых, как и всем остальным. — Ну, знаешь, может быть детишки и заслуживали этого, хе-хе. — спокойный тон Дока как всегда полностью противоречил его словам. Речь шла, о тех пропавших детях? Вскоре шум утихнул, товарищам Чуи удалось утихомирить Альбатроса, который был в чересчур хорошем настроении сегодня. Больше всего шума было от него, как он невинно смеялся или в принципе по случайности громко разговаривал. Приятное тепло внутри Чуи, расплывчато сияла в груди, пусть и не подвластно чужому взгляду. Все попрощались, на душе возникло спокойное но странное чувство пустоты. Нет, Чуя не остаётся совсем один. Просто это одно из тех чувств, что не описать словами. Пока Чуя молча сопровождал взглядом своих друзей, что уходили по домам с довольными и искренними улыбками, перед глазами мелькнула высокая фигура, бинты шее, на руках. Ах точно, Осаму Дазай. Он подошёл к Чуе поначалу сзади, а потом уж появился в поле зрения. Естественная реакция Накахары сразу дала понять, что настроение у рыжеволосого в край испортилось, даже от вида этого инвалида. Но Осаму невинно слабо улыбнулся, как будто искал повод постебаться над Чуей. — Не хочешь составить мне компанию и прогуляться до дома? — Простой вопрос, в тональности его голоса не было даже намёка на подъёб, или шалость. Но чёрт его знает, этого Дазая. Чуя резко нахмурился и фыркнул, после чего слегка отталкивает Дазая в сторонку, соблюдая максимальную дистанцию. «Да будь ты проклят.» — промелькнула лишь мысль об этом у рыжего. Однако уйти от своей участи ему не судьба. Ибо шатен шагает рядышком, слово они былые друзья. Но вся беда в том, что Дазай уже всеми способами мира испортил Чуе всю малину. После того ему приходилось объясняться перед родными, один стыд и позор. Пару минут эти двое шли в тишине, которую Чуя разорвал в щепки, резко остановшись посреди дороги, и нахмурившись на бинтованного. — Какого чёрта ты за мной ходишь, а?! — Воскликнул он. Судя по тону, Накахара уже готовился набить морду этому идиоту. (Можно задать аналогичный вопрос, а когда он и не был готов набить кому-то ебальник?). Дазай нагло ухмыльнулся, поддразнивая его. — Мне скучно, вот решил тебя позлить. — В каком-то плане, Дазаю действительно доставляло удовольствие наблюдать за вспышками агрессии Чуи. Ему буквально было нечего делать. Пальцы руки Чуи вцепились в воротник рубашки шатена. Только один факт удерживал Чую не въебать Дазаю в лицо. Тот факт, что эта бинтованная шпала — мазохист. — А ты всё ждёшь когда я тебя наконец прикончу. — Прошипел злобно рыжеволосый. Его выбор крутился между «въебать» Дазаю, или «отпустить» Дазая. — Да у тебя прогресс в развитии, Чуенька! — нахально выразился Осаму. И в точности как актёр от самих богов, он идеально наигранно удивился. После чего его выражение лица сменилось на то, словно его разорвёт сейчас от страха. — Ах, какой ты страшный, Накахара! У меня прям мурашки покоя не найдут. В общем, Дазай получил то что хотел, Чуя выдал ему хороший подзатыльник, да так, что на протяжении всей дальнейшей дороги, его затылок будет жалобно ныть от боли. Прям как и Осаму сейчас, схватился рукой за голову, и тяжко вздохнул, простонав от силы удара. — Ты ещё заплачь мне тут. — нагрубил Чуя по всем местам одновременно. — И где же твой мазохизм, а? Что-то я не наблюдаю твоего удовольствия. Осаму закатил глаза. Они оба, к слову, продолжают идти вместе по дороге к своему дому. Но похоже, всё что сейчас их волновало, это кто над кем больше может прогнуться. — А ты каждому второму будешь верить, неважно что бы сказал человек? — повисла небольшая пауза, кулаки Чуи автоматически сжались от нагнетающего раздражения. Расплывшись в мерзкой ухмылке, Дазай добавил: — Ого. Да ты умеешь впечатлить. Чуя отмахнулся от него рукой и ускорил свой шаг, выдавив: «Чёрт тебя подери». — Так и будешь убегать от суровой реальности, Накахара-а? Или это весь твой максимум? — во время этих слов голубые глаза вспыхнули гневом. От чего он схватил Дазая за запястье, настолько крепко сжимая, что тут уже не то что до боли дойдёт, а до хруста костей точно. — Только посмей хоть слово выдавить, ты, мерзкий подонок. — Да брось, хоть убей меня в этом переулке. Вся эта ярость внезапно погасла, а недовольство повисло на кончиках губ Накахары. Он невольно отпустил руку Осаму, а после уже и прячет свои руки в карманы. «Отстань от меня уже наконец.» — хотелось Чуе уже выдать, не сдерживая себя, однако… — Слышал уже небось о пропавших детях? — в порыве сомнений своих мыслей, Осаму даже показался на вид человеком, способным выражать умные мысли. — Слышал я. — отозвался Чуя глядя на свои кеды и асфальт, пока они всё возвращались домой. А небо над их головами всё темнело и темнело. Приглушённые их шаги и их голоса — только эти вещи можно было расслышать издалека. Они не сильно рассуждали на эту тему, но ещё и по причине того, что Дазай мог вкинуть фразу: «Эх, а если тебя так украдут, Чуя? Как же твои сородичи будут без тебя?» — а гневный взгляд Накахары лишь вызвал маленькую искру в тёмно-карих глазах, что были покрыты мраком. Не было холодно, их глаза блуждали между друг другом и уже совсем тёмным закатом, прощаясь с солнцем на сегодняшнюю ночь. Время пролетает незаметно, пока они не останавливаются в нескольких метрах от дома Чуи. Резко они замолкают, непрерывно стараясь выйти из своего замкнутого круга размышлений, предположений и чего только можно. Накахара уже хотел было сделать шаг навстречу своему дому. — Эй, — откликнул его Дазай. — меня кстати, Осаму зовут. Глаза рыжего не сменили фокус. — С таким именем лучше бы уже и не рождался. — возможно, он перегнул палку с этим. Но все эмоции которые возникают у шатена в тот момент, это очень наглый и хитрый взгляд на рыжих волосах. И тихая искренняя усмешка. Сразу же, после того как Чуя спрятался за входной дверью квартиры, Дазай развернулся и с пустым выражением на лице, пошёл по направлению к своему дому. Который с каждым разом казался не более чем чёрной дырой в пространстве, нежели то место, которое можно назвать домом.***
В университете уже все стояли на ушах. Ибо ситуация ухудшилась до таких масштабов, что пропадать стали уже и подростки более старшего возраста, что уже касается и взрослых, там и речи быть не может. Информация распространяется с невероятной скоростью. А количество пропавших, создавало мрачную атмосферу. Ибо на стенах в коридоре, буквально висели эти фотографии пропавших без вести, с надписью на вверху: «Разыскиваются». Все студенты болтали то ли о чём-то своём, то ли вводили новые сплетни. Чуя стоял рядом с этой доской с объявлениями, рядом стоял Альбатрос и Пианист. Глаза Альбатроса словно искали что-то на этой доске, либо он просто втыкал. Однако выглядел он достаточно задумчиво. Пианист вёл диалог с преподавателем, а у Чуи в голове проскакивают небрежные мысли насчёт всего происходящего. В поле зрение Чуи попадает высокая фигура и он практически сразу понимает, кто подошёл к объявлениям. Но стоящего рядом человека он не узнает, видать новый дружок Дазая. Находясь рядом с шатеном, Ода смотрел на доску перед ними своим спокойным и непроницаемым взглядом. Он скрестил руки на груди, обозначив закрытую позу. Он был немножко выше Осаму. Одет был вполне неплохо, не сильно официально. Пока бинтованный читал часть информации о пропавших без вести, на лице Сакуноске ничего не отражалось. Вокруг этой доски была небольшая толпа людей, которые также заинтересовались. Читая по губам Дазая и его жестикуляции, тяжеловато было понять, что у него на уме. Да и Чуя мягко говоря, не особо вслушивался в его слова, поскольку разум Накахары был занят другим сейчас. Навязчивые мысли вновь выводили из себя, вызывая настороженность и страх. — Ну, что ж, Одасаку, — начал было Дазай, как его слабая улыбка слетела с лица, а тёмные глаза устремились в глаза Оды. — что думаешь на этот счёт? — Сказать честно, Дазай. Ничего не думаю. — Ода слегка нахмурился потирая переносицу. — у меня даже приблизительно нет представления того, кто это может быть. Они оба развернулись в противоположную сторону от доски с объявлениями и направились дальше по коридору. За углом коридора стоял Рандо. В очень теплой одежде, похоже этого бедолагу вновь настиг маленький тремор рук. Судя по всему он кого-то ожидал, местами поглядывая на студентов. Он молчал, и спрятал руки в карманы, в надежде хоть чуть-чуть согреться. Увидев как дверь одного кабинета открывается, он встретил Верлена. Они о чём-то разговаривали, но из-за шума вокруг, в ближайших метрах от них, вряд-ли можно что-нибудь разобрать. Чуя не обратил внимание на это, главное чтобы Верлен никак его не касался. Дазай и Ода выходят из университета и спускаются по небольшим ступенькам вниз. Дазая так и тянуло на разговоры, Одасаку тоже был сегодня особо разговорчив. В мыслях Осаму мелькали странные мысли, но он отводил их подальше от себя в целом. — Слушай, Одасаку! А если я вот так пропаду без вести, ты будешь скучать? Модель поведения Дазая, была неким напряжением для Сакуноске, ибо в такие моменты он ощущал нечто более глубокое и поглощающее. Немного задумавшись поступил невозмутимый ответ. — Буду. — но всё же подсознательно его внутренний голос всё говорил: «Прошу, не говори такое больше». Всё потому, что никогда невозможно угадать, в каких намерениях спрашивает Осаму. Их взаимоотношения сложились абсолютно случайно, тогда они напрочь не были нужны друг другу. А сейчас, всеми любимый бар, где они могут выпить с чистой совестью. Это далеко уже не был обычный бар. Место, в котором бесчисленное количество разговоров могло бы продолжаться вечность, а они могли не разбрасываться откровенностью и наслаждаться вечером. В такой вечер, сегодня они были счастливы. Дазай выглядел довольно уставшим, но искренне довольным.