Надежда

Эдмунд был рад увидеться с семьей, но чувство, словно он оставил в Англии часть себя, не покидало его. «Нельзя растворяться в другом человеке» – да, он помнил слова Уинсли, но ничего не мог поделать с тем, что без Каспиана он ощущал куда большую пустоту, чем обычно. Эдмунд всем сердцем желал счастья Каспиану, может даже смирился бы с тем, что он счастлив без него и отпустил бы его, если б только не знал самого важного – Кас чувствует то же самое, иначе оставил бы Эдмунда и не стал устраивать этот цирк с помолвкой ради него. В последнюю очередь он хотел усложнять жизнь любимому своими выходками и ревностью, которые пока не в силах был контролировать. Как только разберется в себе и успокоится, он обязательно вернется к Касу, а пока, нужно привести голову и душу в порядок, он надеялся, что в кругу семьи придет в себя. Так и было, пока Каспиан не позвонил. – Кас, что случилось? Ты кажешься подавленным – заметил Эдмунд, как только услышал хрипловатое «Алло» на другом конце телефона. – Эд... Почему именно ты взял трубку? – бестактно, но в то же время опечаленно ответил вопросом на вопрос Каспиан. – Прошу, Кас – взмолил Эдмунд. – Позвонили из адмиралтейства Британии, в Сан-Франциско доставили раненых... – Каспиан прервался, чтобы набрать воздуха в легкие - ...И тела убитых из союзных и американских флотов. Среди них нашли документы Питера. Это всё, что мне сообщили. Вам нужно в Сан-Франциско, Эд. Я не знаю жив он или... Вы должны найти его. Эдмунд не смог ничего ответить, он не мог представить себе, что Питер мог покинуть их навсегда. Перед глазами пронеслись все моменты, когда старший брат проявлял свою заботу или дурачился с ним – от воспоминаний раннего детства вплоть до будничных дней в Лондоне. Его раздражающий приказной тон; его смущенный, но всё же принимающий взгляд, когда он узнал о природе отношений между ним и Каспианом. – Эд? Прошу, скажи что-нибудь, знаю, ты не в порядке, но всё же – просил парень. – Прости, Кас, я должен сообщить семье, я позвоню тебе, ладно? Буду держать в курсе – все же взяв себя в руки, ответил Эдмунд. – Буду ждать звонка – ответил он и, после небольшой паузы, продолжил полушепотом – Ты вся моя жизнь, я волнуюсь за тебя – признался Кас. – Обо мне не беспокойся – в ответ суховато бросил парень, боясь расчувствоваться. – Не могу – ответил Каспиан и повесил трубку. Он знал, что Эдмунд не в порядке, как и знал, что не может задерживать любимого у телефона в такой момент. – Ты нужен мне – шепнул Эдмунд в ответ коротким гудкам, не имея сил даже на то, чтобы повесить трубку. – Эд? – заметила только что вернувшаяся домой с ужина с молодым лейтенантом Сьюзен. Увидев в каком состоянии находится брат, девушка подумала, что у парня очередной приступ и села перед ним. – Давай уберем трубку, родной, сейчас ведь не время, приди в себя, прошу – шепнула она. – Сью, я слышал как ты отговаривала Пита от возвращения на флот, что он не убежит от прошлого, вдруг... Я убил его? – сам не веря и страшась своих слов, произнес брюнет. – Что за глупости? - машинально спросила Сьюзан, но тут же выдала свою догадку – Ты что-то узнал о Питере? Он.. Что с ним? – едва пересилила девушка ком в горле. – Я не знаю, Сью. Каспиан звонил, он сказал что в Сан-Франциско доставили раненных и тела убитых – Эдмунд более не в силах был сдерживаться и слезы хлынули из глаз, а голос сорвался на вопль – Документы Питера, нашли у кого-то из них, что если его больше нет?! Что если я во всем виноват?! – Прекрати, Эд! Когда же ты поймешь, что ты не центр мира?! Это было собственное решение Пита, сейчас не время винить кого-либо! – Сьюзен тоже сорвалась на крик сквозь собственные рыдания. – Что с вами, дети?! – на вопли по лестнице спускался отец, цокая по деревянным ступеням своей тростью. – Возьми себя в руки, Эд – шепнула Сьюзен, услышав отца. – Он должен знать, Сью, мы ведь его дети, Питер – его сын – качал головой Эдмунд. – Что я должен знать? – отец уже стоял в конце коридора. – Питер ранен – выдала Сьюзен - ...или убит, мы не знаем, нужно ехать в Сан-Франциско – чуть тише продолжила девушка. Отец ничего не ответил, лишь облокотился на стену, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце и выровнять участившееся дыхание. – Пап, мы ничего не знаем наверняка – вскочил Эдмунд едва придя в себя и подхватил отца. – Уверена, он жив – притворно сказала Сьюзен, помогая брату усадить отца на кресло в гостиной. На раздумья и самобичевание не оставалось ни желанья, ни времени, поэтому Сьюзен и Эдмунд начали собирать вещи, пока все домочадцы не вернутся домой. Оставалась лишь толика надежды, что Питер всё же жив. Мать, узнав о Питере, даже не показала виду, что разбита, она отчаянно игнорировала возможность того, что сын может быть мертв. Джил больше волновало эмоциональное состояние семейства Певенси, но больше всего, она старалась не упускать Эдмунда и Люси из виду. Люси же поникла, но всё же надеялась, как и мама, что Питер, вероятно, не цел и здоров, но всё же жив.

***

– Мы нашли документы среди вещей. Почти всех погибших опознали, но... Много раненных, которые умерли в госпитале, в суматохе одежду с раненных снимали быстро и бросали в кучу, у нас не хватает рук, чтобы опознавать людей, поэтому родные сами этим занимаются или их сослуживцы, в случае бойцов с союзных флотов – устало доложил один из докторов. – И как нам искать сына? – поникшим голосом спросил отец. – Обратитесь к офицерам, чтобы помогли с поиском – пожал плечами доктор – И начните с погибших, фотокарточки кремированных тел найдете в приемной перед моргом, так будет легче – бросил он и вернулся к пациентам. – Мы с Эдмундом пойдем в морг, а вы ищите среди раненых – приказал отец. – Но Эд ещё ребенок – возразила мать. – Это не так, мам, отец прав – покачал головой Эдмунд и поплелся за отцом. На самом деле, он не хотел видеть мертвых и мать куда лучше бы справилась с этой задачей, ведь она медсестра, однако, в глазах отца он был еще одним мужчиной в семье, по крайней мере, ему хотелось думать о том, что отец видит в нем мужчину, а не изнеженного мальчика по сравнению с мужественным Питером, которого он мог потерять в любую секунду. Это было отвратительно, печально и ужасающе. Вот так выглядела смерть. На похоронах мертвые выглядят куда лучше, чем на фотокарточках морга. Хотя может, он так думает, потому что никогда не видел мертвых моряков? Все покойники, которых Эдмунд видел, умирали не на его глазах, за исключением Аслана, но он был стар и болен. Страшно представить какого это в бою. Через пол часа поисков фотографии будто перестали почти отличаться друг от друга, страх и ужас перед мертвыми лицами начали отступать. Они с отцом откладывали незнакомые лица в одну стопку, а изуродованные в другую, чтобы пересмотреть их вновь, на случай, если среди них окажется Питер, поэтому эти фотографии брюнет даже не разглядывал. Он боялся, что дело дойдет до того, что им придется осматривать неопознанные тела погибших, которых еще предстояло кремировать, если их близкие не объявятся в течении недели, ведь знал – отец не остановится пока не найдет сына, Эдмунду тоже не хотелось сдаваться, но подбирающаяся тошнота к горлу говорила , что с этим он вряд ли справится. Страшнее всего было то, что чем дольше они рассматривали фотографии, тем больше возникало какое-то странное чувство предвкушения, что вот-вот появится фотография его брата и эта пытка закончится. Несколько раз он даже будто бы узнавал Питера на этих фотографиях, но приглядываясь с чувством облегчения противоречащего с разочарованием скидывал её в стопку. Это были странные чувства, съедающие остатки света внутри, что закапывали его без того искалеченное сердце в глубокую яму вины. – Ты тоже ждешь, что кто-нибудь зайдет и скажет, что он жив? – спросил Эдмунд, отбросив очередную фотокарточку. – Хотелось бы верить, сын – тяжело вздохнул отец. – А что если мы найдем его здесь? – дрогнувшим голосом сказал Эдмунд. – У нас будет хоть что-то – ответил он и продолжил перебирать фотокарточки. – У нас не будет Питера – возразил Эдмунд. – Что ты сказал? – раздраженно спросил отец, пытаясь сдержать гнев на сына, затеявшего этот бессмысленный разговор. Он сам находился уже на грани. – Посмотри на них, ведь у них тоже есть родные, друзья, возлюбленные, теперь их нет. Даже если мы найдем его здесь, у нас не будет Питера. – Зачем мы здесь по-твоему?! Нам нужно убедиться, что его здесь нет, а не потому что мы хотим найти его среди них, тебе ясно?! – не выдержал отец и перешел на крик. Все, такие же несчастные, удивленно взглянули на них, своими раскрасневшимися от слез глазами. Но отец не обратил внимания на окружающих и нервно продолжил просматривать фотокарточки. – Я не об этом тебя спросил, я задал вопрос – Что если мы найдем его здесь?! Что с нами будет отец?! – не сдавался Эдмунд. – Это война, Эд! Люди умирают на войне, даже близкие, не будь ты тюфяком! «Не будь тюфяком» – эти слова задели гораздо сильнее, чем он мог себе представить. Отец никогда не обделял его вниманием и он принимал его всегда таким какой он есть, но когда вас в семье четверо, сложно было избежать сравнений, Эдмунд всегда в глубине души знал ,что его сравнивают со старшим братом. Питер был крепче Эдмунда, не только в силу возраста, но и просто по телосложению, Питер больше соответствовал образу настоящего джентльмена или бравого рыцаря, чем Эдмунд, предпочитавший уединение за книгой и чашкой горячего какао, за исключением моментов, когда они проводили время вместе со всей семьей. Пусть брюнет и был эмоционально сдержанней, чем вспыльчивый Питер, однако не мог скрывать свою обиду или злость и выражал их самым нелицеприятным способом – он умел мстить, говорить гадости или жаловаться матери, но это было в детстве. Питер за это обзывал его тюфяком за что получал от родителей нагоняи и сейчас услышать это от отца было весьма ошеломляюще. – Конечно, я тюфяк, хочешь еще новость? Это из-за меня Питер пошел на флот. Он чувствовал вину, понимаешь? Потому что этот идиот думал, что не справился с ролью старшего в семье, которую переложили на него вы! Ты думал о чем вы с мамой просите Питера?! Думал о нас, когда решил, что откажешься от помощи бабушки и дедушки и пойдешь на передовую, на это месиво из-за своей гордыни?! Всего этого можно было избежать, если бы вы с мамой не думали, что можете отправить нас в пансион и продолжать спасать жизни там, где вас могут убить! Это с тебя Питер всю жизнь пример берет, ты его герой, отец, а я источник его вины, которую он в силах искупить только на фронте! И где мы теперь? Рассматриваем мертвых, в надежде, что его нет среди них, а во мне уже нет ни капли надежды! Пощечина прервала яростные крики парня. Больше он был не в силах сказать или сделать ничего, кроме как сидеть потирая пылающую щеку. Он даже и не заметил как отец вышел из морга. Через минуту подбежал запоздавший на крики санитар и приказал быть потише, ведь они не одни. Эдмунд лишь кивнул и продолжил с фотокарточками. Когда глава семейства Певенси доковылял до верхнего этажа, к нему подбежала обеспокоенная Люси и еле сдерживая слезы, спросила не нашли ли они с Эдмундом Питера, но тот лишь покачал головой и попросил проводить младшую дочь к Сьюзен. – Папа, что-то случилось? Вы же не... – не смогла продолжить девушка из-за наворачивающихся с новой силой слез. – Нет, как у вас с поисками? – скорее для успокоения девушки сказал отец, надежда начала покидать и его. Сьюзен лишь покачала головой, но всё же вздохнула с облегчением. Было страшно даже представить, что брат с отцом найдут Питера, а не они. – Расскажи мне, доченька, всё, что произошло в наше с Хелен отсутствие – просил отец. – О, чем ты? – вздрогнула девушка. – О решении Питера пойти на флот. Эдмунд и Питер, они стали такими... Думал, это из-за возраста, но что случилось с моими сыновьями?! – не мог мужчина подобрать слов – Я должен знать – настоял он. Сьюзен сразу поняла о чем говорит отец. Неудивительно, что Эдмунд раскололся в столь тяжелый момент. Девушке ничего не оставалось, кроме как раскрыть всю правду. Прошел день, никаких успехов в поисках не намечалось. Фотокарточки закончились, на следующий день им с отцом предстоял осмотр неопознанных тел. Ситуацию ухудшало то, что Эдмунд с отцом не разговаривали друг с другом, все еще не в силах перебороть подступающую скорбь и неизменное обоюдное чувство вины. Джил обыскала весь этаж, поначалу картина шокировала и ужасала, она и вообразить не могла, что люди могут быть настолько искалечены, вскоре она привыкла и перестала впадать в ступор, когда видела очередного человека без конечности или даже двух и более. Девушка решила передохнуть и пошла искать хоть какое-нибудь место, где было бы тише. Через несколько минут Джил забрела в помещение, где лежали полностью или частично забинтованы люди, некоторые лежащие мычали и стонали, но криков не было. – Пришли к родственнику? - спросила молодая медсестра, заметив девушку. – Ищу – устало ответила девушка – Странно, что здесь так тихо, по сравнению... – кивнула она, указывая на дверь. – Большинство из них на морфии. С учетом их состояния, крики и мольбы были бы куда страшнее того, что творится там – тяжело вздохнула медсестра. – Боюсь представить, что может быть еще страшнее тех ран и отсутствия рук и ног. – Это тоже страшно, сложно сравнивать, но пациенты с ожогами кричат громче, особенно когда они по всему телу. – И кто-то выживает? – с ужасом прошептала Джил. – Кому повезет – пожала плечами медсестра. – И много у вас тут таких... Ну, по всему телу? – нерешительно спросила девушка. – Восемь, хотя нет, уже четыре, всем остальным повезло больше - ответила та. – Вы не против, если я поищу его здесь? – попросила Джил. Медсестра молча кивнула и вернулась к работе. – «Я был Верховным королем в стране волшебной где-то, Там Аслан – Лев всесильный, великий, милосердный. Зовется Нарнией она, где Люси с Сьюзен королевы, А Эд пусть не Верховный, но всё ж король он Справедливый. Я был Верховным королем в стране волшебной где-то, Где фавны и кентавры...» – тихо бормотал забинтованный до шеи парень. Девушка пыталась разглядеть другого, пока знакомые имена и названия, прозвучавшие за спиной не привлекли внимание девушки. – Питер? - не веря глазам окликнула его девушка. – О, Джил, неужто глас я слышу твой? Тебя там не было и всё ж... - продолжал бормотать парень. – Этот всё утро бредит, видимо, до войны был писателем – усмехнулся врач преклонного возраста, проходящий мимо. – Никакой он не писатель, всего-то упрямый болван – с облегчением вздохнула Джил, смахивая слезы счастья.

***

– Тебе не давали прийти в себя, пока ожоги не перестанут причинять мучительную боль. Еще у тебя были сломаны ключица и два ребра. Как только мы нашли тебя, начали дежурить у твоей палаты по очереди, ваш отец снял две комнаты у женщины, с которой Сью познакомилась здесь, в больнице. Её сын был ранен, он с Американского флота, но не волнуйся, он уже дома, его не сильно ранили – рассказывала Джил. – Вы столько ждали моего пробуждения, а я повел себя так гадко – горько заключил Питер – Так вот оно что, отец узнал, что произошло в пансионе. Видимо, винит меня, поэтому молчит. – Это не правда, Пит. Он ни с кем особо не разговаривает, с тех пор, как узнал. Что уж говорить об Эдмунде - они вообще избегают друг друга. Я не думаю, что ваш отец винит тебя, он так боялся за тебя, даже боялся засыпать, когда сидел с тобой и не хотел уходить, чтобы отдохнуть. – А как мама восприняла? - встревоженно спросил парень. – Плакала, много плакала. Эдмунд успокоил её, она не замкнулась, как ваш отец, но всё же... Им обоим нужно время. – Поэтому мы все и скрывали, с этим нельзя просто свыкнуться, это изменило их, навсегда – покачал головой парень. – Возможно, но жизнь не закончилась. Еще есть надежда, Пит. Есть надежда, что Эд и все мы будем счастливы – сжала девушка ладонь Питера, передавая ему свою поддержку. – Знаешь, Джил, по-моему ты наврала, что я бредил про Нарнию. Не мог я такого выдумать под морфием, и как бы ты это вообще запомнила? – вымученно улыбнулся Питер, пытаясь разрядить обстановку. – Хочешь ты этого или нет, но это правда, Пит - хмыкнула девушка в ответ.