Сближение

      Вечером у Билли оказывается слишком много работы, чтобы уйти вовремя. Уилл по-прежнему не звонит первым, а Билли слишком устал, чтобы думать.              Ночью Билли снится кошмар: один из тех бесконечно долгих мучительных кошмаров, в которых его рвет ядом и мерзкой слизью, которая продолжает копошиться во внутренностях, причиняя невыносимую боль.              Его будит перепуганный Клейтон.              — Чувак. Ты так не кричал… черт, давно. И вчера была самая классная ночь, кстати. Приглашай ту цыпочку почаще. И я даже не будут замечать её мужские кеды сорок третьего размера.       — Пошел ты.              Билли жадно пьет принесенную Клейтоном воду. Ему удалось проснуться до того, как эту воду сосед вылил на него в отчаянной попытке разбудить.              Уилла нет на месте, когда Билли звонит в общежитие утром. Билли звонит в течение дня, и тот, кто поднимает трубку на третий раз обещает разрисовать дверь Уилла, чтобы больше не подходить ни к телефону, ни к комнате.              Уилл не перезванивает.              Билли пытается понять, в чем и когда успел накосячить, и косячит во время работы, не до конца закрепив авто на подъемнике, чудом не убив ни себя, ни кого-то ещё. Начальник смены, Эд, орёт на него матом, не слыша оправданий и отправляет заниматься бумажками, которые выводят Билли из себя:              — Меньше бухать и трахаться по ночам нужно, сучонок, — продолжает злиться Эд, и Билли понимает его лучше, чем когда-либо, хотя прошлой ночью не делал ничего из перечисленного. К сожалению.              В наказание Билли оставляют и на ночную смену. Кажется, Билли заслужил. Он не сопротивляется, не в полную силу так точно, и поздно вечером заканчивает с обслуживанием срочного заказа уже в полном одиночестве.              Вылезает из-под машины грязный и уставший, думая исключительно о холодном душе и о том, как будет спать на продавленном диване. Нужно сперва закрыть дверь в офис.              Уилл в проеме двери похож на призрака, а не на живого человека.              — Привет, — не скрывает удивления Билли, пропуская его внутрь. — Ты поздно. И без машины.              Что-то не так, Билли понял это по напряженному молчанию, и потому, что Уилл не подходил к телефону и не перезванивал. Подтверждая мысли Билли, что превращать дружеское общение в горизонтальную плоскость было ошибкой. Не таким уж сильным ощущалось напряжение.              Пиздеж.              Но Билли неприятно расстроен, что, проведя с Уиллом одну ночь, утратил что-то большее.              — Я зашел к тебе домой, — неуверенно говорит Уилл. — Твой сосед, Клейтон, странно пялился на мою обувь, а потом отправил сюда.              Неубедительно.              Билли смотрит с сомнением, пытаясь вытереть руки полотенцем. Автомобильное масло, кажется, втирается в кожу сильнее.              — Здесь есть телефон. Ты мог бы просто… ну, позвонить.       — О таких вещах не говорят по телефону.       — О каких?              Наверное, Уилл не расстается по телефону.              Хотя… нельзя расстаться с тем, с кем не встречаешься, так?              — Мне страшно, — признаётся Уилл. — Та ночь… она была… и я испугался. Я не хочу, чтобы мне опять было больно.              Билли смотрит внимательно, но молчит. Он хочет пообещать, что больно не будет. Что они будут жить долго и счастливо. Сцена с закатом. Надпись «The happy end».              Ему не хочется лгать.              — Я не хочу причинять боль, — говорит он тихо. — Просто, как показывает практика, я причиняю боль даже тогда, когда не хочу.              Уилл кивает.              — Поэтому мне нужно было разобраться со своими… ну, мыслями.       — И как?              Звучит так, будто Билли ждёт финала. Несчастливого финала, как финалы, которых он достоин. Которые он уже пробовал прежде.              Поэтому он пытается отвлечься и вытереть масло с рук, но не справляется, злится, не может перестать ждать.              Он тоже не хочет, чтобы было больно, но подозревает, что боль — именно то, чего он заслуживает.              Уилл молчит. Внимательно смотрит; его взгляд ощущается как прицел снайперской винтовки. А потом осторожно забирает из рук Билли полотенце, уже похожее больше на грязную тряпку, чтобы помочь.              Его прикосновения нежнее. Правильнее. Теплые руки, на которых родинки. Аккуратные пальцы, привыкшие держать кисти и пачкаться в красках. Таким рукам не место рядом с руками Билли. Такие руки не должны прикасаться так.              — Ты… ты испачкаешься, — говорит Билли не своим голосом.       — Ничего страшного.              Уилл пожимает плечом и улыбается.              Билли делает то, что только и может сделать в подобной ситуации — поцеловать эту нежную улыбку. А после смутиться на мгновение тем, что придерживая подбородок, оставляет на нем грязный след. А потом не поверить, что Уилл тянется за новым поцелуем, подходит вплотную, запускает руки в всклокоченные волосы.              — Тебе нужно принять душ, — говорит Уилл.              Но выглядит при этом так, будто совсем не против испачкаться.              Не в машинное масло, конечно же.              В Билли.              Билли даёт Уиллу то, что он хочет.              …              Вряд ли этого хотел Эд, оставляя Билли на ночное дежурство.