Дела делать

Заливать тоску алкоголем занятие странное, для него феерически неправильное. Однако ж в этой дыре делать нечего было, кроме как напиваться до свинячьего визга. Выпивая стакан за стаканом, ей Богу, хоть он и не верил ни в кого, сопьется бывший столичный офицер. Сопьется и утонет. Утонет не только физически – ничего нового не произойдет в этой дыре. Сколько до него таких "молодцов" то было? Тем не менее утонет он и как бы… умственно. Разум его погрязнет в спирте, пропитается им до удушливой вони, а сам мозг, именно то серое вещество – разжижается и станет чем-то настолько мерзким, что он сам пустит пулю себе в висок. Не испугается ведь, страх не про него. Закаленный шпицрутеном, а затем и пулями со штыками, он давно не боится. Остается только пить и пить. Заливать в себя горилку, уповая, что не отравиться или не прибьют его по пьяни собутыльники какие. Одно хорошо в этом месте, горилка отличная. Местные бабки умеют делать ее. Иногда его кличут Нехристем, ибо Александр Христофорович так и не появился в церкви с приезда. Побаиваются, кто-то шепчет, что он Антихрист и пришел губить их. Кривя рот в насмешке, уж скорее над собою, хочется ему ответить ироничное: "Если и губить, то, пожалуй, только себя." Ведь этим он и занимается, верно? Пьет и пьет, прям как этот доктор ссыльный за диссертацию свою. Только забавно вот что: Алкоголь ни черта не мешает ему делать свое дело. Даже удивительно как-то, что почти что пропитый мозг все еще работает в этой несомненно когда-то блестящей черепной коробке. А он что? Бывает, пьет уж через силу, ибо это стало привычкой. Пагубной, ужасно дурной. Хлещет водку, хотя уже тошнит от нее. Или от самого себя? Рожу свою серую, небритую, однажды увидав, хмыкает. Он не в Столице, чтоб выбривать хайло свое гладко, да бакенбарды приводить в порядок. Не в Столице, чтоб подвязывать серебряные волосы лентой. От того и пугает он сельчан, злой, серый, хмурый от похмелья или погоды. Он не в Столице. Он в забытом месте под названием Диканька. Место своеобразное ежели быть честным. Местные верят в нечисть и с малых лет говорят детворе, что лучше ночью на пруд не ходить, мавка утащит. А если уж красная свитка на пороге, то все, неверной жене конец настанет. Забавно, что сей миф в будущем сыграл роль. Бинх не то чтобы удивился, лишь счел грамотным использование фольклора.. Если убийство для замужества, можно было бы так назвать. Харю свою пришлось приводить в порядок, гости ж едут, не абы откуда, а с самой Столицы! Брить аккуратно, чтоб не задеть кожу..ну или собственную глотку к примеру. Хотя в первые недели пребывания тут, хотелось. И застрелиться, и утопиться, и даже выпить яду. Только вот нечто внутреннее не дало ему этого сделать, твердо, решительно стиснуло нутро, а разуму прописало подзатыльник. Вещи вычистить, лоску себе придать, старательно подойти к подготовке и с гостеприимной улыбкой встретить гостей. С этим он справится.. Наверное да, справится, не с таким бывало возился. Там, где он был после злосчастной дуэли, до Диканьки, не такое делать приходилось. Глядя на посвежевшую морду свою, лицом он не рискнет это назвать, кривится в дружелюбной маске. Выходит не так уж и дурно, что ж, вроде и так сойдет. В любом случае дознаватель с Петербурга не на лицо его приезжает поглазеть, а дело делать. И ему пора бы дела делать, вон накопилась куча какая. Кто-то подрался, у кого-то скотину украли, кто-то заплутал в лесу. Плюсом пойдут подготовления к приезду не то чтобы желанных гостей, двор постоялый в порядок привести, может и у себя комнаты тоже привести в надлежащий вид.. Вдруг гостям будет дурно спать в клоповнике? Некоторые указания жителям дать, чтоб языками болтали поменьше, а и Тесаку строго на строго наказать молчать. Нечего болтать о нечисти, якобы живущей тут. Гости едут не для слушания этих сказок, коими пугают детвору. И с этим вот ему, полицмейстеру Диканьки, Александру Христофоровичу Бинху, нужно разбираться.