Четыре наследника Тёмного Лорда

— Мне кажется, что тебе лучше воспользоваться камином, — терпеливо повторил Драко, оперевшись плечом о дверной косяк. — Я тебя умоляю… — отмахнулся Теодор, пошатнувшись. — Я не хрупкая барышня, чтобы ты запрещал мне гулять по ночам. — Ой, да отстань ты от него, — сонно пробормотал Блейз, облокотившись на перила лестницы, ведущей на второй этаж. — Кто вообще его тронет? Себе дороже, — он на мгновение прикрыл глаза и чуть не грохнулся, успев заснуть. — Так блять... Где гостевые комнаты? — Я согласен остаться, — усмехнулся Нотт, — если меня положат с ним. — Хочет человек прогуляться — пусть гуляет! — повысил голос Забини, сделав пару неловких шагов наверх. — Нельзя рисковать моей жопой и психическим здоровьем. — Ты одинокий алкоголик, который организовал сговор восьми европейских стран против Британии, потому что на меня обиделся, — сложив руки на груди, поморщился Малфой. — О каком психическом здоровье мы говорим? — Я просто восприимчивый, — оскорбленно буркнул Блейз, окинув обречённым взглядом пару десятков ступеней впереди. — А тут лифт не предусмотрен? — Ладно, вали, — потерев лоб, бросил хозяин дома Теодору, — мне есть, с чем развлекаться ближайшие минут двадцать. — Отлично, — коротко усмехнувшись, Нотт выскочил за дверь прежде, чем кто-либо из друзей успел хоть что-то ответить. Он был не особо пьян, просто немного устал. Он был слишком расстроен, чтобы сейчас остаться с друзьями или вернуться домой. Он испытывал сложные, непривычные чувства. Прохладный осенний ветер легким покалыванием проскользнул по коже ладоней, но не принёс особого дискомфорта, в отличие от собственных мыслей. Вдохнув чуть глубже, Теодор вышел за пределы поместья Малфоя и непроизвольно потёр шею. Пальцы нащупали шрам, и анимаг сжал челюсти. Больше шести лет назад магическое клеймо в виде звериной лапы подарило Нотту неоспоримое преимущество в бою и одновременно принесло массу проблем, которые всплывали в быту и по сей день. Живое подвижное подсознание с правом голоса и своей отдельной личностью стало более миролюбивым с появлением Грейнджер, но внутренняя гармония продлилась недолго, сменяясь на недовольное рычание, как только Теодор выпускал девушку из рук. В буквальном смысле. Звериное нутро начинало недовольно урчать и беспокойно ворочать хвостом, но вполне смиренно терпело работу, хобби и друзей своей пассии. Хотя, когда двадцать шесть дней назад один из близнецов обнял Гермиону за плечи, Нотт несколько минут представлял, как будет вырывать ему руки. А поскольку анимаг всё ещё путал братьев Уизли, то был вполне не против вырвать конечности обоим, чтобы не разбираться в нюансах. Однако всё же смиренно стерпел посягательство, решив, что проблем от такого самосуда будет больше, чем пользы. Нотт не переживал, когда она проводила ночи вне дома или общалась с друзьями, но почти мгновенно вскипал, когда к ней прикасались. Бестолковое чувство собственничества отражалось от стенок черепа громогласным рыком, а на лице появлялась только тупая защитная улыбка, больше напоминающая оскал. С каждым разом договориться со своим экспрессивным подсознанием становилось всё сложнее. Животное внутри скребло стенки черепа, демонстрируя недовольство. И чёрта с два ему объяснишь, что нельзя привязать к себе человека и находиться с ним круглые сутки. Трансгрессировав ближе к дому, Теодор достал медный портсигар. Несмотря на то, что он не прикасался к сигаретам почти три месяца, последнее время его всё больше тянуло вернуться к вредной привычке. Вопреки ожиданиям, после переезда Грейнджер в родовое поместье Ноттов волнения стало только больше. Внутренний зверь ворчал при любом неловком движении или вольной фразе, намекая на то, что анимаг делает неправильно, делает недостаточно и вообще не понимает, как нужно правильно взаимодействовать с любимой женщиной. Эта зудящая неудовлетворенность, мелькающая на периферии, делала из Теодора начинающего параноика. И хотя за последние шесть лет он не мог вспомнить себя более счастливым, чем сейчас, разрастающаяся нервозность второго «Я» всё портила, не позволяя испытать чувство насыщения. Самокрутки с травкой, соседствующие в портсигаре с обычными сигаретами, подходили под настроение куда больше, но после внушительного количества алкоголя это была явно паршивая идея. Немного поторговавшись с собой, Нотт всё-таки решил не усугублять своё состояние. Подсознание резко зашипело и ощетинилось, отчего пальцы дрогнули, и сигарета выпала. По спине прополз холод, мышцы шеи сильно сократились, а клеймо словно начало гореть, доставляя дикую боль. Теодор даже не успел среагировать на внезапный бунт своего организма, как каждый мускул в теле сковало. Подсознание разразилось разъярённым рыком, а нутро будто попыталось вывернуться наизнанку. — Так-так-так, — мягкий женский голос донесся до слуха, хотя зрение по-прежнему не улавливало никакого движения рядом. — Значит, вот так выглядит самая грозная сила Великобритании… Рёв животного в голове заглушал даже участившиеся сердцебиение, которое стучало набатом по вискам. От каждой попытки пошевелиться жилы скручивало только сильнее, и бешенство начало постепенно закупоривать вены. Анимаг почувствовал усиливающиеся рези на шее. Температура тела росла, а шрам раскалился так, словно желал сжечь своего владельца заживо. Боль стала почти невыносимой, и Нотт отчаянно простонал. — И как только такая бездарность смогла носить клеймо самого древнего ковена так долго… — обречённо выдохнула высокая брюнетка, возникшая откуда-то сбоку. — Как ты ещё не сдох? — Твоими молитвами, — прошипел Теодор сквозь зубы, чувствуя, как всё тело начало трясти. Девушка неспешно отошла от него и смахнула с плеча длинные прямые волосы, завязанные в высокий хвост на затылке. Внутренняя отделка мантии глубокого небесно-голубого цвета выглядывала из распахнутого подола и аккуратно лежащего на спине капюшона. Она сочеталась с таким же выразительным цветом девичьих глаз. На вид брюнетке было не больше тридцати лет. Чистая кожа, минимум косметики, никаких родинок, морщин или красных пятен. Отталкивающе идеальный вид. — М-м-м, — одобрительно протянула она, остановившись в паре ярдов перед собеседником, — говорить можешь, несмотря на парализующее. Значит, не такой уж ты и бесполезный. Незнакомка сложила руки на груди, аккуратно покручивая между пальцами палочку. Она никуда не спешила, внимательно рассматривая Нотта, пока он ощущал, что вот-вот сгорит. Картинка перед глазами начала двоиться, воздуха катастрофически не хватало. — Если ты продолжишь так сильно напрягаться, — лениво проговорила волшебница, чуть было не закатив глаза, — то умрёшь минут через десять. Зверь внутри оскалился пуще прежнего, но метаться перестал, лишь раздраженно мотал хвостом. Дышать стало чуть легче, но ненависть захлестнула все клетки организма, почти стирая человечность и логику. Теодор через силу приподнял подбородок, отчего по шее к груди прошлись судороги. — Я вырву тебе позвоночник голыми руками, — прорычал он. — О, не сомневаюсь, — согласно кивнула брюнетка, склонив голову набок. — Твоя суть не предполагает разумных переговоров, — с издёвкой добавила она. — В магловском мире бродячих животных принято отстреливать, а у нас почему-то принято гладить и называть анимагами. — Ты припёрлась побеседовать? — ядовито выплюнул Нотт. Судя по пространным разглагольствованиям, убивать его незнакомка не собиралась и даже в какой-то извращённой манере заботилась о том, чтобы клеймо не сделало это за неё. — Твоя правда, — снисходительно хмыкнула она, — но давай мы сначала проверим, насколько у тебя крепкое Альтер эго. Сделав шаг навстречу, брюнетка отвела палочку в сторону, когда Нотт раздражённо дёрнулся. Острая боль ступила в мышцы, но подсознанию было совершенно плевать на физический дискомфорт. Внезапное рандеву в черте леса неподалеку от собственного поместья ему не нравилось. Второе «Я» совершенно потеряло связь с сознанием. Оно будто не понимало, что возможности тела ограничены, и пыталось дергать за невидимые нити, связывающие его с нервными окончаниями. Зверь старался захватить контроль над телом, однако каждый раз натыкался на ограничивающее жжение. — Даже жалко смотреть, — поджав губы, фыркнула собеседница. — Неужели тебя правда кто-то боится? — Ты не представляешь, насколько, — процедил Нотт. — Да, мне и правда сложно это представить или понять, — спокойно ответила она, подходя на несколько шагов ближе. — Ты даже понятия не имеешь, кто я. Ведь так? — Не могу упомнить каждую посредственность, — буркнул Теодор, расправляя плечи шире. Волшебница только иронично улыбнулась. Её яркие радужки постепенно светлели, и анимаг почувствовал внутри черепа нарастающее давление. Мозг словно загудел, а уши заложило. Сущность внутри расползлась на молекулы и заполнила почти всё нутро, затмив прочие чувства и эмоции. Рык иссяк, а внутренний зверь пропал из виду. Нотт окончательно потерял связь с реальностью. К изнуряющей боли добавились страх и непонимание. Впервые за последние шесть лет Теодор даже частично не мог понять, что происходит. На короткое мгновение ему показалось, что его расщепило и внутренний зверь, отвечающий за подсознание, исчез. Совсем исчез. Удушье. Немыслимая пытка, которая сдавила каждую клеточку в теле, породив страх. Состояние нормального человека без бесконечного присутствия внутреннего животного, без рычания и шипения, без нескончаемых визуальных образов и доступной памяти показалось Нотту адом. Однако всё прекратилось так же быстро, как и началось. Теодор рухнул на колени, судорожно глотая воздух. — Как глупо — иметь такую силу и даже не уметь ею пользоваться, — брезгливо протянула брюнетка. Удар сердца чуть не выломал рёбра, но помог Нотту придти в себя. Растерянность и страх от внезапной потери своей части немного улеглись, сменяясь яростью, хлынувшей вдоль скелета, когда подсознание вновь разразилось громогласным рыком. Привычно и правильно. Стало легче. Всё в порядке: внутренний зверь по-прежнему там, где ему и положено быть. Обращение заняло меньше доли секунды, клочки одежды усыпали землю вокруг, и Теодор почти сразу ощутил нервное движение за спиной. Клеймо на шее, приносившее мучительные страдания минутами ранее, сейчас было самым сильным оружием. Ни одно заклятие не способно проникнуть сквозь барьер проклятой печати. Легилименция бесполезна, бежать и поворачиваться спиной опрометчиво, а бой будет очень коротким. Соперница ничего не сможет сделать. Не успеет. Развернувшись, ирбис оскалился. Ядовитая слюна бешенства обволакивала каждый мускул в организме. Теодор знал, что сейчас подсознание будет перенимать контроль над телом, и не сопротивлялся, но внутренний зверь остался неподвижным, сурово насторожившись. — В таком виде уже интереснее, — одобрительно улыбнулась волшебница, и в её руках мелькнуло подобие медальона, — но на сегодня с тебя достаточно. Хорошего вечера. Сжав в ладони странного вида безделушку, она исчезла из виду, оставляя анимага в одиночестве. Нехотя переступив с лапы на лапу, зверь поёжился. Он был совершенно недоволен состоявшейся встречей. Его не смущало, что эта сука ушла целой, однако беспокоило то, что он пережил. Вернувшись в человеческий облик, Нотт выругался. Осенью его вынужденный эксгибиционизм, являющийся побочным эффектом действия клейма, не приносил особого удовольствия. Во-первых, в лесу явно отсутствовали благодарные зрители для подобного зрелища, а во-вторых, ночной прохладный ветер с легким дождем гадко ощущался по коже. Чуть крепче сжав палочку, Теодор подобрал обрывок рубашки и трансфигурировал его в мантию. Такие внезапные превращения всегда лишали его части гардероба, хотя за шесть лет он уже практически привык. А вот к исчезнувшему на мгновение второму «Я» привыкнуть было нельзя. Внутренний зверь только лениво заурчал, недовольно поглядывая на восприимчивое сознание. Несмотря на то, что животное нутро являлось частью Нотта, оно почти полностью игнорировало социальные нормы и традиционные ценности. А потому, когда обладатель клейма на шее слишком сильно переживал «по мелочам», подсознание просто скрывалось где-то в недрах разума, не участвуя в переговорах. В этот раз ситуация обстояла хуже. Подсознание просто оставило его с мыслью, что он может его лишиться в той форме, в которой имеет на данный момент. Не исключено, что это являлось маленькой гадкой местью за то, что Теодор время от времени проклинал и ненавидел свою сущность. Ведь в быту она вела себя как капризный маленький ребенок, совершенно не желая придерживаться хотя бы элементарных приличий. Или сам Нотт не желал? Чёрт его знает. Казалось невозможным отделить свои желания и чувства от Альтер эго, однако Нотт всё ещё упорно пытался. Видимо, нескольких уроков в прошлом ему оказалось недостаточно, а потому в гармонии со своим зверем юноша прожил очень недолго. Единственной хотелкой, в которой они сходились без каких-либо препираний, была Грейнджер. Причём иногда Нотту казалось, что подсознание заинтересовано ведьмой даже больше, чем он сам. Иначе как объяснить полное игнорирование всего окружающего мира и гиперфиксацию на одном единственном человеке, как только он появляется в поле зрения? Однако, когда Гермионы не было в радиусе досягаемости, становилось не сильно легче. Сначала подсознание подвывало на общем фоне, потом начинало рычать, а затем и вовсе драло черепушку когтями от недовольства. «Тяжело. Сложно. Нет сил разбираться с этим сейчас, — накинув мантию, Теодор протёр лицо руками и трансгрессировал к воротам поместья. — Хочу домой». Миновав ворота, Нотт облегчённо выдохнул. Он впервые за последние шесть лет столкнулся со страхом. Нужно будет найти эту наглую суку, и выяснить, что именно она сделала и каким образом. Открывший дверь домовик учтиво поклонился, восторженно взглянув на вернувшегося хозяина. Нотт только натянуто улыбнулся. Ему было неловко оттого, что в поместье стало настолько много эльфов, что он уже не помнил всех поимённо. — Подготовь мне ванную, — взглянув через плечо на домовика, коротко бросил Теодор. «Милт? Мист? Лучше вообще без имён… — неловко подумал он, когда эльф интенсивно закивал. — Я потом обязательно выучу все имена. Например… завтра?» — Кажется, ты задержался, — сонный голос Гермионы донёсся с вершины лестницы. Подняв голову, анимаг улыбнулся. Заспанная, взъерошенная ведьма смотрелась просто потрясающе в его помятой футболке. Непослушные волнистые локоны напоминали созревший одуванчик, который вот-вот сдует ветром. Она лениво потянулась, машинально делая несколько шагов вниз, и Теодор почувствовал, что совсем растаял, а подсознание начало тихо мурчать. Наверное, хорошо, что никто не мог этого услышать. — Что-то случилось? — недоуменно поинтересовалась Грейнджер, когда при объятиях не почувствовала одежды под его мантией. — Нет, всё в порядке, — уткнувшись носом в копну каштановых волос, Нотт до отказа заполнил легкие умиротворяющим запахом, — я просто немного прогулялся...