о степной тишине и разлитом борще

– Ты чего здесь? Гриф от неожиданности крякнул и с грохотом уронил кастрюлю на пол. – Тëма, ты когда так тихо ходить научился?! Имей совесть, я чуть не помер! – Гриф развернулся и возмущенно посмотрел на Артемия, а затем опустил глаза и уже виновато окинул взглядом украшавший пол холодный борщ. – Зачем так рано встал? – Артемий прищурился, пытаясь разобрать что-то за окном. – Сколько сейчас? Часа четыре? Гриф порылся в ящике стола, выудил оттуда пару старых тряпок и принялся оттирать мокрые доски. – Не могу уснуть. Ворочался-ворочался, а все равно всякое в голову лезет, – он вытер лоб тыльной стороной ладони и взял в руку вторую тряпку, – От бессонницы, как говорится, трудом лечатся. Вот я и подумал у тебя тут ревизию навести: кружки к кружкам, ложки к ложкам. А то, как ни сунешься – то у тебя бинты рядом с рыбой лежат, то, вот, борщи на справочниках восседают. Жуть! – Виноват, – улыбнулся Артемий, смущенно почесав затылок. – Давай помогу. С горем пополам им удалось привести пол в более-менее приличный вид. Кастрюля с остатками борща перекочевала поближе к плите, чистые бинты отправились в верхний ящик, а грязные присоединились к мусору, в спешке утрамбованному в слишком маленький для него мешок. Артемий поставил чайник и огляделся в поиске кружек. Оказалось, Гриф засунул их в один из верхних ящиков. – Лучше их пониже поставить, а то Спичка с Мишкой чаю захотят, полезут, разобьют если не кружки, то лбы себе, – сделал замечание Артемий. – Не подумал, – кивнул Гриф. – Кстати, о мелких, мы тут их великим погромом, случаем, не разбудили? Словно в ответ на его слова в коридоре прозвучало громкое шарканье, и через мгновение в дверях показалось недовольное лицо Спички. – Вы чего так шумите посреди ночи? Случилось что? – заспанным голосом поинтересовался он. – Случилась генеральная уборка, – пояснил Артемий. – Ночью? – Спичка скептически покосился на полуоттертый борщ, украшающий доски под столом. Гриф заметил его взгляд и поспешил загородить собой место преступления. – Мыто, не мыто, а воду видело. Вали лучше дальше спать, – велел Гриф. – Ладно, – буркнул Спичка и развернулся, чтобы уйти. – Погоди, – остановил его Артемий, – Мишка как? Спит? – Вечером набегалась и теперь храпит без задних ног. Ну все, вы – как хотите, а я – спать, – с этими словами он удалился, не забывая напоследок недовольно прошаркать ногами. Гриф выдохнул и неграциозно плюхнулся на стул. Артемий снял чайник с плиты, налил обоим по кружке и присоединился к другу за столом. Он окинул Грифа взглядом и невольно нахмурился. Тот выглядел помятым и уставшим. Бледнее обычного, с темными синяками под глазами и пустым взглядом в никуда, он напоминал Артемию призрака, сошедшего со страниц жуткого рассказа. – Гриш? – М? – Гриф слегка вздрогнул, выходя из ступора, – Что? – Ты сказал, что тебе мысли спать не дают? Может, поделишься? Вдруг полегчает? – мягко спросил Артемий. Гриф грустно улыбнулся. – Неловко мне у тебя на шее сидеть. Не пойми неправильно – я тебе более чем благодарен. Если бы не ты, пришлось бы, наверное, поселиться в Соборе и прослыть местным сумасшедшим, – Гриф усмехнулся, – А так, вон, то часы мужикам подкручу, то ножики хозяйкам подточу, за мелкими твоими приглядываю, в магазины теперь не через окно вваливаюсь, а вхожу через парадную дверь, и честно плачу́. Ну прямо образцовый горожанин! Только все равно гложет что-то, будто нитка торчит, а срезать – никак. – Гриш, ну брось, какое «сидеть на шее»? Ты мне не чужой человек, все-таки. Я же... Ты мне правда дорог, – Артемий слегка пихнул ботинок Грифа своим. – Я не представляю, как это тяжело, вот так решить изменить свою жизнь. Но знай, что и я, и Стах с Форелькой очень гордимся тобой. – Спасибо, – невероятно тихим голосом ответил Гриф, после чего растроганно шмыгнул носом и отпил горячего чая из кружки. Артемий взял пример с друга и поднял кружку к губам. Жаль, сухари кончились, надо завтра сходить купить. – Тëм? – все таким же тихим голосом спросил Гриф. – Да? – Можно я тебя поцелую? Артемий слегка наклонил голову вбок, и теплая улыбка коснулась его лица. Он протянул Грифу руку ладонью вверх, и тот немного неуверенно протянул свою в ответ. У обоих они были шершавые от рабочих мозолей и шрамов, но оба касались друг друга с безграничной нежностью, словно опасаясь неосторожным движением причинить вред. Артемий несильно сжал пальцы Грифа в своей теплой ладони. Гриф слабо, но искренне, улыбнулся. – Иди сюда, – тихо сказал Артемий и потянул Грифа к себе. Гриф поднялся, обогнул разделявший их маленький стол, и, не отпуская Артемьевой руки, опустился к другу на колени. Артемий закрыл глаза, поднял их сцепленные руки и коснулся губами пальцев Грифа. Тот удовлетворительно хмыкнул и бережно дотронулся до Тёминой небритой щеки. – В прошлый раз бороды не было, – Гриф задумчиво провел пальцем вниз. Артемий повернул голову и поцеловал его палец. Гриф хихикнул, а Артемий, подумав, что сделал что-то нелепое, поморгал, залившись краской, и неловко покашлял. Чтобы успокоить друга, Гриф подался вперед и кротко поцеловал его в щеку, а затем прошептал прямо в ухо: – Интересно, помню ли я, как тебе нравится? Артемий вздрогнул и ближе притянул его за талию. – Главное, что я помню, как нравится тебе, – с этими словами Артемий схватил Грифа за шиворот и стремительно сократил расстояние между ними. Через какое-то время они отстранились, тяжело дыша. – Щекотно, – заметил Гриф. – Что?.. – Щекотно, говорю, с бородой, – чуть громче сказал он. – Не сбрею, даже если очень сильно попросишь, – широко улыбнулся Артемий. – А я и не собирался, – прошептал Гриф и вновь соединил их губы в поцелуе.