Незнакомец

-Значит, если я в кого-то влюблюсь, то тоже их забуду, да? Они сидят в порту зелëного континента: парень в рваном платке, крепко повязанном на шее, и существо с большими красивыми крыльями. Ветер окатывает их песком и существо трясëт крыльями, выбивая песчинки из-под перьев. Он молчит, парню это не нравится. -Тебе сложно что-ли? Сам же пришëл поговорить и богом представился… Или это опять был «глупый вопрос, недостойный твоего внимания»? — Лололошка фыркает и прячет нос в платок, то ли спасаясь от пыли, то ли пытаясь заткнуть себя, чтобы ненароком не сказать лишнего. -Нетерпеливый ты, хоть что-то не меняется, — выдыхает Джодах. Хочет фальшиво улыбнуться, чтобы свести всë в шутку и продолжить говорить о более значимых вещах, но слишком долго думает. Уже не получится, -Я же сказал, что ты теряешь память при переходе, конечно ты забудешь всех, любимые — не исключение, но зачем забивать этим голову? Лололошка затихает. Думает. Не так красиво и пафосно как Джодах, а скорее глуповато, нахмурив брови и прикусив нижнюю губу. -А я любил когда-то? Очередная пауза служит успокоением для Джодаха, медитацией, почти молитвой. Он не торопится отвечать, зачем ему? У него всë время вселенной и абсолютно не с кем поговорить большую его часть. Старина смотрящий никогда не отличался разговорчивостью. -Зачем тебе это знать? Ты забудешь этот разговор через несколько месяцев, как и все мои ответы на твои нескончаемые глупые вопросы. -Отвечай, ты обещал, — Лололошка вытягивает шею, высовываясь из своего своеобразного клетчатого кокона, пытается заглянуть богу в глаза, будто там будет написан ответ. Джодах вздыхает, опять тянет время. Тянет и тянет, выбивая себе лишние пару минут на возможность поговорить. Так и порвать не сложно. -Да, — лаконично выдаëт он. Тихо, почти шëпотом, но не от нервов, а от нежелания продолжать эту бесполезную и крайне занудную, только по его мнению, тему. Лололошка замолкает, кажется впервые так на долго за весь их разговор. Хочет столько всего спросить, но не знает с чего начать. Сердце щемит, это крайне неприятное чувство. Ему стыдно. Почему ему стыдно? Он же ничего не сделал. -А… Какой она была? — наконец задаëт очередной вопрос он, решая не мучать себя слишком долго. -Он, — кивает сам себе Джодах, — Это был он, не она, — продолжает только в надежде, что парень бросит эту тему. Может передумает говорить об этом, потеряет интерес или заскучает? Рано или поздно это ведь случится, так? Лололошка хмыкает и забавно выпячивает губу. -Ну… Тогда каким он был? Джодах чертыхается и прикрывает глаза. Конечно этот мелкий пойдëт дальше, а как же ещё? Ему всегда нужно было всë разнюхать, залезть куда не просят и перевернуть там всë с ног на голову, а Джодаху разгребать. -Я всë ещё не понимаю, чего ты добиваешься, — бурчит он себе под нос, но, конечно, всë равно отвечает. А что ему ещё остаëтся? — Он был мелким и назойливым, говорил много, особенно любил грубить, но при тебе почему-то затихал. Неженка с синдромом бога, притворялся злым, а может и хотел таковым себя считать, но на деле всë это было притворством. Типичный избалованный ребенок, не знаю до сих пор, чего ты в нëм такого нашëл. Он говорит с неким презрением, но лицо спокойное. Конечно, он же следил за этими двумя, даже в глубине души был рад за них, хоть никогда этого и не признает. -Не говори так о нëм, — неожиданно для себя выдаëт Лололошка. Он даже не знает, кого защищает, но чувствует, что должен это делать. -Ты попросил описать его, а теперь возмущаешься на правду — фыркает Джодах и встаëт, разминая крылья. У него дурное предчувствие насчëт всего этого. Лучше уж сидеть в тишине, чем продолжать такой разговор. -Нет, стой, — будто почувствовав его намерения спохватился Лололошка и, вцепившись в одеяния бога, будто в последнее своë спасение, попытался утянуть его назад. У него бешено бьëтся сердце, а перед глазами стоит до боли знакомое, но слишком расплывчивое бело-красное пятно, — Покажи мне его, пожалуйста. -Зачем? — начинает злиться Джодах, — У тебя есть задача, важная миссия, тебе же напрямую об этом сказали. Мысли об этом глупом… Мальчишке только замедлят тебя. -Я не инструмент для выполнения чьих-то поручений, — перенимает его интонацию Лололошка, сильнее сжимая кулаки на ткани, к которой он уже, кажется, скоро прирастëт, — покажи, это моя последняя просьба. Джодах смотрит на него так, словно хочет испепелить прямо на месте, но не может, это нарушит баланс вселенной сразу в нескольких местах. Как вообще один крошечный человечишка может столько значить для целого мира? -Как я тебе покажу? Приведу за шкирку и поставлю перед ним? Думаешь он кинется тебя обнимать и целовать в ту же секунду? — Джодах сгибается над парнем, полностью закрывая его тенью от своих крыльев, — Тебя годами не было рядом, это ты ему как объяснишь? Лололошка вновь затихает, смотрит снизу вверх на бога и медленно отпускает того. Опять всматривается в глаза, что он там всë время выискивает? Смотрит, а перед собой видит совсем другое, и слышит тоже. Смех, шëпоты... На секунду даже кажется, что кто-то ведëт рукой по его волосам. -Покажи, — с настойчивостью и безответственностью маленько ребëнка опять повторят он. Как заевшая музыкальная шкатулка, ей богу. Джодах не выдерживает, резко замахивается со странным жестом и впечатляющей точностью, будто хочет ударить со всего размаху, и Лололошка закрывает глаза, выставляя руки в защитном жесте, набирает побольше воздуха в лëгкие и готовится к удару. Но ничего не происходит. Он делает несколько громких вдохов и открывает глаза, медленно, сначала один, потом второй. А вокруг зелень. Нет, не такая, как на континенте, живая. На листьях нет коричневых выжженных беспощадным солнцем пятен, а вода рядом выглядит кристальной, без песка и кучи занесëнных в неë ветром насекомых. Лололошка моргает пару раз, открывает рот, чтобы что-то спросить, но в итоге натыкается взглядом на большой грозного вида зáмок и замирает, как испуганное животное. Он его не узнаëт, видит впервые, как и всë это место в целом, но вот сердце кричит, что он тут был, что это что-то очень важное. Чувства будто стремятся разорвать его изнутри. Ему стыдно, страшно, плохо, но одновременно с этим тепло. И это тепло знакомо только его душе, не памяти… Лололошка сидит на земле, перебирая пальцами ярко-зелëную траву, и пытается заставить себя снова дышать, всë так же прожигая взглядом стоящий рядом зáмок, не отрываясь ни на секунду, будто тот может исчезнуть. -Ну? Я тебя привëл, дальше то что? Не продумал? , — напоминает о своëм присутсвии Джодах, оперевшийся о рядом стоящее дерево, заставляя парня вздрогнуть. -Это… — «это его дом?», хочет спросить Лололошка, но не договаривает, потому что да, это именно он. Сердце будто пытается с ним заговорить и отвечает на этот вопрос само. Парень поднимается на ноги и подходит к массивным воротам, проводит по ним ладонью и оглядывается на бога. -Нет, — трясëт головой тот, сразу всë понимая — я туда не пойду, — он опускается на траву и скрещивает ноги, прикрывая глаза. Показывает так, что на дискуссию не настроен. Лололошка сглатывает, в горле сухо, он вообще не уверен, что сможет сейчас говорить, но всë равно толкает двери. Он не сможет уйти сейчас, не простит себя. В нос бьëт запах бумаги и старого дерева. Сначала кажется, что здесь уже давно никто не живëт, но несколько горящих впереди свечей доказывают обратное. Стоит сделать всего пару шагов, как прямо перед ним из воздуха что-то появляется. -Стоять! Кто… Не что-то, а кто-то: Парень с бледной как у куклы кожей и почти комически большим цилиндром вытягивает вперëд руку… В огне? Никто не успевает ничего понять, потому что огонь тут же исчезает, оставляя себя лишь еле уловимую дымку. На секунду кажется,что он перестаëт дышать. -Ло.? А Лололошка стоит как дурак, не может ни заговорить, ни пошевелиться. Вот оно, то бело-красное пятно, мелькающее у него перед глазами ранее. Вот чей смех он слышал где-то в закромах своих воспоминаний. Но он не помнит его, совершенно не знает. И ему обидно и стыдно за это. А парень в цилиндре тем временем подходит ближе, хаотично ощупывая его. -Живой, правда живой… — он дëргант Лололошку за волосы, затем хватается за нашейную повязку, а потом берëт чужие ладони в свои. Руки сразу обдаëт неимоверным количеством тепла, -Ты… Ты где был?! Ты так быстро исчез, я думал ты умер. Как… Почему? — выражение его лица становится злее, а на глазах наворачиваются слëзы. Он сжимает руки Лололошки крепче, тепла становится слишком много, теперь оно почти обжигает, — Ну чего ты стоишь?! Скажи уже хоть что-то! Лололошка был бы и рад, вот только внутри будто всë сжали и перекрутили, в том числе и голосовые связки. -Я тебя не помню… Но знаю, что был важен тебе, — почти шëпотом всë же выдавливает из себя он, и парень в цилиндре смотрит так, будто не может решить, хочет ли он задушить собеседника, или обнять покрепче. -Что значит не помнишь? Я Люциус. Ну, Люциус? Бывший правитель ада? Твоя любовь, в конце концов, ты же сам так говорил, — слëзы на глазах уже не наворачиваются, а текут маленькими ручейками, но он их быстро вытирает. Настолько агрессивно и резко, что даже кожу царапает, и одна щека краснеет, — Что значит ты не помнишь?! Это шутка какая-то? -Я потерял память и не один раз, я ничего не помню, — Лололошка пытается выдернуть свои руки из чужой крепкой хватки, потому что ему уже больно от этого жара, — Я не знаю где мы, я не знаю кто ты, н-но я хочу узнать! Очень хочу! — он издаëт жалобный писк и чувствует, что сердце скоро не выдержит. По ощущениям оно готово разорваться в любую секунду, или, скорее, разорвать всë вокруг себя. Люциус отпускает его, руки падают безжизненной массой вдоль тела, и он наклоняет голову, потому что чувствует, что не может больше еë держать. Дышит тяжело, всë громче и громче, пока не срывается и не накидывается на Лололошку, сжимая его в объятиях, а тот только отшатывается назад, ожидая нападения. -Я не верю, не верю! Смотри, я обнимаю тебя, это ведь ты меня научил, — его пальцы судорожно хвастаются за всë, до чего можно дотянуться, — мы через столько прошли, так долго… Нет! Ты врëшь! — срывается уже на крик, и слëзы больше не прячет, это бесполезно. Мне жаль, правда, — только спустя минуту Лололошка обнимает его в ответ, смотрит на Люциуса как на пришельца, не понимая, что он вообще чувствует. Заботу? Сострадание? Страх? Всë из этого, и ничего одновременно. Хочется убежать, но он чувствует себя пришитым к этому парню на своей груди. Люциус тянет его вниз, вслед за руками отказались работать ноги. Падает на пол и упирается лбом куда-то в живот, скрючиваясь вдвое, сворачиваясь в самого себя и, судя по звукам, выкашливая свои лëгкие после каждого всхлипа. Что-то бормочет, но это практически невозможно разобрать. Лололошка прижимает его ближе, гладит по спине и чувствует, что уже делал это раньше много раз. Почему его сердце всë помнит, но не он сам. Это убивает, съедает заживо. Он чувствует себя загнанным в угол и проклинает, проклинает, проклинает за то, что не послушал Джодаха. И вот уже и сам плачет Они сидят долго, неприлично долго, просто держась друг за друга и плача. Когда немного успокаиваются, Люциус отодвигается назад, но смотрит куда-то в пол, стыдится своей реакции, шмыгает и вытирает сопли кулаком, как ребенок. -Ты как вообще здесь оказался? — трясущимся голосом спрашивает он, — А главное зачем? Я только начал забывать тебя… Ложь. Клетчатый платок появлялся в его снах каждую ночь всë это время. И до сих пор появляется. Иногда с владельцем, а иногда и одиноко лежащим где-нибудь на земле. -Мне рассказал крылатый бог, — Лололошка больше не гладит парня, боится реакции. Чувствует, будто не имеет права к нему сейчас прикасаться, — Я так хотел тебя увидеть… Мне очень стыдно, я не должен был появляться здесь. -Бог? — Люциус посмеивается, но выходит крайне плохо, даже истерично, — Джодах что-ли? Этот придурок решил мне ещё раз жизнь испортить? -Ещё раз? — с сочувствием и интересом склоняется голову Лололошка, но Люциус лишь отмахивается. -Неважно, забудь. Потом они опять молчат, очень тяжело и неловко. Оба будто видят перед собой незнакомца. -Мне уйти? — спрашивает Лололошка и физически чувствует укол в сердце. Но а что ему ещё делать? Он всë только испортил. Люциус от этих слов кривится и всë же поднимает глаза, смотрит на парня с такой болью, что хочется отвернуться, никогда больше не видеть его и стереть из памяти этот день. А потом неожиданно даже для самого себя хватает за воротник и целует. Больно, кусая Лололошке губы и даже язык, вжимаясь в него всем телом. И что-то происходит… Что-то, что сложно описать или объяснить, потому что, Лололошка уверен, он первое существо во вселенной, которое это испытывает. Боль в груди уходит так быстро, что становится даже страшно, а вместо этого освободившееся место заполняет любовь. Тëплая и необъемлющая, проникающая в каждый сантиметр тела и разливающаяся подобно жидкости даже вокруг него, потому что одного человека недостаточно, чтобы всë вместить. Лололошка отвечает на поцелуй, очень медленно, с такой нежностью и осторожностью, на какую только способен. Люциуса это сбивает с толку настолько, что он замирает на несколько секунд, а потом подстраивается под парня напротив и всхлипывает. Когда они отдаляться, то оба опять плачут, но уже не так, как несколькими минутами ранее. -Люциус, — Лололошка проводит рукой по бледной щеке. Его голос дрожит и он улыбается, не зная, куда себя деть, потому что эмоций и чувств слишком много, от них распирает, — Люциус, — он не может сказать большего, но надеется, что его поймут. Он осознает, что всë помнит. Помнит Люциуса, его змею Айко, его винно-красный колючий свитер, запах специй и пороха, краснеющие уши, тëплые руки… И от этого хочется смеяться, смеяться так долго, чтобы воздух в лëгких закончился и щëки заболели. И Люциус понимает, видимо по тону и выражению лица, кидается на Лололошку и валит того на пол, бьëтся локтями о твëрдые доски, но даже не обращает на это внимание. -Ты вспомнил? Скажи сейчас же, что вспомнил, я приказываю, — хочет звучать угрожающе, а сам улыбается как дурак. -Ты всë такой же властный, — Лололошка всë же начинает смеяться, не выдерживает. Ему нужно это куда-то выпустить прямо сейчас, — Я всë помню до последней детали, — сам своим словам ещё не верит, снимает чужой цилиндр и ерошит пепельные волосы, притрагиваясь ненадолго к рогам, — Что, они так и не стали большими и страшными, как у Воланда? Люциус не отвечает, вместо этого тоже начинает смеяться, при этом через каждую секунду трясущимися руками вытирая слëзы, которые, кажется, совершенно не планируют останавливаться. Он счастлив.

…

На улице уже ночь, когда Лололошка выходит из зáмка, чтобы прогуляться по местам из вновь обретëнных воспоминаний. Недолго, потому что Люциус еле как отпустил. Рядом поднимается высокая фигура. -А ты не торопился, — глубоко вздыхая и складывая крылья говорит Джодах Лололошка подпрыгивает на месте и отшатывается, но быстро расслабляется, когда понимает, с кем говорит. Выражение его лица меняется кардинально всего за секунду. -Это ведь ты сделал? Ты заставил меня вспомнить? — он светится от счастья, его глаза и голос тоже. Он улыбается так, как никогда и никто не улыбался. -Слушай внимательно, — Джодах отворачивается, потому что быть серьёзным, когда на тебя смотрят с таким обожанием очень сложно, — Это мой тебе подарок. Не жди, что я сделаю что-то подобное ещё раз, и запомни, что знания о существовании этого… Этого, — так и не подобрав достаточно изысканного оскорбления повторяет он, — Не освобождают тебя от ответственности. Ты будешь продолжать идти по отведëнному тебе пути, выполнять то, что от тебя требуется, и, если будешь стараться достаточно хорошо, то, так уж и быть, я буду иногда приводить тебя сюда. Он чувствует, как к нему прижимаются и крепко обхватывают руками, на что напрягается всем телом и издаëт возмущëнный звук. Лололошка улыбается ему куда-то в грудь. -Спасибо… Джодах вздыхает, позволяет себе похлопать Лололошку по голове и даже улыбнуться… Всего на секунду, чтобы тот ни в коем случае не увидел.