***
Уже на следующий день мужчина уезжал в другой город на поезде, сжимая в руках купленный билет. С ним была лишь одна сумка. Как-никак, ему не было смысла везти с собой много вещей, напоминающих о прошлом. Ехать оставалось ещё три долгих часа. За окном вагона виднелось угасающее за горизонтом солнце, и так же угасало что-то внутри Аббакио. Какая-то нить, словно связывающая его сердце с чем-то непостижимо родным, натягивалась все сильнее, манила назад. Но оставалось лишь преодолевать все большее расстояние. Час, два, три.. Леоне то и дело поглядывал на часы, отмеряя минуты. Старая привычка, напоминающая о себе в неподходящие моменты. В груди щемило все сильнее, и вдруг.. В темноте ночи, в вагоне, ставшем вдруг необычайно тихим, в последний раз вздрогнула, и, не выдержав натяжения, со звоном разорвалась эфемерная струна. Обрывок хлестнул всплеском эмоций, что угас быстро, как фейерверк во тьме. Но это был лишь печальный залп в память о времени, что уже не вернуть. Отголоском прошелся по телу уже совершенно другой вид боли. В такие моменты ты не плачешь. Просто понимаешь безысходность, свою беспомощность, делаешь глубокий вздох и принимаешь все это. В конце концов, ты сам выбрал бежать от своих чувств. Аббакио прислонился лбом к холодному стеклу окна, и через какое-то время кажется забылся беспокойным сном, наполненным видениями. Его сознание строило радужные грезы, что он никуда не уезжал, что все хорошо. Что вот он уже решился на тот самый разговор, которого боялся. Но один звук из реальности, перестук колес, вздох пассажира, одна мысль – и вот он выдернут обратно, в жестокий мир.***
Уже через неделю, заселившись в выделенную ему квартиру в среднем районе города, Аббакио относительно привык к графику работы. На новом месте, в отдалении от центра, её оказалось куда меньше. Мужчину редко нагружали какой-либо ответственностью. В основном консультировались, как с опытным работником и бывшим полицейским, пользовались способностью стенда и перекладывали парочку стопок документов. В свободное время Леоне был предоставлен себе. И это было ужасно. Лучше бы он дни и ночи посвящал работе, отсутствовал в новой квартире месяцами, был занят так, как раньше, нырнул с головой в новые дела. Но сейчас, чем больше свободного времени, тем больше соблазн отдать себя в пучину прошлого. Тонуть в ней без возможности всплыть или вдохнуть воздуха, но и не хотеть этого, что самое страшное. В один из наступивших безрадостных дней, точнее уже ночей – данное время суток было наиболее предпочтительно для мужчины – в темной квартире загорелся экран телефона. Вибрирующее устройство осветило незаправленную кровать и её владельца. Тот схватил телефон скорее рефлекторно. Ему редко звонили. Точнее, почти никогда. Единственный кто мог, это.. Да, опасения подтвердились. На экране высветилось такое знакомое имя. Буччелати. Аббакио так и не решился заблокировать его номер. Палец неосознанно потянулся к кнопке принятия вызова, но мужчина силой воли остановил его. Нет смысла. Нет желания. Нечего говорить. Джорно не проболтается, где он сейчас, так что пытаться обьяснить что-либо бессмысленно. Любовь.. Была ли это любовь. Глупое чувство, что нужно уничтожать на корню. Она осталась в прошлом. Разбита на осколки, что впились в душу. Все то, что не нужно, что нельзя, что не дозволено – все в прошлое. Так, в неосознанной пучине мыслей, телефон перестал вибрировать. Леоне отчётливо представил, как там, далеко, в Неаполе, его любимый начальник слышит холодный голос автоответчика: "Абонент не отвечает". Должно быть, уже волнуется. Но нет, не думать. Это уже не дело Аббакио. Решив, что сейчас самое время решиться, Леоне открыл мессенджер, в котором всегда общался с Бруно. Поздновато конечно, час ночи.. Но ведь Буччелати только что звонил, значит и он не спит. Интересно, с чего бы это? Вроде никогда не любил до поздна сидеть.. Леоне все же решился на последнее бессмысленое сообщение. Пусть он и внесет путаницу, пусть и останется непонятым, но он не мог просто прекратить все, не оставив ничего напоследок. – Прости за все. Сообщение моментально прочитано. Середце замирает, когда на экране загорается надпись "собеседник набирает сообщение". Но это уже не приятное волнение в гадании того, что же сейчас ответят. Дрожащими пальцами он трудом заставил себя быстро нажать кнопку "заблокировать". Дело сделано. Все кончено. Теперь.. Удалить переписку. Чат стал идеально чистым. А после контакт "Буччелати" и вовсе был стерт из списка электронных диалогов. Однако в глубине души Леоне понимал, что толку от удаления сообщений не было, если помнишь каждое слово. Каждую буковку, опечатку, незначительную деталь, что запала в сердце. Не было смысла и лишать себя возможности вновь увидеть его фотографии, так долго коллекционируемые в галерее из разных источников. Смысл, если память воспроизводит образ вплоть до волоска, выбившегося из идеальной прически, до последней складки на белом костюме. Ведь даже твой стенд только на то и способен, что запоминать и воспроизводить события из прошлого. Устало закрыв глаза и буквально уронив на одеяло слегка подрагивающую руку с мобильным устройством, Леоне устало вздохнул. Нет, ничего уже не будет как прежде. Чем больше стараешься не думать, тем надежнее мысли въедаются в мозг. Остается лишь сходить с ума наедине с темнотой, тишиной и воспоминаниями.***
Людям свойственно измерять свое горе тем, сколько вылито ночами в подушку мыслей о счастливом прошлом. Но Аббакио лишен даже способности плакать. Он не умеет этого делать. Хотел бы, но не может. Никогда не мог. Его слезами всегда был холодный дождь, омывающий промозглым дождем улицы, а внутренние чувства не находили себе выхода. Горечь лишь остаётся внутри, разъедая плоть. Когда не можешь заплакать – это больно как морально, так и физически. Болит голова, скачет давление, учащается пульс. Выбрасываются гормоны, что ещё больше усугубляют твое настроение. Когда вы плачете – вы выделяете гормон эндорфин, который притупляет боль и улучшает настроение. Это химический аналог того, как если бы ваш мозг похлопал вас по плечу и сказал "Все будет хорошо". Но Леоне понимает, что настолько жалок, что и сам себя поддержать не может. И от этого становится только хуже. Последним аналогом заглушать боль снова стал алкоголь. Да, жизнь циклична. Мужчина уже проходил стадию алкоголизма, откуда его вытащил Бруно. Но сейчас.. Сейчас вновь спиртные напитки портили здоровье и затуманивали сознание. Пока рядом был Буччелати, он не пил ради него. Не показывал плохого примера младшим членам команды, которых воспринимал как детей, которых всему надо учить. Но сейчас зачем все эти притворства? Нет смысла вливать в себя ещё больше пустоты, но и остановиться нет желания. Какая разнится, откуда начинать разлагаться – с физической или моральной стороны? Если уж быть мертвым, то со всех аспектов.***
Леоне шёл по городу. Просматривая рекламные вывески и маленькие магазинчики, он не пропускал и бары, которых было достаточно. Всё-таки не он один любит пропустить стаканчик спиртного. В голове формировалась своеобразная карта. Бар Collezione di vini. Название такое напыщеное, красивое, что ожидаешь как минимум пятизвёздочного ресторана. На деле стоимость средняя, качество тоже. Открыт с 4 часов дня до 4 утра. Аcquerello. Неплохо. Обстановка правда нацеливает лишь на шумные посиделки с товарищами. Зато цены радуют, и бармен веселый. К сожалению только по средам. Такие мысли мелькали в голове неосознанно. Старая привычка алкоголика. Если выгонят из одного бара – пойдешь в другой. Надо только знать, когда и в какой. Солнце освещало улицу на окраине города. Люди радовались последнему теплу лета, но не Аббакио. Он нес с собой лишь ауру усталости и безграничной печали, и любой встречный, увидевший его потускневшие фиолетово-янтарные глаза, раньше привлекавшие своей глубиной, сразу терял любой весёлый настрой. Столько солнечных лучей вокруг, но он не видит пользы в другом свете. Яркие лучи не впечатляли Аббакио, ложась каким-то странным, словно фальшивым и неохотным теплом на его темную одежду. Они никогда не согреют так, как согревала душу и тело одна мысль о том самом человеке. Сейчас его руки постоянно холодны, а сердце бьется медленнее, замерзая в холоде теплого дня. Люди делились на два типа. Один из них – солнце. Таким был Бруно. Теперь он освещает и греет чужие жизни. Аббакио же – луна, сошедшая с орбиты своей звезды. Без людей рядом он не способен светить, теряясь в темноте. Но и светила ценить так и не научился.***
Хотелось, чтобы он вновь позвонил в эту бессонную ночь. Спросил, все ли хорошо, точно зная, что это не так. Он всегда звонил именно тогда, когда это было нужно. Словно специально не спал, прислушиваясь к одному ему известным сигналам. Аббакио хотел вновь разучиться дышать, ответить, что все нормально, а потом заснуть, прижимая к себе телефон, как маленькая влюбленная школьница. Но он сам заблокировал этого человека. Вычеркнул из своей жизни, и теперь сам страдает от этого поступка. Стоило просто заснуть и не думать ни о чем, но Аббакио не хотел даже спать. Просто лежал и слушал тишину дома и улицы. Не хотел видеть снов. В последние недели он вообще не мог уснуть. Это было плохо, но даже как-то привычно. Однако когда становилось совсем отвратительно, он прибегал к сильнодействующим снотворным. Отключался, падал в темноту и получал только возможность жить дальше, но не моральный отдых. Но не сегодня. Сейчас он вообще ничего не хочет. Даже принимать таблетки. Спустя час бессмысленного лежания на кровати, придавленный темнотой, что не прорезалась ни единым лучиком лунного света из-за плотных штор, Леоне встал с кровати, решив сходить и умыться. Все равно сегодня не уснет, значит стоит хотя бы привести себя в чувство прохладной водой, а то так и сойти с ума не долго, забредя в те лабиринты разума, откуда редко кто вообще выходил. Проходя через квартиру, он думал. О том, что не хотел возвращаться домой. Эта квартира даже не была ему домом. Он не мог больше назвать ни одно место родным. Темное двухкомнатное помещение, одно из многих однотипных в этом здании, давно не убранное, заполненное какими-то бесполезными, пустыми вещами, что лишь создают видимость жизни, и пустыми бутылками – это не дом. В прихожей а беспорядке стояли ботинки и валялась сумка, с которой мужчина выходил на улицу, уже не помня зачем. Это место, куда ты приходишь просто потому, что больше некуда идти. Некуда, не к кому, незачем. Нет смысла ни в чем. Смысл остался там, далеко. Живет дальше, и наверное уже не думает о человеке, который лишь тянул его назад. Холодные струи воды, стекающие по лицу, не делали его лучше. Темные синяки под глазами с головой выдавали недосып. Щеки впали, обрисовывая четкие границы бледных скул, свидетельствуя о нездоровом образе жизни и недоедании. Это отражение было таким жалким. Человек в зеркале был лишь тенью прежнего. И Аббакио ненавидел его. Ненавидел себя. Всех. Ничто так больно не ранит человека, как осколки собственного счастья. Но куски зеркала, в которое ты в порыве злости ударил кулаком – тоже неприятно. По трещинам зеркальной поверхности разошлись струйки крови, создавая паутинчатый узор. В чем-то это было даже красиво. Остаток ночи он провел, вытаскивая из руки куски стекла и латая свою физическую оболочку с помощью остатков бинта, найденных в аптечке. Ближайшие пару дней хотя бы физическая боль будет напоминать, что он жив.***
«Интересно, нашел ли он мне замену?» Такая мысль пронеслась в голове Аббакио по прошествии двух месяцев. Нет, не надо думать. Захотелось выпить.. Зеленые цифры на темном циферблате электронных часов мерцали, предоставляя необходимую информацию. 2:07. Мужчина накидывает плащ, второпях выходит из квартиры. Запирает дверь на один оборот ключа, выходит из подъезда дома на темную улицу. Интересно, будет ли в такое время хоть один магазин открытым, и продадут ли ему выпивки? На улице шел дождь, но на это было наплевать. Даже промокнуть до нитки стоило того, чтобы получить дозу спиртного в организме. Один круглосуточный магазин все же оказался открыт, призывно освещая переулок своей неоновой вывеской. Оказывается, и алкоголь продадут. Все, лишь бы ты заплатил. Потупив взгляд, Леоне схватил с полки бутылку водки. Кассир, явно сонный молодой парень, по виду студент, без лишних слов положил её в пакет. Пиканье кассового аппарата. На экране высветилась цена. К счастью, в кармане накинутого второпях привычного плаща, который он так и не сменил на что-то новое в честь новой вехи жизненного пути, оставалась кредитка, одна из множества, на каждой из которых были деньги. Кассир вставил её в терминал, а Аббакио, переминаясь с ноги на ногу, ждал, пока пройдет оплата. – Благодарю вас. Прежде чем работник успел выдать какую-нибудь дежурную фразу в ответ, Леоне уже выбежал на улицу. Сорвал крышку и стал жадно пить из горлышка, словно прошел ради этого пустыню. Желудок обдало огнем, потом скрутило, и наконец наступило спокойствие. Он прошёл к детской площадке через дорогу. Лег спиной на холодную металлическую горку, не беспокоясь о том, как выглядит со стороны. Металл пряжки на ремне неприятно звякнул о детский аттракцион. Дождь отрывистыми очередями бил по лицу. Он явно стал куда сильнее и холоднее, но Аббакио, не обращая на это внимание, пролежал так до серых сумерек, предшествующих наступлению нового дня. Дождь навевал самые неприятные воспоминания. В такую ночь он взял злополучную взятку. В такую же темную ночь убили его товарища на работе. Первое мигнувшее и погасшее солнце. В такую дождливую ночь все пошло под откос.. Светлые, намокшие и потерявшие объем волосы разметались в разные стороны. Ничего не изменилось. Что в молодости он неоднократно проходил такие ночи, что сейчас. В такую ночь он встретил Бруно.. Тогда, несколько лет назад, он был правда счастлив. Внутренне ликовал, увидев свет во тьме, хоть и думал, что ослеп от вечных скитаний без освещения. Хотя, он и до недавнего времени был счастлив.. Просто испугался этого счастья, решил переиграть эпизод, хотя все было более чем прекрасно. Но нет сил что-то думать. Бруно наверняка уже нашёл другого. Бруно счастлив. А что с Леоне, не так важно. Леоне переживёт. Главное, что он никому не мешает. Счастливый период словно вырезали и собрали обрывки фотопленки в одно целое. А светлые кусочки Аббакио точно аккуратно положил в конверт и вернул отправителю. На метафорическом письме прилагалась пояснение: «Спасибо за все, что подарил моей жизни. Я не хочу больше мешать тебе и расставаться на плохой ноте из-за собственных ошибок и странностей». Так можно описать мотивы действий. Немолодая женщина, вышедшая в семь утра погулять с собакой, старалась не смотреть на него. Она не видела ничего, кроме опустившегося на дно жизни алкоголика. Но и хорошо. Разве это не так? Не стоило ей портить себе настроение с самого утра. А мужчина плелся домой. Точнее, в то место, где обитал. Квартиру, куда не хочешь возвращаться.***
Не хочешь возвращаться домой, и не надо. Можно весело, или же не очень, провести ночь в каком-нибудь заведении. Одном из многих, которые ты запомнил во время бессмысленных скитаний по городу и редких походов по делам. Аббакио сел у стойки бара и заказал воду с тоником. На другом конце зала юноша – белый воротничок – заливисто хохотал над остротами своего клиента, хотя его раскрасневшееся лицо выражало крайнее смущение. Обычный вечер четверга. Аббакио выпил уже три коктейля, чувствуя, как тепло разливается по телу, одновременно наслаждаясь и боясь этого состояния. Он ведь пытался. Старался изо всех сил начать новую, пусть и бессмысленную жизнь. Но агрессивный алкоголик, сидящий у него внутри, сопротивлялся. Самого себя не уломать. А знакомое тепло могло унести его за сотни километров отсюда, где он трепыхался бы как ненужный обломок мусора на поверхности океана никчёмной жизни. Он выпил ещё два стакана. Уши горели, а в животе урчало. Он знал, что алкоголь придаст ему лёгкости и спасет от последствий. Позволит взлететь над бездной и взглянуть в ухмыляющююся рожу своей поганой жизни. Он хотел погрузиться в пучину бесконечного эфемерного пространства, чтобы забыть об ощущениях. Но сегодня его настроение было чуть хуже чем обычно. А такое как всегда до добра не доводит. Спустя три часа Аббакио плелся в свою квартиру, почти не чувствуя тупую боль в разбитых костяшках пальцев. Он уже не помнил, кто начал драку. Его просто взбесил слишком громко ржущий пьяный тип, завалившийся в бар уже поддатым в тот момент, когда Леоне почти достиг состояния абстрагирования от реальности. Однако досталось всем. Рассеченная щека саднила, а налететь боком на стол – не самое приятное завершение вечера. Слава богу, все вроде не так серьезно. Но Леоне доволен. Порой он выпускает пар таким образом. Жаль, бар "Astra" теперь закрыт для него. Он вообще заплатил по счету? Правда, даже такая стычка напоминала о прошлом. О том, что так старательно стиралось из памяти, при этом лишь вьедаясь глубже. В тот вечер Бруно вытаскивал его из бара, грубо держа за волосы и не давая даже ничего возразить. Неприятно? Да. Хотя, это было и правильным. В пьяном гневе вызываться в рукопашную против четверых было не лучшим решением. Потом Леоне ещё несколько недель ходил с рукой в гипсе. Но любой другой человек оставил бы его в баре, так как сам навязался. А Бруно.. это было проявлением заботы и беспокойства. Того, чего мужчина никогда не получал от других. Того, за что и полюбил Буччелати..***
Давайте же посмотрим, что сейчас с объектом воздыханий несчастного мужчины. Бруно. Наше солнце. Буччелати давно заметил, что с его подчиненным что-то было не так. Когда тот стал реже посещать сходки, молчать и огрызаться в разговорах – это было можно терпеть. Это было в его духе. Но когда он совершенно перестал приходить – стало напрягать. Бруно корил себя, что видел изменения, но откладывал разговор. Хотя, что бы он сказал? Зная, что Леоне сам должен дойти до готовности открыть что-либо – не смог бы сказать ничего. Сейчас терпение закончилось. Он припомнил домашний адрес мужчины. Поднялся по лестнице дома, что почему-то никогда не была освещена солнцем. Даже многоквартирный дом, и тот был под стать одному колоритному жильцу. Постучал в квартиру. Никто не открыл. Из помещения на донеслось ни звука, что свидетельствовал бы о наличии жизни там. Буччелати мог уйти, но решил ждать до конца. Просидел у двери полчаса. Час. Зачем так долго? И сам не знал. Вдруг на лестничную клетку вышла старушка, живущая в квартире напротив. С нею мужчина был знаком. Помог однажды. И старая женщина, кажется, запомнила его. – Буччелати, милок, а ты что тут делаешь? Ждешь кого-то? Как и любая старушка, она не могла пройти мимо того, кого хоть немного знала. Одинокая женщина, что с неё взять. Ищет любую причину хоть чуть-чуть поговорить и помочь другим. – Ох, здравствуйте. Я жду мужчину из этой квартиры. Вы же по соседству живете, не знаете где он? – Так, это, долго же тебе ждать придется. Уехал он. Ещё как недели три назад. Ходил все какой-то грустный, а потом в один день вышел из квартиры с сумкой в руках, так его никто тут и не видел. – Как уехал?.. – Лицо Буччелати стало бледным, выражая полнейшее недоумение. Леоне? Уехал? Куда? Даже ничего не сказал.. Однако показывать всю растерянность перед старушкой не хотелось, поэтому пришлось взять себя в руки – Хорошо, спасибо вам, можете идти.. – Ладно, соколик, чем смогла тем помогла, как говорится. Ты если хочешь, заходи как-нибудь. Я тебе чайку налью, поговоришь со старушкой. А то ведь одна совсем, только и радости, что кошка. – Словно в подтверждение её слов, из приоткрытой двери высунулась озорная кошачья мордашка, сверкнув зелеными глазками – Давай, Гелла, домой иди! – Закрыла хозяйка дверь за непослушным животным, после чего поудобнее подхватила сумку в руке и стала осторожно спускаться по лестнице. – Да, я.. Зайду. – Сказал вслед Бруно, после чего задумчиво оперся на подоконник окна, находившегося напротив лестницы. Как Аббакио мог уехать? Может быть, женщина что-то напутала? Хотя.. Если взглянуть на дверь пустой квартиры, она словно бы неуловимо изменилась. Как будто энергетика владельца покинула её, оставляя сухую материальную оболочку. Должно быть, стоит спросить у Джорно. Он босс, он должен быть в курсе. С этого и надо было начать. Если и он не знает, значит с Леоне что-то случилось.. Но об этом думать не хотелось. Все ещё обойдется. Всегда обходилось.***
Слова от дела далеко не стояли. Уже к трем часам дня Бруно открывал ту самую дверь, куда парой недель ранее вошел Леоне. Джорно вновь находился в кабинете, правда сейчас он был там один. – Здравствуй, Джорно. Есть разговор. Подняв голову, блондин кивнул в знак приветствия. – Да, я тебя слушаю? Прикрыв за собой дверь, Бруно подошел к столу и заговорил. – Слушай, Аббакио уже больше двух месяцев не был на собраниях банды. Я был у него в квартире, соседи сказали, что он и там не появлялся. Ты знаешь где он? Джорно по мере слушания все больше мрачнел. Наконец он вздохнул и ответил. – Я знал, что в конце концов ты этим заинтересуешься. Аббакио переведен на работу в другой город. По собственному желанию. Сюда он скорее всего больше не вернется. Думаю, тебе пора просто найти ему замену в команде и работать дальше. – Максимально безразличным тоном высказал Джованна, словно ему и в самом деле плевать и на чувства подчинённых, и на людей, и вообще на все. – Подожди, я.. Как? Почему? Я.. Как минимум я его начальник. В какой город? – С каждой минутой этого дня Буччелати все меньше понимал, что вообще творится. – А я твой начальник. И Аббакио перед уходом сказал, чтобы я не говорил тебе куда он уедет. Прости, я бы с радостью, но это его выбор. Я не хочу спорить с тобой. Бруно, пожалуйста, возвращайся к работе. – Хорошо.. – У Буччелати даже не оставалось сил спорить или просить. Он просто понуро вышел из помещения, вновь тихо закрыв за собой дверь. Идя по коридорам резиденции к выходу, низко опустив голову, он чуть не столкнулся с Мистой, вышедшим из-за поворота коридора. – Буччелати? Давно не виделись! Ну что, как ты, зачем тут? Что-то ты грустный сегодня.. – Энтузиазм Гвидо быстро сменился недоумением, когда он взглянут в потухшие глаза капо. – Миста? Прости, я тебя не заметил – присев и подняв какую-то бумагу, выпавшую из стопки в руках парня, поприветствовал его Бруно. – Слушай.. Это правда, что Аббакио в другом городе? И что он не хочет, чтобы я знал его местоположение? – Последний способ узнать, попробовать уверить себя, что сейчас все опровергнется. – Ох.. Да, это правда. Прости, но и я тебе не скажу где он, если ты за этим. Ты ведь знаешь, если Аббакио сказал, значит это важно. – Понуро опередил следующий вопрос Миста. Видно было, что ему и самому тяжело. Хочется сказать, но и уважение к товарищу велико. – Как знаешь.. Хорошего дня, Миста. – Бросив напоследок дежурную фразу, Буччелати, не оборачиваясь, направился к выходу. Он ведь тоже человек. От него ожидали быстрой адаптации к ситуации? Просто забыть товарища? Нет, он так не может. Не может светить, не смотря ни на что. Аббакио ведь был ему дорог. Удивительно, но из всей банды с ним он знаком дольше всего. И дорожит им больше всех. Когда босс чуть не убил его на берегу Сицилии – Бруно действительно боялся. Четко осознал, что не хочет его терять. Понимал, что это привязанность. Не очень хорошо иметь чувства при постоянной опасной работе в мафии? Верно. Но что тут поделать? Остаток дня он занимался тем, что искал в себе силы сообщить окончательную новость команде. Хотя, какая эти была теперь команда. Наранча и Триш, которая тоже не всегда работала – единственные, кто остались в постоянном распоряжении. Больше к ним никого не спешили назначать. Однако и они должны были знать. Уна отреагировала ещё спокойно, но вот Наранча явно расстроился. Его отношения с Аббакио действительно напоминали ребенка и отца. И ему, кажется, тоже было трудно отпускать привычного человека, словно выдирая из души важный кусок, на месте которого будет кровоточащая рана. Они ещё долго обсуждали разное. Сначала, конечно, припомнили пару случаев с Аббакио, помолчали немного. Так, будто мужчина погиб. Хотя, он ведь больше не вернется.. Позднее команда перешла к обсуждению других вопросов, но осадок в душе никуда не делся. Домой Бруно вернулся ближе к ночи. Спать не хотелось. На глаза попался мобильный телефон. А что если.. Попробовать позвонить? Может, он услышит хотя бы в последний раз голос Леоне? Вдруг тот одумается и ответит? Знакомый контакт в журнале вызовов. Привычная кнопка с изображением телефонной трубки. Долгие монотонные гудки, режущие слух. Искусственный голос автоответчика. Неприятный, женский, фальшивый. Разбивающий все надежды. «Абонент не отвечает. Оставьте сообщение после сигнала» Бруно никогда не пользовался голосовой почтой. Не знал почему, просто так не делал. Может быть, из соображений безопасности. Но раз человек не ответил, значит не ответил. Потом перезвонит, если нужно. Сбросив вызов ещё до второй фразы, он уже хотел отложить телефон, как вдруг увидел неожиданную надпись: Леоне печатает Быстро, не успев ничего сообразить, Бруно получает смс: «Прости за все.» Что это значит? Что случилось? Вопросы множатся в голове в геометрической прогрессии. Чем-то сообщение напоминает предсмертную записку. Нет, только не это.. Буччелати открывает клавиатуру, начинает быстро набирать текст, уже и сам не разбирая, что пишет. Вдруг на экране появляется надпись. «Данный пользователь ограничил свой круг общения. Вы больше не можете отправлять ему сообщения» Заблокировал.. Последняя ниточка была порвана. В порыве злости мужчина кинул бесполезный мобильник в стену. Судя по звуку, придется покупать новый. Ну да и плевать. Аббакио.. За что так? Что же всё-таки произошло? Бруно видел, как он смотрел в последнюю встречу: надолго задерживал взгляд, а потом словно через силу одёргивал себя, с виноватым видом уводя глаза. Ему словно было противно от самого себя. Черт, да что происходит? Ведь, как бы ни прискорбно, странно, глупо это ни звучало, Бруно любил его. Да, именно любил. Никогда бы не сказал об этом, но всегда берег трепещущие в груди чувства. Просто хотел прижаться в обьятиях, раскрасить это всегда хмурое лицо улыбкой, поделиться теплом. Но понимал, что может быть отвергнут. Собирал силы для разговора. Подбирал слова. А теперь.. Теперь это все бессмысленно.***
Ближайший месяц Буччелати, пусть и с прежним упорством выполнял свои рабочие обязанности, но все свободное время уделял поискам информации. Пытался пробить Аббакио по информационной базе. Искал любые зацепки. Ему просто нужно было в последний раз поговорить с ним. Он не хотел выбрасывать чувства в мусор, и они гнили внутри. Нужно было просто сказать, а дальше что будет.. Где-то в глубине души он прекрасно понимал, что просто будет манипулировать Леоне через собственную привязанность. Но пусть даже так. Это лучше, чем терять его навсегда. Когда никакой информации не нашлось – все же работники мафии тщательно скрывают следы даже от своих – Бруно начал околачивать порог кабинета босса. Наведывался туда через день. Не рисковал заходить, но часами стоял возле резиденции, надеясь увидеть Джорно. Но попадался только Миста. Каждый раз он с грустью смотрел на Буччелати, ежедневно наблюдая, как тот теряет обычно идеальный вид. Выглядел до ужаса усталым. Забывал погладить костюм. Всегда идеальная прическа теперь не оставалась без пары, а иногда и десятков – зависело от времени суток – выбившихся прядей. Смуглая кожа побледнела на тон. Капо явно скинул несколько килограмм в весе. Не ест что ли? Нет, так он и здоровье свое посадит. Ещё человека лишаться. Миста, как бы ни был предан боссу, но замечал, какие взгляды порой кидал Аббакио на Бруно. Да и как последний буквально светился в его обществе, не заметить было трудно. Нужно хоть как-то исправить положение. Проходить мимо уставшего Буччелати по несколько раз в день было словно видом извращенной психологической пытки. Поэтому спустя два месяца после отъезда Леоне, Гвидо подошел к вновь стоящему у стены здания мужчине. – Ты вновь пытаешься дождаться Джорно? – Уже поздоровавшись взглядом, сразу спросил парень. В ответ получил лишь сухой утвердительный кивок от собеседника. – Не дождёшься ведь. Он почти не выходит, если что надо – посылает меня. Это ведь из-за Аббакио? – Продолжал мягко выспрашивать Миста. – Да, из-за Леоне. Но тебе-то какое дело? Ты не скажешь, и это похвально. Иди куда шел, не задерживаю, а я ещё постою, – От обыкновенного добродушия Бруно не осталось и следа. Сегодня он опять не спал. Не было сил улыбаться. В ответ Миста просто протянул собеседнику небольшой листок бумаги с написанными на нем максимально аккуратными буквами, на какие только был способен парень. – Что это? – Задал логичный вопрос Бруно, принимая бумагу. Его пальцы случайно коснулись руки Гвидо, и тот удивился, как они холодны. Словно обычный внутренний огонь если не погас, но уж точно затихал. – Я конечно умею хранить секреты, но не могу смотреть на то, как вы с Аббакио вздыхаете друг по другу. – Ты это к чему? – Это адрес Аббакио. Я выпросил у Джорно неделю отпуска для тебя. Поезжай и скажи ему уже все как есть. Он тоже по тебе неровно дышит, – Миста, как оказалось, куда лучше разбирался в людях, чем могло показаться на первый взгляд. – Туда завтра есть поезд в час дня. Если хочешь, то уже завтрашним вечером будешь у Леоне. Уверен, он скучает. Ему было тяжело принять это решение. Знаешь же нашего Аббу – бегает от своих чувств, бегает, а потом в запой. Так что выручай. – Подмигнув товарищу, Гвидо развернулся и пошел по направлению к собственному дому. Лучи закатного солнца освещали него спереди, и для Буччелати он сейчас казался не меньше чем ангелом-спасителем. – Спасибо, Миста! Прости за все что сказал тебе, большое спасибо! Крикнул вслед Бруно. Сейчас он словно поменялся с подчиненным местами. В другие разы это он кричал вслед благодарности. Но сейчас это не важно. Голос моментально стал тем веселым и жизнерадостным, как в казалось бы далекое прошлое полугодие, когда ничего ещё не предвещало разлуки. Теплый ветер подгонял в спину, когда он шел домой. Сегодня Бруно наконец нормально поест. Возможно, даже уснет без проблем. А с утра соберет вещи, и сразу на вокзал. Ему плевать, что говорить и что делать в другом городе. Он верит, что все будет хорошо. Что Аббакио поймёт. Что Аббакио вернется.***
Последним вечером Аббакио стоял на балконе двенадцатого этажа. Закат сегодня был красным, словно кровь, и его лучи почему-то не грели. Или мужчина уже не воспринимал их тепло? Едкий дым от сигареты в руках портил свежий воздух тихой улицы. Затяжка. Никотин оседает в легких, сдавливая нутро, покрывая своим серым пеплом и без того тусклую душу. Леоне не любил курить, но иногда очень хотелось. И сейчас.. Это была последняя сигарета. Так он решил для себя. Сегодня он даже не пил. Это было связано с тем, что сегодня он выходил на работу. Да, не представлял он себе свой последний день с трезвым рассудком. Верно, мужчина решил уйти из жизни. Лишь так можно было заглушить пустоту внутри. Да, слабаком на поверку оказался. Не выдержал и двух месяцев. Идиот. А на что рассчитывал? Что сменит положение, и все станет прекрасно? Теперь расплачивайся. Нельзя же просто вернуться в Неаполь и сказать "я был неправ". Слишком много сделано. Слишком многие люди изменили свою жизнь. Ничего не станет как раньше. А вот без него.. Ничего не изменится. Жизнь войдет в привычную колею, всего лишь избавившись от мусора. Чем больше Аббакио размышлял, тем больше находил в себе странностей. Значит, от рук стольких противников не погиб, а сейчас сам на себя руки наложит? Ну и ладно. Многое изменилось. Нельзя сравнить Аббакио полгода назад с нынешним. Сегодняшний Аббакио будет последним. С балкона за ним полетит ворох скинутых масок, а вниз потянут все проблемы и прожитые годы. Нет, это не романтизация. Просто представление, абстракция отрешенного сознания, блуждающего в странном тумане. Мужчина осторожно перелез через край балкона, сев на перила. Взглянул вниз. Всего лишь наклониться вперед, и через несколько секунд полета земля примет тебя жестким ударом. Изуродованный труп найдет какой-нибудь человек, получив психологическую травму. Кому-то попадется в местных новостях написанная неудачником-журналистом маленькая статья, что какой-то там Леоне Аббакио решил свести счеты с жизнью. Никому не будет до этого дела. Просто факт в статистике самоубийств.***
Буччелати по приезду хотел отложить поход к Леоне на завтра. Стоило все обдумать, взвесить слова и события. Но что-то словно подсказывало, что нельзя медлить. Даже не оставив нигде свой рюкзак с вещами, Бруно поймал такси и назвал адрес, указанный на слегка смявшемся в кармане листе. За окном мелькали однотипные дома, так не похожие на привычные пейзажи родного города. И сюда выбрал уйти Аббакио.. Честно говоря, тут он даже больше вписывается в обстановку. Но почему? В Неаполе без него стало пусто. Неужели он откажется вернуться, если все поймет? Хотя, он ведь имеет право и не испытывать ничего взаимного. Может, отъезд был вызван чем-то другим. Может, Миста ошибся в своих наблюдениях. Но.. Просто последний разговор. Разве Буччелати так многого просит? Белая машина остановилась возле двенадцатиэтажного дома в не самом лучшем районе. Расплатившись с водителем и взглянув наверх, мужчина сразу заметил что-то необычное. Какой-то человек в подозрительно знакомой темной одежде.. Черт, а на каком этаже квартира Аббакио? Какого дьявола он делает на перилах балкона?! Буччелати буквально залетел в почти закрывшуюся дверь подъезда следом за каким-то молодым парнем, что в испуге отпрыгнул в сторону. Не дожидаясь лифта, пешком взбежал на последний этаж. Только бы успеть.. Переведя дыхание лишь у тёмной двери, он понял, что сейчас ему никто не откроет. Даже смысла стучаться нет. Придётся пользоваться стендом. Как же повезло, что возможность подходящая. Посередине дверного проема появилась золотистая застежка. Потянув вниз, открылся проход в квартиру. Она словно необжитая, давно заброшенная хозяевами, с кучей вещей, совершенно не отдающих человеческой энергетикой. Как Леоне тут находился? Хотя, кажется, так и жил.. Но не об этом. Прямо напротив двери виднелся открытый балкон. Там виднелась знакомая сутулая спина, а рука держала наполовину истлевшую сигарету. – Аббакио!***
Леоне, в последний раз наслаждаясь видом города, услышал за спиной тихий звук застёжки молнии. Так напомнило Буччелати. На его памяти он слышал этот звук.. 581 раз.. Нет, 582. И зачем он считал это? Зачем помнит до сих пор этот сухой факт, к которому привязан ворох воспоминаний? Хотя, в любом случае сейчас это не мог быть он. Интересно, до какой степени психической истощенности нужно дойти, чтобы ловить слуховые галлюцинации? Наверное, уже и этот этап начался. Услышав окрик, Леоне лишь подтвердил свои догадки. Похвалил собственную фантазию. Память у него оказывается отменная. Идеально воспроизвёл голос, хотя, казалось бы, уже забыл его звучание. Мужчина даже не стал оборачиваться, хотя обычно люди делают это рефлекторно. Однако, по сути своей, что есть рефлексы? Заложенные в нас реакции. Но так же в нас заложено и любить противоположный пол. Но ведь произошел сбой в системе? Так почему же надо поворачивать голову в ответ на собственное имя? Вновь уйдя в свои мысли, Аббакио совершенно ни на что не рассчитывая сказал спустя паузу в долгие десять секунд: – Надо же, какие реалистичные бывают слуховые галлюцинации. Неплохо.. Однако ты лишь плод моего воображения, и через пару минут тебя не станет вместе со мной. Хотя бы перед смертью, не мучай меня своей ложью.. Выдохнув табачный дым, что расползся полупрозрачным облаком, а после унесся далеко с теплым ветерком, Аббакио закрыл глаза. Мимо него пронесся желтеющий лист дерева. Как забавно. Он был похож на бабочку. Самое яркое и жизнерадостное по своей сути насекомое было похоже на упавший и мертвый листок, символизирующий конец теплого периода.. Куда опять заносят мысли? Ощущение, что организм заторможен какими-то сторонними веществами. Интересно, какова вероятность, что в сигаретах было что-то помимо табака? Или он настолько смирился со всем, что не осознавал реальности и забытия? Хотя, какая уже разница. Мужчина медленно стал разжимать пальцы, что цеплялись за ограждение. Шаг, и все кончено.. Вдруг чья-то рука схватила его за плечо. Дернула достаточно сильно, чтобы перевесить назад. Аббакио не удержал равновесия и упал прямо на пол балкона, неприятно ударившись рукой. Это немного привело его в чувства. – Ты с ума сошел?! Серьёзно собирался прыгнуть? Когда я стою у тебя за спиной? Сначала уехал, ничего не объяснив, я пытался найти информацию о тебе два месяца, приехал сюда, а ты умереть решил?! Склонившись над Леоне, Бруно уже не смог сдержать крик. Страх, облегчение, негодование. Все смешалось внутри в одну смесь, и плескалось где-то в глубине его сузившихся зрачков. Мужчина на полу лишь непонимающе смотрел на него. Вдруг в его глазах промелькнуло что-то, похожее на.. Страх? Замешательство? – Буччелати?! Мужчина слегка подался назад, все ещё оставаясь на холодном бетоне, словно ища путь отступления. Он никак не ожидал встречи с ним. Не знал, как себя вести и что говорить. Взгляд почему-то задержался на выпавшей из рук и тлеющей на полу сигарете, почти превратившейся в пепел. Она ведь должна была быть последней. – Как.. Как ты меня нашел? – Почему-то моментально севшим голосом спросил он. Это был первый, самый волнующий вопрос, что пришел в голову. – Разве это сейчас так важно? Я просто пришел поговорить. Какого черта ты уехал? Почему ты.. хотел просто-напросто сдаться? Умереть.. Я никогда не замечал за тобой подобного. Помнишь же, сколько мы прошли. Ты же всегда был сильным, никогда не думал о таком. Ну, тебе конечно тоже было плохо. Но до крайности никогда не доходило. Что с тобой случилось, Леоне? – Вопросы все рвались и рвались наружу. Ничего не сходилось ни в одном варианте объяснений. Что такого могло произойти, что было страшнее всего предыдущего? – Умереть?.. – Переспросил Аббакио, словно не понимая смысл этого слова. А уже через пару секунд отбросил замешательство, как будто до него все дошло позднее. – Да, умереть.. Я сдохнуть хотел, но мне даже этого я не дали. Я просто устал. Устал, понимаешь?! Хотя нет, ничего не понимаешь. Не тебе приходится взвешивать каждый шаг. Не тебе с каждым днем тяжелее от того, что не можешь говорить о том, что чувствуешь. Не тебе пришлось разбивать все, что выстраивал годами, просто чтобы не совершить последнюю ошибку. У тебя.. У тебя все куда лучше. Ты солнце. Ты светишь, и тебя все любят. И я рад за тебя. Просто.. Почему ты просто не смирился с тем, что меня нет в твоей жизни? Зачем? Это.. Это ведь было мое решение. – Вначале зазвучавший громко и надрывно, голос постепенно становился тише. Дыхание перехватывало, и уже сложно было что-то говорить. Но слова лились и лились наружу, рекой смывая все выставленные ограничения. Мужчина сам не заметил, как поджал колени к груди и запустил руки в собственные волосы. Он просто хотел сжаться до размеров молекулы. Исчезнуть из этого мира, оставив все проблемы кому-нибудь другому. – Знаешь, глупо сейчас это говорить, но смерть не выход. Ни одной звезде, никакому самому теплому солнцу не будет радости без планеты на орбите. Нет смысла без того, кто будет рядом и для кого можно светить. Тебе не нужно бояться говорить. Я не знаю, что случилось, и не могу помочь, если ты мне не расскажешь. Чтобы ты ни чувствовал, поверь, я могу понять. Высказаться хотя бы перед концом – это ведь все равно лучше, чем унести все с собой. Ты... Поговоришь со мной? Леоне? – Бруно опустился на колени рядом с мужчиной, не заботясь о чистоте белого костюма. Мягко, осторожно положил теплую ладонь куда-то в район плеча, слегка смяв заношенную ткань привычного темного плаща. Словно ничего не изменилось, и это был просто один из разговоров по душам, таких частых во время счастливого существования. Имя, произнесённое так мягко, с волнением и участием, тронуло какую-то забытую струну души. Одну из последних, самую стойкую. А ведь, действительно. Какой смысл нести все с собой? Буччелати ведь здесь. Когда он в последний раз отказывался от разговора? Когда он в последний раз был не в состоянии понять? – Хорошо, давай попробуем поговорить. Но, пожалуйста, выслушай меня и просто не отвечай. Знаю, тебе будет нечего сказать. Просто выскажусь, и мы разойдёмся. Поверь, ты и сам не захочешь меня видеть. Знаешь, я.. странный человек. У всех людей есть странности. Но моя.. она отвратительна. Я влюбился. Нет, не надо, молчи. Я знаю, это глупо. Для меня.. Это не свойственно моему характеру. Знаешь ведь, как я отношусь к людям. Но сейчас был другой случай. И дело даже не в том, что у меня есть чувства. Загвоздка в том, к кому... Буччелати слушал, не отвлекаясь и не перебивая. Значит, Миста все же прав. Личный фронт.. Но в кого, черт возьми, мог влюбиться такой человек, как Аббакио? Скажет ли он это сейчас? Бруно не хотел выманивать у него откровения. Но это было даже банально интересно. Кто занял место в сердце этого холодного мужчины? О себе как варианте.. Он даже не думал. Чтобы там не говорил Гвидо, но таких удач в жизни не бывает. Это были просто.. дружеские узы. Поддержка, на которую пойдёт любой товарищ. И пусть сейчас Леоне скажет имя кого угодно. Он готов понять и отпустить. – Ты.. Скажешь к кому? Я понимаю, это может быть сложно, но мы ведь в конце концов уже начали. – Пауза явно затягивалась, а тишина, не прерываемая даже звуками улицы, что почему-то моментально стихли, тяжелым грузом давила на барабанные перепонки. Неподвижность воздуха была громче любых криков. Брови свелись к переносице, образуя резко выделяющуюся морщину, а взгляд Леоне заметался по помещению, если его так можно назвать, а потом замер в одной неопределённой точке, словно смотря далеко, сквозь расстояния и стены. Бруно знал этот взгляд. Он собирает все силы, чтобы сказать что-то личное. Это всегда было тяжело. Он считал, что никому не нужен со своими проблемами и переживаниями. Но, кажется, все беседы сейчас всплывают в его памяти, и он наконец учится разговаривать, как бы странно это ни звучало. Пытаться разобраться в музыке собственной души было по ощущениям похоже на игру на плохо настроенной гитаре, где порвана половина струн. Однако даже из такого инструмента всегда можно попробовать вытянуть звук. Дать ему второй шанс, так сказать. Поэтому, наконец уловив какой-то слабый мотив, Леоне тяжело вздохнул и начал завершающую часть разговора, которая решит дальнейшее будущее. – Этот человек, он.. Прекрасен. Во всем. Буквально идеален. Но при этом не создаёт впечатления искусственности. Всегда может поддержать, но и не боится показывать собственных эмоций. Не проходит мимо тех, которым нужна помощь. Раз ему дарована возможность светить, он осветит дорогу как можно большему количеству людей. Я знаком с ним давно, но мало что знаю о его прошлом. Не знаю, что происходило, но не думаю, что все было хорошо. Однако, этот человек не сдается. Он силен характером, в отличие от меня. Полная противоположность, которая по простой логике вещей не может быть совместима с таким ничтожным мусором, как я. И этот человек.. – Аббакио горько усмехнулся, понимая, что превратил все в бесполезные жалобы на жизнь. Как жалко. – Ты. Бруно Буччелати, сидящий прямо передо мной и выслушивающий бесполезные сердечные терзания своего почти что бывшего подчиненного. Сердце Буччелати пропустило удар. Как.. Правда? Черт, Миста, ты у нас пророк? Стоп, сейчас вновь не об этом. Нужно ответить так, чтобы ничего не испортить. Учитывая сложившуюся ситуацию, слова надо определенно подбирать точно. Хотя, так можно долго молчать. А ведь каждая секунда ложится на чашу весов тяжелым грузом, обнуляя старания. Просто.. Говорить то, что думаешь. Ведь это никогда не было сложно. Но что делать, если в голове кристально чистая пустота? – Я.. Ох, Леоне.. Если бы я знал, что в этом дело, то не оттягивал бы этот разговор. Знаешь, в тот день, когда ты уехал, я собирался обсудить с тобой все, что думаю. Забавно вышло. Я ведь.. Давно привязался к тебе. Если честно, из всей команды я больше симпатизировал тебе. Но до недавнего времени не мог разобрать, что именно это за чувство. Однако знаешь.. Я люблю тебя. Тоже. Не знаю, почему. Просто так получилось. Сердцу ведь не прикажешь, правда? – Усмехнувшись, в завершение Бруно озвучил известную истину, формулу основания чувств, выведенную поколениями безнадежных романтиков. Он не знал, что ещё говорить. Нужно было просто.. Довериться тому, что будет дальше. Судьба ведь все решает заранее, значит ничего не изменить в любом случае. Аббакио буквально вздрогнул. Он подумал, что вновь путает сон с реальностью. Ведь не может же быть так, чтобы судьба так долго носила его по всем своим темным углам, чтобы привести к счастливому финалу. – Погоди, правда? Я.. Не ослышался?.. Ты в самом деле считаешь, что я имею право на что-то вместе с тобой? – Мужчина не мог поверить в то, что это происходит сейчас. С ним. Сюрреализм какой-то выходит. В голосе была неуверенность, но сквозь нее тонкими нотками пробивались ростки растущего облегчения и радости. Словно полевые цветы, привыкшие к тяжелым условиям и пробивающие даже асфальт своей тягой к жизни. – Да, а почему нет? Ты совершено не так плох, как кажешься себе.. На самом деле ты прекрасный человек. Просто прячешься за маской, которую вынуждает тебя надеть жизнь. Я вижу, что даже к людям ты относишься не так плохо, как хочешь. За это ты мне и нравишься. Просто.. Хочу дать тебе шанс. В любом случае, когда-нибудь надо начинать быть собой, а не тем, кем нужно. – Перейдя на более спокойный и жизнерадостный тон, уверил собеседника Бруно. Сейчас главное было убедить его. Дать поверить в невероятно счастливую правду. Правда.. Обрабатывать раны всегда больно. Душевные – в особенности. Поэтому реальность вызвала неожиданную реакцию. Леоне вновь закрыл лицо руками, стараясь сдержать странные, накатывающие волнами чувства. Он, хоть и не замечал раньше за собой такой привычки, прикусил губу. На языке остался химический привкус помады и знакомое металлическое послевкусие. Однако даже боль сейчас не могла отрезвить рассудок. Необходима была разрядка. Он считал, что выглядел жалко, когда плакал. Точнее, плакал он впервые в жизни. По крайней мере, за осознанный период. До этого он даже не знал, какого это. Но сдержать слезы уже не мог. Соленая влага жгла глаза, словно концентрат из всего, что копилось долгое время, выкатываясь наружу крупными каплями. Трепещущее внутри сердце точно рвалось наружу, ломая ребра. Становилось немного легче, но вдруг резко пришло осознание, как вообще глупо он поступил. – Прости, прости, прости.. Если это правда, то я так виноват.. Я.. Я не знал, что делаю. Ты ненавидишь меня, наверное. Я жалок. Я все ещё не достоин тебя.. – Сквозь всхлипы бормотал Леоне. Он не понимал, что с ним. Что должен испытывать. Что говорить. Что делать. – Ты должно быть уже нашел мне замену в команде.. Нам больше нет места. Наверное, уже слишком поздно.. Бруно не презирал его за проявление слабости. Это была и не слабость. Совершенно нормальные человеческие чувства. Мягко ухватив запястья мужчины, он увел его руки от лица. Чёрт, как же он изменился за это время.. Похудел, получил мешки под глазами.. Видно, что разлука не пошла ему на пользу. Рука убрала за его ухо выбившуюся светлую прядь. Сумерки озарила родная, грустная и ободряющая улыбка, растапливая каменную оболочку нежного и трепещущего сердца. В затуманенном сознании Леоне проскользнула мысль, что по смуглой щеке Буччелати тоже катится слеза. После он уже ничего не помнил. Его просто крепко сжали в обьятиях, сминая ткань одежды и шепча что-то на ухо. – Я ведь сказал. Ты не виноват. Мы оба вели себя как маленькие дети. Тебя никто и никогда не заменит. Давай вернемся домой. В наш с тобой дом. Вместе. Вместо ответа руки мужчины в ответ обхватили чужое тело, согреваясь в тепле, так давно не испытанном, и выходя из состояния анабиоза. Вновь отогрелось сердце. Вновь появился смысл дышать, и это перестало быть досадной необходимостью. Вместе.. Как это прекрасно звучит. Как в сказке. Только уже в настоящем. Солнце зашло за горизонт, спрятав последние красные лучи, но на это было уже наплевать. Это был уже не цвет крови, а алая страсть, новая жизнь для новой любви. Для Аббакио вновь загорелось его солнце, погасшее на такие долгие два месяца.