Гениальная уборщица

Впервые я встретил Марис в дороге. Вы думаете, наверное, что я говорю о путешествии, но нет. Я буквально встретил Марис в дороге. Я прогуливался, весьма редкое для меня состояние движения, когда можно не крутиться, отбивая бесчисленные заказы, решая вопросы и пытаясь вытащить всех вокруг из ямы проваленного настроения, а просто идти по тропинке, наслаждаясь заходящим солнцем, неожиданной тишиной и тем, каким объёмным кажется мир вокруг. Трава уже начала терять краски и сочность, врастать в холодеющую землю, а всё вокруг под вечер становилось музеем золотых скульптур, таким приоритетным было мягкое масляное солнце среди других меркнущих цветов осени. Под кедами местами хлюпали лужи, так и не высохшие с позавчерашнего дождя. Я так засмотрелся на мелькание голубого с белым на фоне притоптанной земли, что едва не прошёл мимо половины девушки. На какую-то секунду мне показалось, что она мертва — не может же живое создание просто меланхолично торчать из потрескавшегося асфальта набережной, глядя на низкий бортик и слегка виднеющуюся за ним гладь океана. Потом девушка посмотрела на меня яркими сверкающими сапфировыми глазами нереальной величины и спокойно сказала: — Всё в порядке. Не обращайте на меня внимание. Я почесал нос. Подумал, что можно сказать в таком случае. И, подумав, спросил: — Вы не возражаете, если я рядом посижу? Она посмотрела на меня ещё более меланхолично. — Садитесь, — я впервые слышал настолько мелодичный голос, в котором ну настолько не было бы ни единой краски эмоций. Казалось, она только что отработала на заводе четыре дня как минимум, не делая ни единого перерыва. Или похоронила всю семью. Или что-то ещё, более ужасное. Я сел; асфальт был ещё нагретым, хотя осень медленно пробивалась через землю лёгкими нотками прохлады. Мы посидели так немного — точнее, я не понимал до конца, в каком она положении под землёй, если там вообще хоть что-то есть, но я однозначно сидел. Мне понравилось — от девушки легко пахло чем-то очень приятным. Возможно, малиной, чем-то ягодным. Так иногда пахнут детские зубные пасты. Вообще, Веред говорит мне не шутить с зубами и перейти на нормальные лечебные пасты для взрослых, но это не так просто, как кажется, когда в мире существует паста с ананасом для маленьких детей. В конце концов, в ней есть кальций! И на ней нарисована коала. Ну кто не любит коал? Девушка тоже молчала. Затем немного повозилась и легко вздохнула. — Я промахнулась с заклинанием, — сказала она. — Это бывает, — пожал плечами я. — Недавно наш друг приземлился посреди нашего новогоднего стола. — Ну, это не так страшно, — сказала девушка. — В чашу с пуншем. — Это уже печальнее. Но всё равно не так страшно. Мы помолчали. — Вам нужна помощь? — спросил я. — Думаю, волшебство — это не моё, — сказала девушка в тот же момент. Я задумчиво на неё покосился. — Серьёзно, — сказала она, легко улыбаясь. В густом солнце было видно, как её глаза расщепились на сапфир и дрожащий у ресниц золотой солёный водоём. — Мне кажется, пора бросать. Что бы я ни делала, у меня ничего не получается. Думаю, я просто не создана для волшебства. — Ну, если вы бросаете прямо сейчас, то я пойду схожу за лопатой, иначе вы тут надолго застрянете, — серьёзно сказал я. От неожиданности она рассмеялась — и водопад перелился через край и хлынул по её нежным щекам. — Нет, нет, не прямо сейчас, — сказала девушка и исчезла, а потом появилась в метре над землёй и легко, божественно грациозно опустилась на асфальт рядом со мной. — Вот сейчас, пожалуй. — Это было очень красиво, — сказал я. — Это сможет любой адепт волшебства, — отмахнулась девушка. — Марис. — Кельвин. Мы пожали друг другу руки. — А что вы ещё умеете? — спросил я. — Покажите. Мне просто интересно. — Да ничего, — сказала девушка очень печально. — Основы. Тут и смотреть нечего. — Я бы посмотрел. И я посмотрел. Передо мной развернулся цунами, выросший из океана — огромный, безумный, выросший из самого сердца океана столп, вода в котором постоянно меняла форму, переходя то в нежных русалок, то в ярко горящие горны, то в корабли, падающие в воду снова и взрывающиеся осенним солнцем. Небо обрушилось на меня цветными туманами, из которых возникали тут и там земляные фигуры, тянущие ко мне проросшие ростками пальцы, прибитые опавшей листвой. Фигуры разевали рты и низко, гортанно рычали, а потом их смыло рекой из огня, громадной, ласковой, стекающей с холма, почти от моего дома — обтекающей меня, нежно трущейся о мои колени своей горящей рыжей шерстью. Потом всё спало, всё вернулось в свою форму, снова затихло абсолютно. — Видите, — прозвучало у меня в голове. — Основы. — Вы владеете всеми четырьмя стихиями И мысленным управлением? — спросил я поражённо. — Было бы чем, — отмахнулась Марис. Она не устала, даже не двинулась всё это время, что колдовала. Просто смотрела на океан пространно, погружённая в свои нерадостные мысли. — У меня ничего не получается. Видите, даже в простых заклинаниях я допускаю ошибки. Перемещаюсь не туда. У огня была не совсем та форма, мне хотелось сделать её более закруглённой. Не понимаю, почему все люди заблуждаются в моих умениях. Им всё время кажется, что я лучше, чем я есть, хотя на самом деле я не умею ничего сверхъестественного, только основы. Но все так жалеют меня, так добры ко мне. В Академии меня даже ещё ни разу не оставляли на второй год, хотя я учусь хуже остальных. В первый год я не могла даже запомнить основы нагрева воды. Все уже научились, а я — нет, представляете? — Вы знаете, что это уровни высшего волшебства? — спросил я. Марис засмеялась. — Да не подбадривайте меня, я же знаю, чего я стою. Всё в порядке, Кельвин, я просто поищу какую-то другую профессию, где я преуспею лучше. Может быть, я на самом деле гениальная уборщица. — Гениальная… Что. — Уборщица, — Марис посмотрела на меня весело, но тут лицо её искривилось, она быстро спрятала его в ладонях и зарыдала. — Я не могу, я такое убожище, ну какая из меня уборщица, я даже не смогу запомнить состав моющего средства, я всё сделаю не так… — Марис, я… «Кален», — громко подумал я. — Детка, я у твоих ног, — сказал Кален, моментально появляясь передо мной, сияющий своими яркими волосами и с мороженым в руках. — Стоит тебе обо мне подумать, твой зов — моя команда, — он задумчиво втянул носом воздух. — О, какое волшебство, ммм, давно ничего подобного не чувствовал, — он повернулся и посмотрел на плачущую Марис, которая даже не подняла голову. — А девушка что тут делает? Погоди, я тебя знаю. Марис испуганно вскинула голову — и… Просто исчезла. — Нет, нет, — сказал Кален и щёлкнул пальцами. Марис появилась на том же месте и нервно уставилась на Калена заплаканными глазами. — Кель, где твои манеры, сотвори девочке мороженое. Итак, ты девочка из отстающей группы, которая на демонстрации не смогла сотворить волшебство. — Я… Подумала, что все будут смеяться, — сдавленно сказала Марис. — Я слишком… У меня ничего не получается. Я протянул ей креманку с мороженым, девушка взяла его, не замечая, что у неё в руках. — Не получается? — спросил Кален и ещё раз вдохнул воздух, словно изысканные духи. — Ре-мадж, — сказал он громко. Цунами восстало обратно, словно в обратной перемотке. Марис от стыда закрыла глаза, словно ей было больно видеть собственное творение. Вернулись земляные люди и яркие туманы, снизу вверх проползла река огня. Кален так же ошалело, как я недавно, повернулся ко мне. — Это ОНА сотворила? Я кивнул. — Кельвин, солнце моё, ну как ты вечно наталкиваешься на людей, которые потом вершат судьбы планеты? — Ну что ты меня спрашиваешь, она собирается уходить в уборщицы. Там судьбу планеты не навертишь. — Простите, — прошептала Марис. — Я так много ошибок сотворила, пока это всё делала. Там недостаточно хорошо сделано… Всё, всё недостаточно хорошо. — В уборщицы? — спросил Кален и шлёпнулся рядом с ней. — А почему в уборщицы? Похоже, у Марис было слабое зрение. Когда она увидела Калена рядом с собой, она рефлекторно вскрикнула и отшатнулась. Казалось, даже её каштановые волосы выпрямились из мягких волн. — Архимаг! — в ужасе сказала она. — Простите! Простите, что вам пришлось это увидеть, эти жалкие попытки, я просто показала их этому милому человеку, я не хотела оскорблять ваш взор. — Оскорблять мой взор, — задумчиво повторил Кален и так же, как я, почесал нос. — То есть, ты искренне не понимаешь, какой у тебя уровень. Талантливая и травмированная. Классика для волшебника, спасибо, Кельвин. Эээ… — Марис, — подсказал я. — Марис, даю тебе день на то, чтобы собрать вещи из Академии, если нужно больше, только скажи. — Хорошо, — сказала Марис словно с облегчением. — Я всегда знала, что этим всё и закончится. — Да, я тоже сразу понял, — согласился Кален, глубоко задумавшись. — Ты любишь рисовые пироги? Моя жена печёт великолепные рисовые пироги. Думаю, мы могли бы есть все вместе, сообразим какой-нибудь тебе дом на территории, Марианнушка не будет против, если мы слегка подвинем её садик, в дальнем углу как раз не любят играть дети. Так просто будет удобнее. — Удобнее… Что? — потерялась Марис. — Какие рисовые пироги… — Он пытается сказать, что ты переходишь к нему в обучение, — сказал я. — Поэтому вам проще будет жить недалеко друг от друга. Но он волшебник и очень рассеянный, поэтому часто перескакивает с мысли на мысль. Если ты не сможешь добиться от него нормального ответа, просто слегка встряхни его за шиворот, это обычно приводит его в чувство. — Что? — спросила Марис ошарашенно. — Нет, вы меня с кем-то путаете… — Кельвин — магик, он не умеет колдовать, — отмахнулся Кален. — О, господи, — ахнула Марис. — Так вы ТОТ Кельвин… — …и очки на -6 мы тебе купим, — задумчиво добавил Кален в свой мысленный список; тот вспыхнул перед ним строчками и медленно погас в воздухе. — Жду послезавтра, попутешествуешь немного. Не теряй время. Они оба исчезли. Я почесал нос и пошёл домой — солнце уже почти исчезло за горизонтом, оно теперь быстро пропадало, словно долго мялось, а потом резко ныряло в океан. Веред сидел на диване и читал книгу. Я скользнул на диван рядом с ним и положил голову ему на плечо; Веред рассеянно стал чесать меня по волосам, словно я был кошкой. — Я Калена встретил. — Поразительно, Кель. Ты ещё ни разу не прогулялся один в этом месяце, да? — Никакого покоя. И ещё я встретил девушку по имени Марис. Наверное, она станет великой волшебницей. Веред поцеловал меня в висок. — Раз ты так говоришь, я абсолютно в этом не сомневаюсь. Второй раз я встретил Марис в порту. На этот раз — не в самом порту, а скорее даже над ним. Мы все вчетвером стояли на берегу, бесконечно творя стены — шторм пытался затопить город, скорее даже стереть его с лица земли. А я, Веред, Жойнэ и Кай — мы все старались остановить его, выстраивая стены. Но вода прорывалась сквозь эти стены. Кален парил наверху. В дожде его вечно лохматые алые волосы перестали гореть таким огнём, но фигурка в чёрном всё равно оставалась эффектной, словно нарисованной. А потом я увидел и вторую фигуру — парящую девушку в зелёном. Её движения почти синхронно повторяли движения Калена — и шторм от их плавных жестов стал успокаиваться, медленно приходить в себя. Постепенно разошлись тучи и вернулось солнце. Мэр бросился к волшебникам. Марис и Кален смотрелись, как какие-то супергерои, опускающиеся с небес. Марис поправила очки и смущённо посмотрела на Калена. — Ох, спасибо! — с чувством сказал мэр. — Спасибо вам большое! Спасибо, вы спасли нас всех… — Это не я, — пробормотала Марис. — Благодарите моего учителя… — О, нет, — хмыкнул Кален. — В этот раз тебе придётся принять благодарности, — он лучезарно улыбнулся. — Потому что я не колдовал. — Чт… — Спасибо вам! Мы с Марис встретились взглядами. Я подмигнул ей. Она повернулась к мэру и тихо-тихо ответила: — Пожалуйста.