Плотские утехи авторства Джеймса "Логана" Хоулетта.

***

...Холодный взгляд напротив обжёг собой, казалось, начиная с самых кончиков носков. И всё-таки Натан был пристрастен. По своему, но пристрастен. Логан видел это в нем, более того - Логан сам был таким. Поэтому внезапная агрессия на немой, незаданный вопрос совсем его не удивила. Совсем немного даже раззадорила. Но каким бы Росомаха опасным фриком не казался, насиловать кого-то было не в его принципах. Именно поэтому, замерев напротив мужчины, он тяжело накрыл сильные боки в зоне тазобедренной кости, в самом низу. Хоулетт молчал — не стал говорить вслух, даже намекать. Намеков он сам не любил, а разговоры, пожалуй, привлекли бы к себе лишнее внимание итак мрачного Кейбла. «Ты веришь мне?» - читалось в глазах Логана. Он не стал дожидаться чего-то внятного - хватило и секундного, единичного кивка Кейбла, который Росомаха бы вовсе вряд ли заметил, если бы не стоял так близко. Чужой горьковатый, но свежий запах дурманил, заставляя лёгкие гореть, а голову наполняться фальшивой лёгкостью. Росомаха прижался к нему, приник, впиваясь, вжимаясь всем собой, глубоко вздохнул, опаляя почти неприятно горячим дыханием напряжённую шею мужчины. Натан был хорош. Натан был, блять, совершенен, целиком и полностью, как бы не пытался он этого отрицать. Они оба - два невыносимых упрямца. Всегда, в любых спорах оставались при своем мнении, пускай кому-то в итоге и приходилось идти на уступки. Сегодня пожертвовать своим немногословным мнением пришлось именно Саммерсу. Потому что Логан, сходящий с ума от безграничной звериной любви, сам ждал не первый месяц — точнее сказать, даже год. И, как оно обычно бывало, не выдержал. Выплеснул, вывернул себя наизнанку от дикого, первобытного желания. Росомаха опустился, упал к чужим ногам, шумно ударившись коленями о жёсткий пол. В этой слабой, подчиняющейся позе Логан пытался выразить все, а иначе просто не умел. Он бесконечно доверял Натану, он любил Натана. Он хотел гребанного Натана Саммерса так, что сводило скулы. Хоулетт смотрел на него снизу-вверх, пытался запечатать момент слепой любви в памяти, скрыть на подкорке сознания, чтобы когда-нибудь, возможно, тоскливыми, темными ночами вспоминать. Вспоминать, как отдавал всего себя и ещё капельку сверху. И взгляд у Логана был, какой надо - расфокусированный, блестящий, абсурдный в своей глухой похоти и невозможно сильно любящий. О, он умел смотреть так, чтобы пробирало до костей. Без ярости, без холода, но так, что в сознании взрывалась миниатюрная сверхновая. Хоулетт глухо рыкнул, накрыл свою ширинку ладонью, грубо стискивая, сжимая сквозь твердую ткань форменных брюк, дабы удержать пыл, мысли, стремительно переходящие совсем в другое русло. Сейчас Логан должен был думать только о Натане. Тихо замершем, едва дышащем Натане. Не знай Росомаха его ранее, лихо подумал бы, что тот вовсе напуган. А может, так оно и было? Может, подобный опыт был не для одного только Логана редким развлечением? Хоулетт шумно выдохнул, хищно облизываясь, прошёлся кончиком языка по верхней губе, собирая бисеринки нервной испарины. Он торопливо переместил обе руки на сильные бедра Саммерса, погладил, сжал, пытаясь успокоить то ли его, то ли себя. Ладони плавно скользнули выше, пальцы ловко подцепили край идеально заправленного костюма Натана, выдергивая, руша всю безупречность раз и мигом. Логан что-то невнятно прошептал. Тысячи фантазий и догадок все-же стоили того, стоили неповторимой реальности. У Хоулетта крышу сносило от такого Кейбла. От такого сильного, отдающего Кейбла. В безмолвном благоговении Росомаха провел по торсу любовника, задирая скомканную приталенную футболку. Из рта невольно вырвался вздох, когда он наконец увидел потрясающее тело с проступающими сквозь кожу мышцами, обычно скрытыми за бесчисленными слоями одежды. Хоулетт вскинул на лицо киборга взгляд полный обожания и чувственно приник тонкими губами к низу живота, выбивая из мощной груди короткий, приглушённый звук. Логан подготавливал его неспеша, со вкусом и всем только имеющимся терпением. Ласкал, касался, успокаивал беспорядочными поцелуями куда только мог дотянуться, подготавливая к себе, к своей возможной резкости. Хоулетт был, без сомнений, терпелив и до ужаса чуток прямо сейчас. А в какой-то момент, вдруг уловив лёгкую, нетерпеливую дрожь в чужих ногах, наконец, решился. Трясущиеся не то от волнения, не то от возбуждения пальцы умело, удивительно ловко расправлялись с серебряной пряжкой армейского ремня, наконец освобождая Натана от лишней тяжести. – Сейчас, Нейт, сейчас... - Прохрипел Росомаха, не узнавая собственного голоса, когда чужая ладонь осторожно накрыла затылок. Логан откинул голову, притерся с доверием к томительно долгому прикосновению и неловко стянул штаны возлюбленного до самых колен, невольно стреножив. Взор Хоулетта стал каким-то совсем уж мыльным, взбудораженным. Рот мгновенно наполнился слюной, а воздух в комнате, казалось, как специально стал в разы гуще, душнее. У Саммерса стояло. Все чёртовы семь дюймов с ложечкой гордо возвышались прямо у лица Логана. Росомаха с шлепком ухватил чужое запястье раньше, чем Натан бы успел даже задуматься о том, чтобы прикрыть. Хотелось браниться. Причем затяжно так, переливчато, чтобы уши завяли у всех в радиусе, как минимум, пятиста метров. Но сегодня Хоулетт обещал быть великодушен по отношению даже к простым окружающим. Потому ему не оставалось ничего, кроме как с тихим щелчком сомкнуть зубы и прижаться острым носом куда-то к паху, громко вдыхая. Господиблятьбоже... Логан отстранил одну из рук от живота, провел ею по лицу, силясь как можно быстрее успокоиться. И почему, смотря очередную дешёвую порнуху, Росомаха ни разу не задумывался о том, как это, в самом деле, может быть сложно? Нет, безусловно, Логан был опытным любовником. Пожалуй, даже слишком опытным, чтобы задавать столь очевидные вопросы. Первый раз всегда был слишком неуклюжим, слишком скованным. Особенно с теми партнёрами, с которыми ты изначально вовсе не планировал чего-то большего, кроме редкого петтинга и долгих, душевных разговоров. Но с Натаном... С Натаном все всегда шло кувырком. В самом наилучшем смысле этого слова. Вот и сейчас Хоулетт сидел перед ним, пытаясь перебороть, пережить, передержать гамму беснующихся внутри эмоций. Он убрал руку ото глаз всего через миг, пускай вначале и показалось, что прошла целая блядская вечность, прежде чем он решился действовать. Действовал Логан, впрочем, всегда радикально. Спуская боксеры ниже к ляжкам, Росомаха больше не пытался взглянуть на хмурое лицо отчаянно преданным взглядом. Может-быть, немного позже, когда он приведет мысли в какой-никакой порядок и не будет готов кончить от одного только вида вотпрямщас. Логан пропустил эту мысль и сам себе беззвучно хихикнул, разом теряя все остаточное напряжение. Больше не было времени на подумать. Да и не вправе был Логан, после того, на что решился, в целом оглядываться назад. Принципы, чтоб их, стоило соблюдать хотя-бы в сексе, раз остальное ни в грош. Мужчина прочистил горло, внимательно оглядывая очевидно крупный, необрезанный, отливающий природной краснотой член с приятным изгибом. Логан зажмурился на секунду, задержал дыхание, а после мазком языка широко прошёлся по ладони, плотно обхватывая налитую эрекцию у самого основания. Хоулетт в своей привычной грубоватой манере сжал пальцы вокруг члена тесным кольцом и провел пару раз, в контрасте мягко оттаскивая крайнюю плоть большим пальцем. Лиловая головка показалась из-за кожицы, красиво блестя от выделившегося предэякулята. Натан был и правда до неприличного возбужден. И от осознания, что это все из-за него, Логана, хотелось совсем по-девичьи радостно взвизгнуть. Собственный член болезненно тёрся и пульсировал где-то в брюках. Немного поразмыслив, Хоулетт всё-таки отпустил запястье любовника и переместил собственную ладонь ближе к члену, забираясь пальцами под яички и потирая мошонку. Чужой порывистый вздох отозвался приятным теплом где-то в груди. Логан больше не позволил себе медлить, уверенно, как-то даже деликатно погрузив головку в рот. Он пустил в ход шершавый, напряжённый язык, подкладывая его снизу, чтобы аккурат щекотно проехаться им по выступившим венам, пробраться под уздечку, отодвигая бережно. Логана вело. Вело, от того как эрекция мерно пульсировала во рту. Вело от громкого дыхания Натана сверху. Вело от собственных охуительно смелых действий. Вело так, как, пожалуй, не вело никогда. И Хоулетт бы, наверное, обменял все свои свидания с шаблонными красотками-куклами на этот момент. Просто, чтобы слышать Саммерса таким постоянно. Чтобы видеть и чувствовать его, раскрасневшегося и горячего. Пальцы Хоулетта сместились выше, чуть сжимая, игриво оттягивая лобковые волосы. Это, боже, было просто невыносимо. Росомаха взял глубже, ощутив, как тело Кейбла в его руках в конец расслабилось, чуть-чуть подрагивая от неспешных ласк ловкого языка. Логан заглотил, втянул щеки и даже позволил себе злорадствующий булькающий смешок, когда Натан подавился сдавленным рыком. Хоулетт взял до упора, едва сморщив нос. Лишь ощутил, как к колючему подбородку скатилась неприятно густая капля слюны. Меж бровей пролегла грозная морщинка. Росомаха задержался так, пока перед глазами едва не потемнело, а потом отстранился, снявшись до самой головки с каким-то чавкающим, шумным звуком. Таз невольно поддавался вперёд, пытаясь совершить бессмысленные рваные фрикции без помощи отключившего разум Хоулетта. Логан не мог точно сказать, когда и как именно почувствовал подступающую кульминацию сжавшегося от переизбытка эмоций Натана. Но Хоулетт бы не был бы Хоулеттом, если бы тут же не ускорил поступательные движения головой. Горло чуть саднило, затекшую челюсть сводило, но Росомаха почти не задумывался над этим, беря и заглатывая, скользя. Втянуть-сжать-огладить-выпустить. И ещё раз. И ещё несколько. Перед глазами заметно мутнело. И Логан, право, не особо контролировал ситуацию сейчас, доводя себя же до исступления. Именно поэтому первым очнулся именно Кейбл, больно сжав пальцы в жёстких локонах и практически насильно оттягивая ошалевшего Хоулетта за волосы. Логан издал протестующий, хрипящий стон буквально на мгновение раньше, чем белесые, густые капли неравномерной струёй брызнули в лицо. Росомаха как-то сорвано, неслышно хныкнул, прежде чем сорваться и задрожать, притеревшись пахом к, как оказалось, полу. Логана выломало, вырвало, выкинуло за пределы тела на какие-то болезненно короткие секунды, а потом так же внезапно и вернуло, заставляя задохнуться от накатившей на тело слабости и неги. –... Предупреждай, черт тебя раздери, в следующий раз, когда соберёшься взорваться, как ебаный гейзер, - сипло проговорил Хоулетт и собрал подтёки семени с щеки большим пальцем, вдруг резко и беспардонно пихнув фаланги в рот. По-крайней мере это не было так мерзко, как Логан ожидал. В следующий раз он, скорее всего, мог бы позволить Натану кончить прямо в рот.