Союз, заключённый в Аду

      Аах, бескрайний океан Внешнего Мира, распростёртый горизонт под космическим небом, солнышко, вода блестит, волны колышутся, раскачивая корабли, мягкий солёный ветерок обдувает распалённую кожу. Прекрасный денёк. Что может быть лучше? Только такой же прекрасный денёк, но когда клинки Лин Куэй, распорют животы всему Ширай Раю и отсекут, наконец, голову их ненавистному капитану Ханзо Хасаши. Тем более что их мощнейший галеон «Скорпион» с реющим флагом черепа в огне в данный момент пристыкован к линкуэйскому чёрному «Нуб Сайботу», что некогда, до своего печально известного потопления, ходил под аквамариновыми парусами и носил имя «Саб-Зиро». Но вынужденное перемирие всех пиратских кланов и объединение сил против имперского флота, отсрочило этот чудный праздник на неопределённое время. Что никак не может унять шторм и неистовство в душе молодого Томаша и его брата по оружию Сайзоса. Грандмастер Ширай Раю сошёл к ним на корабль для переговоров с бессменным капитаном Сайбота, Би-Ханом, своим заклятым врагом. Его принимали недолго в навигационной, и десяти минут не прошло, как они уже покинули рубку, но, спустившись на главную палубу, свернули за угол капитанской каюты, на небольшой личный балкончик грандмастера Лин Куэй. И естественно, Смоук и Рептилия на цыпочках, перебежками между мачтами и опущенными парусами, прокрадываются следом, ни в коем случае не для того, чтобы подслушать, а исключительно чтобы убедиться в безопасности своего любимого капитана. Точнее, старшего брата своего любимого капитана. «Тундра» с ярким тёмно-зелёным корпусом и тяжёлый линкор «Кибер Лин Куэй» стоят по правому борту, окружив скоростных «Скорпиона» и «Негорящего Тайру» и выкатив на них все пушки, чисто на всякий случай. Но в этом маленьком закутке с левого борта, случись что, никто и не увидит. Поэтому парочка спасателей здесь просто необходима. — Вы топаете, как целое стадо баранов! — Рычит низким голосом Би-Хан, повернувшись в их сторону, стоит им чууууууть-чуть заглянуть за угол. — Или ослов, — добавляет Хасаши, облокотившись на стену возле плеча криоманта и нависая над ним. Он отходит на шаг от их капитана, раз уж они теперь не одни. Ярко-алая роба с жёлтыми языками пламени, сплошные чёрные татуировки на шее, с орнаментом огнедышащих китайских драконов — на руках, и скорпион поверх правого глаза: грандмастер Ширай Раю выглядит угрожающе, хоть и слывёт добрым малым, готовым за свою команду собственноручно всех демонов в аду порвать. Томаш и Сайзос, видя его так близко впервые, аж стопорятся со страху. Би-Хан недовольно смеряет взглядом старпомов Тундры, без приглашения оказавшихся на его корабле, и отлипает от стены. Чёрные с бордовым бархатом одежды, морской дьявол, опутавший его руки и покрывший чернильной чешуёй шею по самую линию нижней челюсти и гордый подбородок, вертикальный «шрам» за младшего брата на правом глазу и пламя тьмы — под левым. Его хоть и боятся не меньше, но на военную хватку и стратегию буквально молятся: в линкуэйской связке капитанов он — мозг и воля, Куай Лиэн — сердце, а Сектор — разящий молот. — Через шесть дней мы будем ждать вас у южных берегов Варсеруса, там богатые рыбой воды и земли, — Ханзо смотрит то на юных линкуэйцев, то на их капитана, обращаясь ко всем, — будет праздник осени. Приходите, и мы покажем вам, что такое по-настоящему тёплый приём. — Потом поворачивается к Би-Хану, бережно кладёт руку на его талию, — Я буду надеяться на положительный ответ. Грандмастер Лин Куэй подозрительно и необычно неразговорчив, он молча смотрит, задумчиво подпирая кулаком подбородок, и лишь затем «радушно» указывает гостю в сторону трапа, перекинутого меж их двух судов. Когда Ширай Раю отплывают, он так же задумчиво уходит в свою каюту. Смоук и Сайзос ждут его под дверью, вероятно, чтобы узнать что доложить на Тундре. — Неужели младший брат прислал шпионить за мной? — Спокойно (отчего ещё страшнее) спрашивает их. — Нет! — Наперебой вскидываются они, словно какие-то юнги, а не лейтенанты, — Только потому что беспокоился за вас, Грандмастер! Он открывает дверь, косясь на них презрительным прищуром, делает шаг внутрь, потом выглядывает и рявкает: — Пошли вон с моего корабля!       Через шесть дней они встретятся вновь. Будь его воля, он убил бы его сразу, как только тот ступил на борт Нуб Сайбота, не смотря ни на какое перемирие. Сколько крови друг другу их кланы пролили за тысячелетия вражды, а теперь этот пёс Ширай Раю смеет предлагать ему такое! Ненависть прорывается чёрной бездной внутри и закручивается в торнадо. И лишь после дней тяжёлых раздумий, Би-Хан может усмирить его, расстелив тёмным туманом к своим ногам. Он сделает это. Он не знает, как, и какие Боги помогали окаянному Хасаши, но тот отыскал Драконовую Армию, затерянную, сгинувшую, как считали, после присоединения Земного Царства на веки вечные. Но нет, он нашёл их: бесчисленное войско непоколебимых элитных солдат, послушно ожидающих приказа своего господина. Теперь — господинов, поскольку единственная Корона Повелителя некогда была уничтожена, а то, что осталось, переплавлено в два кольца, чтобы их хозяева могли править всем Миром, но лишь обретя гармонию друг с другом, а значит, и в собственных душах. И Ханзо предложил ему разделить власть над этой исполинской армией, заключить союз душой и телом. Его можно понять: зачем обрекать на вечное проклятие души кого-то из своих близких и соратников, если можно обречь того, кто уже проклят, как и он сам. Тем более если бы он оставил такую мощь Ширай Раю, абсолютно исказив баланс сил в объединённом пиратском флоте, то разрушил бы перемирие, и Империя уничтожила бы их всех по отдельности одного за другим. И он решил предложить союз кровному врагу, чтобы упрочить мир навсегда, ибо если они предадут друг друга после, Драконовая Армия обратится против них. Поставить всё на прекращение войны? Так глупо, хоть и благородно. И всё же Би-Хану хочется этой власти. Они познакомились с Ханзо, ещё будучи мальчишками, подростками, и не знали тогда, что принадлежали враждующим кланам. Судьба забросила их в дикие земли на экспедицию по поиску затерянных сокровищ, конечно же, каждый из них втайне шпионил для своих. Но за пару месяцев они крепко сдружились, помогая и выручая друг друга, даже искренне верили, что останутся друзьями навсегда, во что бы то ни стало, пока к берегу с заветным кладом с двух разных сторон не подошли корабли с воинственно реющими флагами и заряженными пушками. Тогда они долго смотрели друг другу вслед сквозь повесу чёрного дыма и под канонаду взрывов. С возрастом погружение в войну растило в них ненависть всё больше, личную в том числе. Где-то в середине всей этой вражды Ханзо убил его друга, Би-Хан — его невесту, не зная, кто был первым, а кто мстил. Через десятки попыток опередить или погубить друг друга, появилось взаимное уважение, а потом и азарт. А когда они почти одновременно оба стали Грандмастерами и капитанами, начались заигрывания в виде художественных издёвок и откровенных угроз, которые вещались по всем портам местными бардами, и подарки из отрубленных (уже омерзительно воняющих) голов общих недоброжелателей с записками с непристойными ругательствами, либо просто — непристойностями. И за всё время судьба так и не позволила никому из них убить другого. В каких-то очередных военных событиях корабли Хасаши попали в засаду подлых Красных Драконов и были залиты поджигательными смесями. По рассказам очевидцев, непонятно откуда там вообще взявшихся, «Скорпион» полыхал так, что морская вода под ним кипела, и Ханзо заключил сделку на собственную душу с одним из Дьяволов Нижнего Мира, чтобы спасти своих людей. Забавно, как Би-Хан попал в похожую ситуацию, где продал свою душу Повелителю Бездны, чтобы поднять с океанического дна «Саб-Зиро» с младшим братом на борту. Потом пираты заключили такое шаткое, но столь необходимое перемирие, перестав, по крайней мере, грызться друг с другом. А теперь и вот он шанс остановить тысячелетнюю кровную вражду их кланов. Нужно ли им это, смогут ли они без этого существовать?       Ночное небо взрывается мириадами огней: салюты палят ввысь с обоих кораблей Ширай Раю. Би-Хан наслаждается ими с капитанского мостика Скорпиона, подальше от разгулявшейся толпы матросов и не сильно отстающих от них офицеров. А их команды даже подружились по случаю праздника и обильного пира с неиссякаемой выпивкой. Капитан Хасаши подходит сзади, вставая рядом, плечом к плечу, так же смотрит на падающие искрящиеся купола фейерверков. — Тебе не нравится праздник? — В перерывах между залпами спрашивает он. — С чего ты решил? — Холодно отзывается грандмастер Лин Куэй. — Ты… — пиромант разводит руками, — не выглядишь весёлым. — Прости, — поворачивается к нему и абсолютно серьёзно поясняет: — я забыл своё сомбреро и маракасы на Сайботе. Ханзо наклоняет голову, тщетно пытаясь сдержать улыбку и смех. — Я рад, что ты пришёл. — В итоге, прохихикавшись, признаётся он, — Позволь угостить тебя вином? — Вином?! — Изумляется Би-Хан, чуть сам не заржав, — К дьяволу вино, мы привезли вам двадцать бочек лучшего во всём Внешнем Мире рома, налей мне его, — и направляется к лестнице. — Я бы и не додумался предлагать тебе твой же ром, — спускается следом за ним. — А вот я, напротив, ожидал подобной некомпетентности от тебя. — Би-Хан останавливается, смотря на него снизу вверх, — Ты знаешь, я пришёл сюда не пить и веселиться. Кольца. Капитан Хасаши приглашающим жестом с поклоном головы указывает на дверь своей каюты. Спина Ханзо полностью покрыта рисунками вместе с ягодицами, голени забиты, словно щитками брони, и грудь — по очертаниям мышц. Тот же стиль, что и у семьи Такахаши-Тайра. — И всё же, — Ханзо садится на край роскошной кровати с балдахином, застеленной красным шёлком, и зачарованно наблюдает, как раздевается его гость, — выпивку и веселье я тебе предоставлю сполна. В нише над изголовьем кровати их дожидаются вазы фруктов, рыбные закуски и два графина со стаканами. Криомант хмыкает, складывая одежду, и откидывает её на кресло. Из татуировок на теле у него, кроме уже виденных рукавов, переходящих по плечам в ворот, только симметричные вставки орнамента на боках бёдер. Великолепное тело с безупречной кожей, пусть и всё в шрамах. Он медленно подходит ближе. — Иди ко мне. — Нетерпеливо шепчет Ханзо, протягивая к нему руки, сжимая пальцы на крепких мышцах, и подтаскивает к себе, — Как ты решил? Он об их маленьком уговоре о «распределении обязанностей». Би-Хан наклоняется, вздёрнув его за подбородок, и целует. Жадно и страстно, как бы никто не мог ожидать от такого холодного типа, как он, но никакой романтики: он просто проверяет, насколько хорошо Хасаши владеет своим языком, и, убедившись сполна, выпрямляется, прижимая его к себе. Широкое окно каюты открыто, и хоть и выходит с кормы в море, но звуки хмельной гулянки с песнями и плясками хорошо доносятся, с редкими хлопками продолжают вспыхивать салюты. Он ласкает его член по всей длине туда-сюда, прижимаясь губами, взахлёб облизывая и присасываясь, нежно массирует влажную головку пальцами, дразня, выводя узоры вокруг чувствительной уретры. Потом опускается и берёт в рот яички, поднимая ствол выше, взбалтывает их языком и, медленно оттягивая, выпускает. Би-Хан с восторженным всхлипом запрокидывает голову, забыв, как дышать, кожа покрывается мурашками и мерцающим тонким инеем, изо рта вырывается пар, радужные оболочки вмиг светлеют до прозрачно-серого, а зрачки расширяются. Не зря говорят: лучше другого мужчины, ни одна, даже самая прожжённая, портовая шлюха минет не сделает. Ханзо уверенно держит его за бёдра, внимательно наблюдая своими тёмными жгучими глазами, широко мажет языком вверх и вбирает головку внутрь. Его хватают за плечи в попытке устоять на подкосившихся ногах. Трудно поверить, что такое красивое существо, как грандмастер Лин Куэй, настолько не привык к ласкам. Отчего Ханзо хочется быть с ним и нежным и одновременно до жестокости грубым. Он всасывает член глубже, просто держа его во рту и поджимая снизу языком, сглатывает слюну, глотка сокращается, на мгновение образуя вакуум. Сверху доносится хриплый дрожащий рык, и он начинает качать головой. Ведёт горячими ладонями вверх, оглаживая низ живота и обхватывая талию. — По-моему, — подаёт осипший голос Би-Хан, ещё держась одной рукой за его плечо, — ты слишком наслаждаешься процессом, — вторую заводит на затылок, стараясь не зацепить забранные в пучок волосы, и толкается сам. Ханзо почти закатывает глаза, максимально расслабляет глотку и позволяет трахать себя в рот, приглушённо мыча от удовольствия. Приобнимает его руками, не давая раскачиваться сильно, впивается ногтями в кожу от желания. Собственный член колом стоит между ног, изнывает, а он просто не может оторваться от него, мнёт сочные крепкие ягодицы, оттягивая их в стороны, осторожно тянется пальцами к заветной дырочке. Би-Хан брыкается, что только заводит, он плотно обхватывает его за талию, почти обездвиживая, неряшливо прихлёбывая слюной, продолжает сосать и подушечками пальцем натирает ему узко сжатую щёлочку ануса. Би-Хан вздрагивает, шипя сквозь зубы, отталкивается от его плеч, но начинает слабеть и прерывисто неровно дышать. Основание члена начинает натужно пульсировать, подтягивая яички, он рвано толкается во влажный гостеприимный рот и кончает, хрипло порыкивая от удовольствия и сгибаясь над Ханзо. Хасаши всё ещё держит его, сглатывая густую сладко-солоноватую сперму, не желая выпускать изо рта и из рук. Он сам возбуждён до той грани, где начинает постепенно терять связь со здравым смыслом и руководствуется исключительно ощущениями и инстинктами. Тянет его вниз на себя, заставляя сесть на свои бёдра, и Би-Хан совершенно не способен сопротивляться, всё ещё отходя от оргазма. Ханзо обнимает его, водит руками по взмокшей мускулистой спине, обхватывает сзади шею, слегка надавливая пальцами. Тот запрокидывает голову, выдохнув короткий стон наслаждения, выгибает мощную шею, демонстрируя выдающийся под закрашенной кожей кадык, и расслабленно оседает на нём, лишь слабо придерживаясь за плечи. Такой большой и сильный, и столь гибкий и податливый в руках. Ханзо массирует ему затылок, забираясь под стянутые волосы, и припадает к могучей груди, слизывает растаявшие капельки пота в ложбинке и смачно прикусывает выпуклый край мышцы, любовно зализывая укус. Би-Хан дёргается, тут же вцепляясь в плечи, к подобным практикам уж точно не привыкший, но не останавливает. И Ханзо кусает ещё, не спеша, с оттяжкой, потом обхватывает двумя руками обе половинки, и сжимает. — Я тебе глотку вырву! — С морозным паром рычит ему в лицо криомант, вцепившись обледенелыми пальцами в чёрное горло. Ханзо улыбается уголком губ, увидев его мило сморщенный нос и нахмуренные брови, и ладони послушно сползают вниз, оглаживая торс, на бёдра. С бёдер — на ягодицы. Сам он тянется ближе, прижимается теснее к нему, всё ещё с ледяной хваткой на горле, внимательно всматривается в лицо и проводит ладонью по немного влажной промежности. Би-Хан сразу зажмуривается, вздрагивая всем телом, и машинально приподнимает зад. Хасаши утыкается лицом ему в шею и продолжает растирать чувствительную тонкую кожу, ощущая, какой горячей она становится, и как выгибается тело в его руках. Би-Хан сердито сопит, впиваясь одной рукой ему в горло, другой — в плечо, но постепенно начинает дрожать от возбуждения и сам покачивает бёдрами. Его член опять тяжелеет, и анус раскрывается, как бутон, становясь более доступным. Пиромант валит их обоих на кровать, жадно целует шею под ним, переходя на подбородок, снимает его руки с себя и встаёт. — Тебе нужно выпить, — советует он, скрываясь за балдахином. Би-Хан прикладывает холодную руку ко лбу, и облегчённо выдыхает, про себя посылая его в ад ко всем чертям собачьим. Мандраж унимается после первого стакана, он наливает второй. Берёт пару закусок с тарелки и начищенный корешок свежего имбиря в придачу. Имбирь освежает и возбуждает вкусовые рецепторы, ром после него опаляет своей остротой и медовой пряностью. Тепло с алкоголем расползается под кожей. — Ложись на живот, — просит Ханзо, подглядывая за ним в щель между занавесок. И захмелевший грандмастер Лин Куэй охотно выполняет его просьбу. Подкладывает себе под грудь одну из его подушек, демонстративно прогибается в спине, раздвигая ноги и отпячивая аппетитный зад. При этом продолжает потягивать ром из своего стакана, нервно облизывая губы после каждого глотка. Хасаши тоже наливает себе. Мышцы напряжённо перекатываются под его смуглой кожей, обильно смазанный член под собственным весом клонится вниз. Между ног от такого зрелища становится жарко и сердце заходится в бешенном ритме, но Би-Хан, конечно же, не подаёт виду. Или думает, что не подаёт. И всё же взволновано тянет воздух, когда горячая ладонь касается его ягодицы, чуть отводя в сторону и поглаживая большим пальцем. Ханзо громко сглатывает, делает глоток спиртного и склоняется над ним. Тот даже вскрикивает от неожиданности, когда вместо болезненного проникновения, его касается влажный рот и принимается жадно вылизывать. Прикосновения языка там настолько обескураживающие и потрясающие, что Би-Хан и возразить не смеет, лишь прогибается ещё, раскрываясь шире. Фейерверки вспыхивают в небе за окном, и он позволяет себе протяжно застонать, когда этот маленький скользкий отросток мышцы настойчиво давит на его анус, пытаясь проникнуть внутрь. От крепкого спиртного в слюне нежную кожу и так печёт, а тот ещё и имбирём заедает, отчего становится совсем невыносимо, и у криоманта на плечах кристаллы льда вырастают, потому что просто как-то надо остужать кровь, член между ног, которому тоже достаётся, медленно, но верно начинает пульсировать, а когда его принимаются доить (Би-Хан не может дать этому другое название), моментально изливается на простыни. Линкуэйец утыкается лицом в подушку, заглушая собственные стоны, он не должен был позволять Хасаши делать такое. К дьяволу кольца (кстати, где они?) — он убьёт его. Ни один оргазм не способен принести такое же удовольствие, как хруст шеи Ширай Раю в руках. Только он собирается подняться, как его впечатывают обратно в подушку, поставив ладонь на основание шеи. Он рычит, ему заламывают руки за спиной и, держа их одной рукой, второй — поглаживают промежность. — Если бы ты только видел себя сейчас, Грандмастер, — томно произносит Ханзо, проталкивая палец во влажную дырочку. — Я бы лучше посмотрел на тебя с моим хером во рту, Хасаши! — Огрызается, взбрыкнув. — Я предоставлю тебе такую возможность. Позже, — наклоняется к нему, обдав плечо горячим дыханием, и продолжает водить пальцем туда-сюда. — Ну, уж нет, не будет никакого перемирия. И я тебя нгх!.. — запинается, почувствовав, как палец сменился чем-то более жёстким и холодным, но "холод" тут же переходит в жжение, — Что ты?!.. — Терпение, — пиромант прижимается губами к его спине, где проходит край татуировки от рукавов к вороту, и поцелуями спускается ниже, играясь корешком имбиря в его анальном отверстии. Би-Хан сначала рычит, потом скулит, крутит задницей, пытается высвободить руки. Он покрывается слоем инея, который в момент тает, не справляясь с горением кожи. — Вынь, хватит! — Требует. Ханзо не собирается дожидаться, пока он начнёт просить, потому что — не начнёт, но и выполнять его команды просто так тоже не будет. Он меняет руку, придавливающую его предплечья. — Поцелуй меня, — и хватает за подбородок, приподнимая над подушкой. Би-Хан не сопротивляется, влажно целует, причмокивая и посасывая язык. Его бросает то в жар, то в холод, дыхание сбивается, и всё тело трясёт. — Я давно влюблён в тебя. — Вдруг признаётся Хасаши, отрываясь от его губ. — Не сложно было догадаться. Особенно после того, что ты мне предложил, — с трудом у Би-Хана получается облачить мысли в слова. — Я знал, что ты не сможешь отказаться. — Я думаю об этом прямо сейчас. — Нет, — шепчет Ханзо, — ты не отступишь. И я не отпущу тебя. Но, наперекор своим собственным словам, он освобождает его руки, а Би-Хан, наперекор своим, лежит и никуда не уходит. Ханзо ведёт ладонью по его спине от плеча по изгибу поясницы вниз, встаёт позади и с упоением сжимает ягодицы. И убирает наконец маленький раздражитель, что так мучил криоманта. Дырочка после него набухшая по краям из-за прилившей крови, красная и такая мягкая. Головка члена без труда раздвигает её, плавно погружаясь внутрь, и Би-Хан, только что выдохнувший от облегчения, лишь мычит от удовольствия, выгибаясь, подкладывает руки себе под голову и закрывает глаза. Ствол медленно входит, растягивая и заполняя нутро. Дырочка горит на нём, а стенки сладко сжимаются. Он скользит обратно, смазывая проход, и толкается ещё. Анус слишком чувствительный после стимуляции, покалывание и жжение добавляют пикантности, и ощущения от члена в анале непередаваемо хороши. Хасаши постарался над его дырочкой — теперь может наслаждаться по-полной, смачно втрахиваясь, натягивая и хлёстко шлёпая яичками по промежности. Би-Хан даже думает, что опять сможет кончить от такой жаркой долбёжки. Но Ханзо замедляется, обеими руками скатывается по его спине, восхищаясь тонусом мышц, одной ведёт по шее вверх, забираясь на затылок, и схватив за пучок волос, дёргает на себя. Би-Хан рычит, сжимаясь на нём непозволительно туго, отчего его анал тут же наполняется спермой, и его продолжают трахать. К шлепкам и коротким упрямым рыкам добавляется влажное чавканье. Дырочка вся сочится белым и хлюпает, покорно принимая крепко стоящий орган, который и не собирается останавливаться. Он чувствует, как пульсирует член внутри, как выплёскивается в него, делая своим. И кончает от самого только осознания, что позволил своему заклятому врагу, Ханзо Хасаши, так умопомрачительно себя оттрахать.       С утра его будит предупредительный затяжной гудок Кибер Лин Куэйя с едва различимым электрическим трещанием, которое он бы узнал из тысячи. Хасаши (полностью одетый, кстати) просто лежит рядом на боку, подперев щёку рукой, и рассматривает его. — Твои корабли окружили нас, — будничным тоном поясняет он, отвечая на молчаливый взгляд, впившихся в него ледяных глаз, — сказали, если я не покажу им тебя живым и невредимым через, — смотрит на своё запястье, хотя часов там и в помине никогда не носилось, — тридцать семь секунд, то они откроют огонь из всех орудий. — Какая нелепая трата боекомплектов, — ухмыляется Би-Хан, — Кибер Лин Куэй и один оба твоих судёнышка ко дну за минуту пустит. — Я знаю, — спокойно соглашается, — меня, правда, больше беспокоит Тундра с твоим братцем на мостике. — Кольцо, — выставляет раскрытую ладонь. — Кстати об этом, — Ханзо принимает сидячее положение и выдыхает: — их нет… Би-Хан даже не шевелится, лишь немного прищуривается. — Нет, не в том смысле, что совсем нет… — пытается объяснить пиромант, схватывает шёлковую простынь, которой тот прикрывается, и поднимает её, — Вот! У Би-Хана на члене, переливаясь золотом, блестит татуировка свивающихся кольцом лавровых ветвей. — Тысяча… блядей! — Недовольно рычит, вставая с кровати, рывком отбирает у Ханзо простынь и обматывает вокруг талии. Звучит финальный гудок, сопровождающийся шипением сигнальной ракеты, цветным дымом обозначающей место крушения. — Зато не потеряешь, и не украдут… — Но я бы предпочёл, чтобы, в случае чего, мне отрубили палец, а не хер! — И выбегает на палубу. Дневной свет слепит с непривычки глаза. Прикрываясь ладонью, Би-Хан подходит к фальшборту и просто машет своим рукой. Они не так уж и далеко, и даже слышно разносящиеся рапорта и команды. Кибер Лин Куэй коротко крякает своими электронными сигнализациями и разворачивает взведённые турели. Криомант оглядывается по сторонам, отмахиваясь от принесённого красного дыма, некоторые матросы выглядывают из-за углов, украдкой посматривая на него. Сначала он думает, что вряд ли его кто узнает без одежды и с распущенными волосами — мало ли кто может спать с их капитаном, а потом вспоминает про все свои татуировки. Никто, конечно, и слова не говорит, и никаких вопросов не задаёт, когда они стыкуются с Нуб Сайботом и готовят трап для перехода. Ни шепотков, ни странных взглядов или понимающих улыбочек. Лишь Ханзо один печально вздыхает, провожая его, расстроенный, что ухудшающаяся погода и обстоятельства не дали им достаточно времени, чтобы попрощаться. Лично Би-Хан считает, что два часа стоять на рейде со всеми пятью кораблями, для того, чтобы потрахаться, обсудить дела за завтраком, и потом ещё раз потрахаться — это достаточно. — Я буду ждать нашей следующей встречи, капитан, — мечтательно произносит Ханзо, сжимая его ладонь в своей, так чтобы команда за его спиной не увидела. Романтику, честно признаться, Би-Хан предпочитает только в виде моря, приключений и жизни на грани, но, кажется, Грандмастер Ширай Раю идеально вписывается во все эти понятия. — И вам попутного ветра, капитан.