***
Мегуми открывает глаза, сначала совсем не понимая, где он находится. Окаменевшая шея еле поворачивается, чуть ли не со скрипом старых шестерёнок. Юдзи спит, обнимая кусок одеяла, лёжа головой не на подушке, а на матрасе. Тут Фушигуро всё вспоминает, чувствуя какую-то странную эмоцию. Он осторожно вылезает из-под одеяла, запихивая ноги в тапочки, и почти плывёт к двери, а потом останавливается у неё. Вот он сейчас выйдет в коридор из комнаты Итадори в какую-то рань, и что, если его кто-то заметит? Что он скажет? Что про него подумают? Нет, стоп. А почему там кто-то вообще должен быть? Мегуми думает так, будто за дверью его ждёт сам Годжо с хлопушкой и Кугисаки с социальным плакатом. Бред какой-то. Фушигуро мотает головой, стараясь вернуть мыслям порядок. Мегуми кладёт ладонь на дверную ручку и ещё раз рисует себе всевозможные картины, разворачивающиеся за дверью. От апокалипсиса с горящими развалинами до телевизионного репортажа, в котором ему первому протянут микрофон. Но, выйдя в коридор в полной боевой готовности, Фушигуро никого там не находит. Через семь шагов он оказывается уже в собственной комнате, и настольные часы показывают меньше половины девятого. Мегуми падает на кровать и смотрит в потолок; едва уловимая улыбка складывается кончиками его губ.***
С первой ночи прошло уже почти две недели, каждый день из которых случалось что-то, почему Мегуми оказывался в комнате Итадори после отбоя. Чисто случайно шёл и перепутал двери, заболтался и остался на вечерний киномарафон. Чисто случайно зашёл попросить что-то к чаю и остался есть печенье до утра. Чисто случайно принёс своё одеяло и подушку, которые теперь так же случайно хранились в комнате Итадори. Но, конечно, ещё с первого раза Фушигуро понял, что спать сидя — вообще не вариант. Но спать в одной кровати странно. Да же? Ковёр на полу — нормальная идея, приличная. Но Юдзи был против, называя это «каким-то издевательством». Для Мегуми таковым было спать спиной к Юдзи. А ещё большим издевательством стал тот момент, когда он понял, что сам Итадори о таком и не думал. Он думал про классический валет. Залог успеха для любых целомудренных ночёвок. Но этот вариант был только для сон-часа. А вот смотреть фильмы приходилось косточка к косточке в буквальном смысле. Кровати не отличались размерами (Фушигуро часто думал, как Годжо умещался на ней в годы своей молодости), так что Юдзи едва ли не вжимался в стенку, чтобы Мегуми не падал с кровати. Ноутбук стоял на их бёдрах напополам, и к концу (иногда середине) фильма, мышцы на ногах могли трещать от таких поз. Если бы это были мысли Мегуми, он бы опять нахмурился, не понимая, почему в его голове так много всякой ерунды. Итадори внимательно смотрит на экран, мерцающий в темноте комнаты светло-синим. Это какой-то ужастик с рейтингом около шести баллов из десяти, что вполне себе приемлемо для таких фильмов. Главные герои крадутся по какому-то обшарпанному коридору заброшенной больницы, подсвечивая себе путь фонариками. Не стоит забывать, что в поисках выхода они слоняются уже второй день. — Кто вообще- — начинает Итадори и тут же замолкает. Глаза Мегуми закрыты, а пальцы сжимают край одеяла, лежащего у него на груди. Непослушные чёрные волосы разбежались по полосатой подушке, и кончик носа плавно дёргается во сне. Юдзи удивлённо смотрит на эту картину, потому что раньше Мегуми никогда не засыпал первым. Пальцы быстро нажимают на пробел, останавливая фильм прямо на страшном моменте так, что лицо какого-то чудища разворачивается во весь экран. Итадори закрывает его, и комната погружается во тьму. Юдзи держит в руке тёплый ноутбук, не понимая, как ему вылезти из кровати. С огромной долей вероятности, если он встанет, то упадёт на Фушигуро. Да и как вообще развернуться в половинке крошечной кровати? От мыслительных усилий у него едва не идёт пар из ушей. — Так… — шепчет Итадори и крутит головой по сторонам, вставая на кровати на коленки. Множество вариантов открывается перед ним, но все не те. Юдзи впечатывает ладонь левой руки в стену, упираясь в неё для устойчивости. Потом он неуверенно оглядывает Мегуми, который даже не пошевелился. Итадори осторожно наклоняется через него, скользя ногтями по стене, будто это поможет ему в случае падения. Ноутбук тихонько падает на ковёр, и Юдзи хмурит брови от этого звука. Мегуми дёргается во сне и шумно вдыхает, из-за чего Итадори вздрагивает, тут же слыша стук сердца в ушах. Он поворачивается на Фушигуро, перевесившись через него и смотря, как аккуратные пальцы впиваются в одеяло. Глаза, закрытые веками, мечутся из стороны в сторону, как люди в закрытой комнате во время пожара. Итадори не знает, что делать. Ветки хрустят под ногами, царапают лицо и руки своими колючими пальцами и так и норовят поставить подножку. Мегуми бежит, разрываясь от боли в груди: сколько бы он ни старался вдохнуть, кислорода всегда было мало. Что-то гонится за ним, сминая под собой непроглядный лес. Фушигуро спрыгивает с отвеса, приземляясь на ногу и тут же падая. Он знает, что это была адская боль, но ничего не чувствует. Мегуми понимает, что это очередной сон, но легче не становится. Глаза цепляются за ногу, вывернутую в обратную сторону. Всё вокруг плывёт и размывается, но он в панике понимает, что не может проснуться. Фушигуро падает на спину, и ветки вгрызаются в рубашку, как колья. Два красных глаза появляются прямо над ним, ярко светясь в ночном лесу. Мегуми вжимается в землю, но вместо веток хрустят его рёбра, разламываемые четырьмя руками чудовища. Зелёные глаза почти выпрыгивают из глазниц, таращась прямо в эти две кровавые луны перед лицом. Подушка с двух сторон заслоняет обзор, но Мегуми всё равно понимает, где он находится. Вжавшийся в подушку, он находит себя в комнате Юдзи, который зачем-то навис над ним. Фушигуро испуганно смотрит на его лицо, лежащее в руках темноты: точно такое же, как во сне. Только глаза другие. Совсем другие. — Мегуми! — Юдзи ещё раз трясёт его за плечи, а потом припадает лбом к чужой груди, звучно ударяясь о косточку. Целая… — Я думал, ты не проснёшься! Фушигуро лежит и молча смотрит в потолок. Он чувствует тепло тела Итадори, такое домашнее и успокаивающее. Мегуми думает, что сейчас расплачется. Расплачется не по какой-то конкретной причине, а по всем сразу. И по хорошим, и по плохим, свалившимся на него и придавившим к кровати, к холодной земле, к стене на кухне, к сиденью машины, к кафелю ванной. — Мне постоянно снятся кошмары, — сдавленным шёпотом произносит Фушигуро. — Постоянно. И я ничего не могу с этим сделать. Итадори садится на кровати, с тревогой смотря на Фушигуро. — Но это же не по-настоящему. — Но я всё чувствую, — губы Мегуми на секунду кривятся, но тут же возвращаются в прежнюю форму. — Я перестал спать у себя, потому что последнее время мне ничего не снилось только в твоей комнате. И я думал, что всё наладилось… Юдзи изламывает брови, с болью смотря на Мегуми из темноты, и он знает, что никакие монстры в ней не прячутся. — Но сегодня я не мог проснуться… И если бы… Если бы не ты… — Мегуми закрывает лицо руками, снова вжимаясь в подушку. Итадори осторожно убирает одну из рук Фушигуро, обхватывая её двумя своими ладонями и сжимая пальцы, показывая, что Мегуми не один. Фушигуро проводит предплечьем свободной руки по лицу, стирая выступившие слезинки, а затем смотрит на Итадори. — Тогда я буду твоим ночником! — Юдзи гладит его пальцы своими и осторожно улыбается, как улыбаются коту на улице, боясь спугнуть того резкими движениями. — Главное отличие меня от страшных снов: я настоящий. Живой, понимаешь? — Хочешь сказать, что позитивная энергия нейтрализует негативную? — Мегуми шмыгает носом и чувствует себя в максимально странной ситуации, но руку не убирает. — Да, наверное… Наверное, да — кивает Юдзи. — Закрывай глаза. Фушигуро послушно закрывает уставшие глаза и ждёт. Чего ждёт? Да сам не знает. Потом пальцы отпускают его руку, и одеяло шуршит где-то совсем рядом. Судя по звуку и тому, как прогнулся матрас, Юдзи вернулся на своё место. А вслед за ним и его рука опять легла на руку Фушигуро. Тот аж замер, натянувшись, как проволока. — Расслабься, — просит Юдзи, и Мегуми чувствует, как напряжение спускается с плеч. — Кстати о ночниках… Понятно, что свет и огонь всегда ассоциировались у людей с безопасностью. Ну и дети лучше всего спали ближе к костру. Но первые ночники, если их вообще так можно называть, были такими себе. Вот… Фушигуро даже сам не замечает, как переключает внимание на слова Итадори, слушая его историческую сводку. Конечно, и по уровню безопасности они были такими себе. Не замечает он и пальцев, перебирающих его волосы. Понятное дело: открытый огонь или маленькая лампочка. Мегуми кажется, что он уплывает всё дальше и дальше, проваливаясь в глубину кровати, затянутый туда водоворотом. Потом появились свечи, но удобными их можно- Сознание Фушигуро окончательно растворяется, и, проснувшись утром, придавленным рукой Итадори, он поймёт, что выспался впервые за два месяца, если не за всю жизнь.***
С того дня прошло около двух недель, за каждый день которых Мегуми не приснилось ни одного кошмара. Он даже забыл все чувства и ощущения, его сердце размеренно билось ночью, тело не металось по простыни, стараясь вырваться из верёвок сна, а брови не ломались на части. — Ты, что ли, не у себя спишь? Мегуми вздрагивает и разворачивается на сто восемьдесят градусов. Сатору внимательно смотрит на него, выскочившего из комнаты Итадори, и Фушигуро даже из-под стёкол очков чувствует, как голубые глаза анализируют каждый кусочек его энергии. — Я?.. — он теряется из-за вопроса точно в лоб и жалобно смотрит на Годжо. Что сейчас будет? Поругает? Заставит отрабатывать? Отправит на какую-то тупую миссию? Сатору открывает рот, делая вздох, и… смеётся. — Эта комната точно проклята, — Годжо качает головой и хлопает Фушигуро по плечу. А потом серьёзность снова возвращается на его лицо, будто и не было этих секунд смеха. — В конце недели вы все трое отправитесь на задание. Ничего серьёзного, третий уровень. Так что… развейтесь, пока есть время. Скоро сезон работы. Сатору идёт дальше по коридору, закинув руки за голову и что-то насвистывая. Мегуми, нахмурившись, смотрит на дверь и пытается понять слова учителя. Откуда он знает, что с комнатой Итадори что-то не так, если именно Фушигуро живёт в старой комнате Годжо? На секунду Мегуми задумывается, что и сам Сатору бывал в такой ситуации, но быстро отметает эту версию, потому что она звучит глупо. Скорее всего, это просто сам Годжо. Из его слов всегда было понятно только половину. И это в лучшем случае.***
— Годжо сказал, что завтра будет совместная миссия, — Мегуми зевает и вытягивает руки, лёжа на кровати поверх одеяла. — Должно быть легко. — Ну, по его меркам всё легко, — хмыкает Итадори, лёжа на боку и подпирая голову рукой. Мегуми улыбается и соглашается. Настольные часы показывают одиннадцать вечера, а прикроватная лампа на круглой ножке светит на стену тёплым жёлтым светом. Фушигуро трёт глаза, зевая ещё раз. — Спать? — спрашивает Юдзи. — Да, трудовые будни возвращаются, — Мегуми садится на кровати с полным нежеланием уходить. Итадори будто читает его мысли. — Ты сегодня тут? Мегуми поворачивается к нему лицом, на которое мягко ложится тёплый свет. — А можно? — с удивлением спрашивает Фушигуро (с тем самым удивлением, которое было у него в голосе все предыдущие разы до этого, словно за все эти две недели спал у себя хотя бы раз).Засыпай, на руках у меня засыпай
Засыпай под пенье дождя
Итадори поднимает брови и откидывает одеяло в сторону. Фушигуро залезает под него, довольно складывая руки поверх него, будто ожидая кружечку с молоком и мёдом и сказку на ночь. Юдзи ложится повыше на своей подушке, запуская пальцы в торчащие во все стороны волосы. И, закрыв глаза, Мегуми в удивлении слышит, как Итадори тихонько напевает колыбельную, поглаживая волосы, задевая лоб, проводит подушечками пальцев по бровям и вискам и осторожно убирает пряди волос за ухо.Далеко, там, где неба кончается край
Ты найдёшь потерянный рай
Мегуми чувствует, как сон мягко обнимает его. И за почти целую жизнь он чётко понимает, что в безопасности. Фушигуро вспоминает так давно забытое чувство уюта. Чувство дома. И если бы он окончательно не заснул, то обязательно бы расплакался. На этот раз от облегчения.***
— Особый уровень?! — Нобара заглядывает в планшет Иджичи через его плечо и вскидывает брови. — А Годжо говорил, что третий должен быть, — хмыкает Мегуми. Итадори смотрит на всех поочерёдно, всё ещё не улавливая эту систему рангов. В играх оно как-то попроще будет. Фушигуро ловит его взгляд и мимолётно улыбается, говоря так что-то вроде «всё будет в порядке». — …две опции: вы либо убегаете, либо умираете, — заканчивает инструктаж Иджичи. — Нормально! — вздыхает Кугисаки, вращая в руках молоток. — И помните: доверяйте предчувствию, и тогда всё пройдёт гладко. Конечно, ничего не проходит гладко. В этом долбанном магическом мире никогда не бывает всё нормально. Это просто бесконечная гонка со смертью, как своей собственной, так и твоих товарищей. Фушигуро всегда помнил об этом, просто оно казалось таким далёким и ненастоящим. До того момента, пока этот дух не появился между ним и Итадори. Вот тогда он и вспомнил, что это реальность. Холодные капли дождя скользят по лицу Мегуми, волосы липнут к коже, а обувь промокла насквозь. Он стоит посреди деревьев, смотря на рассеивающуюся территорию проклятья. Иджичи увёз Кугисаки, которой неплохо досталось, а сам должен вернуться с заклинателем первого уровня, но Фушигуро слабо в это верит. В их деле никогда не хватит рук, иначе их бы вовсе не отправили сюда. На этих словах в голове проигрывается звук, с которым упала отрезанная рука Итадори на бетонный пол. Мегуми морщится. — Я знаю, что ты вот-вот вернёшься, — шепчет он. Листва шелестит, сминаемая порывами ветра. Капли дождя бьют по ней, как пулемётная очередь. — Он не вернётся, — раздается у самого уха. Мегуми вздрагивает и оборачивается. Улыбка расползается по лицу, как натянутая на тарелку плёнка. Юдзи никогда бы так не улыбнулся. В такие моменты он всегда меняется, превращается в зверя, в монстра, в чудовище, в бесконечную пытку. Фушигуро смотрит на одежду, падающую в грязь, размокшую от дождя. Рука Итадори проваливается в его же грудь, а потом протягивает сердце. Подношение пульсирует несколько раз, и ледяной дождь смывает кровь с руки, превращая её в тусклые красные ручейки, стекающие по предплечью. Зелёные радужки подрагивают в ужасе. Большое сердце с тёмными линиями вен, похожими на голые ветви деревьев, пульсирует ещё раз и замирает в ладони. Сукуна делает шаг, наступая с хлюпающим звуком в грязь. Мегуми не может пошевелиться. Он стоит, вкопанный в мокрую землю, и просто смотрит в бездонную дыру между рёбрами. Чернота распространяется всюду. — Почему ты спас его? — голос звучит отовсюду сразу. Мегуми не думает ни секунды. — Потому что он хороший человек. — В твоей голове ответ другой. Он чувствует, как в его руки что-то вкладывают. Ещё тёплое сердце лежит в руках, накрытых сверху пальцами Итадори. Фушигуро чувствует запах крови и сырого мяса, как обычно пахнет в мясных отделах в магазине. Мегуми сглатывает, продолжая пялиться в бездну. — Мегуми, проживи долгую жизнь, ладно? Фушигуро быстро поднимает взгляд и видит перед собой того самого человека, который защищал его от всех кошмаров. Итадори лучезарно улыбается, и Мегуми чувствует, как в его руках начинает биться сердце, едва не выпрыгивая из них. Он рефлекторно старается удержать его внутри, как бабочку, шелестящую крыльями между сомкнутых пальцев. Юдзи падает к его ногам, и Мегуми закрывает глаза, пытаясь доказать себе, что всё это нереально. Это просто сон, ничего этого нет. Просто сон. Просто. Сон. Мегуми открывает глаза, придавленный к своей кровати одеялом. Он рывком садится, сбрасывая его с себя и смотря на руки в тусклом свете луны. Чистые, ни следа крови или чего-то похожего. Мегуми трогает щёки, обнаруживая влажные следы на них. Когда он последний раз плакал во сне? Фушигуро ставит руку на матрас и натыкается на какую-то вещь. Красная кофта Итадори. Что она забыла у него в кровати? И тут реальность просыпается вместе с ним. Фушигуро вдруг понимает, что это не было обычным сном. Его мозг просто проигрывает кадры произошедшего на той миссии в тюрьме. Раз за разом его заставляют смотреть, как он ничего не может сделать, как он никого не может спасти. В груди у Мегуми всё сжимается, проходя спазмом по спине. Пальцы впиваются в кофту. Мир переворачивается в глазах Мегуми, и он приземляется на спину, тяжело дыша и смотря в потолок. — Снова выиграл, — будничным тоном произносит Годжо. — Ага, — протягивает Мегуми, садясь на татами. — Я рад, что ты просишь меня тренировать тебя, — Годжо шлёпает босыми ногами. — Мне казалось, что после того раза ты всё бросишь. Фушигуро мотает головой с болезненной усмешкой. Многое в этой жизни делается, как жест памяти людям, которые многое для тебя значат. И после случившегося с Итадори он не мог оставить таких же хороших людей в руках проклятий. — Итадори тогда сказал мне прожить долгую жизнь, — Мегуми запрокидывает голову. — Но в нашем деле это, кажется, невозможно. Сатору садится рядом, поправляя очки и задумчиво смотря на закатное золотистое солнце. — Доживёшь до тридцати, если тебе повезёт, — отвечает Годжо. — Здесь можно полагаться только на себя. Это не спорт, где каждый игрок толкает команду к победе. Ты побеждаешь один и умираешь один. Мегуми хмурится. С Годжо он был согласен раз пять за всю жизнь. Его всегда было тяжело понять, а он, казалось, уже устал быть понятным. — Вы просто законченный эгоист, который ни с кем не был близок, — произносит Фушигуро прежде, чем успевает осознать, как остро звучат его слова. Сатору звучно сглатывает, рвано выдыхая. — Близкие люди всегда будут твоей главной слабостью. Все одиночные миссии заканчиваются успешнее парных, понимаешь? Я же не такой тупой, каким ты меня представляешь. Ты же никогда не считал Итадори своим другом. Не только им… — замолкает Годжо, поднимаясь обратно на ноги, и его колени щёлкают в тишине. — И что? Какая разница-то теперь? — непонимающе спрашивает Мегуми, смотря на жёлтый круг не моргая. Странно видеть человека в каждой вещи, когда его нет рядом. Ступни Сатору шлёпают по полу. — Быть одиночкой — самый простой способ защититься. Выбирая людей, ты вместе с этим выбираешь и боль, — Годжо открывает дверь комнаты, договаривая на ходу свои последние слова: — А с их уходом остаётся только она. Мегуми прижимает к себе красную кофту, всё ещё пахнущую порошком, и зарывается лицом в сгиб капюшона с мягкой подкладкой внутри. Он так привык, что каждый раз Итадори был рядом, отгоняя кошмары и успокаивая одним присутствием. Теперь же Фушигуро каждую ночь оставался один на один с миром снов, пытаясь защититься и понимая, что сил почти не осталось. Мегуми ни капли не жалел о своём выборе, и если бы вернулся в прошлое, то спас бы Юдзи ещё миллион раз. Но он совершенно не понимал, что теперь делать в настоящем. Сатору, похоже, оказался прав в шестой раз за целую жизнь. Фушигуро крепче обнимает кофту, сворачиваясь калачиком под одеялом. Уже на грани между сном и реальностью Мегуми кажется, что такие знакомые руки гладят его по волосам, а тёплый поцелуй губ остаётся на лбу благословляющей меткой. Как бы он хотел всю жизнь проспать в этих руках.