Последняя миссия

      «Однажды я набрался храбрости и спросил госпожу Мирай, почему она согласилась взять меня в ученики. Она долго не отвечала, словно и сама пыталась понять причину такого решения.       Новые мечники обращаются к мастерам Воды, Грома или Ветра. Некоторые пытают удачу и напрашиваются к господину Ёриичи, а потом, разбитые и разочарованные, начинают осваивать доступные стили. «Дыхание Солнца» недоступно никому, кроме создателя.       После встречи с той тварью я твердо решил избрать путь борьбы с демонами: долго наблюдал за товарищами, смотрел их каты. Но ни одна техника не была настолько впечатляющей, как «Дыхание Пламени». Госпожа Мирай смогла создать стиль, близкий к Изначальному Дыханию настолько, настолько это возможно. Не иначе, сами боги помогали ей в этом. Разве можно отказаться от такого дара?       Госпожа Мирай в итоге ответила, что знает, каково это — слышать «нет», и поэтому не станет отказывать, если кто-то захочет овладеть «Дыханием Пламени».       Лишь вчера я узнал, что стал первым, кто решился приблизиться к ней с такой просьбой. То, что восхищало и завораживало меня — пугало остальных. Боясь сгореть, истребители искали другой путь. Я никогда не смогу их понять.       Быть единственным, с кем госпожа разделила «Дыхание Пламени» — дар богов. Знать, что оно принадлежит лишь нам двоим — непередаваемое счастье. Хранить ее дыхание — высшая награда»       — Госпожа Мирай… Возьмите меня в ученики.       Ренгоку не сводил глаз с Мирай, считывая малейшую реакцию: едва заметная морщинка между бровей, дернувшийся уголок губ — что угодно, чтобы предугадать ответ и приготовиться к худшему. Но Мирай только склонила голову на бок. За то недолгое время, что они были знакомы, Сайто смотрела на него по-разному — с недоверием, досадой, усталостью и пониманием. Но так, как сейчас, с неподдельным живым интересом — впервые. Ее взгляд путешествовал снизу вверх и насквозь — пронизывал сердце, легкие, мышцы. У Кеджуро закололо под ребрами, но он сдержался, только сжал кулаки — благо, руки были спрятаны за спиной.       — Идем, — Сайто кивнула в сторону заднего двора.       — Прямо сейчас? — Ренгоку не верил своей удаче — вот так просто, без вопросов и долгих уговоров.       — Это не согласие, — вздохнула она с усталой полуулыбкой. — Я не знаю, насколько сильны мечники твоего поколения. У истребителей было триста лет, чтобы нарастить мастерство. Быть может, это мне придется проситься в ученицы.       Ренгоку машинально растянул губы: Сайто говорила серьезно и искренне, но ее слова звучали насмешкой — пускай, она не помнила об их бое у железной дороги, но Кеджуро ничего не забыл. Как сейчас видел перед собой безупречные, едва уловимые даже для его глаз взмахи. Даже раненая и потерянная Мирай могла одолеть его. Ренгоку уже знал это — настала ее очередь осознавать. Идея попроситься в ученики перестала казаться удачной — там, за углом небольшого дома, среди рассеченных манекенов, его, вероятно, ждал поистине блестящий, как сказал бы Тенген, позор. Сердце отбивало бешеный ритм, но пальцы сжимали цуку — сдаться он не мог.       — Бейся в полную силу, — бросила Мирай через плечо, вновь угадывая его мысли. — Твоя физическая форма близка к совершенству, я пойму, если решишь что-то скрыть.       Ренгоку сдерживаться и не собирался: девушка, шедшая впереди, была окутана настолько же мощной, насколько и спокойной аурой — даже в тренировочной битве ему придется выложиться по-полной. Кеджуро ощущал это кожей, слышал в шелесте молодой листвы, чуял в воздухе.       — Где мне взять оружие? — взгляд снова блуждал между рассеченными соломенными манекенами.       — У тебя уже есть клинок, — Мирай обернулась и удивленно изогнула бровь, недвусмысленно указывая на катану за поясом. — Ты его держишь. Прямо сейчас.       — Мы не тренируемся на настоящих мечах, — опешил Кеджуро. — Это запрещено.       — И совершенно бессмысленно, — покачала головой Сайто.       Мелодичный голос стал ниже, глубже. Мирай приблизилась и нарочито медленно обошла его по кругу. Ренгоку чувствовал себя то ли товаром из лавки, то ли соломенным чучелом — точно сказать не мог, но был уверен, что испытывает далекие от приятных ощущения.       — Боккэн создает иллюзию безопасности. Дарит право на ошибку. Дает возможность отступить на шаг и попробовать еще. Если бы перед началом топи ставили указатель, то выбрали бы боккэн, — Сайто ступала бесшумно, оказываясь то сбоку, то за спиной, то перед лицом. И говорила — тихо, спокойно и твердо. Такую манеру речи Кеджуро знал. Так говорила мама, когда объясняла нечто очень важное. — Но ты не в безопасности. Ты не можешь ошибаться. У тебя не будет шанса попробовать заново. Демоны не дают второго шанса.       — Но ты не демон, — осторожно заметил Ренгоку, когда Мирай вновь оказалась перед ним. Сайто была ниже на две головы, но смотрела сверху вниз — удивительное умение. Порой такой взгляд Ренгоку ловил на себе от Токито: превосходство, которому не нужно ничего доказывать. — И мы не на поле боя.       — Мы всегда на поле боя, — Сайто смотрела прямо, серьезно. И была уверена в каждом слове. — И чем раньше ты это осознаешь, тем больше сможешь сделать.       Внутри вспыхнула совершенно необоснованная обида. Ренгоку — Столп, за плечами которого не один десяток битв. И из каждой он выходил с гордо поднятой головой: мелкая падаль, Низшая Луна — неважно. Он всегда побеждал.       — Госпожа собирается ранить меня? — как можно ровнее и спокойнее ответил Ренгоку. Внутри закипало хорошо знакомое чувство, по телу расходилось тепло: бой уже начался.       — Ты должен понять, что я могу это сделать, — шепнула она, и за долю секунды отскочила на пять шагов, по пути подхватывая лежащую на мешке с соломой катану.       Тело зажило собственной жизнью — Кеджуро обнажил клинок и принял боевую стойку. Теперь он понимал: с ним не собираются церемониться, его не станут щадить. Его будут испытывать. По-настоящему. Каждая из сотен упорных тренировок померкла: кому вообще могло прийти в голову, что размахивание деревянным мечом — хорошая идея? Они не праздные зеваки, романтизирующие Эдо и самурайские войны. Они — воины, каждый день сталкивающиеся со смертью и кровью. Их оружие настоящее и остро сверкает солнечной рудой, а каждая ката несет смерть. Мирай хватило нескольких слов, чтобы донести эту простую мысль. Его блестящий позор уже случился, и единственным способом все исправить была победа. К счастью, Ренгоку никогда не проигрывал.       Мирай не дала и секунды: нападала уверенно и быстро. От первой атаки Ренгоку уклонился на чистых рефлексах — этот замах он знал, как собственное имя. Вторую пришлось отбивать. От третьей мечник спасся лишь чудом — Мирай чередовала известные и незнакомые приемы, играючи разбивая его безупречную защиту. Бейся Кеджуро боккэном, тот уже дважды успел бы разлететься в щепки. Четвертая, пятая, шестая, седьмая. Сайто не дала и шанса перейти в наступление, вынуждая уходить в оборону. Горели щеки, пела сталь, дрожала земля, где-то за спиной кричал Канамэ. А Мирай продолжала наносить один удар за другим, и им не было счета. Мышцы сводило, дыхание сбивалось, сердце бешено колотилось о ребра, качая кровь.       Пару месяцев назад Ренгоку проходил мимо додзе Шинадзугавы и решил заглянуть по-товарищески. Он застал Столпа Ветра за очередной тренировкой — Санеми самозабвенно молотил манекены и шинковал бамбуковый частокол. Разделавшись со снарядами, Шинадзугава недовольно проворчал, что только потратил время впустую. Площадка выглядела так, словно по ней прошел ураган, а Столп Ветра даже не запыхался.       Сайто нападала не на бамбуковые колья, но выглядела почти так же — ничуть не уставшей. В груди впервые за долгое время зашевелилась ярость: Пламенный столп — не соломенное чучело. Ренгоку вложил всю силу в замах и ударил по лезвию, надеясь выбить из руки, но Мирай ловко отскочила — чтобы тут же напасть вновь. И вновь, и вновь. Щеку обожгло тонким порезом, и в следующую секунду перед глазами вспыхнуло. Клинок замер у яремной вены.       — Тебя называют Пламенным Столпом, так? — закончив с болезненной пыткой, Мирай задумчиво посмотрела в глаза истребителю и убрала от его шеи катану. — И ты считаешься одним из девяти сильнейших мечников?       — Да, — раньше бы Кеджуро ответил с гордостью и ослепительной улыбкой. — Да, госпожа.       Не сейчас, не после того, что случилось. Никакой он не сильнейший, даже близко не стоял. Ренгоку было стыдно: особенно за то, что пару лет назад взялся учить Мицури. Пора признать — после появления Сайто и ему и всем остальным придется пересмотреть свое мнение о собственных возможностях. Четыре. Он пропустил четыре удара. И каждый, захоти Мирай, мог стоить ему жизни. Мечник убрал клинок в саю, жалея, что сам не может спрятаться так легко.       — Хорошо, — она, казалось, даже не заметила, как лицо Ренгоку сливается с ярко-красными кончиками волос. Просто смотрела так же спокойно и будто даже мягко. — Сделаем так, чтобы титул был оправдан.       — Ты возьмешься?.. — Мирай в очередной раз доказала — он ее не понимает. И, наверное, не поймет никогда. Как там писал предок? «Постичь эту силу не представляется возможным». — Правда возьмешься меня учить?       — Конечно, — губы тронула невесомая улыбка. Всего на миг, но хватило и этого — мир словно зажегся.       Ренгоку хлопал бы глазами и дальше, но Мирай удивила. Снова. Как всегда. Одним неуловимым движением она бросила ему в руки два клинка. Катану и вакидзаси Кеджуро поймал сразу, но дошло до него чуть позднее.       — Твоему мечу скучно в одиночестве, — улыбка вновь коснулась тонких губ, но не исчезла, решив задержаться. — Мы это исправим.       Ренгоку нервно сглотнул: Мирай сказала «мы».       Следующий час прошел в молчании. Кеджуро помогал прибираться во дворе — складывал мешки, расставлял бамбуковый частокол, не смея поднять глаза. Сайто ловко орудовала метлой, что-то неслышно бормоча себе под нос и изредка тихо чихая — алые прядки выбились из косы, щекоча вздернутый нос и бледные щеки.       — Вот, — Ренгоку покопался в рукаве и извлек запасную резинку. — Возьми.       — Спасибо, — Мирай повертела в пальцах веревочку. — Очень красиво… Но что будет с тобой, если твоя порвется?       — Сенджуро сплел, — Ренгоку не смог удержаться от улыбки. — У меня таких много.       Сайто хотела что-то ответить, но в последний момент передумала — на плечо приземлилась растрепанная черная птица.       — Тору? — нахмурился Кеджуро, узнав в вороне Уз Аой. — Что-то случилось в Поместье Бабочки?       — Приветствую, — Тору почтительно склонил голову. — В поместье все в порядке.       Ренгоку нахмурился еще сильнее, пытаясь понять, что в таком случае Уз забыл во временном жилище Сайто. Заметив немой вопрос в глазах мечника, Мирай вздохнула:       — Тору меня навещает. Чтобы я не сошла с ума в одиночестве, так ты говоришь, да? — обратилась она к птице, и та активно закивала. — Надеюсь, хозяйка не слишком сердится…       — Никакая она хозяйка, — если бы вороны могли закатывать глаза, Тору наверняка бы сделал именно так. — Только и умеет простыни стирать…       — Не говори так о госпоже Канзаки, — строго одернула его Мирай, но тут же смягчилась. — Пойдем, утром я собрала для тебя немного вишни.       — Когда вы успели подружиться? — неслышно шепнул Ренгоку, разглядывая сияющего от радости Уз, прыгающего вокруг миски с ягодами.       Мирай только пожала плечами и нежно погладила птичьи перья.       — Как вы получаете новые клинки? — решив сменить тему, Мирай положила в рот вишню — четко очерченные губы тут же окрасились ярким соком, и Ренгоку невольно сглотнул.       — За каждым истребителем закреплен кузнец из деревни, — прочистив горло, принялся объяснять он, радуясь, что способен рассказать ей что-то новое. — Он кует клинок и передает через какуши. Бывает, что кузнецы навещают мечников лично — обычно новых, чтобы познакомиться.       — Твой кузнец сможет выковать тебе парные клинки? — тут же уточнила Мирай.       — Наверное, — задумался Ренгоку. — Не знаю… В организации немного мечников, которые используют две катаны. Тебе, кстати, тоже нужно обзавестись собственным клинком вместо второго утраченного.       — Выходит, мне следует найти кузнеца, познакомиться с ним и объяснить, какие катаны мне нужны… — пробормотала Мирай и тут же повернулась к Тору: — Ты можешь попросить от моего имени Кагаю Убуяшики дать такое разрешение?       — Все, что пожелает госпожа, — Тору ласково потерся клювом о щеку Мирай и тут же сорвался в небо, набирая невиданную скорость.       Кеджуро невольно усмехнулся — Аой часами приходилось упрашивать ворона передать какое-нибудь поручение: умасливать комплиментами, сулить сушеное мясо, а порой едва ли кланяться до земли. И даже это не гарантировало согласие зловредной птицы.       «Выходит», — поймал себя на мысли Ренгоку. — «Никакой он не зловредный. С настоящей хозяйкой и ведет себя подобающе»       Кеджуро улыбнулся и подставил лицо теплым солнечным лучам — тело болело, словно его поколотили палками, но на душе было легко. Впервые за долгое время по-настоящему легко.       А потом настали тяжелые времена: Ренгоку едва успевал переводить дыхание между миссиями, патрулированием своего сектора, редкими обедами с Сенджуро и тренировками с Мирай. Впрочем, тренировками назвать то, чем они занимались, было сложно. Сайто наотрез отказалась начинать обучение, пока мечник не раздобудет «пару приличных клинков». Ренгоку, до сих пор ждавший ответ от своего кузнеца, только вздыхал. А еще — охал. Мирай не хотела терять время впустую, и выбрала иной тип тренировок.       — Сколько еще осталось? — пробормотал он, приоткрывая один глаз.       Мирай, сидящая рядом, даже не шелохнулась. Кеджуро никогда не понимал принцип медитации, и теперь был вынужден постигать азы бесполезной, по его мнению техники. Однако перечить сенсею он не мог — Сайто совершенно точно знала, что нужно делать, и Ренгоку не собирался отказываться от ее уроков. Вдохнув поглубже, мечник вновь зажмурился, пытаясь, как говорила Мирай, «отпустить все». Вот только пресловутого «всего» было слишком много. В голове беспокойно роились мысли: отец недавно снова напился и устроил скандал в идзакая — пришлось едва ли не силой волочь разбушевавшегося бывшего Столпа до дома, а потом долго извиняться перед хозяином и переплачивать за разбитую посуду. Демоны в вверенном секторе подозрительно притихли: то ли готовили нечто скверное, то ли сбежали на другую территорию — хорошего все равно было мало. Сенджуро недавно плакал, укрывшись на заднем дворе — прятал лицо в ладонях и бессильно бил кулаком землю. Ренгоку хотел подойти, но внутреннее чутье подсказало, что так он только все испортит — самому бы точно не понравилось, заметь его кто-то в подобном состоянии. Мечники не имеют права показывать слабость, и будущие — не исключение. Мирай была предельно вежлива и спокойна — терпеливо показывала стойки, учила дышать по-новому, но почти не говорила, и в ее глазах все чаще проскальзывала тоска.       Ренгоку знал, что в его отсутствие она читает книги, просматривает газеты, беседует с Тору и много тренируется. Но еще он чувствовал — ей тесно в границах Штаба без права выйти наружу. Сильнейшая мечница, знающая такие приемы, которые было сложно даже вообразить, чахла в тени глициний.       — Госпожа, принес!       Ренгоку распахнул глаза, ища источник голоса: был уверен, что Мирай впускает на территорию своего скромного поместья только его. Думать о том, что в его отсутствие Сайто общается с кем-то еще было неприятно. Почти так же неприятно, как вспоминать пьяные отцовские выходки или слезы брата. В воротах стоял какуши — издалека все они похожи друг на друга, но Кеджуро был готов поклясться, что этого видел впервые.       — Госпожа Мирай, смотрите, все принес! — незнакомец тем временем демонстрировал два увесистых короба.       — Хитоши! — Сайто встрепенулась и поспешила навстречу. — Как я рада!       Ренгоку от нее таких слов не слышал. Стало еще неприятнее. Кеджуро встал и последовал за ней — было крайне интересно узнать, что такого в коробках и самом какуши, если вызвало такую реакцию в сдержанной Сайто.       — Господин Ренгоку! — завидев Столпа Пламени, тот низко поклонился. — Для меня честь.       — Это Хитоши, — объяснила Мирай, бросив быстрый взгляд на хмурого Кеджуро. — По просьбе Убуяшики он приносит мне некоторые книги и помогает по дому. Я не очень хороша в подобных делах…       — Госпожа ошибается, — замахал руками Хитоши. — У нее все замечательно выходит, я только мешаюсь.       — Раз уж ты пришел, мы передохнем, — Мирай спрятала смешок в кулаке и махнула рукой на террасу. — Заодно и посмотрим, что ты принес.       — Все принес, — не без гордости заверил какуши. — Отдыхайте, госпожа. Я сам сделаю.       С этими словами Хитоши подхватил коробки и поспешил в дом: спустя пару минут оттуда донесся звон посуды.       — Он кажется… доброжелательным, — Ренгоку запоздало осознал, что пренебрег всеми правилами вежливости и наверняка мог показаться неотесанным грубияном. Он не Шинадзугава — такого за ним не водится. — Прости, что встретил его так холодно. Медитация оказалась глубже…       — Медитации не было, — вздохнула Мирай. — Я почти слышала твои тяжелые мысли… Придется признать — такой тип тренировки тебе не подходит… Я ошиблась.       — Ты не ошиблась, — вспыхнул Кеджуро. — Я научусь, даю слово! Просто это странно… Сидеть без дела.       — Вот как, — протянула она, окидывая мечника долгим взглядом. — Ты считаешь, что сидишь без дела…       Ренгоку не нашелся, что ответить — он действительно не понимал. Но очень хотел и сдаваться не собирался. Ведь поражение в этом случае будет означать, что Мирай потратила время впустую. Этого допускать было нельзя.       Какуши тем временем успел расставить посуду и разложить подушки. Помощник Мирай попался крайне расторопный и ответственный. Натянув самую доброжелательную из своих улыбок, Кеджуро принялся за чай, не забыв поблагодарить Хитоши за заботу о госпоже. Хитоши заливался краской так, что было видно даже в небольшой прорези, низко кланялся и заявлял, что все это ему лишь в радость.       — Здесь книги о демонических техниках, — он указал на первую коробку. — Очень древние и редкие, господин Убуяшики отбирал их для вас лично. А во втором коробе, как вы и просили, то, другое. Вот только… простите… Новое хаори я не купил… Не смог найти достойное госпожи.       — Это пустяки, Хитоши, — пробормотала Мирай, вертя в пальцах чашку — ее глаза уже были прикованы к посылкам. — Самое главное ты принес, большое спасибо!       Какуши просиял и, пообещав вернуться завтра со свежей рыбой и сладостями, скрылся за воротами.       — Вы подружились, — закончив с чаем, Ренгоку кивнул на опустевшие ворота. — Это… хорошо.       — Он кое-кого мне напоминает, — слабо улыбнулась она. — В нем столько доброты… Это удивительно.       Ренгоку вновь нахмурился — обычного добрым называли его: Пламенный Столп неизменно согревал всякого, кто просил о тепле. Никому не отказывал, подбадривал, помогал. Но Мирай, очевидно, предпочитала замечать только какуши.       — В тебе тоже это есть, — Сайто вновь прочитала его мысли. — В тебе столько же добра, сколько и боли.       Кеджуро не нашелся, что ответить. Все подходящие слова вылетели из головы, оставив только холодную пустоту. Все, на что хватило хваленой выдержки — поблагодарить за занятие и чай и скрыться. Ренгоку быстро шел к дому: ему было необходимо обнять Сенджуро. Ему было нужно, чтобы Сенджуро обнял в ответ.       Брат нашелся там же, где и всегда — на тренировочной площадке с зажатым в слабых пальцах боккэном. После слов Мирай Ренгоку задумался, не вооружить ли его настоящим клинком, но почти сразу отмел эту мысль — Сенджуро с катаной смотрелся дико даже в воображении.       — Кеджуро! — Сенджуро с готовностью погрузился в теплые объятья. — Думал, ты заглянешь только через пару дней.       — Слишком соскучился, — честно ответил Кеджуро, прикрывая глаза. — Очень соскучился.       — Я как будто знал, что ты придешь! — пробормотал мальчик. — Как раз сварил твой любимый суп.       — Это замечательно, Сенджуро! — напряжение, страхи, недовольство — все это постепенно уходило, скрывалось на глубине: Ренгоку чувствовал такой необходимый покой. — Суп — это замечательно!       Сенджуро деловито собирал на стол, пока Ренгоку снимал хаори — безупречно подходящее, отражающее технику его клана. Безусловно, красивое. В голове неожиданно всплыл недавний разговор в поместье Сайто — Мирай хотела новое хаори… Чудовищная несправедливость — не иметь возможности наведаться даже в ближайшее селение за одеждой.       — Я останусь на ночь, — задумчиво проговорил истребитель, любуясь счастливой улыбкой Сенджуро. — А завтра мы отправимся на рынок.       — Вместе? — детские глаза тут же расширились, и них вспыхнула потрясающая смесь эмоций — удивления, восторга, предвкушения. Сенджуро тоже редко покидал родовое поместье. Слишком редко.       — Да, — довольно кивнул Ренгоку. — Хочу, чтобы ты помог мне выбрать хаори для одного особенного человека. Что скажешь?       С тренировками было пора заканчивать. Жаль, что он осознал это лишь сейчас.