2 года назад
до создания группы 5WIRL около года
Бары Мондштадта не отличались чистотой ни в прямом, ни в переносном смысле: в пропитанных стойким запахом вина помещениях круглосуточно происходило всё, что отдаляло посетителей от Бога с каждой секундой быстрее. И это в одном из самых набожных регионов Тейвата, но даже подобный вопиющий контраст умудрился стать визитной карточкой для туристов. На туристов Венти и нацеливался, когда смотрелся в маленькое зеркальце и подкрашивал блеском губы перед тем, как выйти на скромную сцену в «Доле ангелов» и спеть, как считали постоянные гости, своим ангельским голосом. С местных брать было нечего, нищие рабы своих привычек, зато от залётных пташек из Ли Юэ, Фонтейна или Снежной можно было получить моры на целую неделю безделия и выпивки вплоть до следующей острой нужды. Так из недели в неделю, из месяца в месяц. Почему-то сегодня его особенно начала волновать собственная жизнь. — Что ты застрял? — кулак Дилюка, прилетевший по столу рядом, вывел Венти из раздумий. Обычно он занимал помещение для персонала, стараясь не мешать работникам бара, но хозяин заведения никогда не был доволен, хотя ничего лучше предложить не мог. Венти захлопнул зеркало и поднял свой фирменный распахнутый взгляд, широко улыбнулся, замечая, как смягчились черты вечно хмурого Дилюка. Его любовь к смазливым мордашкам — маленькая слабость, которой было удобно иногда пользоваться. — А разве уже время? У меня точно было ещё минут пятнадцать. — Мешаешься. Если начнёшь раньше, хуже не будет. Поджав губы, Венти поднялся и захватил со стола недопитый коктейль. Трезвым в «Доле ангелов» бывал только Дилюк, остальные, даже охрана заведения, не прошли бы ни один тест на отсутствие алкоголя в крови. Венти приложился губами к трубочке и с удовольствием отпил добрую треть под чужим тяжёлым взглядом. — Не запнись опять на ступеньках, — закатил глаза Дилюк на хлопающие глазки своего недоделанного певца. — Зато как феерично было! — рассмеялся Венти. — Думаю, тот раз вспоминают даже чаще моего пения. — Иди уже, — Дилюк вышел из подсобки, не бросив и взгляда. Венти вздохнул, прикрыв глаза, сосчитал до трёх и вновь улыбнулся, прогоняя улыбкой негативные мысли. Чему он удивлялся — агрессивному поведению? Дилюк не вёл себя иначе с первого дня их знакомства, так почему вдруг его равнодушная отчуждённость показалась такой неприятной? Почему всё стало казаться таким… мучительным? Неуютная мысль утонула в коктейле, который Венти допил одним глотком. Ему везло выступать идеально даже в самом пьяном состоянии — мастерство не пропьёшь. В голове быстро стало шумно от разогнавшейся крови, вытеснив лишние переживания, и Венти уверенно вышел навстречу многочисленной выпившей публике, где яблоку было негде упасть, да и как им было не собраться на миленького барда в коротких шортах и тонкой блузке с лирой наперевес. Наряжаться в национальный костюмчик Мондштадта, который ему безбожно шёл, Венти всегда нравилось, как и играть на необычном инструменте — помогало в конкуренции с другими артистами. Как бы ни фыркал Дилюк, а невозможно было отрицать, что Венти умел очаровать одним лишь взглядом и затем окончательно покорить своим прекрасным голосом, потому очередное вечернее выступление перед встречей ночи прошло без сучка и задоринки. Подвыпившие гости ожидаемо были в восторге и щедро засыпали скромную коробочку на краю сцены морой, на которую Венти сразу же взял себе новый коктейль на баре, стоило ему только спрыгнуть с помоста прямиком к барной стойке. — Ты хоть на что-то ещё мору тратишь? Или только на выпивку? — скривился Дилюк, протирая стаканы. Работать барменом в своём же заведении входило в редкий список его развлечений. — Хочешь посчитать, сколько тебе уходит от всего, что я заработал? — Венти улыбнулся, ловя прищуренный взгляд. — Скорее всего всё. — Почти! А почему нет? Это место, — Венти обвёл рукой бар, — делает меня счастливым. Мне ничего не жалко! — Ты вообще не умеешь быть серьёзным. Беспечно пожав плечами, Венти закачал головой под музыку и отвлёкся от разговора. Несколько мгновений Дилюк посвятил отстранённой уборке на баре, когда брови его вновь нахмурились и он подтянулся к Венти, обернувшемуся на него в немом вопросе. — Ты здесь время тратишь. С твоими талантами тебе надо заняться чем-то получше просиживания штанов за рюмкой и редкими распевками для таких же пьянчуг. — Ах, опять твои лекции, — Венти попытался скрыть за улыбкой, как неудачно Дилюк выбрал тему. — Чем плохо то, что я делаю? — Тем, что ты можешь больше, а ты… — скривившись, Дилюк отстранился и вернул между ними дистанцию. — Впрочем, какое мне дело. Не я свою жизнь спускаю. — Вот именно! — разогнавшееся алкоголем сердце больно стукнулось о грудную клетку и Венти отвернулся от бара, взглянул на танцующих гостей. Он заметил мелькнувший в толпе синий хвост и, обрадовавшись, соскочил со стула навстречу знакомому, до которого ещё предстояло добраться сквозь плотный ряд потных тел. Да уж, смотреть на людей он предпочитал со стороны не просто так. Скользящие по телу чужие руки, когда Венти нырнул к гостям, вызвали колкие мурашки. Или он просто был уже слишком пьян? — Венти! — второй такой же завсегдатай бара Кэйа с улыбкой встретил его посреди танцпола. — Приветик! — в отличие от всегда бурчащего что-то о морали Дилюка его друг Кэйа был таких же свободных взглядов, как и Венти, что сразу сблизило их. Цепкие пальцы Кэйи схватили за плечи и притянули к себе, ухо пощекотало тёплое дыхание: — Не передумал? Венти только отрицательно помотал головой, не желая пытаться перекричать музыку. Усмехнувшись, Кэйа выпрямился, придирчиво поправил его волосы и, схватив за руку, потащил за собой прочь из толпы. Их исчезнувшие на лестнице фигуры проводил мрачный взгляд из-за бара. Может, соглашаться на предложение Кэйи познакомиться с влиятельными людьми было не самой безопасной затеей, но Венти редко соображал, когда пьяно кивал на всё подряд, а после никогда не отказывался от своих обещаний, в каком бы состоянии их ни дал. В конце концов даже на маленькой сцене бара он в первую очередь торговал своей внешностью, а не своими талантами, и в чьих-то желаниях подобраться к нему не было ничего предосудительного. Так Венти оправдывал себе чужой интерес, преследования и домогательства, на которые давно перестал обращать внимание, пока Кэйа за бутылкой хорошего вина не предложил извлечь из этого выгоду. Выгода его не особо интересовала, но почему бы не провести весёлую ночь, если за неё ещё и заплатят. Всего лишь составить компанию в пьянке какому-то богачу, которому приглянулся, на какую ерунду они готовы раскошелиться. Тем более чтобы, как там сказал Дилюк, «смочь больше», нужно ведь потратиться на что-то кроме выпивки? Остановившись у двери в вип-комнату на втором этаже, Кэйа ещё раз прошёлся по волосам и лицу Венти, больше настраивая того, чем действительно что-то поправляя. — Хорошо выглядишь. Ему понравится. Венти сглотнул и рассеянно улыбнулся. Потратиться ему придётся больше эмоционально, чем морой, иначе было бы слишком просто.***
Бегать от миллелитов по всему Ли Юэ было для него привычным занятием, а когда знаешь город как свои пять пальцев и слабые места преследующих, то беготня даже становится скучной. Перепрыгивая через заборы и петляя по узким улицам, он пытался оторваться от особенно надоедливого миллелита, который, видимо, разносил выданные на работе новые ботинки, раз никак не мог отстать. — Стойте! Именем закона! Ну именем чего же ещё. Если бы он верил в справедливость закона, то не занимался бы преступлениями, но каждый раз выходя сухим из воды не верил в справедливость только больше. Его жизнь — долгий затянувшийся кошмар, к которому он привык. За поворотом вместо сквозного прохода на соседнюю улицу — строгий тупик, но обрадоваться добыче миллелит не успел, так как маленькая фигурка вскочила на мусорный бак одним прыжком и, зацепившись за чьи-то мелькнувшие в проёме окна руки, исчезла. Вместе с подельницей они сбежали из подставной квартиры выверенными путями, и уже в течение пары минут найти их следы не представлялось возможным. На точку сбора банды они добрались к вечеру, пережидая бурю погони то тут, то там, но в итоге так и не попавшись. В низком росте и худощавой комплекции были свои плюсы: легко влезть в чей-то дом, ускользнуть и скрыться, а даже если сработала система безопасности, то загнать неприметного юркого вора едва ли получится без хороших гончих. Ли Юэ погряз в преступности, собак на всех не хватало, чем многие и пользовались. Он не был исключением. В районе, куда миллелиты не совались, свободно себя чувствовали только те, кто обладали силой или силе подчинялись, и всё же, несмотря на тяжёлые судьбы, местные старались расслабиться, кучкуясь на улицах своими компаниями. К одной такой подобрался и он со своей спутницей, спасшей от преследующего полицейского. — Неужели! А я уже собирался объявлять вас в розыск, ха-ха! — Огромный мужчина приветственно обнял их обоих, едва не ломая хрупких в сравнении ребят пополам. — Вы в порядке? — Пусти ты, громила, — рассмеялась Индариас, взмахивая рыжей копной, — всего-то пробежка. Даже вспотеть не успели. — Достали что нужно было? — Да, — он оттянул край куртки, демонстрируя внутренний карман с увесистым содержимым чьего-то сейфа. Ему было мало что известно о личности того, кого надо было обнести, кроме необходимых обезличенных деталей. Флешки да побрякушки он отдаст Меногиасу, остальное не его забота. — Прекрасно, малыш, — крепкая рука потрепала его волосы, заставив оскалиться, но Босациус и Индариас только посмеялись вместе, утягивая его за собой в шумный закоулок, где можно было затеряться среди прочих членов банды. Редкие моменты свободы ощущались только здесь, когда не надо было засыпать голодным, рисковать жизнью в угоду чужим планам и чувствовать гнетущую пустоту внутри изо дня в день, не понимая, зачем он вообще жил. Привык. Обзавёлся товарищами, с которыми влачить жалкое существование казалось не так ужасно, но стоило им не оказаться рядом и всё снова становилось серым. Тем более с их образом жизни, когда вечером вы рука об руку танцевали и спорили, чей ритм речитатива круче, а завтра один из вас уже не возвращался. Сегодня был не такой день, сегодня уголки его губ даже хотели дёрнуться в несмелой улыбке при виде друзей, занятых безделием в преддверии весёлого вечера, но всё же улыбка не случилась, когда он заметил тоскливое выражение Бонанас. Она сидела на лавочке, забравшись с ногами, и невидящим взглядом смотрела перед собой, не вслушиваясь в болтовню Босациуса и Индариса. — Ты в порядке? Бонанас подняла на него взгляд своих бездонных голубых глаз. Чистые, значит, не под чем-то. — Да. Мне только… только кажется, что скоро всё изменится, — её тихий спокойный голос вызвал тревожное чувство. — Что может измениться, — встрял Босациус, облокачиваясь плечом на стену рядом. — Смена главного, — кивнула своим мыслям Бонанас. Остальные удивлённо переглянулись. Смена власти в их условиях казалась чем-то невероятным: всё следовало устоявшимся за много лет порядкам, а такие как они были в подчинении главного Босса с ранних лет и работали беспрекословно, не представляя другой жизни. — О чём ты, — он подсел к ней, хмурясь. Его слишком быстро стала охватывать тревога. — Бонанас перегрелась, видимо, — беззлобно хихикнула Индариас и развела руки в стороны, пожав плечами. — Ну серьёзно, кто может сместить её? Загадочно прошептав последнее слово, она усмехнулась, но никто не поддержал. Чувство тревоги разрасталось, становилось общим. Говорить вслух то, что промелькнуло в умах всех, не хотелось, хотя каждый подумал о напряжённых отношениях главного Босса с главой другой группировки, неким Мораксом, который появился из ниоткуда и методично лез на их территорию, тревожа улей. Их Босс была сильнее. Сильнее же? — Завтра проснёмся в новом мире, — нервно посмеялся Босациус и отлепился от стены, уперев руки в бока. — Глазом моргнуть не успеем, а мы уже по тюрьмам или у кормушки. Кто первый работать на миллелитов? — Фу, скажешь тоже, — Индариас стукнула его кулачком, но её улыбка вышла дёрганной и неуверенной. Они вчетвером одновременно вздрогнули, когда воздух прорезал звук полицейских сирен, а из-за угла к ним вдруг вынырнул спешивший на всех парах Меногиас, главный их ячейки. — В чей дом ты влез?! — он схватил мальчишку за грудки и потряс, едва не подняв над землёй, будучи гораздо выше. — Кто давал наводку?! — Оставь его! — руки Меногиаса отцепила возмущённая Индариас, которой из-за нарастающего шума сирен приходилось кричать: — Что происходит?! — Это была ловушка! Нам конец! — Меногиас, всегда рассудительный и спокойный, из-за перекошенного лица выглядел уродливым близнецом самого себя. Его последующие слова заглушил пронзительный визг колёс десятков машин с мигалками, оцепивших их со всех сторон. А дальше был только хаос, крики и звуки борьбы, но даже на самых ловких, быстрых, сильных и злых можно было найти управу. Всё, что он запомнил из того дня — свой бесконечный побег, бешеный стук сердца, удар, ещё один, уже об землю, и вес чьего-то огромного тела, коленом вдавливающего в грязь. — Он же из Якс? — на вопрос незнакомого голоса последовал утвердительный ответ того, кто пытался сломать ему позвоночник своим весом. Обладатель голоса присел на корточки рядом и его лицо силой развернули ему навстречу, чтобы он встретился с холодным блеском янтаря, пока остальные детали внешности незнакомца размывались в расфокусированном взгляде. — Как тебя зовут? — голос был приятный. — Ал… Алатус… — а собственный не слушался. — А я Моракс, — рука в перчатке странным жестом поправила грязную прядь на его лице. — Будем знакомы.***
Рука болела так, слово её отрезало, но Кадзуха только стискивал зубы крепче, напоминая себе, что боль была фантомной, хотя каждый раз на глазах выступали настоящие слёзы от её ощущения. Со смерти Томо прошло уже полгода, а легче, как все обещали, не становилось. — Я хочу познать её силу! — Её тут нет! — Она есть! Я покажу тебе! — Прошу, не надо! Отравляющие воспоминания, ярче жизни вокруг, постоянно застилали глаза, шумели в ушах, которые хотелось закрыть. Не помогало. Ему вообще ничего не помогало и от реальности Кадзуха всё время пытался сбежать, но раз за разом ему не давали добежать до границы. Он устало поморгал, признавая больничную палату, в которую попал после очередного побега, перевёл взгляд на руку — в сгибе локтя торчал катетер капельницы, потому и болело. — Я выдержу божественное наказание! — Остановись!! Закрыв глаза от пронзающего белого света, Кадзуха попытался вспомнить, что предшествовало его попаданию в руки врачей. Слабые отголоски прошедшего дня: привычный притон, оплата халтурными деньгами, провал в памяти за провалом. Он поморщился, потянулся ноющей грудной клеткой вперёд, резко вспомнив, как змеиным шёпотом кто-то предлагал начать работать на них, хотя из потребителей работники выходили так себе, вероятно, хотели его использовать и подставить. Предложение было определённо добровольно-принудительным. — Пойми же, Кадзу, только я отважусь отразить удар молнии! — НЕТ!! Томо! Томо!! Томо… Кадзуха дёрнулся и ощутил боль во всём теле, намекающую, что от чужой настойчивости он отбивался физически. Как же ему было плохо. Лучше бы они его убили и он не проснулся в аду собственных мыслей трезвым, ломающимся не от зависимости, а от преследующих картинок в голове. Вырвать бы из груди кровоточащее сердце и выбросить, чтобы никогда больше не испытывать чувств. Незаметно для себя он уснул и, позже вновь разлепив тяжёлые веки, увидел сидящую рядом жрицу храма Наруками. Не первый раз он сталкивался с этими набожными дамочками, но сидевшая перед ним отличалась от предыдущих: в её взгляде не было привычного жрицам всеобъемлющего сострадания и понимания, скорее решимость вдолбить что-то в него, что она, видимо, произносила, пока он не слышал сквозь вату, заложившую уши. Кадзуха предпринял попытку вслушаться: — …на ваше состояние. Вы себя погубите, — он слабо улыбнулся, но она не заметила дрогнувших уголков губ, — поэтому я настоятельно рекомендую обратиться по этому адресу. В его здоровую руку она вложила визитку, но у него не было сил на неё взглянуть и необычная жрица, поняв, пояснила: — Это центр помощи «Южный крест». Они финансируются из Ли Юэ и много с чем помогают у нас в Инадзуме. В том числе с наркозависимостью. Хотя бы попытай… Его глаза закрылись, сознание уплыло прочь от уверенного голоса, хотя девушка не собиралась сдаваться и продолжала пояснять ему о важности жизни. Томо вот жизнь не любил… Он жил так, словно каждый день был последним, пока так и не случилось. Любил ли он хоть что-то кроме Кадзухи, во что сам Кадзуха порой не верил, иначе Томо не умер бы так нелепо, едва не забрав с собой и его. Томо любил писать стихи, хотя считал, что талант Кадзухи в стократ превосходил его, и всё же, в моменты трезвости, они любили соревноваться в стихосложении или вдохновляться всем вокруг, придумывая строчку за строчкой поэтические описания. Даже если весенний гром поведёт, рассечёт меня… превратит в пепел… — …это ради тебя. Жрица ушла и Кадзуха окончательно провалился в сон, выронив из пальцев визитку «Южного креста».***
— Отлично выступили. Но ты был лучше. Жадность поцелуев могла сравниться только с жадностью рук, трогающих его так нетерпеливо, словно он мог бы исчезнуть в любую секунду и нужно было успеть ощутить больше. — Люмин бы не понравилось такое услышать. Ей бы не понравилось не только услышать, но и увидеть, узнать, чем занимался брат, когда после выступлений говорил, что у него ещё дела. Было бы благом, если бы она уже догадалась и просто закрывала глаза, только Люмин никогда так не поступила бы, уж он свою сестру знал — за секс с их продюсером она бы закатила целый скандал… — Солнышко моё, — пальцы распускали косу, путались в волосах, натягивали до лёгкой боли и хотелось поморщиться. — Посмотри на меня. Открыв жмурившиеся от ласки глаза, Итэр встретился взглядом с голубыми безднами Дайнслейфа. Сердце подскочило к горлу. Мужские ладони обняли его лицо, не давая отвернуться. — Прекрасный. Как же я люблю тебя, — от его шёпота по коже бежали мурашки, а от блестящего в голубых глазах чувства собственничества щекотало низ живота. — Мой золотой мальчик. Вместо ответа Итэр потянулся навстречу всем телом, пропадая в крепких объятиях, улыбнулся сквозь поцелуй, наслаждаясь ненасытным желанием обожающего его Дайна. Всего лишь маленькая интрижка. Что такого?