***
По крайней мере так думал Пэк Чон. «Угх… моя голова» Пэк Чон вновь открыл глаза, промаргиваясь и встречаясь взглядом с деревянным потолком. Погодите, потолок?.. Он подскочил на месте, осматриваясь и игнорируя головокружение. Его сердце билось усиленно, а глаза бегали от простенькой комнаты обычного ученика секты до его рук. Без шрамов, маленьких и всё ещё нежных. — Я… жив?.. Это невозможно… как такое могло случиться… Он стал ощупывать себя. Обычная ночная сорочка детского размера. Но тут его взгляд скользнул в бок и он побледнел. О, боже. Похоже его судьба была связана с тем, что он ненавидел больше всего в своей жизни. — Блядство… Он вернулся в Чжуннань. На прикроватной тумбочке лежала лента с вышивкой символики его отеческой секты. Похоже, что он попал в тело младшего ученика секты Чжуннань, если это просто не кошмар.***
Что вы думали? Конечно он сбежал. Под покровом ночи, даже не разобравшись в ситуации, он сбежал в теле ребёнка, с небольшим свёртков за спиной. В прицнипе, ему было это не в новинку. В прошлом он так когда-то добрался до Горы Хуа. Кстати, именно туда путь он и держит. «Я должен узнать, что случилось с Горой Хуа» Пэк Чон не знал, что происходит. Но всегда, когда случалось нечто подобное, что он было не в силах решить, он делал одно — думал о Горе Хуа. О её пейзажах, раскинувшихся у подножия гор, о старейшинах, что так охотно приняли его, чужака, о его боевых братьях и сёстрах, доверивших ему свои жизни и, конечно же, о том человеке тоже. Что бы ни происходило сейчас, он должен вернуться на Гору Хуа. Да, Гора Хуа… — Угх… Его родной дом, его секта… — Ха-а… ха-а… «Нет, это всегда было так сложно?!» Пэк Чон только переступил пределы Сианя, самого ближнего города к Чжуннаню, как уже валился с ног от усталости. В прошлом он заменял тягловую лошадь, несясь по дорогам без перерывов несколько часов с телегой за спиной, а сейчас и свёрток был слишком тяжёлым… «Лидер Секты, простите, кажется я умру во второй раз» Он уже и забыл, что быть ребёнком, ещё не образовавшим золотое ядро, так сложно.***
Лидер Секты, посмотрите, я наконец добрался. Хватаясь за камни, Пэк Чон взбирался на гору Хуа, одну из самых высоких и крутых гор во всей провинции Шэньси. Его детские ручки дрожали, но оставалось совсем немного. В любом случаем, если он упадёт, то просто покатится кубарем, и ему придётся карабкаться вновь, это ведь не так страшно, верно? — Я! — он забросил руку на вершину. — Добрался! Пэк Чон подтянул своё тело со стекающим по нему потом, который пропитал одежду, сделав её липкой. Он так устал за эти две недели пути. Нет, с каких пор Сиань был таким далёким местом? «В любом случае, главное, что я на месте» Но в этот момент… — Что? Ребёнок? Здесь кто-то был! Значит Гора Хуа не пала, как он думал! Пэк Чон с блеском в глазах задрал голову и встретился взглядом с мужчиной. Он смотрел на него сверху вниз с недоумением и интересом, держа в в руках кувшин. Странно, Пэк Чон никогда не видел его раньше. Но прежде чем он успел его рассмотреть как следует, над его головой завис чужой ботинок: — Чжуннаньским ублюдкам здесь не место! Возможно ему только это показалось, совсем краешком глаза он заметил, как этот сумасшедший ублюдок ехидно улыбался. Псих, ты пнул ребёнка с одной из самых крутых гор! Пэк Чон покатился кубарем вниз, проклиная невежественную молодёжь…***
— Нет, с ним точно всё в порядке?.. «Угх… как же всё болит» Пэк Чон медленно открыл глаза, чувствуя, как ломит его тело от усталости и полёта с горы. Нет, если он встретит того ублюдка, то преподаст ему урок. Только один человек в его жизни спускал его с горы! Правда это был его саджэ, но не суть. — Дитя, ты в порядке? Пэк Чон попытался сфокусировать взгляд размытых глаз на фигуре человека, что сидела на его кровати и обеспокоенно глядела на него. Это был мужчина, от которого так и веяло мягкостью. Если бы Пэк Чон был настоящим ребёнком, то он был бы не против использовать плечо этого располагающего к себе мужчины и прорыдаться от разочарования. — Да… я жив… наверное. Пэк Чон поднялся, осматривая себя и касаясь головы. Ну, всё не так уж и плохо, как он думал. Всего лишь один бинт на руке, которую он потянул от перенапряжения. Даже голова цела. — Сейчас ты в секте Хуашань. Я ученик второго поколения, Чхон Мун. Погодите «Чхон»? Когда это поколение Чхон стало вторым и с каких пор в его рядах появился некий Чхон Мун? — Ч-чхон, ты говоришь?.. Чхон Мун нахмурился, когда Пэк Чон использовал неформальную речь в разговоре. Но осмотрев его лохмотья, он предположил, что тот нищий или из бедной семьи и не знает о правилах. Его не за что корить. — Что-то не так? — Н-нет, но… Погодите, погодите… Нет, что вообще здесь происходит? — А… я могу спросить? — Да, что ты хочешь знать? — Небесный Демон… сколько прошло времени с того момента, как отрубили голову Небесному Демону? В комнате повисла удушающая тишина. Сердце Пэк Чона колотилось, как заведённое. Если бы он только узнал об этом, то мог бы сложить более полную картину происходящего… Но Чхон Мун лишь недоумённо посмотрел на него и неловко улыбнулся, говоря: — Ох, это какая-то сказка? Прости, не знаю такую… Что?.. «Сказка»?.. Пэк Чон сжал одеяло руками. За такие слова он готов был ударить голову даже этого доброго человека. Нет, даже раскрошить её было бы мало. Кто не знал о войне с Небесным Демоном? Эта напасть задела не только Центральные Равнины, но и Пять Дворцов за её пределами. Пролилось так много крови, Гора Хуа так много отдала за это… А ученик Горы Хуа не знал этого? — Это… Чхон Мун на мгновение замер, увидев взгляд Пэк Чона. Это не был взгляд обычного ребёнка. Он был ужасающим, пугающим… это взгляд того, кто прошёл через нечто страшное. И ему стало жаль этого ребёнка. — Я не знаю через что ты прошёл… но ты можешь вступить в секту Горы Хуа и отныне будешь в безопасности. Пэк Чон поднял свой завороженный взгляд на Чхон Муна. Вступить в секту Горы Хуа… «Ты проделал длинный путь. Гора Хуа не может отказать кому-то, кто знает о Хуашань» Образ его Лидера Секты, Хён Чжона, наложился на Чхон Муна. Казалось, они были очень похожи. Те же добрые глаза, тот же тон… — Я… Пэк Чон не знал, что происходит. Но в таком случаем он делал одно — думал о Горе Хуа, его доме. — Я вступлю в секту Хуашань.***
Пэк Чон стоял у павильона своего мастера, с которым он теперь должен жить. Раньше у Горы Хуа не было достаточного количества Наставников и ученики жили в общежитии, но эта Гора Хуа может позволить себе совместное проживание мастера и ученика, как и полагается в сектах. Но проблема заключалась в другом… «Мой мастер это сам Святой Меча Цветущей Сливы?!» Он не знал как и почему его вообще сделали учеником такой величины человека. Всё, что он знал — это великий предок Горы Хуа, который внёс наибольший вклад в первую войну с Небесным Демоном! «И я его ученик» Если бы это была в действительности первая жизнь Пэк Чона, он позабыл бы о своей гордости, и катался по земле от радости. Кто не мечтал стать его учеником? Пэк Чон постучал в павильон, с блеском в глазах и румянцем на щеках от возбуждения ожидая встречи со своим мастером — пусть он ещё и не стал тем самым Святым Меча. Сейчас он ученик второго поколения, как и Чхон Мун, верно? — Кто здесь? Но дверь открыл не он. На Пэк Чона взирал мальчишка примерно его возраста, с растрёпанными волосами, что с трудом были собраны в конский хвост. Но самым выделяющимся было не это… «Он слеп?» На его глазах была повязана белая повязка. Пэк Чон беззастенчиво пялился, пока дверь не начала закрывать после почти минутной тишины. — А, п-постой! Я новый ученик Святого Меча! — Правда? Мальчишка очаровательно склонил голову в бок. Правда было в этом действии и нечто жуткое, нечеловеческое… Ну да ведь это обычный ребёнок, верно? Он просто надумывает себе. — Да! Меня направил сюда Чхон Мун! — Сасук Чхон Мун… Ребёнок задумался на время, а Пэк Чон про себя выдохнул. Было бы неловко, если бы перед ним вот так захлопнули дверь. — Эй, сопляк. Неожиданно Пэк Чона подняли за шкирку, как щенка. Очень чертовски хорошо знакомый голос со злобой подметил: — Где твоё уважение? Для тебя он САСУК Чхон Мун. Ах, верно. Теперь же он принадлежал поколению Мён, а не Пэк и был младше Чхонов… «Неловко вышло» — П-простите… — промямлил Пэк Чон, слегка покраснев. Он не ожидал, что допустит оплошность в таких мелочах. — Тц! Пэк Чона опустили на землю и тот едва устоял на ногах, подняв глаза и посмотрев в спину того ублюдка, который столкнул его тогда с горы. Он шагнул внутрь павильона, кинув тому ребёнку напоследок: — Мён Ма-а, не впускай его. — Как скажите, мастер. «Минутку» Он что, тот самый Святой Меча Цветущей Сливы? И… … мастер Пэк Чона? Нет, это точно его персональный ад.***
Вшух! Быстрее. «Сахён, в сторону!» Мах! Сильнее. «Са… сук..» Топ! «Прости, Пэк Чон-а… Лидер из меня… никудышный, да?» Сердце Пэк Чона обливалось кровью всякий раз, когда он вспоминал умирающих. Он был слишком медленным, и Ю Исоль прикрыла его от удара, умерев от потери крови. Её тело дрожало и постепенно холодело… Он не мог даже похоронить Юн Чжона целым, его вторая половина тела затерялась среди трупов. Рядом с ним была лишь рука Чо Голя… Лидер Секты, их добрейший Лидер… Пэк Чон сжал свою челюсть, делая новый взмах. Вместо слёз с него градом тёк пот от усиленной тренировки. Всё его тело ныло, не успев восстановиться после длинного пути. Но это ничего… Сейчас было только тринадцатое поколение учеников. До его поколения, двадцать второго, это целых девять поколений. Святой Меча, что участвовал в войне был молод, значит, Небесный Демон придёт не скоро. «Я убью его» Он не знал сон это или реальность — но боль в мышцах склоняла его ко-второму — но если это правда его нынешняя действительность, если это столетнее прошлое, то он станет сильнее, он сделает так, чтобы Гора Хуа никогда не переживала упадок. Его старейшины, что были добры к нему, его дорогие младшие будут расти, не ведая забот о том, что им необходимо побить ублюдков из Чжуннань или что им придётся есть траву… Пэк Чон сделает так, чтобы они прожили хорошую жизнь. — Ха-а… ха-а… Он сделал ещё один шаг и в глазах у него потемнело. — Что… Он не отличал, где небо, а где земля. Даже когда он упал, вкапываясь лицом в землю, ему казалось, что он всё ещё стоит. Но что он знал наверняка — тяжесть меча в его руках. Он не разжал его. «Как сасук мог потерять свой меч?!» Он помнил его слова и более не выпускал меч из рук. «Чхон Мён-а, что бы ты сделал на моём месте?» Даже своим угасающим сознанием он всё ещё цеплялся за образ ушедшего человека, на которого всегда смотрел, как на недостижимую цель. На которого равнялся. Пэк Чон этого не видел, отправившись в мир***
Ю Исоль и её холодное тело… истекающая кровью половина тела Юн Чжона… рука Чо Голя… пронзённая Тан Сосо… заваленный монах Хэ Ён… упавший замертво Лидер Секты… *тук-тук-тук* *тук-тук-тук-тук-тук-тук* Пэк Чон резко вдохнул воздух, просыпаясь от ночного кошмара. По его лицу текли слёзы, он сгорбился, тяжело дыша. Ю Исоль… бледная кожа, залитая красным… Юн Чжон… он видел, как из него вываливаются внутренности… рука… Он хотел кричать от ужаса, но не мог издать ни звука, будто его голос пропал. Он не смог никого защитить, всё, что он сделал — отрубил голову Небесному Демону, который уже был на последнем издыхании. «Ты можешь гордиться собой. С помощью бесчисленных людей, твой меч наконец-то достиг моего тела» «… с помощью других…». Эти «другие» заплатили слишком высокую цену за это. И никто никогда бы не стал вспоминать о них, никто никогда бы не записал Гору Хуа в победители. Потому что её больше не было. И всё это вина Небесного Демона. — Ах… ты проснулся? Пэк Чон повернул голову. Его зрение было размытым из-за слёз, но это он увидел чётко. С широко распахнутыми глазами, как у безумца, он глядел на Мён Ма, первого ученика Святого Меча. Его глаза были красными. Как и у того чудища. — Ты… Наконец Пэк Чон обрёл дар речи. Но вместе с этим его лицо перекосило в гневе. Даже взрослому стало бы не по себе, увидь он красные глаза, наполненные жаждой крови и насилия. Мён Ма же будто и не чувствовал направленного на него намерения убить. У него было безмятежное выражение лица. Он держал свою белую повязку в руках, которую снял, чтобы позаботиться о Пэк Чоне по приказу мастера. — Мастер Чхон Мён сказал… «Ученик Горы Хуа» — Заткнись! Пэк Чон бросился вперёд, на Мён Ма перед ним. Он не чувствовал своих конечностей, они казались неповоротливыми и вялыми. Но его желание затмило физические возможности. Он повалил Мён Ма на пол, схватив за шею. — Заткнись! Заткнись! Заткни свою чёртову пасть! Это существо не имело права называть своим поганым ртом название его секты. Он не смел говорить о его боевых товарищах как о «ком-то», благодаря кому Пэк Чон добрался до него. Просто не имел права! Мён Ма нахмурился, схватившись за руки Пэк Чона. В его глазах зажёгся блеск… — Что ты творишь?! Яростный рёв огласил комнату, но Пэк Чон не спешил приходить в себя. Лишь когда его схватили за шкирку и бросили на кровать, из его поля зрения пропали красные глаза и он утих на время. И в этот момент его облили водой из кувшина. Он поднял свои покрасневшие глаза, в которых стояла лишь растерянность после былого безумства на стоящего перед ним Чхон Мёна в ярости: — За мной. Немедленно.***
Пэк Чон в сухой одежде стоял в храме предков, высоко задрав руки над собой. Пусть он сидел на подушке, но его ноги затекли от неудобной позы. Никогда в жизни он ещё не получал наказания… — Говори. … и тем более он никогда не оправдывался. — Я просто… — Ты просто пытался задушить своего боевого брата? Пэк Чон закусил губу. Со стороны это так и выглядело. Если бы он хоть немного отдавал себе отчёт, то никогда бы не совершил чего-то столь необдуманного. — Мён Ма-а пришёл позаботиться о тебе по моей просьбе. Это произошло только потому, что ты сам довёл своё тело до предела. Голос Чхон Мёна оставался беспощадным. Голова Пэк Чона опускалась всё ниже и ниже, потому что всё было верно. Не было места даже для недопонимая, чтобы он мог что-то объяснить. — Я… понимаю. От такой покорности Чхон Мён закипал всё больше. Нет, где это послушание было, когда он душил его ученика, а? — Понимаешь? — он усмехнулся, — Не знаю как в Чжуннань с дисциплиной, но если бы не Чхон Мун Сахён, ты был полетел кубарем с Горы Хуа, — он остановился, чтобы подчеркнуть. — И в этот раз ты бы не встал. — Ты… Была одна вещь, которую ненавидел Пэк Чон больше, чем быть отчитанным этим ублюдком. — Я ученик Хуашань! — прорычал он, смотря прямо в глаза Чхон Мёна. Никогда в своей жизни он не наденет форму Чжуннань вновь. И никогда в своей жизни он не посмеет причислять себя к этой секте. Он был учеником Горы Хуа и даже если перед ним стоит тот самый легендарный Святой Меч, он не смел отзываться о Пэк Чоне, как об ученике другой секты. Чхон Мён на мгновение был… ошарашен. И дело не в этом выкрике. Проблема в том, как это было сказано. Ни один молодой ученик не стал бы с такой страстью отзываться о своей принадлежности к Хуашань, и лишь по пальцам одной руки можно перечислить таких из второго поколения. Только старейшины, что посвятили всю свою жизнь Горе Хуа говорили с такой же гордостью и огнём в глазах, что их сердце и плоть принадлежат Горе Хуа. Что уж там, Чхон Мён тоже не смог бы произнести это с таким запалом. Это было… странно. «Кто он такой?» Чхон Мён следил за этим ребёнком последние три дня. Его день совсем отличался от учеников секты. Это больше походило на выживание. Пэк Чон с лёгкостью засыпал на свежем воздухе, будучи выгнанным из павильона своего мастера, и вставал с первыми лучами солнца, чтобы взобраться по кривой дорожке на одну из гор Хуашань, собрав своими руками утяжелители из камней и найденных верёвок. Он завтракал со всеми, уплетая еду первым, и шёл на тренировку базовых стоек, вкладывая в это столько же сил, сколько и в основную тренировку. Дети, что смотрели на него, загорались огоньком и прилагали чуть больше усилий. Нет, даже больше, он первее старшего ученика, который вёл тренировку, правил стойки тех, кто рядом, ударяя по слабым местам деревянным мечом. Он даже пытался выйти на спарринг со старшими учениками, но те его игнорировали и посмеивались, поэтому он практиковал техники в одиночку. И всё это три дня подряд. Без жалоб, без поблажек. Какой ребёнок вообще был способен на это? И только лишь потому, что Чхон Мён увидел эту силу воли, больше похожую на одержимость, он дал Пэк Чону возможность объясниться. Но, похоже, зря. Он так ничего и не узнал. — Если ты ученик Великой Секты Хуашань, то должен следовать её правилам. На этот раз я спущу тебе подобное с рук, но не думай, что забуду. — Я понимаю. — … Нет, Чхон Мён правда не понимал, как думает этот ребёнок. Что Мён Ма, что этот ребёнок были странными. — Подумай над моими словами до утра. — Да. — «Да, старший Чхон Мён» ты должен сказать, сопляк. — Да, Старший Чхон Мён… — Тц! Никакого воспитания. Не человеку, пинающему детей с горы, это говорить! Но дверь в зал закрылась и Пэк Чон остался сидеть один в свете огня от свечей. Тишина была давящей, а в его ушах стоял звон. Он нервозно поёрзал, не чувствуя своих ног. Его руки медленно опускались всё ниже и ниже, но Пэк Чон этого не замечал, пока не свалился с подушки, подхваченный чужими руками. — Мой сахён, дети такие проблемные. Пэк Чон приоткрыл глаза, увидев освещённое свечами лицо Чхон Мёна. Только сейчас он понял, что от переутомления у него поднялась температура, поэтому он был таким вялым. Он прикрыл глаза всего на мгновение, чтобы прийти в себя и подождать, пока мир перестанет ходить ходуном, но открыв их вновь, понял, что он покинул зал предков. Он был в тёмной комнате на кровати. На его глаза легла чужая рука, а знакомый, но по-доброму недовольный голос сказал: — Я не могу позволить Мён Ма-а приглядывать за тобой, но если ты откинешься в зале предков, Сахён будет зол. Пэк Чон пробурчал что-то неразборчивое, закрывая глаза. Он был так истощён, что не видел смысла спорить. Он уткнулся в чужое плечо, засыпая, пока большая сильная рука удерживала его.***
Бледное лицо Ю Исоль… половина тела Юн Чжона… рука… — П-простите… Несмотря на то, что он был их старшим, он должен был защищать их и вести за собой, все они погибли, чтобы дать ему возможность завершить войну. Ему правда было жаль… Большая тёплая рука легка ему на голову, закапываясь в волосы и успокаивая: — Спи уже. «Наш Дон Рён… как главный… герой…» Чхон Мён лежал у него на руках, с пробитым животом и оторванной рукой, оставшейся трепля по волосам. Он продолжал улыбаться, будто ребёнком, которого надо было здесь успокаивать, был именно Пэк Чон. Пэк Чон придвинулся ближе к чужому теплу, к бьющему сердцу, шепча: — Чхон Мён-а… В этот раз он будет достойным старшим, который защитит всех. Просто подождите.***
Минул год. Пэк Чон после церемонии официально стал вторым учеником Чхон Мёна и взял себе даосское имя. Правда из-за него возникло много вопросов. «Мён… Чон?.. Ты пытаешься подмазаться к своему мастеру?» Это было простое совпадение! Он просто не хотел расставаться с частью своего имени… Но что было правдой, так этот мир. Это время и люди, которые его окружали. Он знал, что Чхон Мун станет Лидером Секты в будущем, он знал, что Чхон Мён это их великий предок — пусть и с дурным нравом — а ещё Мён Ма… Он не вошёл в историю, и Мён Чон никогда не слышал о нём. На самом деле Мён Ма был странным ребёнком. Возможно из-за того, что всю жизнь его звали «демоном» из-за цвета его глаз? Он не знал, было ли это злой шуткой но «ма» в его имени созвучно с демоном. Мён Ма был слишком спокойным на вид, но Пэк Чон знал, что если кто-то выскажется плохо о его мастере, тот побьёт их без капли сожаления. Нет, его лицо даже не изменится, пока он будет колотить безумца, открывшего рот при нём. Он никогда не жаловался и имел определённую долю высокомерия и непереносимость людей, предпочитая одиночество и, в особенности, уединённые медитации, в одну из которых ушёл сегодня утром, передав своему «саджэ» — нет, он был многим страше этого сопляка! — свои обязанности. «Мастер Чхон Мён пошёл к озеру, не взяв сменные вещи. Мён Чон-а, отнеси их ему» Мён Чон взбирался на гору, к одному из холодных озёр, где купались ученики, неся в руках сменную одежду второго поколения и полотенце с недовольным выражением лица. Но это была лишняя минутка подумать. Если честно, то недавно у него возникла невероятно теория. «Нет, это не может быть простым совпадением» На самом деле, если говорить о странных детях, которых встречал Мён Чон, то, несомненно, в голову приходит Чхон Мён, его саджэ. Он был слишком мудрым и в то же время хладнокровным для своих лет. Он знал слишком многое, но скрывал это до поры-до времени, давая им информацию порциями, будто это они были слишком малы, чтобы осилить всё. И ещё эта странная реакция, когда разговор заходил о Святом Мече: «Нет, почему ты улыбаешься так, будто хвалят тебя?» «Кхм!.. Это ведь наш предок, разве нет?» Если бы Мён Чон не переместился в прошлое на сто лет назад, то никогда бы не предположил это. Во-первых, до недавнего времени путешествия во времени были бредом. Во-вторых, он не мог сопоставить великого предка и их Чхон Мёна, который вёл себя как бандит. Но да, Святой Меч был бандитом. Теперь он это понимал очень хорошо. Но… «Наш Чхон Мён-а это Святой Меч?» Он не мог это подтвердить, но эта мысль не давала ему покоя. И чем больше он думал об этом, тем более такой вариант развития событий казался реалистичным. Но Мён Чон оставил эти мысли в стороне, когда вышел к озеру, окружённому деревьями. Странно, но здесь никого не было?.. Плеск!.. Из воды показался по пояс обнажённый мужчина, стряхивая со своих волос воду. Чхон Мён обернулся к нему, спрашивая: — А, ты принёс мне одежду, Мён Чон-а? — когда ответа не последовало, Чхон Мён переспросил. — Мён Чон-а? Мён Чон застыл на месте, к его лицу подступал жар — в этот раз не от лихорадки — а его кадык нервно дёрнулся. Глазами он проследил за стекающей водой, которая мягко очерчивала мускулы груди, спускаясь ниже… «Возьми себя в руки!» — О-одежда мастера! — заголосил Мён Чон и убежал прочь под недоумённый взгляд выходящего из воды Чхон Мёна. Мужчина посмотрел ему вслед, подбирая с земли стопку вещей и спрашивая вслух: — Нет, что это с ним?.. Мён Чон бежал по лесу, едва успевая заглатывать воздух. Когда он остановился почти у самого конца лесной полосы, облокотившись на дерево, он тяжело дышал. «Что это было?» Стоило закрыть глаза и он вновь возвращался к образу обнажённого Чхон Мёна, который стоял в воде по пояс. Нет, проблема даже не в этом, почему он вообще считал его красивым? И дело не во внешности. — Агх! Чёртов ублюдок! Мён Чон опустился на колени, обхватывая свою голову руками и скрываясь от мира. Его лицо залила краска, то ли от бега, то ли от смущения. Нет, это просто не может быть, но… … он влюбился в Чхон Мёна?