Saturday — Desire
***
Проснувшись, я не понял, где нахожусь. После всего, что случилось, голова наотрез отказывалась работать. Я огляделся. Так, столь безликая комната может быть только в отеле, а прикрученные к столу лампы и шторы в тон покрывалам лишь подтверждали правильность моего предположения. Как же я сюда попал? Я прекрасно помнил черный «порше» с затемненными стеклами. Мотор работал совершенно бесшумно, хотя мы превысили дозволенную скорость как минимум в два раза! Еще я помнил Хлою, сидевшую со мной на заднем сиденье. Устав от долгой поездки, я положил голову ей на плечо. Девушка не сказала ни слова. Колин вел машину ровно, но заснуть мне не удалось. Я так и сидел, пока в Калифорнии не наступило утро. В небе ни облачка, от яркого солнечного света заболели заплаканные глаза. Закрыть их я не решался, боясь призраков вчерашнего дня. Бледное расстроенное лицо Хэнка, ядовитые слова Кэры, обжигающий взгляд охотника, прощальный поцелуй Ричарда… Нет, я не готов пережить все это снова! На закате петляющее в горах шоссе привело нас в Солнечную долину. Здравствуй, Аризона! У меня даже сил не хватило удивиться, какое расстояние мы покрыли за один день. Вот и Финикс — пальмы, ароматный креозот, шумные автострады, ярко-зеленые поля для гольфа. Над городом тонкая пелена смога, а вокруг скалы, недостаточно высокие для того, чтобы называться горами. Пальмы, растущие вдоль шоссе, почти не отбрасывали тени. Где тут спрятаться? Опускающееся за скалы солнце ярко освещало полотно автострады. Я же дома, почему мне не стало легче и спокойнее? — Где аэропорт, Коннор? — негромко спросил Колин. Я невольно вздрогнул. Это были первые слова за целый день в пути. — Шоссе номер десять. Сейчас оно будет справа. Сорок восемь часов без сна, естественно, мозги работали очень вяло. — Мы куда-то полетим? — поинтересовался я у Хлои. — Нет, но лучше держаться неподалеку. Вот и кольцевая дорога в международный аэропорт… На этом воспоминания обрывались, значит, тогда я и провалился в забытье. Лишь сейчас, отдохнув, я смог частично восстановить ход событий. Вот я, спотыкаясь, выхожу из машины, Колин обнимает меня за плечи и куда-то ведет… А как я попал в этот номер? Не помню… Электронные часы на прикроватном столике показывали три часа, не уточняя, дня или ночи. Окна плотно зашторены, правда кто-то догадался включить ночник. С трудом поднявшись с кровати, я выглянул в окно. Темно, значит, три часа утра. Передо мной пустынный участок шоссе, а чуть дальше — ангар международного аэропорта. Так, теперь я, по крайней мере, точно знаю, где нахожусь. На мне свитер и джинсы Колина, значит, он не стал меня раздевать. Быстро оглядевшись, я увидел свою дорожную сумку и очень обрадовался. Однако чистую одежду выбрать не удалось — в дверь постучали. Я испуганно прижался к стене. — Можно войти? — спросил звонкий голосок Хлои. — Конечно! — с облегчением вздохнул я. Да, это действительно она, как обычно бодрая и элегантная. — Ты ведь так устал, может, еще поспишь? — заботливо спросила девушка. Я отрицательно покачал головой. Не сказав ни слова, Хлоя бросилась к окну и задернула шторы. — В окно не выглядывать, никуда не выходить! — Хорошо, — хрипло согласился я. — Хочешь пить? — спросила она. — Нет, а ты? — Все в порядке, — хитро улыбнулась девушка. — Я заказала завтрак, он в соседнем номере. Ричард предупредил, что тебе еда нужна чаще, чем нам. — Он звонил? — забеспокоился я. — Нет, — тихо ответила Хлоя, и я помрачнела, — это было еще до отъезда. Крепко взяв за руку, она повела меня к себе. Еще один безликий номер, только двухместный. Шторы из той же материи, что и покрывала, гравюры с претензией на абстракционизм, телевизор, небольшое бюро, журнальный столик и кресла, в одном из которых сидел Колин, делая вид, что смотрит новости. Устроившись на полу у низкого журнального столика, на котором стоял завтрак, я начал есть, не чувствуя вкуса пищи. Присев на краешек кресла, Хлоя с преувеличенным вниманием уставилась в телевизор. Медленно поглощая гостиничный завтрак, я успел заметить, что Хлоя с Колином тайком переглядываются. Что-то они притихли, да и с каких пор их интересует реклама? Я решительно отодвинул поднос и тут же поймал на себе заинтересованный взгляд девушки. — Что случилось, Хлоя? — Ничего, — тут же ответила она. Голубые глаза казались такими невинными, честными, но почему-то я им не верил. — Чем сейчас займемся? — Будем ждать звонка Элайджи. — Разве он уже не должен был позвонить? Глаза Хлои метнулись к лежащему на черной кожаной сумке сотовому, и я понял, что ответ положительный. — Что это может означать? — испуганно допытывался я. — Почему он не звонит? — Только то, что пока ему нечего нам сообщить, — не очень уверенно ответила девушка, и мне стало трудно дышать. Колин обнял подругу за плечи. — Коннор, — подозрительно спокойным голосом начал Каллен, — тебе не о чем беспокоиться. Все будет в порядке. — Конечно, — неожиданно вырвалось у меня. — Тогда чего ты боишься? — удивленно спросил он. Значит, Колин знает, что я чувствую. — Разве ты не слышал, что сказал Лоран? — шепотом спросил я. — Голыми руками Джеймса не возьмешь! А что если все пошло не так? Если что-то случится с Элайджей, Лютером или Ричардом… — мой голос сорвался. — Если Виктория причинит зло Эсми, разве я смогу с этим жить? Ни одному из вас не стоило рисковать… — Коннор, замолчи! — перебил меня Каллен. — Ты совершенно не о том беспокоишься! Никому из нас опасность не угрожает. Право же, не стоит создавать проблем там, где их нет! Знаешь, наша семья очень сильная, и единственное, чего мы боимся — потерять тебя. — Но зачем вам… — снова начал я. На этот раз меня остановила Хлоя, легонько подтрепав по щеке. — Ричард был один почти сто лет, а теперь нашел тебя. Мы же видим, как сильно он изменился! Если с тобой что-то случится, разве я смогу смотреть ему в глаза? От слов Хлои я немного успокоился, хотя в присутствии Колина, памятуя о его способностях, нельзя доверять собственным чувствам. День тянулся бесконечно долго. Позвонив администратору, Хлоя попросила, чтобы наши комнаты пока не убирали. Итак, мы сидели с зашторенными окнами и включенным телевизором, который никто не смотрел. Каждые четыре часа приносили еду. Мне чудилось, что с каждой минутой серебристый телефон становится все больше. Мои ангелы-хранители справлялись с тягостной неопределенностью гораздо лучше меня. В то время как я нервно мерил шагами номер, они сидели не шелохнувшись, словно каменные статуи. Только глаза пристально следили за каждым моим шагом. Чтобы как-то отвлечься от невеселых мыслей, я старался запомнить, как выглядит номер, а потом закрывал глаза и проверял результат. Покрывала на кроватях и шторы полосатые: терракотовый, персиковый, кремовый, золотой и опять терракотовый. Ковер на полу золотисто-коричневый с крупным ромбовидным рисунком. Стены цвета экрю, как в большинстве отелей. Затем я стал рассматривать гравюры, пытаясь отыскать в них какие-то фигуры. Точно так же в детстве я любил разглядывать облака. Я нашел руку, девушку, расчесывающую волосы, потягивающуюся кошку, но, увидев среди беспорядочных линий внимательный глаз, тут же прекратил это занятие. К вечеру я окончательно обезумел от безделья и ушел в спальню, надеясь, что в темноте смогу спокойно предаться мрачным мыслям, которые в гостиной разгонял бдительный Колин. Однако от Хлои так просто не избавиться. Якобы устав от шума телевизора, девушка скользнула за мной. Интересно, какие инструкции оставил ей Ричард? Я бросился на кровать, а Хлоя бесшумно опустилась рядом. Сначала мне казалось, что я смогу уснуть, но тут напомнила о себе паника, которая в присутствии Каллена совершенно не ощущалась. Поняв, что быстро заснуть не удастся, я свернулся калачиком и попытался расслабиться. — Хлоя… — Да, Коннор? — Как ты думаешь, что они делают? — Элайджа собирался заманить ищейку как можно дальше на север, подпустить поближе и устроить засаду. Эсми с Кэрой должны были увести на запад Викторию. Если женщина поймет, что ее провели, они тут же вернутся в Форкс сторожить твоего отца. Так что раз папа не выходит на связь, значит, все идет по плану, а Джеймс близко и может подслушать. — А Эсми? — Наверное, она в Форксе. Эсми не станет звонить, если Виктория рядом. Думаю, они просто осторожничают. — По-твоему, с ними все в порядке? — Коннор, ну сколько можно говорить, что никакая опасность нам не угрожает? — А ты бы сказала мне правду? — задумчиво спросил я. — Да, я всегда говорю тебе правду, — серьезно ответила Хлоя. Интересно, как далеко она сможет зайти? — Скажи… а как стать вампиром? — Вопрос созрел довольно давно, и лучшего времени его задать не было. Моя дотошность застала Хлою врасплох. — Ричард запрещает тебе рассказывать, — сказала девушка, но почему-то мне показалось, что она не совсем согласна с братом. — Это несправедливо! — возмутился я. — Уверен, что имею право знать… — Мне тоже так кажется… Я ждал. — Он оторвет мне голову, — тяжело вздохнула Хлоя. — Его это не касается! Он ни о чем не узнает! Прошу тебя, как подругу, расскажи! — Как ни странно, мы действительно подружились, а Хлоя наверняка знала об этом заранее. Голубые глаза внимательно меня изучали, вероятно, определяя оптимальную степень откровенности. — Расскажу все, что помню, — наконец, решилась она. — Учти, это было давно, и с тех пор я ни в чем подобном не участвовала. Поэтому к тому, что услышишь, отнесись критически, это просто теория! Я согласно кивнул. — Как настоящие хищники, мы обладаем солидным арсеналом оружия: сила, скорость, быстрая реакция, не говоря уже о дополнительных качествах, которыми наделены лишь некоторые, например Ричард, я и Колин. Добавь к этому еще и физическую красоту! Мы совсем как плотоядные цветы, которые соблазняют, а потом губят. Я притих, вспоминая, как Ричард вел себя на лесной поляне. Да, Хлоя права. — Есть еще одно совершенно ненужное оружие — мы ядовитые. — Девушка сверкнула белоснежными зубами. — Яд не убивает, а только парализует, причем медленно. Достаточно одного укуса; попав в организм, яд причиняет жертве такую боль, что она не в состоянии сопротивляться. Хотя, как я уже говорила, жертве и так некуда деться. Впрочем, своими преимуществами пользуются далеко не все. Элайджа, например, считает это позором и демонстрацией слабости. — Итак, яд начинает действовать… — напоминал я. — Обычно перерождение занимает несколько дней, в зависимости от того, сколько яда попало в кровь, и в какое место укусили. Пока сердце работает, яд распространяется по организму, производя необратимые изменения. В конце концов сердце останавливается, и превращение закончено. Все это время жертва будет мечтать о смерти! Я задрожал. — Ощущения не из приятных… — Ричард рассказывал, что ему было больно… В тот день я ничего не понял, — пробормотал я. — Ну, мы же как акулы… Однажды попробовав кровь, готовы на все, чтобы снова ощутить ее солоноватый вкус. Устоять невозможно. Так что когда ты кого-то кусаешь, то одновременно даришь страшную боль и получаешь колоссальное наслаждение. — Интересно, почему ты ничего не помнишь? — полюбопытствовал я. — Не знаю. Для всех остальных перерождение оказалось самым ужасным испытанием в прошлой жизни. А я вообще не помню себя человеком. Мы молчали, погрузившись в собственные мысли, а потом Хлоя неожиданно вскочила на ноги. — Что-то изменилось, — горячо зашептала она, и я понял, что девушка обращается не ко мне. Они с Колином чуть не столкнулись в дверях. Судя по всему, Каллен слышал наш разговор и последнее восклицание Хлои. Обняв девушку за плечи, он помог ей сесть на кровать. — Что ты видишь? — спросил парень, заглядывая в голубые глаза Хлои, которые смотрели куда-то вдаль. С огромным трудом я разобрал ее быстрый возбужденный шепот. — Комнату, очень просторную, с деревянным полом, а на всех стенах зеркала. По периметру деревянный поручень золотистого цвета. — Где эта комната? — Не знаю. Что-то мешает разглядеть все лучше. — Когда случится то, что ты видишь? — Скоро. Ищейка окажется в зеркальной комнате сегодня или завтра. Он чего-то ждет, а сейчас сидит в темноте. — Что он делает? — Смотрит телевизор… нет, это кассета в видеомагнитофоне. В комнате темно, он специально не включает свет. — Можешь описать эту комнату? — Нет, слишком темно. — А зеркальную? Что ты в ней видишь? — На всех стенах зеркала, длинный золотистый поручень. Черный стол со стереоустановкой и телевизором. Видеомагнитофон тоже есть, но в зеркальной комнате ищейка его не включает. Он просто ждет. — Ледяные глаза Хлои метнулись к лицу Колина. Судя по спокойному тону, парень частенько расспрашивает подругу о ее ощущениях. — Больше ничего не видишь? Хлоя покачала головой. — Что это значит? — не выдержал я. Целую минуту оба молчали, пока, наконец, мне не ответил Колин. — То, что планы ищейки изменились, и он окажется сначала в темной, а потом в зеркальной комнате. — А где эти комнаты, мы не знаем? — Нет. — Зато знаем, что в горах на севере Вашингтона, где сидит в засаде Элайджа, его не будет. Джеймсу удастся их обвести, — мрачно сказала девушка. — Может, стоит позвонить Элайдже? — предложил я. Хлоя и Колин нерешительно переглянулись. В тот самый момент зазвонил телефон. Хлоя схватила его раньше, чем я успел пошевелиться. Девушка прижала трубку к уху, но ответила не сразу. — Элайджа! — Ни удивления, ни облегчения в ее голосе я не услышал. — Да, — после паузы ответила Хлоя, взглянув на меня, и опять надолго замолчала. — Я знаю, где он, — через некоторое время сообщила она и подробно описала свое видение. — Что бы ни заставило его сесть на самолет, он направляется в эти комнаты! Девушка целую минуту слушала отца, а потом позвала меня. — Коннор, тебя! Я буквально вырвал у нее трубку. — Алло? — Привет, — послышался голос Ричарда. — Боже, я так волновался! — Коннор, — устало проговорил он, — я же просил беспокоиться только о себе. Как здорово слышать его голос! С каждой секундой мрачное облако отчаяния становилось все светлее и, наконец, отступило. — Где вы сейчас? — В Ванкувере. К сожалению, но мы его упустили. Джеймс очень осторожен и старается держаться на приличном расстоянии, чтобы я не смог прочитать его мысли. Здесь его нет, судя по всему, он улетел на самолете. Думаю, он возвращается в Форкс, чтобы начать все сначала. Краем уха я слышал, как Хлоя что-то быстро рассказывает Колину. — Знаю, твоя сестра видела, что ищейке удалось скрыться. — Главное не беспокойся. Джеймс и понятия не имеет, где мы тебя спрятали. Слушайся Хлою и Колина, а мы постараемся его отыскать. — Со мной все будет в порядке. Эсми приглядывает за папой? — Да, Виктория уже побывала в городе и пробралась к дому, но Хэнк был на работе. Не беспокойся, она его не тронет, тем более что Эсми и Кэра не спускают с нее глаз. — Чего она хочет? — Наверное, пытается найти след. Ночью она обшарила весь город: по словам Кэры, побывала в аэропорту, в школе, на всех автострадах… Виктории нужна какая-то зацепка, но ее нет и быть не может. — Уверен, что с Хэнком все в порядке? — Конечно. Эсми следит за ним двадцать четыре часа в сутки, а скоро к ней присоединимся и мы. Если ищейка в Форксе, мы его отыщем. — Я так соскучился! — Знаю, Коннор, можешь мне поверить. Кажется, часть моей души уехала в Аризону вместе с тобой. — Так приезжай и забери! — Потерпи немного, сначала мне нужно кое с кем разобраться, — жестко проговорил Ричард. — Я тебя люблю. — А ты поверишь, что я тоже тебя люблю, хотя и причинил столько боли? — Конечно, поверю, — искренне сказал я, раздосадованный, что Ричард продолжает считать себя виноватым в моих бедах. — Скоро приеду! — Буду ждать! — Пожалуйста, береги себя, — прошептал он, и связь оборвалась. Решив отдать телефон Хлое, я обратил внимание, что она вместе с Колином сидит за столом и что-то рисует в блокноте. Я подошел поближе и заглянул девушке через плечо. Длинная прямоугольная комната с паркетным полом. На стенах, от потолка до самого пола, зеркала, а по периметру, на уровне пояса, длинный поручень. Хлоя сказала, что он золотой… — Это же балетный класс! — неожиданно узнал я. Хлоя и Колин удивленно подняли головы. — Ты знаешь эту комнату? — Голос Колина звучал спокойно, но мне показалось, что он волнуется. Карандаш Хлои запорхал по странице, и через секунду я увидел запасной выход, стереоустановку и телевизор на низеньком столике в правом углу. — Когда мне было лет восемь или девять, я ходил в балетный класс. Выглядел он примерно так же. Вот здесь, — я показал на квадраты в одной из стен, — располагались раздевалки, только телевизора не было, а стерео стояло тут, — я показал на левый угол. — В холле, где ждали родители, имелось специальное окно, и когда они на нас смотрели, то видели класс именно в таком ракурсе. Хлоя онемела от изумления. — Ты уверен, что это твой балетный класс? — Нет, вовсе нет, тем более что большинство таких классов и студий выглядит одинаково: поручни, зеркала… — Я осторожно провел пальцем по рисунку. — Просто обстановка кажется знакомой. — Есть ли причина, по которой тебе бы захотелось снова туда пойти? — Не знаю, вряд ли… С тех пор прошло почти десять лет. — Я замолчал, уставившись на носки своих ботинок, пока в голове проносились воспоминания. — К тому же танцевал я ужасно, а на концертах всегда стоял в заднем ряду, — почему-то соврал я. — Значит, ты не представляешь, какое отношение может иметь к тебе этот класс? — настойчиво спросила девушка. — Если честно, то нет. Я даже не уверен, что это та же самая студия… — А где находилась та, в которую ты ходил? — как бы между прочим поинтересовался Колин. — Совсем рядом с маминым домом, так что меня не нужно было провожать, — ответил я и перехватил взволнованный взгляд Хлои. — Значит, это здесь, в Финиксе? — по-прежнему спокойно спросил Каллен. — Да, — прошептал я, — на пересечении Сорок — восьмой и Кактусовой улиц? Мы молча смотрели на рисунок. — Хлоя, а можно воспользоваться сотовым? — Конечно, — заверила девушка, — звони, кстати у него вашингтонский номер. — Тогда я позвоню маме. — Разве она не во Флориде? — Верно, но скоро возвращается, и я не хочу, чтобы она зашла в дом, когда… — Я не смог договорить, представив, как дикая рыжеволосая женщина рыщет возле дома Хэнка и переписывает данные из моего школьного файла. — Куда же ты хочешь звонить? — Домой, во Флориде у них нет постоянного номера, однако мама периодически звонит в Финикс и с помощью кода прослушивает сообщения на автоответчике. — Колин, что ты об этом думаешь? — спросила девушка. — Наверное, ничего страшного не случится, если, конечно, не говорить, где мы находимся. Я тут же схватил телефон и набрал знакомый номер. После четвертого гудка веселый голос мамы предложил оставить сообщение. — Мама! — зачастил я, услышав звуковой сигнал. — Мне нужно кое-что тебе рассказать, очень важное. Как только прослушаешь мое сообщение, перезвони на этот номер. — Расторопная Хлоя уже написала номер на листе блокнота, и я дважды повторил его маме. — Пожалуйста, не предпринимай ничего, прежде чем не поговоришь со мной! Все нормально, просто мне нужно кое-что тебе рассказать. Перезвони как можно скорее, ладно? Очень тебя люблю! Пока! Крепко зажмурившись, я стал молиться, чтобы мама не вернулась домой раньше, чем прослушает сообщение. Устроившись на диванчике, я взял с подноса дыню и приготовился к очередной бессонной ночи. Очень хотелось позвонить Хэнку, но я не знал, вернулся ли он с работы. От нечего делать я стал смотреть новости, надеясь, что покажут какой-нибудь сюжет о Флориде. К счастью, ни о чем таком, что заставило бы маму и Фила вернуться раньше, я не услышал: ни забастовок, ни ураганов, ни атак террористов. Наверное, с бессмертием приходит и бесконечное терпение. Двадцать четыре часа безделья в номере мотеля никак не отразились на Хлое или Колине. Сидя перед экраном телевизора, девушка нарисовала темную комнату, в которой меня якобы стерег канадский вампир. Покончив с рисованием, она принялась рассматривать светлые оштукатуренные стены. Колин тоже был спокойней мамонта и в отличие от меня не мерил комнату шагами, не смотрел в щелочку между шторами и не заламывал руки. Так и не дождавшись маминого звонка, я уснул прямо на диване. Разбудило меня лишь легкое прикосновение холодных рук — Колин нес меня на кровать. Едва моя голова коснулась подушки, я заснул снова.