Кофейня

За окном начинало светлеть. Пару дней назад рассвет был совершенно потрясающий — ярко-алый, рассеивающий лучи по деревьям и медленно перетекающий в голубые небеса. Сегодня было немножко не так — просто было темно, а затем небо посветлело, без всяких пафосных красот природы. Я жмурюсь. Колючий шарф щекочет шею, а тонкие перчатки не особо защищают от холода — острый морозец проходит по коже от кончиков пальцев. От моего дома вполне можно дойти до кофейни и пешком, если то позволяет погода. Ну, в принципе, даже когда в лицо бьет метель — тоже можно. Важна лишь целеустремленность. Я тихо прыснула, вспомнив вчерашнюю метель. Как раз-таки вышеописанная ситуация — хлопья снега летят во все стороны, забираются везде и засеивают дороги, а вихри ветра чуть ли не сбивают с ног. В этот день все добрались как угодно, но не пешком, упаси господи. Все, кроме нашего повара — Лойсо. В принципе, мы не особо удивились, что эта мужская версия снежной королевы решила из принципа сражаться против бури, но выглядело это масштабно. В кофейне никого не было, кроме Макса, который сонно убирался на кухне и на барной стойке. Значит, я даже немного раньше, чем надо. Мои рыжие, густые волосы шапка не очень любит. Эта подлая скотина считает, что состояние дикобраза на голове мне к лицу. Я прошла на кухню, завязав это безобразие в хвост и надев перчатки. Нумминорих сегодня будет несколько позже (ну, так, на денек), поэтому тесто мне придется замешивать без гарантий безопасности. Ну, ничего, справлюсь. Тесто липнет к рукам и скалке. При раскатывании в некоторых местах появляются просветы, что немного раздражает. Зато вырезать печеньки крайне приятно. Медитативное занятие, на деле-то. Спокойное, неторопливое… Включить еще музыку на фон и становится вообще прекрасно. На кухню уже потихоньку подтягивались люди. - Базилио, привет, - раздался вдруг голос где-то надо мной. Я повернулась, удивленно разглядывая необычную картину. Лойсо. С пакетом муки, которую он ненавидит как смертного врага и в черном фартуке, который тоже не очень-то любит. Я рассматривала Пондохву, распахнув рот, хотя это было невежливо. Ничего не смогла с собой поделать. - А вы, это, чего? Лойсо раздраженно выдохнул, поставив муку на стол. Странно, что он не умеет прожигать взглядом - от пакета бы осталась бы жалкая кучка пепла. - Шурф попросил помочь тебе с птифурами. Он доверяет тебе, по его словам, но сама понимаешь. Я приподняла брови. Что ж, надеюсь, после этой готовки я выживу. *** Я сновал между деревянными столиками, спрашивая посетителей об их предпочтениях, одновременно и учтиво, и насмешливо. Мне много кто говорил об этой моей особенности. Браслеты немножко позвякивали при ходьбе, и сережка тоже. На эту работу я пробивался с условием, что мне разрешат носить мои украшения. Если бы не разрешили, меня бы тут не было. В общем, занятная профессия, быть ярким пятном-попугаем кофейни. В один момент я увидел, как с кухни выглянул Трикки и что-то шепнул Максу на ухо. Глаза у меня натренированы, и я легко замечаю всякие интересные вещи. Подлетев к стойке, я оперся на неё. — Что за новости разносятся? Что-то любопытное? — Уточнил я у Макса, наклонив голову вбок. — Любопытное, да еще как! — Макс многозначительно посмотрел на кухню. — Лойсо печет. Оцепенение. — Лойсо? — Лойсо. — Печет? — Представь себе! Это стоило того, чтобы заглянуть на кухню. Я передал эстафету обслуживания клиентов Кекки, а сам юркнул за стойку и посмотрел в окошко на двери. Смотреть было на что. Лойсо, в великолепном черном фартуке, резкими движениями раскатывал тесто на столешнице, присыпанной мукой. Даже на волосах, что были собраны в высокий хвост (Джуффин со своими навыками косоплетения еще не добрался до бедного повара) были белые крупицы. — Ну и ну, не соврал, Ночной Кошмар, — ухмыльнулся я, доставая телефон. Щелчок. Надо отправить в группу «Компромат на златовласку», где хранилась и запись с нового года. — Ты думал, совру? — Макс фыркнул, руки в боки. — Не уважаешь! — Уважаю, уважаю, — я махнул рукой, задумавшись. — А еще все же интересно, в какую истерику он впадет после того, как закончит. *** Истерики не было — просто отчаяние. Никакой посуды не летало, хотя и не должно было, это, все же, его работа. Зато он полчаса мыл руки. Каждые пару секунд отходил к раковине, раздраженно смывая несуществующие сухие песчинки муки, которые ему уже казались на каждом шагу. — Эта ваша мука… — Он скомкал полотенце, чуть не порвав. — Вселенское зло. — Да ладно тебе, — Базилио жизнерадостно продолжала раскладывать тесто, насвистывая что-то под нос. — Она хорошая. Принеси, пожалуйста, шоколад. Лойсо что-то буркнул и полез в ящики. Шурф холодным взглядом наблюдал за этим безобразием. Кажется, он тут был единственный, кто не удивлялся ничему. *** Когда с птифурами было покончено, Пондохва все же выдохся. Столь долгое взаимодействие с выпечкой — пытка. Сбросив фартук, он натянул на себя пальто, достал наушники и ушел к себе домой под рок в наушниках. Его смена закончилась. В кофейне остались только я и Теххи. Уже стемнело, за окном проезжали машины. В кофейне не было ни души, и это были одни из моих любимых моментов. Когда вроде бы есть накопившаяся за день усталость, но в кофейне тихо — играет спокойная музыка, посетителей нет совсем. Можно убираться и разговаривать обо всяком, не волнуясь о завтрашнем дне.