Французский поцелуй

      — Знаешь, я подумал и решил, что мы улетаем во Францию!        В один день, вернувшись домой из очередной командировки, Сатору решил, что пора ему отдохнуть. Он слишком устал. До такой степени, что болели не только мышцы во всем теле, но и даже кончики волос. Не то, чтобы убивать проклятия было сложно. Для него это не было чем-то невыполнимым. Дело не в этом. Главной причиной усталости были постоянные перелёты, отсутствие сна и совершенно нерегулярный приём пищи. Иногда Сатору мог не есть целый день из-за занятости. А сладости не всегда были под рукой. Это всё влияло на организм.       Сатору слишком устал быть тем самым супергероем без плаща, который отважно жертвуя своим временем и здоровьем, спасает невинных. В мире есть и другие маги, так что справятся и без него. Хотя бы некоторое время, пока он не восстановит силы.        — Улетаем во Францию? — отвлекаясь от глажки одежды, Рин обернулась к Годжо.        Вид у него был как у потерянного мальчишки, который заблудился в лесу. Весь всклокоченный, растрепанный. И, конечно же, его залегшие под глазами мешки от усталости и недосыпа. Дома он не прятал их за своей повязкой или очками. Зачем? Девушка его любит совершенно любым. К тому же демонстрировать свои слабости перед ней ему не стыдно. Как и предстать в негожем виде: непричесанным, в помятой одежде, мешками под глазами и неприятным запахом изо рта. Он не почистил зубы, потому что слишком устал.        — Причём как можно скорее, — приглаживая свои волосы и швыряя сумку с вещами в угол, Сатору сел на диван. Ноги сразу блаженно заныли. — Рин, я больше не могу. Я же сойду с ума, если останусь здесь ещё хотя бы на день. Эти старикашки достанут меня даже с того света, чтобы снова «попросить» что-то сделать. А я так устал, что даже не мылся сегодня. От меня воняет. Можешь себе представить такое? Я — Годжо Сатору, настолько идеальный мужчина! Забыл помыться, и теперь от меня прёт, как от помойки.        — И совсем ты не воняешь, — решив отложить глажку одежды, Рин поспешила к Сатору, устраиваясь рядом с ним на диване.       Придвинулась ближе и принюхалась, на что он недовольно сморщил нос. От него пахло пылью. Впрочем, вся его одежда была в пыли и кое-где в грязи. Обычный Сатору никогда бы не позволил себе разгуливать в таком виде.       — Раздевайся скорее. Я постираю твои вещи, а ты пойдешь в душ. От тебя не воняет, но освежиться не помешает.       — Какая стирка? Я говорю тебе: собирайся скорее, ведь мы летим во Францию.        — Но ты только приехал? Кстати, — забыв подарить ему приветственные объятия и поцелуй, Рин потянулась к его губам, но Сатору упрямо отстранился.        — Не целуй меня. Я зубы не чистил.        — Меня этим не испугать.        — Рин, я выгляжу как бомж.        — Лично я не видела бездомных в рубашке за несколько сотен тысяч иен. Не упрямься и дай сюда свои губы, — обхватив его лицо ладонями, девушка настойчиво притянула его к себе, касаясь губ поцелуем.       Губы Сатору были, как всегда, мягкими и вкусными. Зубы он, возможно, и не чистил, но мятный вкус во рту говорил о том, что как минимум конфету он точно съел.        Сатору упирался совсем недолго. Расслабился и уже сам, прижав девушку к себе, целовал её губы. Нет ничего лучше поцелуя с любимой по возвращению домой. Нет ничего лучше любимой, которая всегда его ждёт дома.        Всё началось довольно неожиданно для самого Сатору. Влюбляться и заводить отношения он не собирался. Но когда во время одного из дней своих бездумных скитаний по городу он увидел очаровательную девушку в белом платье у фонтана, что-то в нем изменилось.       Она выглядела как принцесса: такая же красивая, сказочная, нежная и хрупкая. Она бросала монетки в фонтан, загадывая желания. Конечно же, она желала любви.        Её светлые волосы и сияние зелёных глаз так манили его к себе, что он не выдержал и подошёл. Он стоял рядом и смотрел. А потом она заметила его. И влюбила в себя с одной фразы:       — Чего уставился, придурок?        Принцесса оказалась с изъяном в виде сквернословия и дьявольских рожек, скрытых в копне светлых волос.        Рин была не похожа на других. Поэтому он и решил, что, наверное, не просто так она попала в поле его зрения.        Девушка долго упиралась, отказываясь от его ухаживаний, но в конце концов сдалась. И вот они уже три года вместе. Это лучшие три года для Сатору. Только рядом с Рин он почувствовал себя по-настоящему живым. Словно она была его Священным Граалем, из которого он испил эликсир жизни.        — Хочу есть круассаны, пить вино и смотреть на Эйфелеву Башню, — прошептал он ей в губы, пальцами сжимая ткань её цветочного платья на талии. — А ещё смотреть на тебя в берете, жующей этот самый круассан.        — Это не может подождать до завтра? Уже вечер. — Когда Годжо отрицательно замотал головой, давая понять, что ждать не хочет, девушке оставалось лишь вздохнуть и согласиться ним. — Хорошо. Иди, прими душ и переоденься, а я закажу нам билеты на ближайший рейс до Парижа и соберу наши вещи.       — Звучит как отличный план. — Такой радостный, словно ребенок, получивший сладость, Сатору вскочил с дивана, направляясь в ванную.       — Не забудь зубы почистить, — крикнула она ему вслед.        Сама же Рин решила не медлить и купить билеты на ближайший рейс. К счастью, в век современных технологий это можно сделать онлайн, не выходя из дома. Ближайший рейс до Парижа был ровно через два часа. Делать нечего, пришлось покупать. Это всё ради Сатору и его счастливой улыбки. Он заслужил отдых, как никто другой.        Времени было мало, так что Рин поспешила в спальню собираться. Всё так спонтанно. Через несколько часов они улетят из Японии, а она столько дел дома расстеяла. Ну что поделать, придется со всем разбираться уже по возвращении домой. Хотя она даже не знает, надолго ли они улетают. Всё решит Сатору.        Много вещей девушка решила не брать. Если что, купят всё, что нужно в Париже. Всё равно будут ходить по магазинам.        — Ну как? Обернувшись, Рин заметила полностью обнаженного Сатору, вытирающего волосы полотенцем.        — Ничего так, — закусив губу, она задержала взгляд на его члене. Руки так и тянулись прикоснуться к нему.       — Да я не о себе, — заметив, куда она смотрит, Годжо рассмеялся. — Билеты заказала?        — А ты об этом, — прочистив горло, она вернулась к сбору вещей. — Да, заказала. Вылет уже через полтора часа, так что скорее одевайся.        — Конечно, не поеду же я голым. Моё обнаженное тело существует лишь для личного любования моей женщины.        — Слушай, Аполлон! Шевели булками и одевайся скорее. Мы можем легко опоздать.        — Что, уже не терпится пожевать круассанов?       — Нет. Выпить вина, — вздохнув, девушка застегнула чемодан и спустила его на пол, где уже лежала небольшая сумка. — Я понимаю, что ты устал и всё такое, но понесешь вещи всё равно ты.        — Рин, милая, да я и тебя могу под руку сунуть и понести. Не переживай об этом.       — Я не переживаю, а просто ставлю тебя перед фактом. Из-за тебя у меня будет стресс. А по возвращении домой ещё и куча неглаженного белья.       — Ты можешь этим не заниматься. Легко найти домработницу. — Сатору хоть и болтал, но, к счастью, всё-таки начал одеваться.       Глядя на то, как его шикарная задница перестает быть обнаженной и скрывается под одеждой, девушка досадливо поджала губы. А ведь в планах был секс. Но Сатору вернулся домой помятый и грустный, так ещё и резко захотел во Францию. Теперь же трубочист сможет выполнить свой долг лишь в другой стране.        — Я не позволю другой женщине трогать твои вещи. Стоит увидеть тебя раз в надлежащем виде, как всё, мокрые трусы обеспечены. А затем и рубашки будет нюхать и не дай Боже, белье.        — Господи! Отдых не помешает и тебе, — Годжо хохотал, застегивая пуговицы на темной рубашке, скрывая уже и свой шикарный вид спереди. — Причешусь, и я готов. Может, теперь и ты начнёшь собираться?       — Ладно.        Через двадцать минут они уже покидали свою квартиру, так сумбурно собравшись, отправляясь в аэропорт, чтобы завтра уже разгуливать по Парижу, поедая круассаны.

****

      Когда Сатору счастлив, он ведёт себя как дурак. Когда Сатору не умирает от усталости и лишён стрессовых ситуаций, он улыбается, как маленький ребенок. А именно сейчас Сатору очень счастлив, ведь наконец-то может наслаждаться своим отдыхом, поэтому и постоянно улыбается. Его улыбка широкая и самая яркая. Сатору выделяется в толпе всегда и везде. Причём не только из-за своей внешности хотя в Париже он выглядел не так необычно, как в Японии. Но и своим поведение. Яркий, привлекательный и харизматичный молодой человек, ведущий себя слишком вызывающе для воспитанных французов, естественно бросался в глаза. Но Годжо все равно. Ему хорошо, а мнение других его никогда не волновало.        Рин оставалось лишь просто поспевать за ним и радоваться тому, что он счастлив и не обременен никакими обязанностями в этот момент. Таким девушка помнит его в самом начале их отношений. Тогда он точно так же дурачился, чтобы привлечь её внимание. Изощрялся так, как никто прежде перед ней. Поэтому она и сдалась. Сатору был особенным.        Они обошли около десяти кафе и пекарней, скупая круассаны с различными начинками и, конечно же, макароны. Бродили по городу, рассматривая достопримечательности, ходили по магазинам, покупая гламурные обновки, и сделали целую кучу фотографий.       — Для семейного альбома, — сказал Годжо, мило ей улыбаясь и целуя в щёку.        Рин и не сомневалась в том, что однажды они точно станут семьёй. Это казалось чем-то очевидным. Спустя три года отношений душа в душу — это логичный исход. Особенно учитывая то, что предпосылок к расставанию не было. Но всё-таки девушка думала, что это будет нескоро. Не так давно Сатору сказал, что его всё устраивает в их отношениях и менять ничего он не хочет. Так что, возможно, лет через пять он и решится на перемены. Кто знает.        — Я, конечно, не алкоголик, но это вино бы пил и пил, — блаженно закатывая глаза, Годжо делал очередной глоток элитного французского вина.        Конец второго дня своего отдыха в столице моды они проводили уже не в отеле, а в шикарном ресторане, ужиная. Могут себе позволить.       Здесь красиво и дорого. Но в целом ничего особенного. Хороший ресторан в Париже мало чем отличался от ресторана в Японии. Разве что меню. Лягушачьи лапки они не ели, но морепродуктов наелись знатно. Было вкусно.        — Может…        — А ещё разлил бы его на твоём теле и слизывал бы, постоянно подливая. Думаю, так было бы ещё вкуснее, — подарив ей хитрую усмешку, Сатору вновь пригубил бокал, делая глоток. — И взбитые сливки, — добавил он вновь, не давая ей сказать и слова. — Банально, но зато вкусно. После того как мы уйдем из ресторана, я куплю флакончик и использую его этим же вечером. Выдавлю все сливки тебе на грудь и буду есть, пока не доберусь к соскам. Буду играть с ними своими губами и в то же время трахать тебя своими пальцами.        — Тебя уже от вина развезло, что ли? — Рин невольно заерзала на стуле, чувствуя подступающее возбуждение, которое горячо отдавалось внизу живота.        Годжо прекрасно знает, как всего парочкой предложений завести её, словно она шарманка. Ещё чуть-чуть и песни польются. Всегда работает. И сейчас он точно знает, как его слова действуют на неё. Рин бы даже не удивилась, если бы прямо сейчас ощутила, как он пробирается под её платье, желая коснуться её промежности и проверить, промокла она уже или нет. Такое уже было, и ему всегда не было дела до того, есть кругом люди или нет, заметит их кто-то или нет. Сатору бессовестный. Он легко мог перейти черту приличия, но, к счастью, сейчас он не мог этого сделать. Просто бы не дотянулся с другой стороны стола. Но она бы хотела.        — Ничто не пьянит меня сильнее, чем жар твоего рта и вкус губ. Причём не только на моих губах, — он сделал такой хитрый взгляд, поглядывая на неё из-под своей рваной чёлки, намекая на ещё одно применение её губам и рта. Несложно было догадаться.       — И вот опять ты начинаешь. А я думала, у нас романтический вечер, — девушка забавно сморщила нос, решив тоже сделать глоток вина.       — Какая же романтика без крупицы пошлости? Милая, ты словно забываешь, с кем имеешь дело.        — Крупица и пригоршня — это разные вещи. И я никогда не забываю, с кем имею дело. Просто ты всегда начинаешь неожиданно.        Сатору тот ещё пошляк. Он любитель грязных разговоров и секса по телефону. В их отношениях это стало частой практикой, ввиду частых командировок Годжо. Как довольно любвеобильный человек, Сатору не мог долго обходиться без секса, но так как он любил Рин и не желал ей изменять, приходилось как-то выкручиваться. Просто мастурбировать неинтересно. Под порно не шло, не возбуждало. А вот когда он звонил девушке и слушал её голос, всё шло именно так, как надо. Рин всегда возбуждала даже одним лишь голосом. Сперва она и не догадывалась о том, что пока они болтают по телефону, Сатору в это время наяривает себе рукой. А затем он сам рассказал. С тех пор их разговоры по телефону стали не обычными, а полными грязных фразочек. Это очень помогало.       — В этом и смысл. Поймать тебя врасплох. Кстати, — улыбаясь, он слегка наклонился к столу, — как там с влажностью? Повышенная, умеренная или всё ещё засуха?        — В прогнозе погоды на данный момент: влажность умеренная, но с высокой долей вероятности вскоре приблизится к отметке особо повышенной.        — Чудесно. А я то уже начал волноваться, что моя метеорологическая вышка даёт сбои.        — Кстати о вышке. Она стоит, немного наклоненная или совсем лежачая? От этого тоже зависит прогноз погоды.       Сатору не сдержался и засмеялся. Порой они перегибают в своих ассоциациях. Иногда это становится смешно.        — Вышка пока под наклоном, но это временно.       — Это хорошо. Не хотелось бы, чтобы кто-то увидел, как твоя вышка упирается в штаны.        — Не стоит волноваться, ведь всё под контролем. К тому же ужин уже подходит к концу, и скоро мы уйдем, так что никто лишний точно не увидит мой французский багет.        — Уже не вышка, а багет? Сатору, — Рин рассмеялась, прикрывая рот ладонью, чтобы немного заглушить свой хохот.       Они всё-таки не одни в ресторане и лишнее внимание не нужно. Впрочем, даже если кто-то услышит, вряд ли здесь целый зал знатоков японского языка. Все их грязные разговоры останутся непонятыми другими.       — А у тебя круассан или всё-таки макарон? Куда мне засовывать свой багет?        — Это уже на твоё усмотрение и видение. Но всё-таки давай закончим ужинать, пока вышка ещё не поднялась. Я бы хотела прогуляться по вечернему Парижу и сходить к Эйфелевой Башне. В ночи она должна быть очень красивой.       — Ладно, я успокаиваюсь. Но только на время. Будет тебе романтическая прогулка. Думаю, я должен исполнить это твоё желание хотя бы за то, что весь день, пока я вёл себя как придурок, ты ни разу не сделала вид, будто меня не знаешь.        — Как бы ты себя не вёл, я все равно тебя люблю. К тому же, пусть и вёл себя как дурак, но ты всё ещё красавчик. И местные француженки точно это заметили.        От женского внимания Сатору не спрячется нигде, как не скроет и свою необычную красоту. Чего только стоят его глаза, в которых таятся все тайны морского дна, и белые пушистые ресницы. Это захватывающее зрелище.        Естественно, Рин не отходила от него. Чтобы никто наверняка не испортил ей настроение, решив подойти и познакомиться с Сатору. Этот дурачок принадлежит ей. Она любила и воспитывала его три года не для того, чтобы однажды он достался кому-то ещё.        — Рин, я замечаю только тебя. Всегда. Давай выпьем за наше счастливое будущее. Чтобы у нас было ещё много таких поездок. Чтобы твоя и моя любовь вечность горели так, как сейчас.        За такой тост грех было не выпить. Эти слова стоили очень много. Ценно было услышать именно такое от Сатору. В его словах его намерения. А они самые чистые и искренние. Поэтому Рин с радостью осушила свой бокал за их счастливое будущее.       Закончив ужин, они, как и решили, отправились в пешую прогулку по вечернему Парижу. Было уже довольно поздно. В основном по городу бродили лишь такие же туристы в поисках красивых мест.        Но Париж был весь красив. Ничего искать не нужно. По крайней мере, этот район был чистым и живописным. Одни вывески бутиков и ресторанов чего стоили. Всё яркое, красочное. А в стороне виднелось сияние Эйфелевой Башни. Её было заметно издалека, особенно в ночи, когда она горела в подсветке, привлекая к себе ещё больше внимания.        Шагая по улочке, крепко вцепившись в горячую ладонь Сатору, Рин понимала, что ей тоже нужен был отдых. Наедине с Сатору. Не только, чтобы отдохнуть душой и телом, но и ради того, чтобы не погрязнуть в рутине. Чего только стоила её одержимость стиркой и глажкой. Она так цеплялась за эти бытовые вещи, словно они самые важные. Но она просто любила заботиться о Годжо. Рин ненавидит стирку, но ухаживать за вещами Сатору — это отдельный вид её извращения.       — Красиво и высоко, — Годжо присвистнул, окидывая взглядом знаменитую башню. Вблизи она казалась просто огромной. — Кажется, наверху есть смотровая площадка.        — Да, но сейчас она уже закрыта.       Уже поздно, и башня закрыта для посещения. Можно только смотреть, но любоваться видом с её вершины уже не выйдет. По крайней мере, сегодня.        — Интересно, что за вид там открывается? — Сатору задумчиво окинул взглядом башню, после чего резко прижал девушку к себе. — Зато я точно знаю, какой вид открывается мне прямо сейчас.        — Это какой же? — поддаваясь теплу его рук, Рин прильнула ближе, вжимаясь в него своей грудью.       Руки проскользили вверх, к его плечам. Сатору огромный, особенно по сравнению с ней. Такой широкий и внушительный. Кажется, ему стоит ещё немного подкачаться, и все его рубашки затрещат по швам.        — Мой самый любимый. Дремучий лес, в котором я блуждаю уже не первый год и, если честно, не хочу искать выход.        Рин, как всегда, улыбалась, слыша от него подобные фразы. Лучше просто и не придумаешь. Иногда Сатору тот ещё романтик.        Стоило ей потянуться к нему, как он склонился сам, первым накрывая её губы своими. Видит их кто-то или нет, не имело значения. Это был прекрасный момент для чувственного поцелуя с лёгкой ноткой бушевавшей в груди страсти.       Столько лет уже вместе, их губы теперь словно единый механизм. Двигаются плавно, практически синхронно, не давая друг другу сбиться с ритма и обрушиться в хаос. Момент требовал нежности и чувств, которые они и вкладывали в каждое движение губ.       Вкус выпитого вина до сих пор ощущался во рту. Такой яркий. Он придавал ту самую особую нотку остроты в их водоворот ванили. Так вкусно.       — Тебе понравился мой французский поцелуй? — со чмоком отстранившись, спросил Сатору, поглаживая ладонями её тонкую талию.       — Но это был не французский поцелуй.       — Разве? — удивился он.       — Да. Такой поцелуй должен быть с языком, — губы Рин едва дрогнули в усмешке. И вот шутил сейчас Годжо или нет?       — А я думал, что он так называется из-за того, что нужно целоваться во Франции, — Сатору надул губы, но тут же улыбнулся. — Не суть! Пойдём лучше займёмся сексом на вершине Эйфелевой Башни.        — Что? — такой резкий переход с романтики и пошлость немного даже смутил.       Но это же Сатору! От него всегда стоит ждать чего-то такого.        — Я легко могу нас туда телепортировать. Будем любоваться видом и трахаться в это же время. Должно быть вдвойне приятнее.       — Ты сошёл с ума. Кто-то ведь может увидеть.       — Если только издалека. Но всё-таки я сомневаюсь в этом. Уже поздно, так что я не думаю, что кто-то сидит где-то в многоэтажке с биноклем и ждёт, когда же кто-то решит потрахаться на вершине знаменитой башни. Живём один раз, милая, так что не бойся.       — Иногда я совсем не понимаю, почему встречаюсь с тобой.       Вот именно в такие моменты, когда Годжо сказанет что-то подобное, она действительно не понимает, как могла согласиться с ним встречаться. А он ведь вёл себя так всегда.       — Как это почему? Потому что я красавчик. А ещё я богат и у меня харизма размером с планету.        — Это точно не мои причины, — вздохнув, девушка огляделась по сторонам. Кругом никого не было. По крайней мере, сейчас. Но голоса людей слышно повсюду. Страшно. — Ладно, давай.       Довольно улыбаясь, Годжо поспешил исполнить свой коварный план. Всего несколько мгновений и вот они уже на смотровой площадке башни. На высоте дует сильный ветер. Стало прохладно. Но вид, открывшийся с высоты, перехватывал дыхание. Только ради этого стоило сюда попасть.        — Красиво, — с придыханием произнесла она, чувствуя, как руки Сатору смыкаются на её животе, а его горячее дыхание опаляет кожу возле уха.        — Да, красиво. Ты счастлива, Рин?        — Конечно, я счастлива. Но не в моменте, а вот уже столько лет. — Над ухом послышался смешок, и влажные губы коснулись кожи на её щеке, оставляя поцелуй. — А ты счастлив?        — Конечно. Нам нужно больше времени проводить вместе, Рин. Мой лучший отдых — это не полет во Францию, а просто нахождение рядом с тобой. Только в тебе я нахожу свое успокоение. Ты мой тормоз и в то же время педаль газа. Останавливаешь, когда я слишком разгоняюсь и творю глупости. И подталкиваешь, когда слишком долго мнусь. Ради тебя мне хочется делать больше.        Делать больше. Ей тоже сейчас хотелось большего. Не просто разговоров, а именно того, что и предлагал Сатору несколько минут назад. Прохладно, но вид прекрасный. Да и погода в её трусиках резко изменилась всего от пары его прикосновений к её животу. Влажность повышенная. Сатору стараться даже не нужно. Пара легких движений пальцами и внизу уже Ниагарский водопад.        Развернувшись, Рин обхватила его за шею, притягивая к себе для поцелуя. Сатору поддался, склоняясь ниже, впиваясь в её губы уже совершенно без намека на нежность. Романтика осталась внизу, а здесь, на вершине, может царить только похоть и разврат.       Скользнув языком между её губ, вынуждая слегка приоткрыть рот, Сатору тут же вторгся на её территорию с языком, скользя кончиком по ровному ряду зубов. Испустив томный вздох, Рин встретила его язык своим.        Так влажно и пошло. Их языки кружили в вихре страсти, сплетаясь воедино, купаясь в изобилии слюны, которая уже смешалась между собой. И всё ещё вкус сладкого вина ощущался во рту.       Вот это уже был знаменитый Французский поцелуй. Он был невероятным. И точно запомнится надолго, ведь с него всё началось.        Прикусив кончик её языка, Сатору плавно скользнул руками на её бедра, неспешными движениями пальцев подбирая подол вечернего платья. Девушка задрожала, ощущая, как порыв ветра пробирается под её юбку и так приятно холодит её мокрые трусики, прилипшие к промежности. По телу пробегают мурашки, и Рин вновь целует Годжо, вынуждая освободить из плена своих белоснежных губ её язык.        — Милая, твоё белье всё промокло, — со чмоком отстраняясь, Сатору опускает взгляд вниз.       Ничего не видно за складками юбки, но его пальцы уже достигли нужного места. Подушечки горячих пальцев утопали во влаге её истекающей от желания промежности. Тут оставалось лишь довольно замычать и дождаться похвалы, которую он так любил.       — Я ещё ничего не делал, а ты уже такая мокрая.        — Тебе не нужно делать много. Мне хватит просто посмотреть на тебя, чтобы возбудиться.       Он довольно замычал, радуясь такому ответу.       — Моя сладкая, — улыбаясь, он легко коснулся её губ, вытаскивая руки из-под её платья. — Слаще любого круассана, — глядя ей в глаза, он так пошло и бессовестно облизал свои пальцы, которые блестели от следов её возбуждения. — Обожаю твой вкус.        Касаясь её щеки своими влажными пальцами и наблюдая за тем, как темнеют от желания её глаза, Сатору ловко достал из кармана тот самый флакончик взбитых сливок, который они купили сразу же, покинув ресторан.        — Сейчас я отведаю тебя измазанную во французских сливках.        Рин, не сопротивляясь, последовала за ним, когда он, взяв её за руку и повел к одной из металлических балок в углу. Прислонил её спиной к прохладному металлу, и оставив еще один крошечный поцелуй на её губах, начал стягивать с плеч платье. На девушке не было белья, так что грудь осталась неприкрыта ничем, когда ткань платья соскользнула до самого пупка.        — Не дрожи, любимая. Я тебя сейчас согрею своими поцелуями.       — Я думала, что ты используешь их в номере отеля, — закусив губу, девушка коснулась пальцем прохладного флакончика со взбитыми сливками.        Она была совершенно не против такой затеи Сатору, даже если он воплотит её прямо здесь и сейчас. Почему бы и нет.        — К чему ждать? Не самое удобное место, конечно, но здесь это запомнится надолго. Эйфелева Башня точно лучше номера в каком-то отеле, — расплывшись в очаровательной улыбке, за которой он спрятал тысячу резвящихся в пламени бурлящей страсти чертей, Сатору открыл флакончик, потряс его и выдавил немного крема на её левый сосок.       Рин посмотрела на свою грудь, но ничего не успела сказать. Губы Годжо тут же сомкнулись вокруг соска, слизывая сладкие воздушные сливки. Он смаковал их вместе с её затвердевшим от холода и желания соском.        Рин глухо застонала от лёгкой ноющей боли. Но эта боль так приятно разливалась по телу.        — Да, как я и думал, — чмокнув губами, облизываясь, Сатору отстранился. — Лучший в мире десерт.       Сатору так виртуозно выдавливал на грудь девушки новую порцию взбитых сливок, растягивал их не только вокруг сосков, но и вверх, к ключицам. Это выглядело довольно забавно. Не хватало разве что вишенки по центру.        — Я сделал тебе лифчик. Нравится?        — Мне нравилось без него.        — Что ж, тогда мне нужно его снять как можно скорее.        Напал, как дикий зверь, который не ел целую неделю. Испачкал свои щеки и нос в сливках, которые старательно слизывал с её груди. Он снова задрал её платье и на этот раз, отодвинув мокрую ткань в сторону, протолкнул сразу два пальца.        Испустив стон, наполненный желанием, Рин вцепилась в светлые волосы Годжо, слегка сжимая их между пальцев.        Сатору глухо застонал, резко опускаясь на колено, утягивая за собой и девушку, вынуждая сесть. Стоять так долго он не сможет, спина уже начинала болеть. Вот так будет в разы удобнее вкушать свой десерт и исследовать уже такие знакомые, но всё ещё желанные дали своими пальцами.       Его язык умелый, губы горячие, а пальцы столь проворны. Всё вместе в сочетании — это и есть удовольствие. Сладкое, тягучее, липкое, как и сливки, которые Годжо слизывал с её груди. Особенно приятно ощущать его шершавый язык на чувственных горошинах, которым он уделял так много внимания. Куда больше, чем крему за пределами темных ореол. Зажимал зубами и оттягивал. Проходился языком и тут же целовал. Смыкал вокруг губы и сосал. Он наслаждался процессом поедания её груди точно так же, как и она.        — Сатору, мне так нравится, — на выдохе шептала Рин, поглаживая его короткие волосы на затылке.       В ответ Сатору довольно мычал, не желая прерываться. Он любит похвалу. Очень любит. Для него важно знать, что с ним всегда хорошо, что бы он не делал. Это подстёгивает его работать усерднее как языком, так и пальцами.       — Любимый, пожалуйста, быстрее.        Рин чувствовала подступающий оргазм, он был уже совсем близко. Буквально у самого горла. Ещё совсем чуть-чуть. И Сатору ускорил движение пальцев до максимума, который был возможен в этой позе. Промежность буквально истекала и так развратно хлюпала, принимая в себя длинные пальцы Годжо.        Ещё несколько движений — и перед глазами рассыпалось на части звёздное небо. Рин дрожала, сильнее прижимая к себе Сатору, путая пальцы в его светлых волосах и громко постанывая. Сладкую муку продлевал ещё и столь изумительный вид, открывающийся с вершины башни. Как же прекрасно.       — Сатору, — звала она, обхватывая его липкое от взбитых сливок лицо своими ладонями. Притянула ближе и поцеловала, слизывая с его губ остатки сладости. Скользнула языком на краешек губ и плавно на щёку, собирая то, что он не смог съесть сам. — Твои губы и язык несут в себе волшебство, любимый, — шептала Рин ему в губы, ловя его довольную улыбку.        — А как же пальцы! — вынув пальцы, Сатору поднес их к её губам, предлагая попробовать.       Рин сделала так, как он и хотел. Глядя ему в глаза, открыла рот и позволила поместить пальцы, которые полностью окутаны её соками, в свой рот. Сомкнула губы и двинула головой вперёд и тут же назад, собирая свои же соки. Странный вкус, но Годжо это правда нравится.        — Обожаю твои шаловливые пальцы, — вытащив их изо рта, сказала она. — Обожаю тебя. Всего тебя.        — Скажи, что любишь меня.       — Я люблю тебя.        — О, милая! — подхватив её на руки, Годжо резко встал, довольно улыбаясь и целуя кончик её носа. — Но я люблю тебя сильнее.        — Покажешь мне как?        — Естественно.        — Тогда давай скорее распакуем твой французский багет.       Посмеиваясь, девушка спустилась с его рук на пол, поспешно пряча грудь обратно в платье. Всё было такое липкое, но это сейчас совершенно никого не волновало.       Рин опустилась на колени, потянулась к массивному ремню и принялась его расстёгивать. Сатору не сводил с неё своих сияющих от восторга глаз. Он был совершенно не против опьянеть от её губ и языка таким способом.        Расправившись с ширинкой, Рин слегка привстала, оттягивая вниз резинку белья. Член Годжо ткнулся ей в лицо, словно шпага, выброшенная вперёд искусным фехтовальщиком.        Ей не нужны были сливки, чтобы подсластить себе удовольствие, член Годжо и без того её любимая сладость. Её самый любимый леденец на палочке, который она так любит сосать.        Открыла рот, словила твердую сочащуюся головку губами и двинула головой вперёд, заглатывая поглубже. Испустив глухой стон, Сатору разместил руку на её затылке, путая пальцы в светлых, длинных и таких мягких волосах, с наслаждением наблюдая за её действиями.        Один из лучших и приятных способов отблагодарить Годжо за что-то — это сделать ему минет. Кажется, нет в мире мужчины, которому бы не нравилось вставлять свой член в женский рот и наслаждаться этими плавными движениями губ, сомкнутыми вокруг плоти, и ощущать кончик горячего языка, играющего с дырочкой уретры. Сатору обожал подобное. Рин всегда заглатывала его член, как рыбка наживку на крючке удочки рыбака. Позволяла ему войти поглубже и трахнуть себя в рот. Но сегодня Сатору не планировал этого делать. Сегодня он просто наслаждался её лаской.        Это так прекрасно. Просто лучший и самый запоминающийся минет в его жизни. Он на вершине Эйфелевой Башни, любимая девушка отсасывает ему, а впереди открывается столь великолепный вид на ночной Париж. Волшебный момент.        Рин столь умело ласкала твердую головку, облизывая со всех сторон, дрочила ему, и перебирала в руках твердые мешочки. Сатору так благодарно за старания поглаживал её по голове. Слишком приятно и телу, и глазам. Ещё один волшебный вид за сегодня.       Сатору кончил слишком неожиданно. Он так увлекся своими размышлениями, что едва не пропустил момент своего окончания. На финише его встретил рот девушки, охотно принявший всю его горячую сперму, которую она с радостью проглотила.        — Мой сладкий, — вторила она ему.        Сатору лишь ухмыльнулся и потянул её вверх, разворачивая спиной к себе.       — Я возьму тебя на фоне этого прекрасного вида. Смотри вперёд, милая, пока я буду трахать тебя сзади, — опалив её ухо своим дыханием, Сатору легко наклонил её вперёд, вынуждая нагнуться, хватаясь руками за бортик у самого края башни.       Теперь их точно мог кто-то заметить. Но теперь ей точно было на это всё равно.       Подобрав подол её платья, закидывая ей его за спину, Сатору легко коснулся ладонью её ягодиц, поглаживая. Подцепил пальцем край трусиков и потянул их вниз, позволяя им упасть у её ног.        — Как же мне всё это нравится! — коснувшись пальцем её влажной промежности, раздвигая пальцами половые губы, Сатору ткнулся головкой члена в проход, раздвигая стенки ещё сильнее.       Немного помедлив, испытывая терпение Рин, он резко заполнил её собой, срывая с её губ громкий стон.        Сдерживаться совершенно не хотелось. Всё равно если кто-то услышит или заметит их. Прямо сейчас было слишком хорошо, чтобы молча стоять. Каждая клеточка её тела словно взрывалась, разливая безумие по всему телу, когда Годжо так резко толкался в неё, проникая до самого конца.        Это была его территория, которую он исследовал лучше любого археолога в поисках древних сокровищ. Он знал, что нужно делать, какой темп ей нравится и как глубоко он может войти. Кажется, Сатору изучил тело Рин лучше, чем все свои техники. Здесь он точно знал предел и возможности.        Его Рин поддавалась ему, позволяя делать, что вздумается. Каждый раз она охотно принимала его, подстраиваясь под выбранный им темп. Двигалась ему навстречу, усиливая их общее наслаждение от процесса соития.       Да, это не было похоже на нежный и романтичный секс. Такое в их практике было, но именно сейчас Годжо трахал её, с силой сжимая ягодицы в своих ладонях, толкая их себе навстречу вместе с её движениями бедер. Насаживал её сильнее, да так, чтобы их обнаженные тела со звонким звуком соприкасались друг с другом. Столь желанное звучание пошлых шлепков их тел. Сатору обожал это. Он обожал вот так брать свою девушку. Совершенно забывая в момент страсти о защите. С ней можно не бояться ничего. Наверное, он будет совсем не против последствий. Наверное, он даже хочет этих последствий.        — Я люблю тебя, Рин, — он не устанет повторять это даже сейчас, в момент, когда загоняет в неё свой член по самые яйца, вынуждая её кричать.       Её громкие стоны — лучшая похвала. Это всё, что он хочет слышать, пока толкается в неё раз за разом.        Рин хнычет от подступающего удовольствия. Руки сильнее сжимают металлический бортик. Изо рта вырывается очередной громкий стон. Между ног горит и так мучительно сладко тянет. Годжо доводит её до состояния на грани лишения сознания. Он всё ещё слишком большой для неё. Он всё ещё слишком резвый и выносливый для неё. Годжо — зверь, который постоянно терзает её тело. Но Годжо — ангел, который держит её под своим крылом, оберегает и согревает постоянно. Годжо такой разный. И весь такой разный он принадлежит ей.        Рин кончает, выкрикивая его имя, устремляя свой затуманенный взгляд на ночной Париж. Он всё ещё не спит. А внутри неё загорается ещё больше огоньков, чем во всем городе. Такие яркие и горячие огоньки. Они пылают от самой макушки до кончиков пальцев. Тело дрожит. Ноги подкашиваются, но Сатору держит крепко, извергаясь в неё, достигнув своего окончания вновь.        Так шумно дышит. Наслаждается моментом бесконечного удовольствия. Вот что действительно для него бесконечно. Удовольствие, которое он получает со своей единственной.        Отдышавшись, Сатору плавно выходит, хватает Рин под грудь и тянет на себя, опускаясь вместе с ней на пол. Нужно немного передохнуть.       Он не спеша поправляет штаны и одергивает её платье. Трусики же прячет в карман пиджака. Они ей все равно сегодня больше не понадобятся.       Вот теперь, утолив свою похоть и уняв зуд в причинных местах, можно спокойно полюбоваться видом. Сатору прижимает девушку к своей груди, поправляет её волосы и оставляет невесомый поцелуй на макушке. Рин так безмятежна в его руках. Такая невероятная. Всегда на его стороне. Всегда за него. Заботится и любит, что бы он не делал.        — Рин, — шепчет он ей в ухо, привлекая внимание.       Девушка лишь вопросительно мычит. И тогда он решает не медлить и достает из тайного кармана своего пиджака небольшую коробочку, открывая её перед носом девушки.       — Я планировал сначала сделать тебе предложение, а уже после заняться сексом, но что-то вновь пошло не так. И всё-таки я хотел сделать это сегодня, так что я сделаю это сегодня. Эта поездка была нужна не только ради отдыха, но и ради этого момента. Я люблю тебя. Я не хочу больше жить без тебя, Рин. Так что давай проведём остаток дней вместе, чтобы в груди не появлялась пустота. Выходи за меня.       Рин полными глазами неверия повернула голову к нему в поисках ответа в его глазах. Не шутка ли это?       Нет!       Глаза Сатору полностью отражали его мысли и этот порыв. Сейчас в них горела лишь любовь и обожание к ней. Он не собирался ждать пять лет. Он вообще больше не хотел ждать. Он обманул её, сказав, что ничего не хочет менять. Но он не обманывал сейчас. Так что в её сердце не было сомнений. А ответ был столь очевидным:        — Я согласна!