Искры и камень. Сборник KiriBaku зарисовок

У Киришимы вагон и тележка вредных привычек, и Кацуки с переменным успехом с ними борется, пока однажды Киришима не сваливает на миссию в другой город и не пропадает там недели на две. Ну как пропадает — пишет утром, днем и вечером, присылает фотки, рассказывает всякие глупости. А Кацуки уже на второй день замечает несусветное: ему не хватает вредных привычек Киришимы, которые на прошлой неделе его до белого каления доводили, потому что — ну сколько можно повторять! Но не хватает и всё тут. Например, его алой зубной щетки в своем бело-матовом стакане. Киришима вечно сует ее рядом с черной бакугиной, а его стакан из Икеи в форме темно-синей акулы с серым плавником пустует дня три, пока Бакуго не выдерживает и не водворяет алую щетку на положенное ей место. Или разбросанных по коридору кроксов. Бакуго не спотыкается о них вот уже третий день подряд, и это кажется ему странным и даже скучным, как и отсутствие алой щетки в его стакане. Или розовых разводов на белом полотенце после посещения салона, а ведь мог бы спокойно взять красное, но нет — Киришима вроде не ленивый, но иногда ему западло искать свое постиранное полотенце, приобретенное для таких вот случаев, и он хватает первое попавшееся из тех, кому не повезло в данный момент висеть на сушилке. С момента, как они с Бакуго съехались, Киришима больше не обращается за помощью к Мине: ей добираться далеко, да и свои дела, ничего не поделаешь, да и слава богу, краску-то они покупали дешевую и воняющую химией на всю общагу. Однако от смены краски количество и яркость пятен на выбеленных полотенцах не уменьшается. Кацуки не вдается в подробности, какого, спрашивается, хера, но и этой детали ему до идиотизма почему-то не хватает. На столе не лежат стопкой нарезанные бутерброды, чтобы Кацуки не тратил время на готовку, а быстро позавтракал. Обычно это случается в те дни, когда Бакуго чуть ли не с ног валится от усталости, спит от силы часа три, а встает ни свет ни заря, чтобы к восьми представить Топ Джинсу отчет. Бакуго всё время ругается, что нечего на столе еду оставлять, тараканов разводить, а сам каждый раз засовывает бутерброд в рот, остальные кладет в заботливо вымытый Киришимой с вечера бенто, одевается всё с тем же бутербродом во рту и выскакивает на улицу. Через полчаса он уже на работе подъедает остальные бутерброды и кидает в лайн Киришиме краткое "спс". По вечерам тихо, никто не цапает его в шутку за ухо своими острыми зубами и не тащит смотреть очередной мужественный фильм про мужественного героя. Хотя таких фильмов в их совместные вечера становится всё меньше, всё больше — драмы и добрых комедий, легкой исторички и фэнтези. И отчего-то хочется вытащить Киришиму из другого города, заставить разбросать носки, наругаться на него за невымытую посуду, а затем залезть к нему под одеяло и включить, что угодно, лишь бы бухтел над ухом про сюжет и героев, щекой прижавшись к щеке. По ночам прохладно. Никто не наваливается сверху, тяжелый и горячий, не пристает, когда Бакуго хочет спать, не ворчит добродушно, что Кацуки ему за всё ответит в субботу. А в субботу некому спросить его за ночь среды. Никто не трахается с ним как черт и не рассыпает снэки на одеяло после секса. Некого спихнуть на пол и, давясь смехом, заставить прибирать за собой, пока Бакуго звездой валяется на кровати и соблазняет взглядами, дожидаясь, когда Киришима закончит, подползет к нему на коленях, задумав очередную выходку, и подразнит низким рычащим голосом. После второго секса он как всегда не намерен просто так отпускать Кацуки в туалет, и идет вместе с ним, и трогает его живот, гладит там шерстку, дышит в загривок, пока Кацуки отливает. Бесит Кацуки эта его дурацкая привычка — то ли Киришима так изощренно издевается, то ли ему действительно нравится участвовать в процессе. Хотя первое явно не про него. Остается второе, причем без вариантов. Как там это называется? Пост-сексуальные ласки в неположенном вроде как месте, они заводят обоих не меньше прелюдий и всего остального. Киришима и неположенные места — это аксиома уже какая-то, получается. Черт. Ему не хватает даже этого, и Кацуки выходит из туалета хмурый и злой. На следующей неделе всё повторяется, только добавляется еще больше вредных привычек Киришимы, без которых тоскливо и наорать не на кого. А когда Киришима возвращается, весь в синяках и ссадинах, Бакуго сам разбрасывает его кроксы по прихожей, сует алую, наконец-то вернувшуюся домой щетку в свой стаканчик и под удивленный возглас Киришимы тащит его с собой в туалет, а потом решает самостоятельно вымыть Киришиму, заклеить все его ссадины пластырями, сунуть в руки пачку хрустящих чипсов, уложить в кровать и выбрать фильм, который Киришима хотел посмотреть еще две недели назад, но был волей Фэтгама отправлен на миссию. Когда фильм заканчивается, и уставший с дороги Киришима засыпает, Кацуки еще долго смотрит на него впотьмах, гладит выбившиеся из хвоста волосы и думает о том, что вредные привычки Киришимы, на самом деле, его самые любимые. И он почему-то уверен, что и Киришима думает о его, Бакуго, вредных привычках точно так же, иначе зачем бы ему улыбаться и смотреть с обожанием всякий раз, когда Кацуки ворчит по поводу и без, и пусть неуклюже, но прибираться на кухне после тех ужинов, когда Кацуки на ногах не держится или возвращается поздно, молчаливый и раздраженный: мыть посуду, вытирать начисто стол, а утром оставлять на нем стопку бутербродов, которые непременно будут съедены.