Предчувствие любви

      Каждый раз, когда Диего смотрел на Морган, то даже не замечал, как губы сами расплывались в улыбке, а по сердцу, которое, казалось, давно успело забыть о настоящей нежности, разливалось тепло. Оно было трепетным и едва ощутимым, как прикосновение к коже первых солнечных лучей, но прочным, будто стена из самого твердого камня, защищенного нерушимой магией от времени и невзгод, — не прогнать, не сломить, не уничтожить. Впрочем он, с виду беспечный и безрассудный, за несколько десятков прожитых лет хорошо научился держать в узде боль и тоску, вот только это чувство никогда не шло с ними ни в какое сравнение. Сложное и многогранное, оно укрывало мягким пледом, чтобы потом резко выбросить в самый разгар колючей метели. — Диего! — Морган, до этого сосредоточенно рассматривающая что-то вдалеке, наконец повернулась, чтобы живо залиться густым румянцем и неловко отвести взгляд. — Смотри, там, наверху!       Диего молча поднял голову и с трудом рассмотрел небольшую птицу с черным хвостом и ярким красным пятном на затылке. Морган же снова сосредоточилась. Заправив за ухо мешающую прядь светлых волос, она покрепче сжала в руках камеру и осторожно подошла ближе, чтобы сделать новый и наверняка удачный кадр. Каждый раз, когда она уставала от учебы, то непременно мчалась в лес, чтобы со всей старательностью запечатлеть красоту в тысяче снимков. А Диего каждый раз непременно шел следом, чтобы сохранить в собственной памяти другую красоту — ее.       Каждый раз, когда Диего приходилось говорить о Морган, прикрываться глупыми шутками становилось почти невыносимо, но, похоже, за столько лет привычка въелась под кожу. Он не мог не замечать лихорадочный блеск в светло-ореховых глазах, не мог не видеть, как стремительно щеки наливались румянцем от случайных прикосновений, так же, как и не мог игнорировать свое желание защитить ее от всех опасностей мира. Несмотря на отговорки, он знал, что рано или поздно влюбится в нее, нежную и ранимую, как первый еще не распустившийся весенний цветок, которому только предстоит окрепнуть. «Мне больше ста лет, — в последнее время Диего все чаще напоминал себе об этом, хотя, казалось, давно пора перестать считать прожитые годы. — Что же я вытворяю?» — У меня получилось! — звонкий голос снова отвлек от гнетущих мыслей. Диего даже не заметил, как Морган подошла ближе, и замер, стоило только взглянуть в сияющие восторгом глаза. — Я сфотографировала его!       Диего опомнился и тепло улыбнулся, окончательно отмахиваясь от рассуждений, мрачных, несвоевременных и совершенно бессмысленных. Сейчас, когда Морган так счастлива, ничто другое не имело значения, даже то, что он вдруг понял: дороги назад нет. — Идем домой, цветочек, — он, игнорируя возмущение, которое уже несколько недель как отдавало подозрительным притворством, растрепал волосы Морган и развернулся, чтобы отыскать обратную дорогу. Диего знал, что почти влюбился в нее, и был готов ощутить все грани этого чувства, какими бы горькими и болезненными они не оказались.