Дуальность

      Когда глаза приоткрылись, а тело проснулось, понимание происходящего мгновенно не появилось. С добрую минуту глаза были просто лишь слегка приоткрыты, а я всё так же застыла в одной позе. Вопросы о том, где и кто, вновь были актуальны. Следом удалось припомнить, что происходило. И почему после потери сознания всегда такое состояние дезориентации? Зато картина мира была восстановлена. Теперь можно постепенно открывать глаза. Запах медикаментов так и бьёт в нос. В той аптеке было лучше. С болью вспоминаю всё произошедшее перед пробуждением. Искренне надеюсь, что у того мужчины были проблемы с моей транспортировкой и он пару раз ударился мизинцами, пока нес мою тушку.       После этой ситуации стоит хоть чуть-чуть прислушиваться к интуиции. И задуматься, как тут выжить. Если я сейчас выпущу пламя, то смогу понять, где нахожусь и кто рядом? Очередная бредовая идея. Медленно открываю глаза так, чтобы они казалась ещё закрытыми, но какие-то силуэты были заметны. Спасибо притворству спящей перед бабушкой, такое выходило с лёгкостью. Свет ламп и лёгкий шум электроники действуют на органы чувств. Неприятно. Пытаюсь привыкнуть к освещению, вновь закрывая глаза. — Можешь не притворяться, номер 936. Датчики мозговой активности сработали ещё три минуты назад.- доносится чуть скрипучий мужской голос, говорящий на итальянском.       Недовольно морщусь и пытаюсь открыть глаза, болящие от света ламп. Гудение приборов бьёт по голове. Номер? Серьёзно? Имя ещё даже не появилось, а уже есть порядковый номер, зашибись. Стоит ли попытаться отыграть обычную девочку моего возраста или я уже раскрыла себя из-за этой рефлекторной попытки притвориться спящей? Ну, попробуем рискнуть. — Г-где я? Кто вы?– открываю пошире глаза, чуть сильнее жмуря их для слёз перед этим. Скрыть страх и панику даже не пытаюсь. Мне действительно до безумия страшно.– Что теперь будет? 936? Что это? — Ну-ну, 936, не стоит так пугаться. Ты бы уже давно заискрила, если бы не инъекция ранее. – мне уже что-то ввели в кровь? Прислушавшись сейчас, понимаю, что двигаться действительно не могу, кроме как лицом, и даже пламя не активировалось. Хотя, может, дело в отсутствии понимания происходящего. Я ведь не знаю, подземная ли это лаборатория, в горах и насколько она далеко от населённых пунктов.– И да, привыкай к своему новому имени. Теперь здесь твой,– прервался он на издевательский в моих глазах смех,– дом. Пришлось же за тобой побегать. Интересно, как тебе удалось так долго от нас скрываться?        Решаю принять этот вопрос за риторический и молчу в ответ. Интуиция подсказывает мне поступить именно так и уж в этот раз я чётко ей доверяю. Психологический портрет этого человека даже близко не продуман. И пусть это может обернуться для меня достаточно болезненно, но придётся на себе проверить пределы дерзости, которые допустимы. Надеюсь, во время таких проверок я не откину коньки. Кажется, особой информации не дождусь. Двигаться или активировать пламя пока тоже не могу. Патовая ситуация.       Слышу довольное и задумчивое хмыканье со стороны этого человека. Глаза уже почти привыкли к освещению и удалось получше его рассмотреть. Жидкие седые волоски, прикрытые медицинской шапкой и лишь немного показывающиеся в районе висков. Челюсть и нос скрывает белая маска. Видно лишь чуть узкие, раскосые чёрные блестящие глаза, седые густые брови, лапки морщин на видимой части лица и худощавое телосложение. Из этого положения рост не понять. Только белый халат и белая же рубашка под ним. В руках синий планшет и ручка. Кажется, он что-то отметил для себя. Видно лишь туловище до пояса. Только сейчас обращаю внимание, что лежу прямо на железном столе и прикована для надёжности ещё и кожаными ремнями за руки и, как полагаю, ноги. Пытаюсь повернуть голову. Со скрипом, но, на удивление, получается. Вижу экраны с какими-то индикаторами над собой, куда и посматривал неизвестный мне врач. Или всё же не врач? Не знаю точно. — О, ты способна повернуть голову? Хорошая сопротивляемость.– доносится голос сейчас видного мне лишь краем глаза мужчины. Слышу, как он что-то отмечает на этом планшете. — А почему я могу говорить, но не могу даже головой покрутить нормально?– стараюсь сохранить тон испуганного, но любопытного и непосредственного ребёнка. До трагедии именно такой я, или всё же она, и была большую часть времени, не считая времени, что провела с матушкой. Вдруг в этот раз получится что-то узнать. — Уже оклемалась и даже задаёшь вопросы? Адаптируемость. — снова черкание по бумаге. — Я ввёл тебе специальную разработку, экспериментальный образец номер 829. На последних десяти она оказала хороший эффект. Говорю сразу–чем лучше результаты ты покажешь, тем больше у тебя будет привилегий и ответов.        Порыв удивлённо поднять брови сдержать не получается. Это как стимул для того, чтобы подопытные пытались выжить? И с самого начала ввели экспериментальный образец? Кажется, тут всё новое. И далеко не законное. Решаю принять это к сведению. Что сейчас будет? Прислушиваясь к себе, понимаю, что барьер на действие пламени постепенно истончается. Почему-то память настойчиво сигналит, что название этого места очень мне знакомо. Как и само пламя по концепции. Однако, пока это под такой же пеленой, как и все воспоминания прошлого. То, что было после пробуждения около тех пяти трупов, ощущается чётко. И это дезориентирует.        В попытке углубиться в себя не замечаю, как издают писк несколько приборов. На быстрый бег врача по помещению получилось обратно повернуть голову. Кажется, он достал какую-то яркую жидкость и шприцом её вобрал. По спине прошли мурашки. Страшно. Что сейчас будет? Чувствую, как начали двигаться пальцы на руках. Искры мелькали по ним, заставив приборы взвыть. Какие-то из экранов погасли. Почти удалось пройтись по ремням пламенем грозы, но этот человек оказался близко слишком быстро. Чувствую, как мне вогнали иглу куда-то в районе руки. Обычно именно там находились вены. Глаза начали закатываться. В панике удалось заметить, что ввели мне не ту яркую жидкость, а что-то голубое, от чего веяло пламенем. Странно. Тут всё слишком страшно и непонятно. Мой внутренний ребёнок, казалось, хочет забиться в угол и не вылезать. Даже в особняке Бовино такого не случалось.       В этот раз сон удалось прочувствовать в полной мере. С другой стороны, скидывающая меня со скалы Ада прямо в руки тем мёртвым мужчинам–не самая приятная картина. Ощущение отчаяния, пока кричишь прямо во сне, и страх падения с решимостью спастись. Спектр эмоций достаточно полный для того, чтобы проснуться, почти активируя пламя. Вокруг были всё те же запахи медикаментов. Писк приборов оповестил о том, что притворяться не выйдет. Открываю глаза и осматриваю помещение. Вокруг пусто, тут никого нет. Впрочем, я не обольщаюсь, скоро сюда вновь кто-то вернётся и далеко не факт, что это будет уже знакомый мне мужчина. Пытаюсь двинуть телом и с удивлением понимаю, что это получилось. Пламя ощущается даже чуть лучше, чем ранее. Не знаю, связано это с тем, что какое-то время то было заблокировано, или же с той инъекцией и последующим эмоциональным сном. Сомнения, точно ли это лишь осознанный сон, вновь начали прорастать. Однако слишком страшно принимать это за мою действительность. — Проснулась? Вот и хорошо.– услышала я всё тот же голос, после чего он начал говорить на каком-то смутно знакомом языке. Японский, вроде бы? Кажется, в этот раз в помещение он вошёл не один. Поворачиваю голову, анализируя присутствующих. Всё равно выбраться из этих ремней сейчас будет сложнее, если не попробовать реализовать из пламени какое-то лезвие или достать те скальпели. С ужасом осознаю, что одежда на мне сейчас другая, светлая футболка со штанами. В тот раз на мне были ставшие уже привычными розовые штанишки и футболка. Сейчас же они пропали, как и коса. По ощущениям догадываюсь, что обувь так же отсутствует. Непослушные распущенные волосы заменяли роль подушки. Ну хоть не побрили налысо, и на этом спасибо. Возвращает меня в реальность сказанное специально на итальянском.– Кстати, спасибо за новые скальпели. Ты столь любезна. Сейчас же их и опробуем.       Издевательство, не иначе. С вздохом чуть расслабляюсь, незаметно проверив на прочность ремни руками и ногами. Чёрт, выскользнуть не получится. Только резать. Внезапно заговорил новый голос. Поворачиваю голову в другую сторону, чтобы получше его рассмотреть. Молодой шатен с ничем не примечательной внешностью, чуть выше того мужчины. Удалось разобрать несколько знакомых слов на японском. Кажется, это именно тот язык, на котором они говорили. Аме же значит дождь, да? Спасибо «Наруто» за такое знание.       Память услужливо подкинула образ классификации пламени. Успокоение, замедление, обычно на чём-то зациклены, голубой цвет. Так та вакцина могла быть с этим пламенем, да? Не исключаю возможности собственных ошибочных предположений, но сейчас мне доступно только это. Оно может объяснить, почему пламя далось лучше. Заявление о скальпелях сильно напрягло, сколько бы я ни пыталась это скрыть. Замечаю, как тот старик отвернулся, вновь что-то помечая в планшете. Краем глаза увидела движение со стороны более молодого парня. Что ж, ложиться под скальпель в мои планы никак не входит. Даже если за этим последует какое-то наказание, плевать, я банально не готова вот так вот стать жертвой экспериментов и проверки инъекции. Банально не знаю, что меня ждёт. И тем страшнее. Кажется, они всё ещё считают, что я почти не могу двигаться. Что ж, это лишь на руку.       Вижу, как шатен что-то подносит прямо ко мне. Ну нет. Активирую пламя и вместо того, чтобы просто искрить, на одном адреналине делаю его тоньше, вкладывая чёткое намерение сформировать пластины на руках. Именно такими, заострёнными и тонкими на краях, и можно резать. Подозреваю, что всё выходит на одном только страхе и адреналине, и после будет ужасный отходняк, но пусть так. Отрезаю с обеих сторон от рук ремни. Руки свободны. Тянусь искрящимися лезвиями в сторону парня. Отрезать ему руки и перерезать горло оказывается даже слишком легко. Гортань зацепить удалось с едва заметным сопротивлением. Вижу кадык изнутри. Немного жаль убивать снова, но своя шкура ближе к телу. Тошнота, что интересно, даже не собирается подступать к горлу, да и не до неё сейчас.        В панике куда-то жмёт тот старик. Быстро освобождаю ноги, ощущая, как вся белая одежда промокла от крови. Морщусь из-за запаха и быстро подгоняю себя пламенем. Если его убить сейчас же, будет легче выбраться из помещения, верно? Просто скроюсь под куполом и медленно проползу где-то по углам.       Лезвие почти дотянулось до головы второго учёного, когда массивная железная дверь справа внезапно открылась. Влетело несколько мужчин в халатах с непонятными мне орудиями. Понимаю, что зацепила глаз того старика, уже радостно думаю продолжать успех, чтобы после прикрыться им, как живым щитом, но с сожалением запоздало осознаю боль где-то в лопатках. Мир вокруг начинает темнеть. — Записать в особо буйные и кинуть в карцер.– слышу короткую команду, сказанную басом на итальянском. Вой раненного учёного периодически перебивает его.– Труп убрать. Абэ-сана доставить в медпункт.

***

       Стон боли сдержать не получается. Голова гудит, живот тянет, общая слабость конечностей. Полный набор. Попытка открыть глаза не увенчалась успехом. Тёмные круги перед глазами лишали любой возможности проанализировать окружение. Пошевелиться не получается. Запах засохшей крови на одежде и волосах неприятно ударяет в нос. В мыслях крутятся все известные мне ругательства. Что ж, не хотела под скальпель? Вот и не попала. Теперь разгребай последствия собственных импульсивных действий. Обречённо вздыхаю и понимаю, что пламя вновь запечатано. Ругательства снова вертятся на языке. Я абсолютно беззащитна и из-за этого безумно страшно. Глубоко вдыхаю, пытаясь игнорировать неприятные запахи, и на выдохе анализирую собственное состояние. Медитации, да? Концентрируюсь на состоянии тела.       Проверяю внутренние резервы ставшей уже привычной силы. Так и есть. Их словно заволокло какой-то мутной пеленой. Такое же ощущение было, если попытаться двинуться, и по всему остальному телу. Что они мне вкололи? Впрочем, не это сейчас так важно. Понять бы, когда оно наоборот прекратит действие. Медленно концентрируюсь на своём дыхании, пытаясь хоть как-то разогнать внутри себя эту муть. Ощущение, словно в родниковую воду влили бензин. Неприятно. В прошлой жизни алкоголь меня не брал вовсе, но, полагаю, именно так обычно это ощущают другие. Впрочем, не исключаю возможность наркотиков. Воспоминания услужливо подкидывают, что согласно негласному своду правил мафии наркотики запрещены. И столь же услужливо вспоминается многообразие наркотиков, которые обычно использовались в медицинских целях. Откуда бы мне это было известно, интересно. Пытаюсь понять, с удивлением осознавая, что что-то проясняется. Омерта, да? Популярное понятие в некоторых произведениях о мафии. Попытка вспомнить нечто конкретизированное привела к шипению сквозь зубы.       Кажется, здесь меня пока никто не тронет. А с другой стороны, я даже сделать ничего не смогу. И это, казалось бы, преимущество, нивелируется количеством всякой дряни внутри моего организма. Пытаюсь погрузиться внутрь себя. С сожалением осознаю, что вновь начинаю засыпать под гнётом измученного организма.       Пробуждение случается рывком. Словно заново включили свет, нажав переключатель. Слабость организма не ушла, но уже стала меньше. Выдыхаю и пытаюсь понять собственное состояние. В нос неприятно бьёт запах крови, которую никто так и не удосужился стереть. Открывать глаза пока страшно, слишком уж прошлые попытки подействовали на сознание. Не хочется вновь сидеть с чёрными кругами перед глазами. Углубляю дыхание, чувствуя, как бьётся сердце. Пытаюсь понять, что там с пламенем. Муть немного рассосалась, но всё ещё не позволяла полностью его прочувствовать и активировать. Неприятно. С удивлением осознаю, что события в лаборатории подернулись плёнкой. Психика словно попыталась защититься. Иронично, но такой же плёнкой была подернута большая часть нынешней жизни. В прошлой так же не удавалось вспомнить большую часть детства.       Наталкивает на определённые мысли. Удача явно не моя сильная сторона. А с другой стороны, в этой ситуации виновата именно я. Под нож не ложимся, зато теперь будем огребать едва ли не сильнее всех прочих. Мне же явно будут мстить за этот импульсивный поступок, убийство сотрудника. Да и, вон, в буйные записали. Карцер, опять же. Это означает лишь ещё более пристальное внимание. С другой стороны, и сидеть тихой мышкой меня вовсе не прельщает. Гордость банально не позволит не пытаться сделать что бы то ни было ради собственной свободы и сохранности. Вздыхаю и пытаюсь прислушаться к себе, простимулировав пламя. Если его быстро активировать и попытаться им вывести из своего тела токсины, уверив мозг в промывке, то всё получится, верно? Глупая идея, но и сидеть просто так скучно.       Вспоминаю вновь те события, тот страх и отчаянную решимость защититься. На удивление, чувствую, как оно постепенно начинает подниматься даже несмотря на плёнку веществ. Как искрит зелень, готовая начать носиться повсюду, и как волнами незримо и легко окутывает изнутри синяя сила, готовая измениться в любой момент. На выдохе резко пытаюсь прорваться сквозь эту муть и единым рывком вывести её хоть как-то. Начало получаться, но не понятно, куда эти вещества отводить. Особо не думая, вывожу их через нос и рот, стараясь даже не касаться мозга. Слишком опасно и страшно, интуиция сиреной воет даже не пытаться. Вроде получилось, чувствую, как что-то синтетическое и горькое течёт по горлу и капает из носа и приоткрытого рта. К запаху крови добавилась яркая смесь химикатов и, кажется, новой крови. Быстро облизываю губы, ощущая неприятный привкус железа.       Идея исполнена с переменным успехом. По крайней мере, выплёвывать кровь в план не входило. Ощущаю, что телом стало легче управлять. Теперь можно попробовать открыть глаза, но я не знаю, как они отреагируют после этого всплеска пламени. В ушах до сих пор стоит звон из-за этого. Честно пытаюсь хоть как-то оклематься, но никакие методики, кроме "Поспи и всё пройдёт", на ум не приходят.       Расслабляюсь и малодушно думаю о том, что просто поваляться тоже вариант. Всё равно пока сюда не сунутся. Лень и усталость берут своё, но чисто из интереса я, не открывая глаз, начинаю постепенно выпускать пламя вокруг для анализа помещения. Стараюсь использовать только ластящуюся эфемерную силу, что выходит с трудом и электричество тоже иногда пропускается. Чувствую, как пламя цвета индиго коснулось пределов комнаты. Она достаточно маленькая, едва ли два метра. Пропускаю силу вверх. Метра три, наверное. Не берусь утверждать точно. С паникой нащупываю парочку камер в углу комнаты сверху. Много не думаю и импульсивно ломаю их искрами Грозы.       А вдруг мои манипуляции были видны и записаны? Тогда уже сейчас стоит ждать гостей. Несколько секунд моральной подготовки и я открываю глаза. Пламя едва заметным маревом витает вокруг. Оно почти незаметно, его концентрация очень мала. И тем страшнее, что его могли уже сейчас заметить. Чуть приподнимаюсь на дрожащих руках и облокачиваюсь спиной на холодную светлую плитку. Света тут почти нет, одна лампочка сверху и всё. Попытка напугать темнотой в случае неповиновения? Интересная манипуляция и способ давления на детей. Пламя не позволяет испугаться. И пусть тело почти не слушается, но сама комната ощущается, как что-то своё и безопасное. Боль и произошедшее ранее, как и ощущения, наталкивают на мысль, что это реальность, вовсе не сон.       Силюсь вспомнить близких людей из той жизни. Пройдусь механически по собственной жизни из того, что помню. Хоть какой-то способ не паниковать раньше времени и отвлечься. Мне вовсе не впервой ощущать такую слабость и полное бессилие против взрослых. И пусть детство в прошлом почти не помню, но вот рассказ матери об алкоголизме отца и побоях сохранился. Собственно, та самая причина спокойной замены фигуры отца в голове и есть его ошибки. Алкоголизм, побои, сообщение об уходе из семьи в разгар моего дня рождения. Тут всё понятно.       Пытаюсь припомнить своё обучение, отношения с другими детьми. Так, на первый план выходит три какие-то девочки, которые были со мной явно близки, но после безмолвно покинули мою жизнь. Ну, тут тоже ничего нового. Издевательства в подростковом возрасте прямо в процессе развода родителей и прощания с лучшими друзьями, и в принципе в течении семи лет, да? Лишь новая причина того, почему так тянулась к Бруно и Аде, вернувшись в детское телу. С другой стороны, это же и странно, ведь после четырнадцати вспоминаются близкие люди, с которыми познакомилась по переписке, но что стали роднее многих.       Тёплая улыбка коснулась губ, стоило попытаться вспомнить что-то о них. Радость и веселье, так необходимые сейчас. Из-за ощущения приязни мысли по ассоциации прыгнули к матери из прошлой жизни. Добрая, умная, и такая же сломленная, не знающая, что хочет, прямо как в этой жизни, и живущая только ради собственного чада. Всхлипываю, образы смешались между собой. Тяжело держать эмоции, когда тело детское и постоянно в стрессе, а ранее ты их даже не пыталась сдержать, ведь именно на них работало пламя. Удручённо морщусь из-за уязвлённой гордости и вспоминая постоянную ругань, упрёки и побои со стороны бабушки и дедушки. Всë те же ассоциации с эмоциями. На них легло воспитание меня и младшего брата после развода родителей и ухода матери на работу. Сердце заволакивает тепло от воспоминаний о любимом младшем брате. Чёрные волосы в отца, волнистые от матери, и зелёные глаза. Он был той ещё плаксой в детстве, и как только начались побои со стороны деда, я всегда старалась просто утянуть его куда подальше, сама оставаясь и беря удары на себя.       Что ж, с такими подростковыми годами можно и не бояться нынешней ситуации. Тут хоть не за кого страшиться, а на себя мне ещё с того времени всё равно. Благо, в той жизни после нескольких лет такого режима удалось в четырнадцать дать отпор и начать бить в ответ, из-за чего и не трогали. Внезапная мысль, что больше никогда не увижу ни любимого младшего брата, ни маму, ни даже любимую и вредную двоюродную сестру, очень больно ударила по сознанию. Я буквально замерла статуей. Ранее самообман держал меня на плаву, но не сейчас. Хотелось отвлечься, но это привело лишь к ещё более ужасным последствиям. Слишком тяжело.       Вошедших-таки мужчин я уже почти не замечаю, ощущая, как внутри словно что-то ломается от осознания потери моих почти единственных якорей. Больно, но будто на фоне. Внутри полная пустота. Слёз, истерик, ничего этого нет. Казалось бы, сейчас лишь 1995, всё впереди. Можно воспрять надеждой и пытаться жить надеждой встретиться с ними в будущем. Но этот мир отличается, иначе бы я давно знала про пламя ещё там. Семья была большая, необычная, и обычно с лёгкостью могло всплыть что-то секретное. Здесь же мир иной. А, впрочем, какая разница. Обратно меня это не вернёт, как и не восстановит собственный прежний стимул жить.       Абсолютно одна в этом мире. Просто песчинка, маленький винтик, который пытаются вставить в механизм. Мужчины, что вошли, быстро схватили меня, держа в своих руках оружие. В этом нет нужны. Пламя словно пропало, стоило той роковой мысли пронестись в голове. Осознание, прозвучавшее в собственной голове лишь мельком, стало поворотной точкой. Со стороны сейчас, наверное, я напоминала просто куклу. Те люди в костюмах взяли детское тело за руки и понесли как мешок с картошкой, куда-то в сторону. Неважно. Даже не смотрю никуда, прикрывая глаза. Тело не двигается, но ему и не надо. В голове ощущение, будто взорвалась сверхновая, звон в ушах, темнота перед глазами, ощущения тела притупились. Внутри пустота.