Её слёзы — морские волны

      Тишина заполняла офис верховного судьи. Свет был погашен, даже едва просачивающиеся лучи солнца останавливались на плечах Нёвиллетта. Серые облака вновь закрывали голубое небо, в которое обычно был устремлён его взгляд. На пустом столе, помимо чашки с холодной водой, лежала украшенная ромаринами корзина с выпечкой, слегка поджаренной, но мягкой и горячей. Чем больше он приглядывался, тем меньше подозревал Навию. Ему потребовалась ещё минута внимательно осмотра, чтобы подметить небольшую записку, прижатую самой корзинкой. «Моему Месье Нёвиллетту», гласила свежая надпись, написанная светло-голубым, чуть дрожащим почерком; вокруг неё были идеально закрашены маленькие сердечки того же цвета. «Леди Фурина…», ещё изначально, сквозь сомнения, ему хотелось это сказать.       Из противоположного конца раздался громкий скрип и распахнулись двери. В проёме, освещённая лампой входного зала стояла бледная девочка, повёрнутая одним плечом к мужчине. С откинутой в противоположную сторону головой она следила за ним только краем прикрытого глаза, сохраняя тонкую миловидную улыбку.       — Леди Фурина… — прошла пара дней, пара неудачных попыток привлечь её внимание, с тех пор как у них в последний раз состоялся разговор; он с трудом находил слова, которые хотел бы произнести, медленно откидывал всё большее их количество.       Девчонка не ответила. Она забежала к нему не по работе, — её гардероб обновился: несмотря на дождь, та впервые за год открыла плечи, позволив им наконец-то подышать; вокруг её шеи не мешался платок, но свисала тоненькая подвеска-ракушка, когда-то подаренная ей во время морской прогулки; а обувь позволяла ей свободно бегать. Фурина устремилась поближе, потихоньку поднимая взор и придерживая одной рукой такую же новую уличную шляпку. Она настойчиво выдавливала из него хоть какую-то реакцию, приподнимаясь на носочки, пока уголок его губы всё-таки не дёрнулся, всего на мгновение опустился. Девочка тут же гордо выпрямилась и волнистыми движениями вытянула из-за спины ладонь, между пальцами которой был зажат синий конверт, пахнущий прямо как только-только прочитанная записка; освободившейся рукой она держалась за его рукав. Нёвиллетту потребовалось несколько секунд, чтобы отреагировать; та наблюдала за его изумлёнными глаза до тех пор, пока он аккуратно не вытащил у неё письмо, постаравшись случайно не порезать её. Оно было тёплое, пару минут назад возможно и горячее, но мужчина не мог быть уверен наверняка. Между тем, девчонка быстро натянула перчатки, отсутствие которых тот и не успел заметить, а после спрятала обе руки за плечи, не позволяя ему на них подглядывать.       — Леди Фурина, надеюсь вы не готовили всё это время шутку надо мной. — Слова Нёвиллетта прозвучали с облегчённым, несерьёзным смешком. Крошечная ухмылка осталась на его лице. — Стоит ли мне читать это сейчас, хм?       Девочка промолчала, не поддалась на его маленькую провокацию, лишь помотала пальцем и подмигнула ему. Её улыбка чуть расширилась, а озорные брови выровнялись, однако, она поспешила скрыть этот факт, отвернувшись и побежав к выходу. Верховному судье понадобилось едва задеть костяшками оставленную для него корзину, чтобы её лёгкий шорох полностью обездвижил убегавшую девчонку. Вопреки своим же планам ей захотелось услышать его голосок ещё разок, узнать, понравился ли ему сюрприз; но теперь он молчал, постукивал уже и по чашке, добиваясь того, чтобы та первая обратилась к нему, — хотя бы взором. Интерес взял над ней верх и она поддалась, — закинула голову за спину, но не забыла при этом встать в позу, уперевшись рукой в пояс.       — Леди Фурина… — своей строгой, но родной интонацией Нёвиллетт привлёк её внимание, — спасибо за вашу заботу, вы меня приятно удивили.       Стук обуви возобновился, но лишь для того, чтобы постепенно затихнуть; она, с раздвинутыми кистями рук и опущенными ресничками, покинула офис месье, напоследок всё же хихикнув вслух. После себя девочка оставила запах моря, аромат собственных духов, который смывал усталость и радовал верховного судью. К водам Фонтейна у них с Фуриной была самая очевидная взаимная любовь; он давно догадывался, что леди частенько пользовалась этим и подбирала то, что нравилось им обоим. Она игралась с ним с тех самых пор, как они впервые сошлись, со временем тот начал ей подыгрывать. Её идеи становились всё смелее и смелее — вскоре девчонка научилась заигрывать.       Лежавшая в корзине выпечка оставалась горячей, Нёвиллетт периодически проводил рукой около неё. Он решил положить конверт себе на стол, под правую руку, чтобы чуточку позже о нём не забыть. Внутри кабинета чутка посветлело. Представление девочки, тем не менее, оставило мужчину в раздумьях. Её внезапное внимание пугало: как он должен был на всё это ответить? Нужен ли ей был ответ? Он отошёл в сторону, наклонился к тумбочке и достал оттуда блюдце с выгравированным извивающимся драконом. Однажды леди Фурина просто оставила его у Нёвиллетта, так никогда и не забрав; конечно, то был один из её подарков, тогда она ещё не была столь прямолинейна. Верховный судья вернулся за стол и точным, резким движением вытащил на блюдо первую попавшуюся булочку. На обратном пути кончик его пальца коснулся одного из ромаринов, из-за чего тот приоткрылся пошире и потянулся за ним в сторону. Нёвиллетта посетила забавная мысль о том, как этот цветок напоминал ему капризную девчонку, когда-то не отходившую от него ни на шаг. Он успел надкусить кусочек булки, вкус был действительно приятным, но пережевать вышло с трудом. Абсолютно всё напоминало о ней, но только её самой рядом не было. «Я должен был пригласить её…» — нужно ли ей было это предложение? Который раз она убегает, не сказав ни слова? Он не понимал, что именно та чувствовала.       Бегающие глаза остановились на чаше, которую он скорее поднял ко рту. Зубы постукивали друг по другу, он проглатывал как можно больше воды. Мужчина глубоко вдыхал; двигал губой, словно беззвучно выговаривая собственные переживания. Уперевшись локтями в стол, он склонил голову на ладони. Оставленный ранее конверт шуршал под скользящими движениями руки. Нёвиллетт подхватил его ногтями и стал рассматривать. Пальцы непроизвольно надрывали бумагу, пока он обеспокоенно думал о содержимом. Всё тело верховного судьи замерло в момент, когда он наконец-то решился его открыть…       Внутри было не письмо, но бежевый билетик с официальным приглашением в Опера Эпиклез на сегодняшний день, но без конкретного времени или места. Мужчина откинулся в кресло, эмоции перемешались вихрем, стоило ему понять, что это не было простым приглашением на спектакль. Эта проказница лично пригласила его туда явиться, — в одиночку. У него появилась возможность с ней поговорить, однако весь зал был в её распоряжении: она могла сколь угодно отводить тему или же устраивать яркие шоу; могла и магически испариться, как только дело бы дошло до искренних, прямых слов… Могла ничего и не предпринимать. Нёвиллетт был готов пойти так или иначе, но сперва ему следовало пройтись по собственным обязанностям, которые не могли быть отложены на денёк.       К тому моменту, как верховный судья собрался на выход, солнце полностью показалось из-за горизонта и облаков. У него не было планов совмещать иные рабочие дела по пути, и поэтому он оставил свой костюм в шкафу. В отличие от Фурины, его гардероб не отличался разнообразием, как минимум даже сезонным. Ему оставалось только выпрямить рукава и поправить воротник надетого свитера, а затем накинуть поверх дафлкот. Прежде чем отправиться в путь, он невзначай провёл глазами мимо корзины и тут же поймал себя на мысли, что сможет удивить леди Фурину, если захватит с собой её же выпечку. Это он и решил сделать, повесив корзину на руку. Пройдясь до двери, мужчина приложил ладонь левой руки к её поверхности. Чёрные ногти скребли по ней; тонкие пальцы медленно спускались к ручке, пока не обхватили её. Дёрнув со всей силы, Нёвиллетт пододвинул её к себе. Протиснувшись в главный зал, он привлёк внимание единственной находившейся там Мелюзины, которая скорее приподняла своё тело над столом администрации и стала глядеть на него. Её показавшиеся из-за спины маленькие крылышки быстро хлопали в ожидании. Осмотревшись по сторонам, тот подошёл к ней поближе.       — Сэдэн, вполне возможно, что я ухожу на весь день; если я кому-то понадоблюсь, то запиши их на следующие дни, хорошо? — Темп речи верховного судьи заметно замедлялся, когда он обращался с какими-либо инструкциями.       — Месье Нёвиллетт? Ничего серьёзного же не случилось? — Она подражала его произношению слов: выговаривала каждое из них медленно; однако, также добавляла в него особенный эмоциональный акцент, который подхватила у своей богини. — Леди Фурина сообщила мне то же самое о своём графике вчерашним вечером — должно быть вы двое уходите вместе; но только это совсем на вас не похоже! Как так вышло, что Леди Фурина сообщила мне об этом раньше вас? Во что она вас втянула?       — Если бы я только сам знал, мне с этой девчонкой трудно. — Мужчина не отрицал ничего сказанного, наоборот, смешок вырывался из его уст; свободной рукой он держался за край столика, постукивая четырьмя пальцами. — Такое происходит нечасто, позволь ей единожды вытянуть меня из офиса.       — Вот оно как… Знаете, месье Нёвиллетт, я только рада, если это поможет вам отвлечься от работы; так что желаю счастливого дня! — Опустившись, девушка улыбнулась и помахала ему, а после сразу открыла записи, чтобы внести туда изменения.       Мужчина улыбнулся ей в ответ и продолжил стоять до тех пор, пока та снова не подняла глаза, после чего опомнился, и отвернулся под её тихий смех. До станции он добрался не спеша, не раскачивая корзину. Его немного беспокоило находиться посреди улицы, но сонная толпа не обращала своего внимания. Будь он с Фуриной, то не поехал бы на общественном транспорте, однако иного выбора у него не оставалось. По крайней мере, ему не пришлось ждать аквабус до станции Маркотт: похоже никто туда и не направлялся — остановка была пустой. Он поскорее вступил на него, и присел поближе к Элфэн, которая не сразу узнала верховного судью, сперва осмотрев его пару раз.       — Ох… Доброе утро, месье Нёвиллетт. Мне стоило ожидать вас следом. — Девушка разговаривала шёпотом, тише обычного, с чуть меньшим безразличием; её тело было припущено. — Могу я попросить вас обойтись сегодня без познавательных фактов? Надеюсь вы ничего не имеете против, просто у меня уже горит голова… Не представляю, как вы переносите такие резкие перемены в чудесной дождливой погоде — невыносимо…       — Извини меня… — Не совсем понятные извинения озадачили попутчицу. Она была готова уверить его в их ненадобности, как вдруг Нёвиллетт продолжил. — У тебя есть с собой таблетки? Я могу забежать за ними, купить их вместе с водой; у меня есть время.       — … Месье Нёвиллетт, прошу, воздержитесь. Эйвил уже пообещала мне, что сама всё принесёт на перерыве. — На этот раз она успела отмахнуться, закатив глаза в другую сторону.       Элфэн не приметила больше пассажиров и запустила механизм аквабуса, отправив его в движение по ветке. Нёвиллетт прижался спиной к борту и скрестил руки за спиной. Его взгляд опускался от покрытого облаками неба к бушующему морю и обратно; пряди волос, распутавшиеся из завязанного хвоста извивались на просачивающемся между ними ветру. Поездка занимала не более двух минут, мужчина попробовал завести разговор, чтобы разбавить молчание:       — Элфэн, позволишь спросить, как у вас с Эйвил дела? — Выпрямившись и повернувшись к ней, он закинул одну ногу на другую и сложил на коленке руки. — Ты в последнее время мало о ней говоришь, всё хорошо?       — Всё как обычно, месье Нёвиллетт, всё как оно и бывает… — Со вздохом девушка закинула ручки за противоположный бортик, пытаясь дотянуться до чуть плескающейся воды. — Работа, одна работа. Мы проводим время только на выходных, и по итогу… Не знаю… Она предложила мне жить вместе с ней — видеться каждый день; но… Она ведь тогда почувствует себя обязанной работать как за двоих, я её знаю.       — Могу её понять, она всегда мечтала об ответственной работе, и теперь воспринимает таковой свою, пускай и по несколько личной причине. Для неё эта нагрузка совершенно незначительная, но она приносит ей радость. — дождавшись, пока собеседница развернётся, он наклонил голову вбок, чтобы улыбнуться ей. Она опустила брови и отвела взгляд. — Уверен, такая усердность кажется тебе бессмысленной тратой сил; но поверь, всё это меркнет по сравнению с той мотивацией, которую ей дарит твоя даже самая крошечная улыбка.       — … Может быть, но тогда ей не стоит тратиться на меня! Она может посетить любое место в Фонтейне, даже за его пределами; может приобрести что ей хочется! — Нёвиллетт вздрогнул, Элфэн ни разу не кричала с тех пор, как стала гидом; тому было множество причин, когда-то ведь это была её самая яркая черта. — Но вместо этого она думает обо мне… Не такая уж я и счастливая, зная, что тащу её за собой… Говорю же, месье Нёвиллетт, я не знаю… Что-то меня точно беспокоит, но я не уверена. Может всё и сразу, на самом-то деле.       — Да уж, если бы только наши чувства были хоть чуточку понятнее. — На мгновение всё лицо верховного судьи сморщилось, сказанные сквозь зубы слова вырвались из его мыслей. — Пожалуйста, поговори с ней как можно скорее; не отстраняйся от неё. Передай ей то же самое, пускай она будет знать о твоих переживаниях, насколько бы запутанными они не были, вместо того, чтобы додумывать их…       — Я понимаю, месье Нёвиллетт, честно, я понимаю! Я так и собиралась поступить, мне не хочется оставлять её одну; просто… я надеялась, что успею в себе разобраться. — девушка взялась руками за борт позади себя и подняла глаза на мужчину. Она не смогла улыбнуться, однако сумела расслабить мордашку. — Не важно, спасибо большое, что поговорили со мной. Не уверена, что хоть в чём-то разобралась; но вы всегда кажетесь таким собранным и рассудительным, это… как-то мне помогает.       Нёвиллетт не сразу отреагировал, ему понадобилось несколько секунд, чтобы подумать о собственных эмоциях и наконец-то моргнуть. Он не мог согласиться с тем, что действительно был собранным, размышления до сих пор не давали ему покоя; Элфэн это почувствовала и молча сделала к нему шаг, ожидая, что он заведёт новый диалог. Аквабус стал замедляться, и разворачиваться к станции. Не дождавшись, она нахмурилась, чем всё же вытянула из него ещё пару слов.       — Скажи… Ты ведь видела сегодня леди Фурину, верно? — наклонившись вперёд со сложенными ладонями, верховный судья припомнил её замечание при встрече. — Как считаешь, какое у неё было настроение? Может… она думала о чём-то? Была тише обычного?       — Ох, месье… — Девушка понимала, что большее не получилось бы из него выжить; просто его вопрос оказался непростым. — Я не обращала на неё особого внимания… Мне показалось, что она сидела с руками за головой и смотрела всю дорогу куда-то в сторону города.       — … Понятно. — Выдохнув, мужчина встал с места и поднял корзину. Его взгляд провожал скрывающийся за остановкой оперный зал. — Очень на неё похоже. Извини если она принесла неудобства, как вернусь домой — обязательно оставлю для тебя хороший отзыв.       Нёвиллетт сошёл на землю, стоило механизму полностью остановиться. С улыбкой он глянул за спину на Элфэн, которая смотрела на него в ответ со скрещёнными руками и слегка надутыми щеками, после чего направился вниз через сад, прислушиваясь по пути к птичьему чириканью. Вместе с тихим ветром оно лёгким шумом сопровождало верховного судью. Остров казался ему пустым: пара людей поливала цветы и где-то вглубине должно быть пробегали патрулирующие Мелюзины, — но на этом всё. Мужчина замедлил свой ход — у него была возможность насладиться небольшой прогулкой.       Из каждого фонтана разливалась вода, которая маленькими каплями брызгала на вытянутую руку Нёвиллетта. Раньше так баловалась Фурина, когда они гуляли вместе. Проходя мимо, он вспоминал и как она кружилась, огибаясь вместе с фонтаном. Иногда она спотыкалась, и иногда падала, — тогда он успевал её поймать, вбившись ногами в пол; и каждый раз та оборачивалась к нему и звонким голосом напевала тонкую мелодию. Никому другому она не пела.       Её исключительные движения приковывали его внимание день за днём, но долгое время он не мог понять их происхождении. Однажды он молча вытянул ладонь к фонтану, чем рассмешил польщённую богиню. Под тяжестью потока ладонь стала опускаться; от него последовал искренний вопрос: «Скажи, почему ты это делаешь? Неужели, ты чувствуешь большее, касаясь воды?»       Та понизила голосок и подпрыгнула поближе; обхватив ладонями его руку, она с необыкновенной лаской, сквозь медленное и глубокое дыхание, прошептала ему свой ответ:       — Конечно. У меня ведь богатое воображение. — Уголок её губы приподнялся, показывая сомкнутые зубы. — Когда капельки воды касаются моих рук, то они словно щекочут меня, напоминая мне о твоих остреньких ногтях.       Прежде чем парень опустил глаза на собственные руки, девочка подложила обе ладони под одну из них и потащила её обратно под фонтан. Озорными пальцами она поочерёдно дотрагивались до неё с обратной стороны, затем проводила ими вдоль, чуть касаясь кожи. Вода всё стекала по его руке, между пальцами; и он молча за этим наблюдал, стараясь почувствовать нечто схожее. Фурина снова засмеялась, разглядывая его сфокусированные, нахмуренные глаза:       — Ну всё, всё, расслабься! — Та ударилась в него плечом, возвращая его внимание к своему лицу. — Если у тебя не выходит, то давай лучше просто опустим её под воду, попробуем найти другую ассоциацию. Давай, я вместе с тобой, главное — расслабься!       На этот раз она опустила свою руку рядышком с его, и, специально повернувшись к нему головой, закрыла глаза. Нёвиллетт последовал её примеру. Они полностью замерли, в один момент как будто заснули, но спустя пару минут вместе открыли глаза, уже совершенно спокойные и собранные.       — Ну что? Расслабился хотя бы? — С ехидным взглядом девчонка стряхивала в его сторону капли воды, пока тот медленно выпрямлял спину. — Сойдёмся на том, что вода в любом своём состоянии так или иначе напоминает тебя — вот ты этого и не чувствуешь.       Её поведение вновь вызвало у него улыбку, которую он поскорее спрятал от проказницы за ладошкой. Фурина не стала дожидаться, пока тот заговорит, и схватила его под локоть, потянув за собой дальше по пути. Хоть та и делала вид, что уже задумалась о чём-то другом, на самом же деле она прижалась к плечу парня и прислушалась к его дыханию, ожидая первой реакции. Улыбка на её лице быстро расцвела, когда та услышала мягкий смех, так похожий на собственный: «Какая же ты непредсказуема, мне начинает казаться, что у тебя с водой гораздо больше общего, чем у меня».       Богиня прищурилась, на бледной коже её щёки заметно розовели. Люди воспевали ей комплименты каждый день, но только его слова подарили ей столь необходимую гордость, которая перемешалась со слезами от того, с каким добродушием он называл её буйной.       — Правда? Сомневаюсь, разве была бы красота в морских волнах, будь они вечно неспокойны? — Подтирая глаза, девочка неспеша ответила ему. Она подняла взгляд к небу, вдыхая прохладный воздух. — Я понимаю откуда такая отстранённость. Нёвиллетт, я вижу, что человеческие эмоции становятся тебе понятны, вскоре и воды нового мира перестанут казаться столь чужими. Не забывай: ты остаёшься владыкой этого моря, ты связан с ним гораздо больше, чем какая-то капелька, которой я являюсь. Между тем, ты продолжаешь быть моим верховным судьёй и другом наших людей. Когда придёт время, и они тоже почувствуют твои эмоции, тогда их вера будет возложена на тебя, я в это верю...       Фурина уже лежала головой на его плече. Теперь ему пришлось тянуть её за собой, невдумчиво двигаясь вперёд. Парень был бы рад произнести ей на ухо простое «спасибо», но глаза выбрали смотреть на её маленькую улыбочку и прикрытые глазки, не позволяя отвлекать расслабленную богиню.       — Ска-жи-и-и-и. — ни капельки не устав, начала упрашивать та; даже если и не видела, что именно его останавливало.       — … Спасибо. — лишь замедлившись до совсем уж небольших шажков, отозвался тот, со смешком её поблагодарив.       Всякий раз касаясь стекающей воды, он теперь непосредственно ощущал приложенные к нему горячие ладони; вспоминал нежный голос, который наполнял его сердце порядком.       После долгих реминисценций, приблизившись к фонтану перед главным входом в Опера Эпиклез, Нёвиллетт замер. Даже погружённым в ярчайшие воспоминания давно минувших дней, ему слышатся доносящиеся посторонние голоса. В их словах надежда и переживание сталкиваются в единый поток, который тут же затихает, добравшись до мужчины. Но затем следует иная волна; устремляясь к верховному судье, она становится только отчаяннее, её страх затмевает собой голоса, которые так давно обращаются к нему. Бросившись, та окутывает Нёвиллетта своими тёплыми объятиями, не позволяет сдвинуться вперёд, не отпускает к морю. Только так она утихает; не отдаляясь от него, ослабевает. Затаив дыхание, он поднимает голову к фонтану, вытягивает к нему руку, словно обращаясь, словно приобнимая; но сбоку ему виднеется размытое очертание маленькой ручки, которая машет в его сторону. Тогда он отрывает глаза и со вниманием вслушивается к подошедшей Мелюзине.       — Месье Нёвиллетт, доброе утро, извините пожалуйста! Мне показалось, что вы смотрели на меня. — Тихо посмеялась та, заметив неторопливую реакцию мужчины. — Но это хорошо — полагаю, вы просто следите за дорогой.       — Тебе тоже доброго утра, Блатин… — спрятав свободную руку в тёплый карман и недопонимание с лица, тот поздоровался со слабой ухмылочкой. — Я… скорее вслушивался в движение воды. К чему это ты про дорогу?       — Леди Фури-и-ина, месье Нёвиллетт, леди Фури-и-ина. — С опущенными бровями просмеялась девушка. — Знаю, я помахала ей первая, но она продолжила бежать прямо в фонтан! Отпрыгнула в сторону в последний момент, похоже она и сама с этого посмеялась.       — И затем снова побежала, не так ли? — Спросил он улыбчиво, зная, что оставшаяся у собеседницы улыбка будет ему ответом. — Вперёд, значит. Ожидаемо… Это в её репертуаре. Не желаешь поговорить в свободное время? Извини, мне просто пора идти.       — Когда-нибудь? Определённо. Сейчас? Мне особо нечего рассказать, если честно. — ответила та, пожав плечами. Эти слова заставили верховного судью задуматься и отвлечься от прежних мыслей; мало от кого он слышал подобное в Фонтейне. — Я просто хотела пожелать вам хорошего дня, чтобы вы не грустили!       — Тогда спасибо большое… Пускай и твой день пройдёт чудесно. — Нёвиллетт постоял ещё секунду, чтобы увидеть, как та махнёт головой, и уже после скрылся за фонтаном, оглянувшись на него ещё разок.       Ладонь мужчины суетливо потянулась к двери оперного театра. Дверь поддалась лёгкому толчку и приоткрылась, выпуская горящий свет наружу; прищурившись, смятённый Нёвиллетт зашёл внутрь. Здесь уличный шум затих и не было слышно даже ветра, всё погрузилось в тишину. «И для кого тогда включён свет?», сперва задался он вопросом, а уже потом обратил внимание, что в конце главного зала, упиревшись на подлокотник дивана, всё же стояла одна патрульная. Он быстро выбросил эти слова из головы, на этот раз он был благодарен Фурине за её беспокойство о чужом комфорте. Отложив на свободный столик свой груз, верховный судья помахал замершей на месте Мелюзине.       — Не ожидал тебя здесь увидеть, доброе утро, Эйф. — Постарался тот разговорить её из сонного состояния. — Неужели тебя здесь оставили одну?       — Месье Нёвиллетт! Я чувствовала, что вы сегодня явитесь! — Девушка радостно подпрыгнула, выпрямившись перед мужчиной и избавившись от всех признаков усталости. — Можно, конечно, и так сказать, но это лично леди Фурина назначила меня на пост! Охранять покой двух самых невероятных людей Фонтейна — гордость для меня! И-и всё же, клянусь, я и глазом не стану подсматривать!       — Ладно-ладно, не волнуйся так, я тебе доверяю. — Понимая, что для неё сказанное было всерьёз, он сдержал даже тихий смех. — Спасибо тебе большое, твой энтузиазм всегда меня радует. Тем не менее, мы ведь убедились в том, что ты сейчас пропустишь меня, и на этом всё, верно? В таком случае, тебе необязательно стоять здесь одной. — Нёвиллетт дожидался момента, чтобы предложить это с широкой улыбкой, наблюдая за реакциец на её лице. — Давай, пойдём вместе, там гораздо теплее, заодно и придёшь мне на выручку, если вдруг леди Фурина окажется для меня чересчур. Не беспокойся, двери легко закрываются изнутри. — Захватив за спиной корзину, верховный судья опустил к Эйф свою руку, приглашая её пройти.       — … Я согласна, я согласна! — Сильнее воодушевилась та, крепко взявшись за предложенную руку. Конечно, её хватка была крепче, чем у него.       Дыхание Нёвиллетта облегчилось. Следуя темпу припрыгивающей Мелюзины, он стал двигаться заметно быстрее. Закрыв на мгновение глаза, тот задел локтём выключатель света, погрузив опустевшую комнату во тьму. Как только они переступили за порог двух залов, их руки разошлись; мужчина развернулся закрыть дверь, а девушка отошла в сторону, закрыть противоположную.       — Не стану мешать, месье Нёвиллетт! — прошептала та, отдаляясь по коридору. — Я буду на дальнем ряду!       Зрительный зал оказался значительно темнее, свет здесь был тускло-синим; словно уже началось какое-то морское шоу, но прожектора потухли. Верховный судья вытянулся вперёд к разделяющему амфитеатр и партер ограждению. Приспособленные к темноте глаза моментально расширились, они могли разглядеть всю сцену в деталях — никого на ней не было. Зато в средних рядах им виднелась неприметная шляпка, лежащая на спинке кресла, словно специально. Оттолкнувшись с места, Нёвиллетт устремился вниз по ступенькам, пропуская каждую вторую. Лёгкая мелодия приглушённо звучала, его шаги были ещё тише. Мужчина резко вцепился за крайнее кресло, останавливая себя и разворачиваясь вдоль нужного ему ряда. Чуть дальше уже виднелась фигура сидящей с поджатыми ногами девочки. Склонив голову вбок, опираясь на каждое сиденье, он подошёл поближе к занятому ей месту. Её спящие глаза казались утомлёнными и тоскливыми, но приподнятые брови и счастливые реснички заглушали эти эмоции; маленькой улыбочка сохранялась на её лице даже после каждого выдоха.       Аккуратно выпрямившись перед ней, желая избежать случайных прикосновений, верховному судье ещё нужно было время решить, стоило ли будить богиню, или же присесть рядом с ней; он вдыхал воздух очень медленно, стараясь не шуметь, но даже так его слабое дыхание колыхало её волосы. Сильнее мужчину беспокоила только висящая на его руке корзинка, из-за чего он сделал шаг в сторону, положив её немножко подальше от девочки — через два сиденья. Реснички богини наконец-то дёрнулись, а улыбочка чуточку расширилась; однако Нёвиллетт пропустил этот момент. Стоило ему вернуться обратно, как тоненькие ручки потянулись в его сторону, подтягивая за собой только-только спящую леди, которая быстро обхватила верховного судью вокруг туловища, и повалилась вместе с ним обратно. Нёвиллетту пришлось спешно согнуть ноги и подставить колено, чтобы не упасть прямо на девчонку.       — Фурина… — Прошептав её имя, мужчина разжал зубы и потихоньку вытащил обе руки из её мягких объятий; он приложил их к её подрагивающим плечам, но та приоткрыла на мгновение глазки, яркий блеск которых придавал её зрачкам-капелькам форму слёз, и его руки сместились ей за спину. — Привет… Я до последнего боялся, что ты обижена…       На протяжении десятка секунд они молча обнимались, прежде чем девочка зашевелилась и проявила дальнейшую реакцию: сперва приподняв брови, неспешно думая о словах Нёвиллетта; а затем и засмеявшись, невольно открывая глаза и вглядываясь в его лицо, убеждаясь, что он прекрасно понимает её глупый повод для смеха. Вскоре она затихла, и уткнулась носом ему в пальто, проводя кончиками пальцев по его спине.       — Извини, в последнее время я приношу тебе одно только беспокойство… Мне было страшно наговорить лишнего, в моей голове всплыло слишком много отдалённых воспоминаний… Я не планировала так долго молчать. — С каждым словом её голосок затихал всё сильнее, теряя свою звонкость, но не долгожданную радость.       Не разрывая объятие, она подняла свисавшие ноги, и встала на коленки, выпрямляясь, чтобы намеренно столкнуться лбами с Нёвиллеттом. Тот поддался нежности Фурины, и уже собирался в ответ переставить левую руку к её лицу, но, когда та поймала взглядом его замысел, передумал. Вместо этого он скрестил пальцы с её ближайшей ладонью, шутливо отводя глаза от пристального внимания.       — Тот подарок… Я должна была закончить его ещё пару дней назад, отдельно от приглашения. У меня было несколько идей, но… — Губы девочки сомкнулись, её зрачки бегали по кругу, то глядя на Нёвиллетта, то куда-то на пол. Зажмурив глаза, она постаралась продолжить, но послышалось лишь дрожащее постукивание зубов. Ей потребовалось глубоко вдохнуть, чтобы вновь заговорить. — Н-не важно… Позволь покажу, так будет легче.       Фурине пришлось разобнять Нёвиллетта. Тот, до сих пор сидя на колене, отклонился назад и освободил для неё пространство; не спеша, она выставила перед собой ладошки, после чего стала стягивать с них потёртые перчатки. Скрывавшаяся кожа потихоньку показалась. Бугристая и шуршащая; покрытая красными пятнами: от светло-розовых и до багровых — обожжённая. Мужчина с трудом сдержал за закрытым ртом секундный, но ужас. Собственные переживания он намеренно ограничил, но не полностью скрыл: он снова поднёс свою ладонь и положил поверх её руки, какое-то странное ощущение возникло при соприкосновении; а затем понимающе кивнул. Так она почувствовала себя гораздо лучше: несмотря на глупые ошибки, ей удалось завершить сюрприз и порадовать верховного судью больше, чем обеспокоить.       — Вот… Оказалось, печь я до сих пор не умею. Зато я очень упёрта. — С улыбкой, та вслепую двигала их сложенные друг на друга руки по кругу, гладила ими незадетую ожогами кожу. В один момент она направила глаза за спину своего гостя, остро и обеспокоенно приковав на что-то взгляд. — Нёви, выйдешь ли ты вместе со мной на сцену? Пожалуйста, я не стану вынуждать тебя танцевать, просто подержи меня за руки и разомни вместе со мной ноги… Я их почти не чувствую.       Она подводила разговор в каком-то определённом направлении, пугливо и неуверенно: словно одновременно и спешила, и не торопилась.       — Я не против, но только подожди секунду. — Нёвиллетт понял её намерения, но сам не стал спешить. Он постепенно поднялся с колена и встал во весь рост, заглядывая вглубь дальних рядов. После, он снова посмотрел на Фурину. — Скажи… Ты хочешь поговорить со мной о чём-то?       — Да… Я не надеялась, что ты придёшь так рано. По сути, я рассчитывала лишь на пару минут под конец дня, и теперь у меня некоторый диссонанс. — Она приложила руку к болящей голове, но сделала вид, что укладывала волосы с глаз. — Я ещё и не выспалась, боюсь, что в любой момент просто забуду слова, которые хотела сказать. Не знаю, как я всё так просчитала…       — Я понимаю, ты волнуешься, и по многим серьёзным причинам. Это ударяет даже по твоим лучшим сторонам. — Положив ладонь ей на плечо, верховный судья подал ей вторую руку, держась за которую, та спустилась на пол. Её глаза стали чуточку ярче, а реснички приподнялись. — Пойдём, исправим эту ситуацию, разбудим тебя слегка… — Уже повернувшись к сцене, верховный судья оглянулся за спину, чтобы снова посмотреть вдаль зала. Он сжал зубы, резко отворачиваясь обратно, словно со злобой на самого себя. — Прости, у меня всё перемешалось в голове, я забыл тебя предупредить… Я уверил Эйф зайти вместе со мной, она сейчас сидит на самом верху.       — На самом? — Намеренно спросила у него девчонка, стоило ему сделать паузу. Она откинула назад голову и вместе с ней всё тело, всматриваясь в своё место, возвышающееся над всеми остальными. — Шутишь что ли? Никого не вижу.       — Проницательно. — Мужчина ухмыльнулся и, согнув локоть, оттянул её обратно в ровное положение. — Хорошо, значит, чисто гипотетически, ты была бы не против компании с Мелюзиной?       — Хм… Знаешь, я была бы только счастлива порадовать её! — С широкой улыбкой та закрыла веки и склонила голову, прижавшись к Нёвиллетту. — К тому же, я слышала, что малышкам нравится тайно наблюдать за определённым… дуо.       — Никогда не догадаюсь, за каким именно. — Пользуясь секундной возможностью, он начал скидывать с одного плеча верхнюю одежду, но быстро накинул её обратно, не желая ради этого отпускать руку Фурины.       Нёвиллетт собирался развернуться вдоль ряда и сделать шаг вперёд, поведя за собой девчонку; но та крепко упиралась ему в плечо, двигаясь с ним в одном темпе и в одном направлении. Пришлось выбираться боком, чтобы не прижимать друг друга в маленьком пространстве между рядами. Глаза верховного судьи оглядывались на девочку, а та не отрывала от него свои; тогда он запрятал подглядывания за участившимся морганием, тратя всего мгновение, чтобы перевести взгляд к ней и обратно. Фурина сдерживала хохот, притворяясь, что действительно была обманута. В отличие от мужчины, её глаза опускались сверху вниз, падая, как слёзы. У ступенек им всё же пришлось встать друг напротив друга, чтобы избежать неловких падений. Девчонка, выбежала перед Нёвиллеттом, вопреки осторожности поднявшись на сцену спиной; это позволило ей встретиться с ним на одном уровне глаз. Обе её ладони не отрывались от его руки, они мягко на неё надавливали, — нежно, не касаясь кожи ногтями. Он вновь что-то почувствовал и остановился, — теперь он обратил своё внимание. Это холод. Абсолютно противоположный естественно горячей коже. Фурина снова потащила мужчину на себя, поднимая руки вместе с тем, как поднимался он сам. Когда они вытянулись на уровень груди, та, словно паучок, круговыми перебирающими движениями закралась пальцами в каждую из его ладоней по отдельности. Она разом согнула пальцы, шаловливо опустив брови. Верховный судья не отреагировал на это, его мысли были сфокусированы непосредственно на температуре её рук. Он попробовал задержать дыхание, и через пару секунд заметно начал замерзать.       — Нёви… Воздух становится прохладнее, когда твоё дыхание прекращается. — Девочка хотела лишь привлечь его внимание на себя, но голосок непроизвольно выдавал её тревогу; раскрытые глаза поднимались к лицу Нёвиллетта. — Лучше дыши; дыши, и не отпускай мои руки, тогда они согреются и мне будет тепло, обещаю.       — Я не верю в это, Фурина; сомневаюсь, что и ты сама в это не веришь. — Мужчина замер на месте, сжимая ладони девчонки с небольшой силы, чтобы удержать их на месте. Они дрожали. — Ты напугана из-за чего-то, что не можешь выкинуть из мыслей, из-за каких-то чувств, которые противоречат друг другу. Ты ведь уходила о чём-то подумать, верно? Будь со мной честна: «о чём?»       — Как обычно. О тебе. О пророчестве… О себе. Но ты думаешь, что дело в переживаниях, через которые я уже прошла, Нёвиллетт. — Мимика богини сменилась на ту непреклонную, которую обычно показывал верховный судья, не отрывая своего взгляда от чужих глаз. Она начала перебирать ногами, двигаясь кругом по сцене, стараясь не засыпать. — Я понимаю, почему ты так решил; мне и самой слышатся отголоски собственных эмоций, долгое время плавающих по воде. На самом деле, я думала об этом тогда, когда уровень воды стал стремительно подниматься; с тех пор, как ты вызвался расследовать этот случай. Я должна была быть напугана за судьбу народа, но… — Слёзы уже стекали по её бледной коже — незаметно, если бы только каждое выговариваемое слово не было столь надрывисто, если бы её дыхание не прерывалось после каждого из них.       — Но ты беспокоилась за меня… Я солгу, если не скажу, что вызвался тогда помочь, переживая за тебя. — Мужчина высвободил одну из своих рук, и наконец-то приложил её к мокрой щеке девочки, пытаясь протереть слёзы, которые испарялись, стоило ему до них докоснуться. — Даже если эта тема для тебя — вчерашний день, мне есть в чём сознаться. Глупо, но мне никогда не довелось тебе признаться в своих чувствах. Я всегда отмахивался, по многим причинам, которые сменялись за годы наших взаимоотношений… В конце концов, мы согласились избегать любых взаимодействий вне работы, и это моё самое ужасное решение в жизни. По крайней мере, ограничения, которые я повесил, были слишком серьёзны, в них не было причины… — Он виновно увёл свои глаза, и вскоре их закрыл. — Кроме той, что я искренне боялся гнева Селестии; что его жертвой станешь именно ты… И хуже лишь то, что со временем это отразилось на моей способности отвечать тебе любой искренностью, словно я был больше не способен ответить взаимностью на любовь, которую ты проявляла… Не знаю, осознано ли, но ты поступила правильно, оставив меня наедине с мыслями; это помогло мне вырваться из этого отвратительного состояния… Извини меня, и спасибо тебе.       — Нёви… Всё хорошо, я… я всегда знала о твоих искренних чувствах, даже если для тебя они были потеряны. Тебе необязятельно было произносить их вслух… Но ты только что согрел мне сердце. Спасибо и тебе. — Фурина прикрыла глаза, безуспешно стараясь остановить слёзы; свободную ладонь она положила поверх его, прижимая ту сильнее к своей щеке; пальцы второй она согнула сильнее. Хоть и немного, но её руки наконец-то согрелись. Простояв с ним в полной тишине около пары секунд, та резко приоткрыла глаза обратно, выражая какую-то секундную растерянность, прежде чем опомнилась. — И всё же… Я не должна теряться в теме, позволь договорить, я не сказала самого важного. С нашей последней встречи я нашла тот ответ, с которым было согласно моё сердце. Даже так я металась туда и обратно со своим решением, боясь рассказывать о нём тебе, но теперь я готова, и именно поэтому пригласила тебя сюда. Пожалуйста, доверься мне. Я знаю, что говорю.       — Тогда… «Будь со мной честна». — Просьба верховного судьи оставалась в силе, повторить её ещё раз было лучшим ответом. Краткая улыбка сформировалась на лице обоих.       —… Нёвиллетт, я знаю как решить беду, в которой мы находимся. И я не должна разрываться между любовью к тебе и любовью к людям Фонтейна, не должна бояться и за саму себя. — Девчонка медленно мотала головой, не сводя всё это время глаза с его зрачков; её зубы сжимались перед каждой паузой. Лишь остановившись на глубокий вдох, она отвела взгляд в сторону, к стоящему на сцене устройству. — Есть причина по которой мы встретились именно здесь, не только вдали от людей, но и вдали от божественного взора. Нёвиллетт, — Фурина встала вплотную к мужчине, на носочках поднялась поближе к его уху, и сложила на его плечах обе руки; и когда тот согнул колени и выровнился с ней, она начала ему шептать, — я храню здесь свой Гнозис, и я хочу, чтобы ты его забрал. Не сейчас, но когда придёт время… Только если эта сила вернётся к своему законному владельцу, я буду спокойна…       —… Подожди… — Верховный судья замер. Он остался стоять на коленях, позволяя богине прижаться к нему поближе и обхватить его плечи, сложив на них свою голову. Ответ так и не пришёл к нему.       — Твоё дыхание участилось… Не знаю из-за какой эмоции наверняка… но прости меня. — девочка так же замерла, и не ожидала какой-либо реакции ещё в течении минуты, но Нёвиллетт обернул свои руки вокруг её тела, молча поворачивая к ней голову.       — Я не понимаю… Я же только что об этом и беспокоился, неужели ты собираешься перечить Селестии? Почему тебя это пугает гораздо меньше? Им это не понравится, Фурина, я не могу согласиться обменять твою безопасность на свою. — С нахмуренными бровями и сжатыми зубами он отвернулся. Он был зол не на неё, а на самого себя. За то, что боялся вернуть силы, которые по праву были его; за то, что не знал, как ему защитить богиню.       — Поверь, я не впервые об этом задумываюсь, и я нашла множество причин; твоя безопасность это та, по которой я действую именно сейчас… Помнишь? Были времена, когда я без конца рассказывала тебе, что, однажды, люди поверят в тебя. Что же, я была первой, кто поверила. — Смешок ненадолго прорвался через её слова, прежде чем она продолжила. — Селестия не отозвалась ни единому Архонту, когда их нации нуждались в помощи, сомневаюсь, что до меня-то им будет хоть какое-то дело, если они вообще узнают правду. — Девчонка сползла с плечей мужчины и повернулась лицом к залу, словно смотрела на зрителей, которых и не было. — Я долгое время мечтала передать власть в твои руки, медленно и незаметно, снимая с себя всё больше обязанностей… Если я позволю тебе вернуть положенное, у нас появится возможность обернуть пророчество в твою пользу и спасти людей. Тогда мы сумеем перейти к более важным переменам. У нас появится шанс изменить мир, вернуть ему прежний порядок, при этом сблизив людей с былыми обитателями Тейвата; позволить жизни существовать в своей истинной форме. Кому ещё будет под силу на это решиться, как не нации Справедливости под опекой пробуждённого Владыки-Дракона? Пока он вселяет в нас надежду на перемены, пока я стою рядом с ним, держась за его руку, готовая побороться… Давай, Нёвиллетт, что ты думаешь?       — Я не уверен. Всё слишком запутано и противоречиво, я не могу прийти к ответу: ни отрицательному, ни положительному. Я даже не уверен, следует ли мне что-то говорить. Но… — всё же он продолжил, постепенно хватаясь за что-то ещё. Фурина улыбнулась ему, наблюдая за тем, как его лицо медленно расслаблялось, избавляясь от сморщенности. — Полагаю, ты говоришь о мечте, в которую и я когда-то верил; это пробудило во мне какие-то позабытые воспоминания… Я помню, как был напуган Селестии, как отдал судьбу мира в руки времени, дожидаясь какого-то откровения… А время дало мне понять, что глупо было верить в бездействие, которое поменяет мир к лучшему… Да и должно быть самого времени уже не осталось, чтобы на него полагаться. — Со скрещенными руками, задирая голову к потолку, Нёвиллетт прошёлся за спиной девочки. Во время каждой паузы он намеренно останавливался, удерживая самого себя на месте, дёргая лишь указательным пальцем левой руки, цепляющимся ему за одежду. Ненадолго вернулся оскал неуверенности, пропав, как только глаза метнулись к сладкой улыбке, которую сохраняла Фурина. — Не знаю, в какую тьму мы ступаем с этими рисками, но я готов пройти с тобой до конца. До тех пор, пока обстоятельства не поставят меня перед тем же выбором, что и тебя…       — Спасибо… Не беспокойся, я-то храню козырь на любой случай, со мной всё будет в порядке… Если только я не упаду на месте, не выспавшись. — Она наконец-то позволила себе широко раскрыть за ладошкой рот и пару раз зевнуть, непроизвольно надувая улыбчивые щёки. — Вот только… Мне кажется, что я прослушала половину тобой сказанного, многовато ты сомневаешься, Нёви, теперь я вынуждена вспоминать всё во сне. — Изначально она собиралась сообщить это серьёзно, с несколько виновным тоном за свою сонливость, однако всего за мгновение перешла в полный сарказм, стараясь приукрасить мимику верховного судьи и отвлечь его маленькой глупостью.       — Ах! Удаётся же тебе найти время и возможность, чтобы подразнить меня… Теперь я забыл, из-за чего ещё беспокоился. — Мужчина дал себе секунду, чтобы попробовать вспомнить, но попытка привела лишь к большей головной боли и он вовсе отбросил это дело, позволив себе засмеяться. — Ну и ладно, постараюсь тогда держать голову свободной, но работающей… И да, мы ещё не закончили, Леди Фурина. Было бы чудесно, и я ожидаю, что вы заранее подготовились и, скажем так, уже помогли мне составить список всех вопросов, с которыми нам предстоит разобраться после смены власти в Фонтейне.       — Ха… Ха-ха… Ох, напомни мне завтра, знала же я, что ты мгновенно вернёшься к своим документам. — Девчонка демонстративно закатила глаза, потянувшись на месте, продолжая, вопреки самой себе, стоять на ногах. После она начала куда-то двигаться, привлекая взгляд Нёвиллетта. — А теперь, давай вернёмся… вернёмся к нашей… Нёви, эй, скажи… ты согласен назвать нашу сегодняшнюю встречу первым официальным свиданием, если мы продолжим? У нас впереди ещё весь день, если позволишь мне убежать на пару минуток, то я незаметно протащу сюда что угодно! Мы также можем заглянуть за сцену, там множество всевозможного декора и оборудования, мы можем сымпровизировать любые собственные сценки! — Девочка энергично забегала по всей сцене, туда и обратно, закидывая указательным пальцем во все стороны, пока ту не остановил верховный судья, приложив свою руку поверх её головы, слабо улыбаясь во все зубы.       — Без шуток? Я впервые ощущаю себя настолько уставшим. Слишком много эмоций и переживаний на один день, слишком много всего. — Он недолго постоял в полной тишине, восстанавливая дыхание, и наблюдая, как та была занята тем, что вновь зазевала. — Давай просто присядем обратно в зал. Можем даже никуда не уходить, я всё равно уже сообщил Сэдэн, что сегодня не работаю. Тебя необходимо выспаться, а мне… наверное, расслабиться. Мне нравится твоя идея, но мы вдвоём не справимся, по крайней мере это будет скучно, не так ли?.. Как насчёт того, чтобы пригласить в следующий раз побольше Мелюзин? Можем устроить с ними своеобразную интерактивную игру.       — Игру? Знаешь, мне эта идея нравится больше! Но только давай это будет наша вторая встреча… Или любая следующая после первой; а эту считать не станем… Тогда первую мы сможем провести в каком угодно месте, и сделать её самой-самой особенной! — Богиня настолько бодро разговорилась, что и не заметила того момента, как мужчина успел взяться за её руку, направившись вместе с ней со сцены. Когда же она подняла взгляд к его сверкающим в тени глазам, чтобы обратиться к нему, то совсем растерялась; она интуитивно засунула свою руку поглубже в его рукав, оборачивая её вокруг. Она начала согреваться, а голосок утихнул. — Пообещай… Пообещай, что нагоним упущенное. Я… Я мечтаю сводить тебя по стольким уголкам Тейвата, они все тебе невероятно понравятся!       — Обещаю. Но сперва, я буду рад взглянуть ещё разок на Фонтейн. Вместе с тобой. — у ступенек он подхватил Фурину второй рукой, приподняв её к своему плечу, на этот раз спокойно спускаясь вплотную друг к другу. Девочка возражать не стала, её хихиканье стремительно пронеслось по залу, а сама она уперлась в него.       Нёвиллетт пронёс её таким образом через половину зала, обратно к тем местам, на которых они сидели. Желая остаться в этом положении ещё немного, та поджала ноги, обхватывая свободной рукой дальнее плечо верховного судьи. Хоть тот и посмотрел на неё с полным пониманием, держать её было не совсем удобно, а потому он был вынужден позволить ей усесть вместе с ним в одно кресло.       — Фурина, ты так не уснёшь, сядь рядом со мной. — Мужчина специально откинулся назад вместе с головой, не позволяя девочке на него смотреть; вместо того, чтобы приподняться в ответ, она просто улеглась перпендикулярно его коленям, закинув голову в одну сторону ряда, а ноги в другую.       — Но я не собиралась ещё спать! Я хотела поболтать с тобой. Знаешь… Обо всём. — На мгновение она даже приподняла туловище, высказывая важность своих намерений, а затем снова упала, на этот раз взявшись за предплечье верховного судьи. — Например о моей выпечке, которую я тебе сегодня принесла! Ты как успел её съесть, если пришёл сюда буквально после меня? Не-е-е-ет… Только не смей говорить, что не съел её! Б-у-у-у…       — Ха-ха, признаюсь честно, аппетит был не очень, да и горло было забито от переживаний; однако я распробовал пару булок перед выходом, а оставшуюся часть принёс с собой. Подумал, что было бы неплохо попозже разделить её на нас двоих. — Нёвиллетт тут же поддался, не в силах промолчать на столь важный вопрос.       — П-правда? Какой же ты у меня предусмотрительный... И куда ты её тогда запрятал, а? — Девчонка чуть ли не подпрыгнула с места, оглядываясь по сторонам.       — Через пару мест слева. У тебя туда голова закинута была, не знаю, как ты не заметила. — Нёвиллетту очень хотело подразнить её в ответ, но он воспользовался этой возможностью самым безобидным образом.       — Негодяй, нашёл, что мне предъявлять… Как будто я должна была ожидать что-то припрятанное от меня… — Богиня отвернулась от него и улеглась обратно, скрестив руки на груди. Она скорее подыгрывала, хотя и в самом деле была несколько обижена его настолько слабой попыткой её подколоть. — Но… Как она тебе по итогу-то? Я ради неё все свои руки ошпарила.       — Чудесная. Честно признаться, с виду я подумал, что это была посылка от Мисс Навии. — И вот он снова обращался к ней с чистосердечными комплиментами, даже с некоторыми нотками гордости.       — Она меня научила… Давно, на самом деле, но попробовала я лишь сейчас. В-вышло не сразу, но я сумела принести свой собственный, уникальный вкус! Разве я не потрясающая? — Фурина вытянула обе ручки вперёд; тихо посмеиваясь, она переглядывалась с Нёвиллеттом, который не спешил протянуть свои ладони в ответ.       — Единственная в своём роде. — тихо прошептал тот, наконец-то скрестив свои пальцы вместе с её. — Единственная такая в моей жизни.       Они продолжили дразнить и хвалить друг друга ещё десяток минут; девочка потихоньку засыпала, но внимательно слушала голос верховного судьи, рассказывающий ей о всплывавших воспоминаниях. Она всё же уснула на его коленях, и поделать он уже ничего не мог. Тем не менее, он быстро к этому привык. Девчонка не отпустила его рук, Нёвиллетт остался сидеть ровно; медленно дыша, он сохранял её ладошки в тепле. Даже его глаза было начали смыкаться через пару минут, как рядом с ним показалась Эйф.       — Месье Нёвиллетт, вы ещё не спите? — тихо спросила та, подходя поближе. — Вы не будете против, если я присяду на соседнее место? Мне хотелось составить вам компанию.       — Конечно, я не имею ничего против. — Дав ей разрешение, тот хотел помочь Мелюзине взобраться наверх, но вовремя себя остановил, понимая, что тогда ему заново придётся как-то аккуратно хвататься за руку богини. — Извини, если ты надеялась на какое-то представление от Леди Фурины, оказалось, что она решилась серьёзно со мной поговорить… Относительно серьёзно, мы… отошли пару раз от темы.       — Нет-нет, что вы, Месье, я горжусь тем, что вы и вовсе разрешили мне присутствовать. И… Как по мне, хоть я не услышала и слова, ваша сценка получилась самой живой и эмоциональной, которую я здесь посещала! Я постоянно слышала, как девочки обсуждали вас с леди Фуриной, но я поверить не могу, насколько я счастлива лично узнать, что между вами действительно есть искренняя взаимность! — Девушка крепко держала перед собой кулачки, её улыбочка подарила верховному судье какое-то определённое облегчение, которого ему не хватало. — Однако я видела вас вместе чуть ли не чаще других и… Это первый раз, когда я действительно вижу у вас такие близкие отношения… Мне кажется, что я правда не должна была здесь присутствовать, поэтому, если вы держите это в секрете, то обещаю, что от меня никто не узнает ни слова!       — Ты очень заботливая, Эйф, но, думаю, в этом больше не будет необходимости. Мы об этом как раз с ней и поговорили. Пускай другие Мелюзины порадуются новости; возможно даже, когда они меня спросят, я сумею рассказать им о собственных ошибках. — Продолжительный зевок прервал Нёвиллетта от того, чтобы спокойно выдохнуть. Вплотную с богиней он вновь ощущал себя куда более уставшим и нуждающимся во сне. — Извини, я и правда скоро усну. Благодарю за твою компанию, ты правда свободна, если тебе захочется домой. Нет толку сидеть с нами, если мы просто спим.       — Знаю, Месье Нёвиллетт, спасибо вам большое, но я хочу остаться. Я знаю пару интересных местечек в здании, поэтому не стану вам мешать спать и займусь собственными делами. — И вот она уже спрыгнула обратно на пол, собираясь пройтись по театру. — Но я хотела спросить: так как я покину Опера Эпиклез вместе с вами, и скорее всего ближе к закату, вы позволите мне пройтись до дома в вашей компании?       — Само собой, солнце, само собой. — Ответил верховный судья, с широкой улыбкой сомкнув глаза.