❃❃❃
Перелеска представляет собой немногочисленные хрупкие голубые цветки на высоких бордовых стебельках. До этого Тэхён видел её только на картинках в учебнике по травологии — растение не редкое, но предпочитает расти в лесах, поэтому в простых городских условиях редко встречается. И особенными целебными свойствами вроде тоже не обладает, так почему же в магическом саду Чонов перелески удостоились чести быть сердцевиной всего сада? Очередной вопрос без ответа отправляется в воображаемую копилку. Сам бы Тэхён никогда не догадался, что именно здесь магический источник. Он уже подходил к клёну, но не стал всматриваться в окружающие его растения, хотя, очевидно, стоило. Пульсирующим клубком здесь и не пахнет — сердцевина сада представляет собой едва трепыхающийся полупрозрачный комок. Где-то на периферии сознания Тэхён чувствует нарастающую волну паники. Источник-то он нашёл, а что делать дальше? Обычно в таких случаях предписывалось наполнить его магией, чтобы оживить потоки, а затем приступать к ручному их восстановлению или физическому воздействию на растения: к пересадке, обрезке и поливу. Но сад Чонов слишком большой, и Тэхён не уверен, что сможет заполнить его хотя бы наполовину, полностью не опустошив свой магический резерв. Ситуация требует нетривиальных решений, принимать которые страшно в силу отсутствия как такового практического опыта, но Тэхён глубоко выдыхает и запихивает страхи и волнение куда подальше. В голове вырисовывается примерный план действий, первым пунктом которого становится не вливание своей магии в источник, а укрепление его собственного. Глаза вновь загораются ярким зелёным цветом, а по щеке и части лба расползаются витиеватые узоры, когда Тэхён окружает ладонями источник сада, плетя сеть из стабилизирующих, усиливающих и укрепляющих заклинаний. Весьма кропотливое и муторное занятие, но он справляется довольно быстро. Сеть получается весьма хорошей, плотной и крепкой, надёжно окружая немного приободрившийся магический источник. Хорошо. Теперь магические потоки. Вообще, если работать по всем правилам, то Тэхёну сейчас нужно надеть защитные перчатки минимум второго, а лучше — третьего уровня, чтобы не обжечься о нити с нестабильной энергией, но если делать так, то из-за толстой ткани перчаток он банально не сможет сделать всё аккуратно, ничего не задев и не повредив. Тэхён плюёт на технику безопасности, находя в клумбе с астрами недалеко от источника торчащий обожжённый конец переливающегося красным магического потока и хватаясь за него. Кожу ладони немедленно начинает пощипывать, но зелёная ведьма успешно игнорирует неприятные ощущения, нашёптывая восстанавливающее заклинание и следуя вдоль мерцающей нити. Нить за нитью, сплетённый из потоков клубок за сплетённым из потоков клубком — Тэхён теряет счёт времени, кружа по саду и ни на секунду не прекращая бубнить себе под нос заклинания, исцеляя, излечивая и создавая заплатки своей магией. Результатов это, однако, почти не приносит — стоит где-то заделать одну дыру или распутать клубок, как в другом месте образовывается затор, вокруг которого начинают путаться потоки. Разве что обожжённых и обугленных частей становится гораздо меньше, но это вопрос времени, прежде чем они снова вернутся к прежнему состоянию. Отчаяние захватывает, топя с головой, наполняя лёгкие безысходностью вместе воздуха, но Тэхён пытается сопротивляться, не желая сдаваться и останавливаться. Из транса его выводит резко опустившаяся на плечо твёрдая рука и полный злости голос. — Прекрати. Прекрати?.. Что прекратить?.. Тэхён, не выпуская из руки натянутую нить едва светящегося жёлтым потока, в непонимании оборачивается на мужчину и сталкивается с полным осуждения взглядом. — Ты в Академии спал, вместо того, чтобы слушать, что ли? — шипит Чонгук, сильно ударяя зелёную ведьму по открытой коже предплечья и вынуждая отпустить потоки. — Или юное дарование и гений своего выпуска считал, что он и без учебной программы всё знает? Боль от шлепка окончательно выводит Тэхёна из прострации. Он промаргивается, потоки перестают быть видимыми, а внутренняя магия, которую перестают вытягивать, облегчённо выдыхает и в потрёпанном состоянии уползает обратно в сосуд, сворачиваясь клубочком где-то на донышке и обрушивая на своего безрассудного обладателя всю ту вселенскую усталость, которую он, чрезмерно увлечённый работой, игнорировал. — Я… — пытается выдавить Тэхён из себя хоть какие-то слова, но тело внезапно ослабевает, ноги подкашиваются, и он начинает заваливаться. Мужчина успевает подхватить его ровно в тот момент, когда до соприкосновения с твёрдой землёй остаются считанные миллиметры. — Тот, кто признал тебя одной из лучших ведьм своего выпуска, определённо долбоёб, — резюмирует Чонгук, поддерживая ведьму за плечи и помогая принять сидячее положение. — Эй..! — туман в голове Тэхёна немного рассеивается, возвращая адекватность пониманию реальности, но боль и слабость, к сожалению, никуда не пропадают, из-за чего даже языком получается двигать с превеликим трудом. — А почему… Сад… не наказал вас за ругань?.. — Разве не очевидно? Потому что он со мной согласен, — Чонгук опускается на корточки рядом и грубо обхватывает ладони Тэхёна, притягивая их к себе. — Защитные перчатки придумали для всех, кроме тебя, бездарности, да? Тэхёну хочется язвительно ответить с тем же агрессивным тоном, с которым был задан этот вопрос, но он машинально опускает взгляд вслед за взглядом Чонгука и… понимает. На его ладонях нет ни одного здорового места: кожа испещрена полосами и пятнами всех оттенков красного, на подушечках пальцев образовались мозоли вперемешку с волдырями, которые где-то уже успели лопнуть, открывая вид на мясо — организм Тэхёна постарался, чтобы хозяин не чувствовал адской боли, но тошноту решил оставить. Видимо, чтобы неповадно было. Хлюпающий носом Хосок подбегает к сидящим на траве ведьмам, гремя склянками с жидкостями всех цветов радуги, и кидает их на землю вместе со стопкой обычных бинтов. — Ты... плачешь? — отупело спрашивает Тэхён подростка, заметив влагу в красных и опухших глазах, пока Чонгук отпускает ладони парня, выбирая из всех колбочек две: с мутно-зелёной жижей и фиолетовой, блестящей под лучами солнца, словно драгоценный камень, и берёт в руки бинт. — Ты так сильно напугал меня, Тэхён! — в сердцах кричит Хосок, падая на траву рядом и утыкаясь лбом в плечо зелёной ведьмы. — Я пришёл со школы, захожу в сад, зову тебя, зову, а ты ни в какую не обращаешь на меня внимание, бродишь туда-сюда, пол-лица зелёным светится, а с ладоней чуть ли не кровь льётся! Я сразу же побежал за хёном. Понятно. Картина произошедшего плавно вырисовывается в голове. — Отодвинься, — командует мужчина, оттаскивая подростка за ткань толстовки на спине. — Дай я обработаю ему руки. Это происходило не часто, но Тэхёну уже приходилось работать без защитных перчаток, и с подобными последствиями он сталкивается не впервые, но о чём он даже не мог подумать во всей этой ситуации — что за него будут переживать ведьмы, с которыми он знаком меньше суток. Что он своими действиями доведёт одну из них до слёз. Душу затапливает чувство вины. — Прости, Хоб-а… — Тэхён позволяет себе эту вольность в виде мягкой формы имени, услышанной из уст Чона-старшего, чтобы успокоить подростка и показать всю степень своего сожаления. — Я не хотел тебя пугать… Хосок в ответ на искреннее раскаяние только особо громко шмыгает носом и отодвигается подальше, уступая место Чонгуку, который в свою очередь откупоривает склянки, пихая ту, что с непонятной жижей, к губам Тэхёна. Резкий неприятный запах забивает ноздри, вынуждая смачно чихнуть. — Фу, — зелёная ведьма пытается отстраниться, но ей не дают. — Это что? — Укрепляющий отвар для твоего источника, — Чонгук начинает раздражаться. Или не переставал этого делать и сейчас закипает с новой силой. Тэхён не может сдержаться и недоверчиво переспрашивает: — Вы уверены, что у него именно такой эффект? Женьшень обычно так сильно воняет, когда его неправильно высушили. А если это действительно так, то у отвара будет больше снотворный, чем укрепляющий эффект. — Я уверен в своих зельях, — твёрдо отрезает Чонгук и настойчивее пихает склянку меж зубов. — Пей. Жижа на вкус оказывается ещё более отвратительной, чем на вид. Ничем не перебитая горечь пронзает рецепторы, вызывая кратковременный приступ тошноты. Пока Тэхён морщится, Чонгук выливает ему на ладони фиолетовую жидкость, которая сразу же впитывается и охлаждает повреждённую кожу, и начинает осторожно обматывать бинт поверх неё. Чужие сильные руки ловко оборачивают эластичную ткань сначала вокруг худых запястий, затем вокруг широких ладоней и каждого длинного пальца. Тэхён смотрит. Вернее, нет, он залипает. Откровенно подвисает, не в силах оторваться от умелых, точных и искусных движений пальцев Чонгука. Потрясающий уровень развития мелкой моторики. Весьма полезный навык для тонкой науки зельеварения, но ещё более полезный для не менее тонкого искусства фингеринга. Чего уж тут отрицать, Тэхён понял, что визуально мужчина целиком и полностью попадает под его идеальный типаж ещё в тот момент, когда увидел его вчера за прилавком, и если бы не последующие резкие слова и откровенная враждебность, возможно, он бы даже попробовал с ним сблизиться. Холодный свет луны через окно, мягкая кровать, продавливаемая весом двух тел, пальцы Чонгука в нём, тихие порыкивания мужчины в моменты особой страсти — всё могло бы сложиться ой как по-другому, ведь Тэхён романтик и всё ещё молодой растущий организм с взбрыкивающимися временами гормонами, но, увы, история не знает сослагательного наклонения. А всё потому, что мужчина напротив в комплекте с природным очарованием получил ещё и скверный характер, а Ким в своей романтичности не настолько благороден, чтобы пытаться исцелить травмированного жизнью Чонгука теплотой своей любви. Обойдётся. Мужчина полностью сосредоточен на своём занятии, а Тэхён всеми силами старается не бросать украдкой взгляды на его сведённые к переносице брови, на подрагивающие пушистые ресницы, на сжатые в узкую полоску губы и на маленькую тёмную родинку прямо под ними. Очень старается, но проигрывает в этой заведомо неравной борьбе.❃❃❃
Отвары Чонгука, к огромному удивлению Тэхёна, на самом деле работают нормально — час обеденного перерыва, ухаживаний и хлопотаний Хосока вокруг, и вот его ладони уже как новенькие, а внутренний источник вновь наполнен магией — можно снова идти калечиться. Шутка, конечно, но едва красноволосый подросток убегает в школу на вторую половину учебного дня, Тэхён выползает в сад и всерьёз задумывается о том, чтобы продолжить начатое. — Только попробуй ещё раз не надеть перчатки, — мрачный голос Чонгука за спиной пугает до провалившегося к самым пяткам сердца не хуже, чем разбившийся горшок с лашеналией в лавке бабули Тэхёна, который он, честное слово, совершенно случайно задел, играя в прятки с ведьмами по соседству, и за который совершенно не случайно получил нагоняй и наказание от рассерженной до предела, но справедливой госпожи Ким. От резко нахлынувших страшных воспоминаний о том, как ему неделю пришлось кормить разросшуюся до размеров упитанного кролика венерину мухоловку, Тэхён заметно вздрагивает, что Чонгук, видимо, принимает на свой счёт, раз удовлетворённо хмыкнув, решает молча вернуться в дом. Тэхён мысленно благодарит мать-природу за минус один камень на своих плечах и вытаскивает из карманов джинсов аккуратно сложенные магические перчатки. Вообще, магические защитные перчатки не сильно отличаются от обычных человеческих, за исключением материала изготовления — они сделаны из сброшенных змеиных шкурок, обработанных специальными повышающими стойкость отварами с добавлением ингредиентов разной степени редкости, отчего и зависит уровень защиты перчаток: полынь и можжевельник добавляют в отвары, которыми обрабатывают перчатки первого уровня защиты, чешуйки драконов и родственных им рептилий — в отвары для второго уровня и частички самых настоящих элементалей — в отвары для обработки перчаток третьего уровня защиты. После обеда у Тэхёна было немного времени, чтобы подумать, перчатки какого уровня лучше всего подойдут для его работы: первый он отмёл сразу же, поскольку защита растений не сработает против магических потоков своих собратьев, третий тоже не подошёл из-за слишком сильной элементальной защиты, которая может ненароком сжечь и без того нестабильные потоки — такими вот нехитрыми размышлениями он остановил свой выбор на перчатках второго уровня, а пакет с остальными закинул обратно на дно саквояжа. Тэхён осторожно натягивает на руки полупрозрачную змеиную шкуру, которая тонким вторым слоем прилипает к коже и начинает поблёскивать при попадании прямых лучей солнца. Он выдыхает, внутренне стараясь перебороть ощущение инородного объекта на себе, и обращается к своему вновь наполненному источнику. Магия ведёт себя так же, как и в прошлый раз: резвится и ждёт, когда же её выпустят, как будто до этого не пережила травмирующий эпизод с почти полным опустошением. Воистину, магический источник является отражением своего хозяина — Тэхён по жизни такой же: упав, он поднимается и продолжает путь, погрустив, он отпускает ситуацию и продолжает жить. Глаза загораются зелёным, ведьминские метки расползаются по лицу, и он, воодушевлённый до предела, приступает к работе, сначала проверяя магический источник сада и немного подпитывая сеть плетений вокруг него, а затем, вооружившись инструментами из сарая с прозрачными стенами, начинает оказывать помощь каждому отдельно взятому растению, заодно потихоньку пытаясь успокоить энергию в их потоках. Деревья он решает оставить на потом, а всё внимание уделить травам, которые пусть и не больше всех страдают, но уж точно держатся из последних сил. Первым делом Тэхён опускается на колени перед располагающимися рядом с сараем кустиками лаванды с жёлто-коричневыми листьями и опавшими цветами. Визуальный осмотр и очередное простое сканирующее заклинание выявляет высокую влажность почвы, что сразу же удаётся исправить обычным бытовым заклинанием, которым сушат одежду. Тэхён осторожно избавляет лаванду от высохших листьев и очищает землю под кустами от опавших цветов, собирая их в ведро, чтобы затем мягкими касания ощупать берущий начало среди мочковатых корней магический поток, который, кажется, стал светиться пурпурно-фиалковым гораздо ярче, чем раньше. Во всяком случае, Тэхёну очень хочется верить в это. Магический поток лаванды плотно переплетается с нежно-голубоватым потоком розмарина по соседству. В целом ситуация с розмарином гораздо лучше, чем с лавандой — он чудесно отродился и требует лишь стандартной весенней обрезки. Ловко орудуя секатором, Тэхён быстро справляется и, нащупав сплетающиеся потоки, переходит к следующему растению. Сеянцы майорана были слишком рано высажены в открытый грунт, из-за чего замёрзли и перестали расти. Нашёптывая под нос простенькие слова согревающего заклинания, Тэхён сплетает вокруг кустиков мелкую обогревающую сеть и привязывает её к общему потоку, чтобы она держалась наподобие купола и случайно не придавила собой саженцы. После майорана был пребывающий в хорошем состоянии тысячелистник, кусты шалфея, которые пришлось разделить и рассадить, лилейники, нуждающиеся в подкормке, и астильба, которой не хватает воды... Тиарелла, самшит, барбарис, можжевельник, жимолость, гиацинт... — Тэхён монотонно продолжает работать с каждым из растений, пока солнце не скрывается за горизонтом, напоследок мазнув красно-оранжевыми лучами по небу. — Хэй, Тэхён! — красноволосый подросток незаметно подкрадывается и выскакивает из-за спины с громким криком и яркой улыбкой на лице, явно намереваясь напугать, но получая лишь уставший заторможенный взгляд в ответ. О, Хосок уже успел вернуться с учёбы? Сколько же тогда времени сейчас? Шестерёнки в голове Тэхёна начинают перестраиваться на другой лад, и он только раскрывает рот, чтобы озвучить свои вопросы, как вмиг посерьёзневший Хосок его перебивает. — Так, — он отбирает у Тэхёна лопату с ведром и твёрдым голосом командует: — На сегодня достаточно, завтра продолжишь. Ужин готов, сходи в душ и приходи кушать. — Хорошо, — стоит Тэхёну перестать тянуть магию из своего источника, как на него наваливается вселенская усталость, из-за которой сил сопротивляться приказному тону младшего Чона не остаётся. Но даже если бы они и были, Ким не стал бы спорить — Хосок прав, сегодня он отлично поработал, и для того, чтобы завтра продолжить работать в таком же темпе, сейчас надо хорошенько отдохнуть.❃❃❃
— Кстати, а почему у вас тут постоянно на улицах так пусто? — контрастный душ помог более-менее прийти в себя и вселить временную бодрость, что позволяет Тэхёну сейчас не только придвинуть поближе к себе тарелку с жареным рисом и кимчи, но и задать давно интересующий его вопрос. — Постоянно пусто? — хмурит брови Хосок, переспрашивая. — Наверное, тебе просто не повезло кого-то встретить. У нас самое обычное поселение, — он мотает головой в отрицании, но потом резко останавливается и задумчиво чешет затылок. — Хотя… В последнее время многие заняты подготовкой к Вальпургиевой ночи, так что, может быть, в этом причина. — К Вальпургиевой ночи? — пришла очередь Тэхёна переспрашивать с лёгким удивлением и непониманием. Он знает об этом празднике из учебников по истории, но чтобы кто-то упоминал его вслух — с таким он встречается впервые. — Разве это не что-то европейское и давно забытое? — О, а разве у вас нет никаких традиционных мероприятий на этот день? — брови Хосока комично взлетают вверх. — Эм-м, нет? — Это праздник весны, — совершенно органично встревает в разговор Чонгук, издалека начиная пояснять смысл. — В эту ночь все ведьмы поселения будут веселиться на центральной площади. Не бери в голову, ты не из наших, так что тебя это не касается. Сказал, как отрезал. Немного грубовато и резковато, но под стать его характеру, к чему Тэхён уже, кажется, начинает привыкать. — Окее-е-й, — зелёная ведьма понимающе кивает и возвращается к своей еде. Остаток ужина проходит в небольших переговорах Тэхёна и Хосока о жизни в целом и Хосока и Чонгука о том, как прошёл день. Они завершают трапезу и уже собираются расходиться, как вдруг с громким хлопком из пустоты над столом в одну из освобождённых от еды тарелок шлёпается тонкий конверт. — Почта! — вмиг оживившись, хлопает в ладоши Хосок. — Проблемы, — раздражённо комментирует Чонгук, доставая из заляпанного соусом конверта чудом не пострадавшее письмо, от которого по кухне начинает разноситься тяжёлый аромат женских духов. Несколько десятков секунд, пока Чонгук быстро бегает глазами по строчкам, помещение заполняет лишь напряжённая тишина. Интересно, что и кому могло понадобиться от семьи Чон? — Ну, что там? — нетерпеливо подпрыгивает на стуле Хосок, порываясь заглянуть и прочитать перевёрнутые вверх тормашками буквы. — Госпожа Пак пригласила на завтрашний ужин меня… — Что?! — перебивает его подросток, округляя глаза до размера крупных монет, а ощущение какого-то подвоха начинает стремительно наполнять грудь Тэхёна. —… и Тэхёна, — замогильным голосом договаривает Чонгук, с тяжёлым взглядом поворачиваясь в сторону зелёной ведьмы. А вот и оно. Тяжесть из груди опускается в желудок, а во рту вмиг пересыхает, отчего Тэхён слегка закашливается. Нет, в глубине души он подозревал, что его приезд явно не пройдёт тихо и мирно, но чтобы реакция последовала буквально на следующий день? Этого он никак не ожидал. Но ладно, он разберётся и с этим, а пока главное, чтобы никто из Чонов ничего не заподозрил. Раскрывать правду о том, каким образом он связан с главой Пусанского ковена, пока нет никакого желания. С Хосоком проблем нет — он заботливо протягивает Тэхёну стакан с соком, не обратив никакого внимания на странную реакцию, а вот Чонгук... По выражению его лица трудно что-либо сказать, но вряд ли его будет так просто убедить, но попытка не пытка. — Что?! — прочистив горло, картинно удивляется Тэхён, переводя шокированный взгляд с письма на Чонгука и обратно. — Зачем?! — Это ты мне скажи, — Чон-старший толкает заднюю сторону щеки языком и откидывается на спинку стула, складывая руки в замок на груди. — Я за всю свою жизнь удостоился чести побывать в доме главы ковена всего один раз, и то потому, что повод был серьёзный, а тут с ничего такая неожиданность. И, что самое главное, вне сомнений, я приглашён лишь в качестве сопровождающего для тебя — так чем ты умудрился её заинтересовать за один день пребывания здесь, м? — Я… понятия не имею, — с трудом выдавливает из себя Тэхён и сразу же добавляет: — Завтра узнаем. Совершенно неубедительно оправдавшись тем, что ему сегодня надо ещё успеть полистать учебник по магическому садоводству, Тэхён сбегает из кухни в комнату, нервно закрывает за собой дверь и тут же приваливается к ней спиной, прикрывая глаза. Ему не дают даже минуты на то, чтобы собраться с мыслями — внимание привлекает раздающееся всё громче и громче постукивание внутри шкафа, стоящего рядом с дверью, и Тэхёна осеняет — разговор с Чимином! Стоит открыть дверцу, как с одной из полок на его ладонь выпрыгивает кольцо для магической связи, почти полностью окрасившееся в клубнично-розовый. Чёрт, видимо, друг уже долгое время пытается с ним связаться. Тэхён спешно надевает кольцо на большой палец и прокручивает по часовой стрелке. — Тэхён, щепки для печки тебе в зад, я уже начал волноваться! — кричит на него Чимин, стоит магической связи установиться, но затем смягчает тон и озабоченно спрашивает: — Почему так долго не отвечал? Что-то случилось? — Нет, всё в порядке, — успокаивает его Тэхён, одновременно и сам пытаясь успокоиться, чтобы не подавать виду, что что-то всё-таки случилось. Он открывает окно, чтобы свежий воздух наполнил комнату, и садится на кровать, выдавая Чимину правду, которая его убедит: — Вчера закинул кольцо в шкаф, а сегодня не стал надевать, потому что надо было работать в перчатках... — В следующий раз положи его в карман, ладно? Если вдруг что-то случится, я хочу иметь возможность связаться с тобой. — Да, хорошо, положу, — обещает Тэхён, подтягивая к груди ноги и обхватывая себя под коленями, и старается придать голосу воодушевления, которого не чувствовал, чтобы разговаривать с Чимином в привычной манере: — А теперь рассказывай, давай, как ты там устроился. Бабуля встретила? Юнги-щи тебя узнал? — В целом всё нормально. Госпожа Ким поселила меня в ту комнату, где я жил в прошлый раз, и накормила до отвала. Честное слово, Тэхён, я безумно уважаю твою бабушку, но если она продолжит кормить меня с таким же энтузиазмом, то мне на обратную дорогу придётся покупать два билета на поезд вместо одного! — мученически стонет Чимин, и в этом его стоне столько печали, боли и отчаяния, что Тэхён не может удержаться от тихого искреннего смешка. Да, иногда его бабуля могла перегибать палку. А в случае с Чимином, который, переживая о своей фигуре, сидит на строгих диетах и уделяет большое внимание физическим тренировкам — это случалось почти всегда. — Что касается Юнги-щи... — голос друга становится серьёзнее, и вся установившаяся до этого более-менее расслабленная атмосфера вмиг исчезает. — Он меня узнал и хотел отправить обратно, но... мы вроде... вроде как договорились, что он даст мне немного времени, чтобы показать себя. Отправил обратно, договорились, что даст время, ага. Тэхён машинально кивает самому себе, потому что исход ситуации Чимина был предрешён с самого начала. Хотя подождите. Что?.. Ещё позавчера Чимин был разочарован и подавлен тем, что попадёт на практику к Мин Юнги, а сегодня он смог с ним договориться и уже и не против остаться у него? Странные дела, даже слишком. — Он тебя шантажирует? — холодно спрашивает Тэхён, выдавая первое пришедшее в голову объяснение такому неожиданному повороту событий. — Что?! — Чимин на той стороне давится и начинает громко кашлять, заставляя Тэхёна поморщиться от разрывающих голову звуков. — Конечно же, нет! На самом деле, это я его попросил. Мне просто... — некоторое время он мнётся, затем гулко сглатывает и на одном выдохе выпаливает: —... мне очень понравилась энергетика его дома. Глаза Тэхёна, кажется, лезут на лоб. Вот это новости... Если бы Ким не дружил с Чимином последние семь лет, успев вдоль и поперёк изучить теоретические принципы и особенности не только зелёной, но и кухонной магии заодно, чтобы помочь другу в полной мере принять эту часть себя, то никогда не смог бы осознать важность энергетики места, в котором кухонная ведьма собиралась организовывать быт. Если коротко: когда ведьма с нуля обживает дом, это один разговор — там она сама выстраивает энергетические потоки, плетёт защитные, укрепляющие, поддерживающие и ещё множество иных сетей, призванных поддерживать сам дом и создать в нём уют, но когда ведьма должна взять на себя уход за постройкой, где всё это сделано кем-то до неё, особую важность приобретает совместимость энергетик дома и самой ведьмы. Совместимость на уровне «мне нравится» явление не редкое — из пяти случайно взятых домов ведьме могут импонировать один или два. Тэхёна же больше удивил другой факт. Чимину понравилась энергетика дома Мин Юнги. А поскольку каждый дом — это отражение своего хозяина, получается, в характере хмыря по имени Мин Юнги есть что-то, что сильно цепляет Чимина. Чимина, который за все четыре года учёбы ни разу даже не заикнулся о том, что ему кто-то нравится. До этого Тэхён всегда терялся в сомнениях о причине, пусть и уважал выбор друга жить так, как ему хочется, но сейчас всё отдалённо начало вставать на свои места. Может, просто в Академии контингент был не тот? — Ким Тэхён! — возмущённо восклицает Чимин, вырывая притихшего Тэхёна из своих мыслей. — Что бы сейчас ни пришло в твою голову, перестань об этом думать! — Да я ни о чём таком не думал... Ну, разве лишь немного о том, что изначальный ужастик начинает приобретать черты интереснейшего романа, но это так. Чимин, конечно же, не верит, но предпочитает не заострять на этом внимание и переводит тему на сто восемьдесят градусов. — Твоя очередь рассказывать, как дела и что нового, — в голосе Пака лишь любопытство, но для Тэхёна расслабленная атмосфера вновь становится напряжённой. Вообще-то есть тема, которая тяжёлым грузом повисла на шее и о которой Тэхёну действительно трудно молчать. Стоит ли обсудить это с Чимином, прежде чем он будет разговаривать уже с его матерью? Не откроет ли это старые раны, которые и так слишком тяжело заживали? Наверное, лучше всё же сказать. Тэхён втягивает в себя свежий воздух из открытого окна и, сделав паузу, выдыхает, окончательно собираясь с силами. — Чимин, т-… — «…воя мать пригласила меня на ужин, как мне быть?» так и остаётся неозвученным. Тэхён спотыкается не только в словах, но и в мыслях, меняя принятое решение. Нет, не стоит ему ничего говорить. Сначала он разберётся со всем сам, а потом подумает, как мягко преподнести всё Чимину. Ну а пока, собрав всю теплоту и искренность, Тэхён выдаёт: —… ты невероятно сильная характером ведьма. Я верю, что ты со всем справишься и уедешь, получив от Мин Юнги высший балл и отличный отзыв по итогам прохождения практики! Но как бы и что бы ни случилось, помни, я всегда на твоей стороне. Чимину не нужно видеть Тэхёна, чтобы ощутить всю глубину его поддержки. — Спасибо, Тэ… Это очень ценные для меня слова. Тэхёну не нужно видеть Чимина, чтобы чувствовать излучаемую им трепетную благодарность. — А теперь к насущному! — Тэхён, не расцепляя рук, валится спиной на кровать и гораздо более воодушевлённо, чем прежде, начинает рассказывать: — Чон Чонгук оказался ещё хуже, чем мы предполагали, но вот его младший брат — просто лапушка... Они болтают обо всём и ни о чём ещё час, два или даже три — в комнате нет часов, поэтому Тэхёну трудно сориентироваться, сколько точно проходит времени, но своеобразным звоночком о том, что пора заканчивать, служит то, что сначала цикламен начинает нервно шелестеть листьями, распространяя по комнате своё раздражение, потому что слишком шумная зелёная ведьма мешает ему готовиться ко сну, а потом уже и сам Чимин начинает периодически подрёмывать, из-за чего магическая связь слабеет и пропадает. Тэхён будит полусонного Чимина до уровня «да не сплю я, не сплю», и они договариваются связаться через пару дней в случае отсутствия внеплановых событий, которые бы потребовали срочного разговора, чтобы сосредоточиться на практике и успеть накопить ещё новости и темы для обсуждения. Только цикламен, до безумия обрадованный установившейся тишиной, успевает удобно устроить цветки на листьях, как рядом с его горшком загорается настольная лампа. Количество негативной энергии, которое хрупкий на вид цветок выпустил за один раз, сопоставимо разве что с потоком откровенной брани ведьмы-пограничницы, когда очередные ищущие приключений на свой зад человеческие подростки пробираются в полнолуние на кладбище и пробуют кого-нибудь призвать. — Прости-прости-прости, — Тэхён сразу же выключает свет и начинает без устали проговаривать извинения, на каждое слово сгибаясь в поклоне. — Мне правда очень жаль. Пожалуйста, не обижайся. Цикламен в ответ на это только гордо поднимает и отворачивает в сторону цветки, всем своим видом говоря: «я подумаю о том, чтобы тебя простить, а сейчас проваливай», ну а Тэхёну впервые со времён начальной школы приходится остаток ночи провести с учебником и магическим фонариком под одеялом, чтобы никому не мешать спать.❃❃❃
В итоге, здорово увлёкшись чтением учебника по магическому садоводству и оставляя закладки на страницах с деревьями и кустарниками, которые он видел в саду Чонов, засыпает Тэхён только ближе к рассвету, а там всего два часа и уже пришла пора вставать. В этот раз его пришёл будить не Чонгук, а Хосок, за что Тэхён был безумно благодарен бесконечно доброму, мягкому и улыбчивому подростку — проснуться под мрачный взгляд и односложную команду к подъёму означало бы, что день испорчен с самого начала, а так у него ещё есть шанс исправиться. Завтрак по вкусу напоминает съедобный тонизирующий отвар из лимонника, смородины и зизифоры, а не кофе и тосты с сыром и зеленью. Видимо, Хосок слишком впечатлился размерами мешков под глазами зелёной ведьмы и от души сыпанул бодрящих травок. Тэхён опять же испытывает к младшему Чону безумную благодарность за столь тёплую заботу. Большая часть дня проходит в суматохе дел и забот: сначала Тэхён проверяет магический источник сада — перелеска встречает его набравшими за ночь яркость синими цветками, что, несомненно, хороший знак, потом он осматривает растения, которым помог вчера — их потоки потихоньку начали распрямляться и стабилизироваться, что придаёт Тэхёну сил больше, чем все тонизирующие травки на завтрак — всё-таки он всё правильно делает! Время до обеда уходит на сканирование и обход деревьев и части кустарников, до которых руки не добрались вчера. Применив заклинание левитации на учебнике, чтобы он всюду следовал за ним, Тэхён находит в сарае щётку и принимается за лёгкую очистку всех стволов от мха и мёртвой коры. Обед он пропускает, несмотря на щенячий взгляд вернувшегося из школы Хосока и его угрозы позвать Чонгука, если Тэхён сейчас же не оставит свою чёртово белое варево в садовом котле и не поест что-нибудь нормально. Зелёная ведьма на это лишь вздыхает, разливая приготовленную побелку по вёдрам. Чонгук приходит по его душу только ближе к вечеру, когда приходит время собираться на ужин к госпоже Пак, а Тэхён, с ног до головы измазанный в побелке, стоит, уткнувшись лбом в кору дуба, устало прикрыв глаза и слушая его ворчливые скрипы о том, какая беспечная и праздная пошла молодёжь — вот он, например, приложил все усилия, чтобы установить повторный контакт с новоприбывшей зелёной ведьмой, которой тяжело без прямого общения, а они, легковесные, только о себе и думают, не желая утруждаться и обременяться. — Прошу, не ругайтесь на них, — с лёгкой улыбкой на губах Тэхён встаёт на защиту всех растений сада. — Они обязательно снова ответят мне, когда поймут, что я этого достоин. Дубу такие слова приходятся не по душе: он взбудораженно шелестит листвой и теперь бурчит уже что-то про чересчур самоотверженных ведьм, которым не помешало бы научиться уважать не только всех вокруг, но и себя тоже. — Пора собираться, — внезапно раздаётся за спиной мужской голос, но Тэхён слишком утомлён, чтобы пугаться и вздрагивать. — Если ты, конечно, не хочешь опоздать. — Не хочу. Уже иду. Тэхён с трудом отлепляется от коры, почтительно кланяется дубу в ответ на пожелания удачи и плетётся в сторону дома, так и не взглянув на Чонгука, который, стоит заметить, всё это время неотрывно смотрит ему вслед.❃❃❃
Холодный душ помогает более-менее прийти в себя. Тэхён всё ещё не чувствует, что готов свернуть горы, но хотя бы не свалиться на пути к ним у него сил хватит. Щелчком пальцев и выразительным бубнежом он очищает испачканные в день приезда любимые кофейные брюки, надевает к ним приятного тёмно-зелёного цвета свободную рубашку в мелкий белый цветочек и завершает образ несколькими кольцами-артефактами, но, передумав, закидывает их обратно на полку и закрывает шкаф. Слишком много чести ради какого-то дурацкого ужина. За дверью комнаты его уже ждёт Чонгук, который явно подошёл к делу гораздо серьёзнее: его волосы уложены назад, открывая вид на благородный лоб и плотно сведённые к переносице брови, чёрная водолазка плотно прилегает к телу, подчёркивая каждый выпирающий сантиметр мощной груди и рук, свободные брюки держатся на узкой талии за счёт широкой полоски ремня, а туфли на ногах начищены до ослепительного блеска. — О... — это всё, что может выдавить из себя Тэхён, округлёнными до предела глазами сканируя равнодушно уставившегося на него мужчину с ног до головы. Да вашу ж ведьмовскую бабушку, почему такая поразительная внешность всегда достаётся мрачным типам, с которыми у Тэхёна не складываются хорошие отношения! Хотя... Это же Чонгук виноват во всём, первым начав с негатива, поэтому кому уж точно не следует сожалеть об упущенных возможностях, так это юной зелёной ведьме, которой с самого начала обрубили все шансы. Подобные мысли отрезвляют. Да и вообще, на условных весах Тэхёна черты характера всегда перевешивали внешние данные, а поскольку с первым у Чонгука большие-большие проблемы, то... Не по пути им и всё тут.❃❃❃
Дом главы Пусанского ковена оказывается не простым домиком, которые Тэхён имел честь наблюдать всю дорогу по пустынному поселению, следуя за молчаливым Чонгуком, а целым двухэтажным каменным особняком с узкими окнами и высокими шпилями, в некотором отдалении от которого, за газоном, переходящим в невзрачную парковую зону, виднеется настоящее, венерина мухоловка его сожри, кладбище! С одной стороны, разумеется, чего ещё можно ожидать от семьи потомственных пограничных ведьм, как не этой близости к границе жизни и смерти, а с другой... будь он на месте Чимина, внутри которого с самого рождения теплилась и созревала кухонная магия, он бы сбежал отсюда гораздо раньше, чем она начала проявляться, банально не выдержав мрачной и угнетающей атмосферы. К парадным дверям особняка ведёт мощёная дорога, по обеим сторонам от которой располагаются низенькие круглые светильники, отбрасывая длинные тени двух идущих фигур. Соприкасаясь с брусчаткой, туфли Чонгука глухо стучат, распространяя эхо по и без того не самым приветливым окрестностям. — Не отставай, — спокойно говорит мужчина, даже не обернувшись, стоит Тэхёну слегка задержаться, засмотревшись на понатыканные в коротко подстриженной траве редкие невысокие кустики, голыми сухими ветками торчащие в разные стороны. Тэхён быстро нагоняет Чонгука, в последний раз оглядываясь и горестно вздыхая, искреннее сочувствуя растениям вокруг этого особняка, ведь из-за такого тесного соседства с постоянными источниками негативной энергии им, очевидно, приходится очень тяжело. У парадных дверей особняка двух ведьм встречает одетый во всё чёрное молодой дворецкий с отчуждённым выражением лица. — Добрый вечер, господин Чон и господин Ким, — он кланяется и, ни капли не изменившись в лице, открывает перед ними массивную кованую дверь: — Прошу, входите. Госпожа уже ждёт вас. Тэхён кивает дворецкому в качестве благодарности и заходит внутрь вслед за Чонгуком, почти сразу же чуть ли не роняя челюсть от удивления. За свою жизнь ему довелось побывать в домах многих богатых и не очень семей, увидеть разные дизайны интерьеров, но внутреннее убранство этого особняка потрясало своей величественностью, изысканностью и аутентичностью. Высокие потолки с деревянными балками, стены — всё тот же камень, и на них тёмные портреты в золочёных рамах соседствуют со старинными витиеватыми канделябрами. Две мраморные колонны поддерживают выступающий балкон второго этажа, который соединяется с первым боковой закруглённой лестницей с гладкими деревянными перилами, по которой сейчас спускается высокая женщина с короткой стрижкой, в довольно открытом чёрном шёлковом платье и таких же перчатках. Несмотря на присутствие морщин на лице, она всё равно выглядит красиво, но красота эта холодная, властная и отталкивающая. В том, кем является эта женщина, нет никаких сомнений. Именно от неё у Чимина такой особенный продолговатый разрез глаз и пухлые губы. Боль и обида за несправедливое, совершенно бесчеловечное обращение с другом пронзает внутренности тысячами игл, пригвождая Тэхёна к месту и заставляя крепко стиснуть кулаки, пока Чонгук выходит вперёд и приветствует главу своего ковена поклоном. — Добрый вечер, Чонгук-щи, — её голос... Тэхёну бы очень сильно хотелось сказать, что он ужасный и противный, но нет, он самый обычный, раздающийся спокойно и уверенно. — Как дела с вашим Садом? Чонгук поднимается обратно в вертикальное положение, загораживая своими широкими плечами Тэхёна и закрывая ему обзор на спустившуюся к ним госпожу Пак. — Пока не очень, но практикант Ким уже приступил к работе, так что мы ждём улучшений. — Ах, Ким Тэхён... — она обходит Чонгука, вплотную приближаясь к зелёной ведьме, которая всеми силами сдерживается, чтобы не начать морщиться от фальшивой слащавости, которая появилась в голосе женщине, стоило ей переключиться на Кима. — Внук многоуважаемой госпожи Ким из ковена Тэгу, представитель одной из самых старых семей зелёных ведьм в Корее… — она поворачивается боком, из-за чего на секунду в её глазах мелькают отражения огоньков горящих в канделябрах свечей, но затем они тонут в глубокой смоляной черноте. — Очень рада знакомству. Она смотрит на Тэхёна свысока, пренебрежительно и надменно, всем своим видом демонстрируя желание испытать чужую выдержку. В ответ он смотрит на неё с пылкой решимостью, готовый бросить вызов и честно высказать всё, что думает, пусть даже это будет стоить ему очень дорого. — Взаимно, — после долгой напряжённой паузы выдавливает из себя Тэхён сквозь сомкнутые зубы. Пока что ему удаётся держать себя в руках, но кто знает, в какой момент рванёт пороховая бочка внутри него. И в этот момент казалось, что вечер обещает быть чертовски трудным, но... всё оказалось иначе. Госпожа Пак провела их через двери между двумя колоннами в небольшую полутёмную столовую, в которой деревянный паркет на полу скрипел от каждого шага, а резные стулья с обитыми гобеленом сидениями наверняка стоили целое состояние. Потом был ужин: почти незаметные работники особняка в неизменной чисто чёрной форме подносили на стол блюдо за блюдом, а госпожа Пак, полностью игнорируя существование Тэхёна в помещении, сосредоточила всё своё внимание на Чонгуке, обсуждая дела, касающиеся ведения лавки, и спрашивая, не хочет ли он прийти в школу, чтобы поделиться своим опытом совмещения и изучения кухонной и зелёной магии. — Я не против, — бесстрастно соглашается Чонгук, пододвигая поближе к себе тарелку с десертом, и таким же взглядом какое-то время смотрит на Тэхёна, успевшего уже, кажется, передумать множество дум, и от этого откровенно уставшего, после чего выдаёт: — Думаю, практиканта Кима тоже можно было бы пригласить, чтобы рассказать ребятам про учёбу. Кроме Хосока, кажется, ещё двое или трое будут поступать в Академию в этом году. Тэхён, впервые, не считая минуты знакомства, услышав что-то про себя за весь чёртов вечер, медленно поднимает голову. С каждой минутой нахождения в этой столовой в роли слушателя чужих разговоров, непонимание причин своего нахождения здесь и злость из-за зря потраченного времени, как будто у него дел больше нет, росло в магической прогрессии. Пороховая бочка внутри уже давно готова рвануть — только щёлкните пальцами и дайте искру. — Неплохая идея, — госпожа Пак кивает, не отрывая глаз от Тэхёна, но её лицо словно намертво приклеенная маска, из-за чего что-либо прочитать на нём невозможно. — Он мог бы рассказать не только про тонкости учёбы в Академии, но и о том, как живут в других ковенах: о праздниках, о традициях и обрядах, о взаимоотношениях в семьях... А вот и оно. Искра, огонёк или целая горящая спичка. Одно лишь слово, но в него было вложено столько неприкрытой язвительности, что Тэхён не выдерживает, мгновенно взрываясь всеми словами, которые держал в себе последние полтора часа. — К чему весь этот фарс? — яростно начинает он, быстрым движением руки показывая на пространство перед собой. — Вы хотите знать, как там Чимин? Как он рос и жил всё это время? Да замечательно! Не считая той огромной травмы, которую ему нанесла собственная мать, — последнее слово Тэхён буквально выплёвывает, вкладывая в него весь накопленный за семь лет яд. Если Чимин смирился и простил, то это не значит, что он тоже должен забыть. — Моя семья дала ему то, что не смогли вы — любовь, заботу и поддержку. Все эти годы я делал всё, чтобы возродить из пепла его самооценку, любовь и уважение к себе, чтобы он не чувствовал себя никудышной и никчёмной тварью просто потому, что ни у его матери, ни у других членов его семьи нет сердца. После того, как он договаривает, из столовой, кажется, пропадают все звуки и устанавливается полная, просто оглушающая тишина. Даже пламя свечей в настенных канделябрах и то затихло, пригнулось и затаилось, снижая видимость в столовой и множа тени по углам. — Не смей говорить о том, чего не знаешь, — до безумия холодный стальной голос госпожи Пак жёстко разрезает тишину. — Ты ведь знаешь о Вальпургиевой ночи? Я позвала тебя сюда, только чтобы сказать, что ты примешь участие в празднике в качестве одной из зелёных ведьм нашего ковена. Тэхён чувствует, что из головы стремительно исчезают все мысли, словно мозг перестаёт работать и адекватно оценивать происходящее. Чтобы он, простите, что? — С чего бы это делать? — до предела возмущённо восклицает Тэхён, когда первичное оцепенение спадает. — Я отношусь к ковену Тэгу и не планирую ничего менять! — Это мой официальный приказ, как главы Пусанского ковена, — вновь бесстрастно поясняет она и приглушённо щёлкает пальцами, после чего в воздухе перед Тэхёном материализуется белоснежный лист, на котором чернилами написано содержание приказа, а в самом низу поставлена размашистая подпись. — Ты не имеешь права не подчиниться, пока находишься на нашей территории, иначе тебя просто выставят из поселения, а я напишу пару строчек в Академию, чтобы они ещё раз проверили выпускника Ким Тэхёна на профессиональную магическую пригодность и знание правил Кодекса. Разумеется, столь расчётливая женщина, как госпожа Пак, точно знает, на какое место надавить, чтобы добиться желаемого. Иметь проблемы с выпуском и получением диплома в случае отказа или всё-таки принять участие в дурацком празднике, чтобы их избежать? Если бы в этой ситуации как-то фигурировал Чимин, то Тэхён, не раздумывая, пошёл бы против системы, но пока это выглядит просто как... да хуй его знает, что это вообще такое, но так уж и быть, пока он согласен играть по правилам госпожи Пак. — Хорошо, — скрип зубов Тэхёна в этот момент можно было отчётливо услышать не только в столовой, но и за её стенами. Пусть он и мысленно принял решение до этого, но озвучить его вслух оказалось гораздо тяжелее. — Если это всё, могу я быть свободен? — Да, — женщина кивает, равнодушно махая рукой в сторону дверей. — Я отправлю письмо с более конкретными указаниями. Тэхён подрывается с места, ничуть не переживая из-за ужасного скрежета, с которым ножки стула двигаются по паркету, и вылетает сначала из столовой, а потом и из особняка быстрее, чем по длинным металлическим перекладинам двигаются человеческие скоростные поезда. Стоит ему покинуть территорию, принадлежащую семье Пак, сойдя с брусчатки на обычную грунтовую дорогу и от души пнув первый попавшийся под ногу камень, как вся злость и раздражение сходят на нет, уступая место лишь бесконечной усталости. Он обязательно подумает, как разобраться со всем этим, но это будет завтра, а сегодня ему хочется просто отдохнуть. Сейчас бы принять горячую ванну, добавив в неё сушёных успокаивающих травок и масел, или хотя бы лечь в кровать и поставить рядом горшок со спатифиллумом, который до безумия любит не только болтать, но и петь Тэхёну колыбельные, после которых всегда очень сладко спится. Но спатифиллум сейчас где-то у бабули, в комнате Тэхёна ждёт лишь вредный, вечно молчащий цикламен, а завтра утром — очередной ранний подъём. Великая мать-природа, его жизнь — яма с отборным навозным компостом! Чонгук догоняет его довольно-таки быстро, на что Тэхён и рассчитывал, всё это время вяло плетясь по той части дороги, которую успел запомнить по пути сюда. Мужчина выглядит расслабленно и безмятежно, словно произошедшая в особняке сцена ничуть не выбивалась из привычной ему картины мира. Тэхён понимает, что внешнее впечатление о спокойствии обманчиво, лишь тогда, когда они преодолевают больше половины пути назад, и Чонгук внезапно сам заводит разговор. — Я много всякого предполагал, но, признаться честно, ты смог меня удивить, — он удовлетворённо хмыкает и поджимает губы. — И я имею в виду сейчас даже не то, что ты всё это время заботился о Пак Чимине... Такой человек, как Чонгук, положительно оценил его безрассудность, из-за которой Тэхён способен взбрыкнуться даже против старших и вышестоящих? Ну ничего себе... А ведь мужчина совсем не выглядит как тот, кто любит нарушать правила и устоявшиеся обычаи. — Госпожа Пак очень непредсказуемый человек, от неё можно ожидать много разных вещей, причём далеко не всегда они будут хорошими, — на ходу продолжает Чонгук, но внезапно останавливается и разворачивается лицом к Тэхёну. — Не имеет значения, связано это как-то с её сыном или с грядущей Вальпургиевой ночью, просто будь осторожен, ладно? Повернувшийся Чонгук неожиданно оказывается настолько близко, что Тэхён чувствует на своём лице его прерывистый выдох на вопросе. Сердце перемыкает и, кажется, даже на секунду останавливается, когда он слегка поднимает голову и сталкивается с прямым изучающим взглядом чужих чересчур серьёзных глаз. Чонгук ведь его руководитель по практике, поэтому совершенно естественно, что он переживает, как бы его практикант случайно не попал в беду. Совершенно естественно ведь, не так ли? Тэхён делает неловкий шаг назад, а затем ещё один — вбок, отдаляясь от Чонгука на соответствующее приличиям расстояние, чтобы не дать фантазии разгуляться там, где ничего не может быть. — Если она такая непредсказуемая и все об этом знают, то почему вы не переизберёте её? — спешно выпаливает он, зацепившись за случайное слово из последней фразы Чонгука, и бодрым шагом начинает движение вперёд — благо, они уже свернули на улицу, на которой располагается лавка, поэтому Тэхён знает, куда идти. — Как глава ковена, она справляется более чем замечательно, — Чонгук, кажется, не замечает такого резкого перехода и игнорирования своего вопроса, ну или просто предпочитает не замечать, прекрасно понимая, что Тэхён не маленький и без его слов знает, что в общении со столь влиятельными личностями нужно соблюдать осторожность. Он легко подстраивается под шаг зелёной ведьмы и заканчивает свою мысль: — Поэтому на её личные характеристики и семейные отношения все закрывают глаза. — Печально, — звучит тихо и разочарованно. Чонгук ему в ответ лишь жмёт плечами. Думая каждый о своём, они в молчании доходят до лавки, но буквально на пороге Тэхён резко тормозит и тихо окликает Чонгука, сразу же получая встречный спокойно-вопросительный взгляд. — Чонгук-щи, простите, что не сказал вам правду с самого начала, — на самом деле он не то чтобы и сильно чувствует себя виноватым, но в будущем, наверное, стоит заранее сообщать ему подобные факты, чтобы получить надёжного союзника. Ведь Чонгук всё же оказался не таким плохим, раз пятнадцать минут назад проявил какую-никакую, но заботу. — Не стоит, — дважды мотает головой мужчина. — У тебя была весомая причина не говорить, — он ставит точку в этом коротком диалоге с извинениями, но не двигается с места, словно собираясь сказать что-то ещё. Теперь уже Тэхён смотрит на него с лёгким непониманием и вопросом в глазах. — Если хочешь, наедине можешь обращаться ко мне менее уважительно, — выдержав некоторую паузу, наконец изрекает он, повергая Тэхёна в окончательный шок от сегодняшнего дня. — Я не так уж и сильно старше. — Хорошо, — потрясение быстро проходит, всё-таки Тэхён сильно устал и уже не уверен, точно ли то, что он слышит — это явь, а не сон. Но это разрешение всё равно оседает чем-то мягким и тёплым в глубине души. — Спасибо... Чонгук.❃❃❃
На следующее утро никто не приходит, чтобы разбудить Тэхёна, видимо, смиловавшись над бедным недосыпающим практикантом, поэтому он умиротворённо, причём даже без помощи спатифиллума, спит до момента, пока солнце, совершая своё привычное ежедневное путешествие по небосводу, не начинает скользить лучами по его лицу через стёкла выходящих далеко не на восток окон. Плавное пробуждение без будильника, тишина в доме, чтобы собраться с мыслями, и контрастный душ — пожалуй, вот оно, то, что из людей делает людей по утрам. Вместе с завтраком, на тарелку с которым кто-то с именем Чон Хосок заботливо наложил согревающее заклинание, на кухонном столе он находит уже знакомый тонкий конверт со своим именем. Стоит вытащить из него сложенный вдвое белый лист, как по кухне растекается тяжёлый аромат духов, от которого Тэхён сначала морщится, а затем громко чихает. «По всем вопросам обращайся к Юн Далрэ». Он вытирает выступившие в уголках глаз слёзы и заново перечитывает единственную написанную строчку. Буквы от этого никак не меняются. И что, это все обещанные указания? Тэхён переворачивает лист, чтобы убедиться, что сзади ничего нет, и раздражённо цокает. Какое ужасное неуважение к природе тратить целый лист ради одного только предложения. Какое ужасное неуважение к нему даже не сообщить, где искать ведьму по имени Юн Далрэ. После вкуснейшего завтрака и мытья посуды в одно бытовое заклинание Тэхён, желая побыстрее разобраться со свалившимися на него обязанностями и вернуться к работе с садом, отправляется на поиски Чонгука. Мужчина находится в первом же помещении, которое решает проверить Тэхён — в торговой части дома: он расставляет разномастные флакончики по прикреплённым к стене полкам, сортируя их по цвету и выставляя рядом, миллиметр к миллиметру. Кстати говоря, за последние дни ему так и не удалось увидеть хотя бы одного клиента, который посетил бы магическую лавку семьи Чон, но раз Чонгук выставляет на полки новый товар, значит, очевидно, покупатели всё же имеются. — Доброе утро, — Тэхён кашляет, чтобы привлечь к себе внимание слишком увлечённого своим занятием мужчины, и неловко переминается с ноги на ногу, выглядывая из-за оливковой портьеры. — Добрый день, — отвечает ему Чонгук в своей привычной слегка язвительной манере, словно последние события вчерашнего вечера и правда всего лишь приснились Тэхёну. — Простите, что отвлекаю, — он решает не рисковать лишний раз и вновь возвращается к уважительной речи. — Я бы обратился к Хосоку, но его нет дома, а терять время, ожидая его, я не хочу. Поэтому, Чонгук-щи, не могли бы вы, пожалуйста, сопроводить меня к Юн Далрэ? — Юн... Далрэ? — мужчина запинается, а его рука заметно дёргается, из-за чего последний флакончик из деревянного ящика едва не ударяется о полку, но после чего всё же попадает на своё место. Однако Чонгук, закончив своё занятие, не спешит поворачиваться лицом к Тэхёну. — Зачем она тебе? — Госпожа Пак написала, чтобы я обращался к ней по всем вопросам, — зелёная ведьма проходит вглубь лавки, останавливаясь возле прилавка, и машет рукой, меж двух пальцев которой зажат белый лист с одним предложением. — Но не написала, как её найти. Так что мне нужна помощь. — Хорошо, я отведу тебя, — спустя недолгую паузу Чонгук выдыхает как-то уж слишком шумно и тяжело, как будто эта простая, на скромный взгляд Кима, просьба является для него чем-то чересчур сложным. — Ты готов пойти прямо сейчас? — Да, — кивок в ответ. — Тогда идём.❃❃❃
Всю дорогу до дома Юн Далрэ, который оказывается в конце соседней улицы, Чонгук молчит и не обращает никакого внимания на запыхавшегося от попыток успеть за ним Тэхёна. В конце концов он останавливается только у самой двери такого же двухэтажного каменного домика, как и у семьи Чонов, дважды стучит по ней и сразу же отходит в сторону, уступая место зелёной ведьме. — О, ты Ким Тэхён, да? — дверь открывает молодая светловолосая женщина в лёгком цветочном платье и сканирующим с головы до ног взглядом проходится по Тэхёну, после чего уголки её губ едва заметно дёргаются. — Проходи, не стесняйся, — она уступает дорогу, чтобы впустить его в дом, и только тогда замечает стоящего сбоку от входной двери мужчину. — Чонгук? — её голос совершает скачок, а проходящий мимо неё Тэхён краем глаза успевает заметить, как всего за секунду её лицо вместо более-менее доброжелательного стало похоже на каменную маску. — Здравствуй, — Чонгук здоровается совсем тихо, не похожим на свой обычный тоном голоса. — Я просто сопровождающий. — Хорошо, — она пропускает в дом и его тоже и закрывает дверь. — Тогда подожди тут. Я не задержу его надолго. Юн Далрэ создаёт на своём лице подобие улыбки и жестом приглашает осматривающегося по сторонам в чужой небольшой гостиной Тэхёна пройти через арку в следующую комнату, которая оказывается маленькой библиотекой с высокими пыльными стеллажами, полки которых с трудом держат на себе такое обилие книг, двумя старыми креслами и узким столиком в углу, на котором в кучу свалены бумажные свёртки разных размеров. — Ты ведь из другого ковена, да? — она сразу переходит к делу, усаживаясь на одно из кресел и закидывая ногу на ногу. — Да, я из ковена Тэгу, — подтверждает Тэхён, напряжённо присаживаясь на краешек свободного кресла. С момента, как он пришёл сюда, чувство комфорта его покинуло. Что-то в этом доме, его внутреннем убранстве и даже в наполняющем комнату, казалось бы, обычном воздухе есть такое крайне отталкивающее, но у Тэхёна никак не получается понять, что, поэтому он пытается перебороть неприятные ощущения и сосредоточиться на диалоге. — Знаешь что-нибудь о Вальпургиевой ночи? — Это праздник весны, — в голове всплывает определение, данное Чонгуком за одним из ужинов. — Больше ничего. — Да, верно, — она кивает, заправляя выскочившую светлую прядку за ухо, и разглаживает образовавшуюся на платье складку. — Сильно в историю углубляться не буду, скажу только, что то, что ты, возможно, читал в учебниках, не совсем похоже на то, чем занимаемся мы. Общее только названия и концепция, скажем так. На самом же деле в этот день все ведьмы нашего ковена празднуют приход весны и создают мощный источник силы, своеобразный артефакт, который укрепляет защиту поселения и усиливает магические источники всех находящихся в нём ведьм. Ничего себе... Ни в родном ковене Тэхёна, ни в Академии никто никогда не занимался ничем подобным, но сама идея использовать силу состоящих в ковене ведьм, чтобы создать источник силы, работающий на общее благо, кажется ему довольно-таки неплохой. — И поскольку это праздник весны, основную роль в ритуалах, которые проводятся в этот день, играют именно зелёные ведьмы. У нас в поселении их не так уж и много, к сожалению, а совсем недавно одна ещё и серьёзно заболела, из-за чего не сможет принять участие в ритуале. Тебя как раз назначили её заменять, — она впервые отрывается от монотонного созерцания пола перед собой и ещё одним сканирующе-оценивающим взглядом проходится по сидящему рядом Тэхёну, от которого ему становится не по себе. Затем она поднимается с кресла, в два шага добирается до стола, хватает среди вороха свёртков белый лист и передаёт его Тэхёну, после чего начинает туда-сюда ходить по библиотеке. — Твоя задача обойти все перечисленные дома и получить от каждого по зелёной ветви. Каждую ветвь надо будет украсить ленточками и нераспустившимися цветами — правило одно: украшай так, как будет чувствовать душа. В день праздника мы все соберёмся на центральной площади и прикрепим украшенные ветви к столбам, которые будут служить опорами артефакта. Вечером, когда все остальные соберутся на площади, мы должны будем облачиться в наряды для ритуала и напитать столб своей магией. Потом старшая зелёная ведьма нашего ковена соединит столбы, а госпожа Пак зажжёт большой костёр в центре, создавая огромное магическое поле. На этом официальная часть заканчивается. Потом все просто веселятся и отдыхают, пока не догорит костёр и магическое поле не разойдётся по территории ковена. Всё понятно? Далрэ останавливается в условном центре комнаты и смотрит на Тэхёна, который сразу же коротко кивает ей в ответ, лишь бы поскорее покинуть этот дом. — Поскольку Вальпургиева ночь уже завтра, тебе нужно поторопиться. — Завтра?! — громкое удивлённое восклицание. — Тебя не предупредили? — переспрашивает она, хлопая ресницами. — Ах, как нехорошо получилось, — согласно правилам вежливости, здесь должно быть хотя бы немного сожаления или сочувствия, но Тэхён слышит лишь равнодушие. — Да, праздник уже завтра, поэтому все ветви тебе нужно собрать и украсить сегодня. А завтра в обед мы собираемся на площади. Пока Тэхён пребывает в некоторой прострации, пытаясь справиться с навалившейся новостью о таком скором наступлении Вальпургиевой ночи и выстроить планы, как всё успеть, Далрэ подходит к столу, вытаскивает из общей кучи самый крупный свёрток и передаёт его Тэхёну. — Вот, кстати, твой наряд для ритуала. Если не разберёшься, как его надевать, попроси Чонгука помочь — он знает. Ну и если всё понятно, то можешь идти. Тэхён забирает свёрток, благодарит её за объяснения, откланивается и вылетает из дома, по пути прихватывая Чонгука. Воздух на улице ощущается как-то иначе, как-то мягче, светлее и приятнее, что ли. Зелёная ведьма делает два глубоких вдоха и окончательно собирается с мыслями. — Где мне найти все эти улицы и дома? — он вытаскивает сложенный вдвое лист из заднего кармана джинсов и машет им перед носом Чонгука, чтобы привлечь внимание мужины, бросающего странные взгляды на дом Юн Далрэ, от которого они отошли шагов на пятнадцать. — М-м-м... — уловка срабатывает, Чонгук промаргивается и теперь изучает написанные мелким аккуратным почерком адреса. — Тебе нужно будет обойти все дома на той улице, где располагается наша лавка, и ещё четыре последующих улицы. До ночи управишься.❃❃❃
Последние три слова Чонгука оказываются правдой. Но обо всём по порядку — перед этим Тэхёну ещё пришлось пережить целый утомительный день и вечер. Вернувшись с Чонгуком в лавку, оставив свёрток на кровати и с трудом отыскав две пустые плетёные корзины, предварительно накинув на них заклинания увеличения и левитации, Тэхён решает начать обход домов с семнадцатой правой улицы — последней из списка, чтобы логично завершить домом Чонов и не тратить много магии на пустое таскание тяжёлых корзин туда-сюда. Каждая из улиц находится параллельно соседствующим и ограничена широкими полосами дороги с начала и с конца, что существенно облегчает жизнь Тэхёну, который после двух дней следования за Чонгуком и получасом собственных блужданий наконец-то понимает, как тут всё устроено. С лёгким волнением в груди он осторожно стучится в дверь первого дома на семнадцатой улице, который построен в чистом азиатском стиле. Он стучит ещё раз, чуть сильнее, когда проходит несколько минут, но ему так и не открывают. На этот раз в глубине дома слышатся спешные шаги, и дверь открывает пожилая женщина с заплетёнными в длинную косу седыми волосами. — Здравствуй-здравствуй, — с улыбкой отвечает она склонившемуся в приветствии Тэхёну и, кажется, совсем не удивляется, что видит на пороге именно его. — За ветвью же пришёл? — она с интересом оглядывает парящие в воздухе корзины и ласково говорит: — Сейчас принесу, — прежде чем скрыться за поворотом коридора. Она возвращается с тонкой веточкой в руках, которая оказывается вовсе не «зелёной», а тёмной, с набухшими на ней зеленовато-коричневыми почками. На первый взгляд она выглядит совершенно обычной, но стоит Тэхёну взять её в руки, чтобы положить в корзину, как складывается ощущение, что по его пальцам пробежали тоненькие струйки прохладной воды, хотя на деле ничего такого, конечно же, не было видно. Стихийная водная магия. Тэхён поднимает удивлённо-восхищённый взгляд на пожилую женщину и ловит её мягкую улыбку. С ответной улыбкой он благодарит, прощается, и пока идёт к следующему дому, в его голове вырисовывается более детальное понимание того, на чём строится ритуал создания общего магического источника: каждая ведьма или даже целая семья напитывают ветвь дерева своей магией, после чего передают её зелёной ведьме, которая, используя уже свою магию, прикрепит все собранные ветви к столбу и в нужный момент заставит потоки их магической энергии переплестись и соединиться. И, получается, чтобы до самого ритуала не повредить и не нарушить течение магии в напитанной ею ветви, украшать лентами и цветами её придётся исключительно вручную. Губы Тэхёна искривляются в мрачной улыбке. А что, если бы он не догадался об этом и по незнанию применил магию, к чертям всё испортив? Взяла бы на себя вину за это Юн Далрэ, которая должна была дать исчерпывающие инструкции, но по факту сказала, что правило лишь одно — делать так, как чувствует душа, или её бы целиком и полностью повесили на Тэхёна? И вряд ли бы он отделался лишь простым позором за испорченный ритуал. Блять, а что если на магию в ветвях влияет даже наложенные на корзины заклинания? От этой мысли сердце, кажется, останавливается и начинает биться только тогда, когда Тэхён снимает плетения заклинаний и осторожно берёт в руки пока единственную ветвь, принимаясь осматривать её со всех сторон. Фух, вроде ничего не повредилось. Ветвь всё так же обдаёт его пальцы невидимыми прохладными струйками воды. Приняв решение, что лучше не рисковать, даже если придётся попотеть, Тэхён укладывает ветвь обратно и подхватывает корзинки за ручки, сворачивая на дорожку к следующему дому. Там ему дверь открывает мужчина, ведьма-артефактор, судя по толстым стёклам очков и чем-то измазанному рабочему комбинезону, в третьем доме ветвь ему отдаёт милая девочка с двумя косичками, у которой, по сложившимся у Тэхёна впечатлениям и ощущениям, есть все шансы стать чудесной воздушной ведьмочкой, несмотря на то, что ветвь их семьи пропитана сугубо кухонной магией. После девочки были две женщины, пожилая пара, вынесшая из дома ветвь, держась за руки, трое мужчин и несколько молодых людей и девушек, на вид возрастом чуть старше самого Тэхёна. Единственное, что во всём этом напрягало Кима — факт, что никто, абсолютно никто из открывающих двери ведьм не удивился его приходу, хотя, по словам Далрэ, зелёных ведьм в Пусанском ковене не так уж и много, следовательно, они должы были высказать хоть какое-то удивление или интерес к новой незнакомой персоне, заявляющейся к ним на порог. Однако ничего такого не было, поэтому в голову Тэхёна закралась мысль о том, что о его участии в Вальпургиевой ночи были осведомлены все, кроме него самого. С тем, как планомерно солнце движется по небу, постепенно и зачёркнутых на листочке домов становится всё больше и больше. На каждой из улиц располагается приблизительно по двадцать-тридцать домов, так что Тэхёну четыре раза приходится возвращаться в лавку Чонов и освобождать корзины, осторожно раскладывая ветви на покрывале на своей кровати. В дома на тринадцатой правой улице он стучится, когда солнце уже скрывается за горизонтом, из-за чего ему приходится искренне извиняться за позднее беспокойство перед каждой ведьмой, вышедшей к нему в пижаме под накинутым сверху халатом. Поскольку лавка Чонов находится в самом начале улицы, он начинает обходить дома с конца, потом быстро добивает первые пять и, с усталости запнувшись о порог, едва не падает на всё это время ждавшего его Хосока. — Ох-ох, будь аккуратнее, — заботливо говорит подросток, подскакивая ближе к Тэхёну и ловко перехватывая у него ручки корзинок. — Иди на кухню, а я пока отнесу их в твою комнату. — Спасибо большое, Хоб-а, — тихо выдыхает Тэхён в спину удаляющемуся младшему Чону и плетётся в указанное место. Свет на кухне приглушён, один из стульев призывно отодвинут, а на столе перед ним одиноко стоит глубокая тарелка с лапшой, от которой вверх поднимаются завитки пара. Тэхён находит чистые палочки, грузно опускается на подушку, положенную на сидение стула, и, отмечая отлично наложенное плетение согревающего заклинания, решает похвалить зашедшего в кухню и усевшегося напротив него Хосока. — У тебя замечательно получается, — искреннее говорит он подростку, кивая на тарелку, и, получая смущённую благодарность в ответ, наконец принимается за еду. Лапша отдаёт чем-то до боли знакомым, но Тэхён не обращает внимание на странноватые нотки во вкусе, стремясь поскорее наполнить пустой желудок. — Мне так жаль, что тебя заставили участвовать в ритуале, а не дали просто насладиться праздником, — голос Хосока звучит всерьёз опечаленно. — Говорят, на нём очень весело. В каком смысле говорят? — А ты фам разфе никофда не был? — спрашивает Тэхён с набитым лапшой ртом, поднимая недоумённый взгляд на красноволосого Чона. — В ритуале и празднике могут участвовать только ведьмы, которым исполнилось шестнадцать, — поясняет тот, обиженно дуя губы. — Так что в этом году я тоже впервые там побываю! — уже более воодушевлённо. Тэхён понимающе кивает головой и поднимает тарелку, чтобы выпить остатки бульона. — Кстати, Чонгуки-хён просил спросить, знаешь ли ты, что ветви нужно украшать без использования магии? — Хосок забирает у него пустую тарелку и подходит к мойке, включая воду. — Спасибо... Да, догадался, — морщится Тэхён, топя в голове воспоминания о самом неприятном открытии за день. Он слишком устал, чтобы тратить и без того малые остатки своих сил ещё и на негатив, поэтому переключается на более нейтральную тему, задавая вопрос: — А где он сам? — Заперся в мастерской и опять слёзы льёт небось, — фыркает Хосок, ставя тарелку к остальной посуде, и поворачивается обратно к Тэхёну. — Будешь сок или, может, чай? Зелёная ведьма соглашается на чай и, пока Хосок вновь отворачивается, чтобы налить воду и поставить на плиту пухлый металлический чайник, обдумывает брошенные им слова. Чонгук? Заперся и льёт слёзы? Это что-то новенькое. — А что случилось? — спрашивает Тэхён предельно мягко и осторожно, будучи не в силах сдержать своё любопытство, но не желая излишне лезть в чужие дела. Прядки на голове Хосока начинают светиться персиковым, когда он бубнит себе под нос заклинание и снимает с плиты чайник с вмиг доведённой до кипения водой. Устал ждать... — Вы же с ним сегодня ходили к Далрэ-щи, да? — раздаётся больше утвердительно, нежели вопросительно, но младший Чон, разливая по двум кружкам сначала заварку, а потом разбавляя её кипятком, всё равно дожидается чужого тихого «угу», прежде чем продолжить. — Правда в том, что Чонгуки-хён ещё со школы был влюблён в Далрэ-щи, но она не обращала на него внимание. После того, как он стал хозяином лавки, он ещё несколько лет пытался за ней ухаживать, дарил цветы и всякое такое, пока она не согласилась дать ему шанс, — лицо Хосока кривится, когда он отпивает несколько глотков из кружки, а Тэхён уверен — это точно не из-за вкуса чая. — Они встречались год или два, Далрэ-щи даже переехала к нам сюда, чтобы ухаживать за садом, после чего где-то чуть больше трёх лет назад хён сделал ей предложение, и она согласилась, после чего они начали откладывать деньги на свадьбу, но когда до неё оставалось чуть меньше пары недель, она неожиданно призналась, что не любит хёна и не хочет выходить за него замуж, собрала вещи и ушла... История, мягко говоря, потрясает Тэхёна до глубины души. Представить, что в этом доме, кроме старшего и младшего Чонов, могла ходить и жить женщина, причём даже не просто абстрактная женщина, а именно Юн Далрэ, почему-то до безумия сложно. Но зато Хосок разом дал ответы на большинство перманентно крутящихся на задворках сознания Тэхёна вопросов: вот кто был той зелёной ведьмой, которая полноценно ухаживала за садом до него, вот почему Чонгук так странно себя вёл сегодня утром и вот почему такая расчётливая женщина, как госпожа Пак, в своём письме с указаниями забыла указать адрес... Хотя ладно, последний пункт — это лишь сомнительное предположение. — И слава искрам в печке! — в продолжение своего рассказа крайне эмоционально восклицает Хосок, взмахивая руками. — Пусть Чонгуки-хён и был от неё без ума, мне она никогда не нравилась: на первый взгляд вроде милая, а внутри как будто гнильца какая-то есть... Сад её пропустил, но она долго не могла установить с ним нормальный контакт — хён неделями ей помогал и по ночам не спал, читая разные книжки, хотя он эклектическая ведьма, а не зелёная! В общем, далеко не самая приятная особа, то ли дело ты... Тэхён давится своим чаем, на секунду, всего на секундочку допустив мысль о том, что младший Чон заметил, как он смотрит на мужчину, и теперь намекает ему о том, чтобы стать партнёром Чонгука вместо Юн Далрэ, склеив обратно разбитое сердце его старшего брата. Кашель раздирает горло, а в уголках глаз выступают слезы. Хосок вмиг подрывается и оказывается рядом с Тэхёном, принимаясь хлопать его по спине. Пытаясь прокашляться и отдышаться, зелёная ведьма не видит скользнувшей по чужим узким губам хитрой улыбки, а слышит только утешающее: — Ну-ну, ты чего. — Всё... всё в порядке, — Тэхён делает два глубоких вдоха и выдоха, утирает слёзы и за раз допивает оставшийся в кружке чай. — Большое спасибо за ужин, Хоб-а. Я безумно благодарен за твою заботу. — Не стоит, — отмахивается Хосок, но в его глазах после благодарности загорается целое множество маленьких звёздочек. — Ты такой очаровашка, что кормить тебя сплошное удовольствие. И это становится последней каплей, окончательно изничтожающей выдержку истосковавшейся по тактильному контакту души Тэхёна. Этот ребёнок ведёт себя слишком мило, чтобы отпустить его просто так, не удостоив и капли ласки в ответ, поэтому сначала он немного треплет красные волосы, а затем начинает тискать принявшегося хохотать Хосока в объятиях. — Кто здесь и очаровашка, так это ты, — шепчет ему в ухо Тэхён, после чего, довольный собой, отстраняется от раскрасневшегося из-за их возни подростка. — Кажется, я перепутал сушёные травы, которые добавлял вместо приправы в твою лапшу... — шутит тот, забирая со стола пустые кружки. — Нет, это было как раз то, что нужно, — не соглашается с ним Тэхён, который только сейчас с полной уверенностью может сказать, что в лапшу была добавлена уже знакомая ему смесь из лимонника, смородины и зизифоры, а чай с имбирём только усилил бодрящий эффект. — Кстати, я положил нашу ветвь к остальным, — говорит Хосок, останавливаясь в коридоре перед лестницей на второй этаж, после того, как они вместе вышли из кухни. — В твою комнату я решил не заходить, поэтому оставил корзины у двери. Удачи тебе со всем этим, Тэхён. — Хорошо, и спасибо, — короткий кивок в ответ. — А тебе — сладких снов, Хоб-а, — Тэхён с теплотой в груди машет ему на прощание и бодро сворачивает в нужную часть коридора. Когда рядом есть такие солнечные люди, как Чон Хосок, освещающие всё вокруг, даже самые противные дела начинают играть не больно уж и отвратительными красками.❃❃❃
Тэхён заканчивает опустошать корзины, осторожно выложив все тонкие ветви на свободное место на покрывале, и, только выпрямившись перед кроватью, понимает, насколько сильно проебался. Ветви-то он собрал, молодец, а ленточки и нераспустившиеся цветы для украшения где взять посреди ночи? Живот мгновенно крутит от ощущения волнами накатывающей паники. Блять. Неужели ритуал всё же сорвётся по его вине? Нет. Стоп. Спокойно. Звонкие хлопки ладоней по щекам отрезвляют. Ситуация Тэхёна вовсе не безвыходная, какой показалась на первый взгляд, потому что есть люди, и не только, к которым он может обратиться с просьбой о помощи. Определив нужный маршрут, зелёная ведьма вихрем вылетает из комнаты, даже не закрыв за собой дверь. У него очень мало времени. Нужно спешить. Тэхён действительно находит Чонгука в том месте, которое озвучил за ужином Хосок. Когда он без стука врывается в оказавшуюся незапертой мастерскую, мужчина даже не поворачивается в его сторону, продолжая сидеть на стуле и пустым взглядом буравить горящие за металлической решёткой в маленьком камине поленья. — Мне... очень нужны... ленты для украшения ветвей, — выпаливает запыхавшийся Тэхён, останавливаясь рядом с огромным, заваленным всякой всячиной столом и не решаясь подойти ближе. — У вас в лавке случайно не найдётся? Чонгук молчит, никак не реагируя ни на вопрос Тэхёна, ни на вообще его появление, но когда Ким уж было собирается набрать в лёгкие побольше воздуха, чтобы задать свой вопрос ещё раз, старший Чон отрешённым голосом сообщает: — Ленты во втором верхнем ящике прилавка. Бери столько, сколько требуется. Первая победа! Тэхёну хочется подпрыгнуть, радостно хлопнув в ладоши, но тут он замечает две пустые тёмные бутылки, стоящие у одной из ножек стула, и вся радость исчезает по щелчку пальцев. Откровенно говоря... Чонгука жаль. Какой же глубокой должна быть любовь, чтобы даже спустя три года после расставания одна минутная встреча так сильно выбила его из колеи... Стоит ли Тэхёну что-либо сказать и попытаться утешить? Наверное, нет. Он не вправе давать советы, да и неуместно это будет. А вообще, от своих ранее посетивших голову пошлых мыслей с участием Чонгука сейчас становится стыдно. Как он мог думать о сексе на одну ночь, когда мужчина перед ним мало того, что предпочитает женщин, так ещё и однолюб, для которого это великое и могучее чувство не является пустым звуком. В итоге Тэхён молча покидает мастерскую, с тихим скрипом прикрывая за собой дверь и убеждая себя в том, что Чонгук и сам сможет со всем справиться. Не маленький ведь уже. А у Кима и без того дел невпроворот. Следующая точка назначения — сад. Если где и можно быстро добыть цветы с нераскрывшимися бутонами, так только тут. Тэхён останавливает свой выбор на гипсофиле, эринусе альпийском, незабудках и тимьяне — у каждого из этих растений довольно маленькие цветочки и тоненькие стебли, что не только облегчит процесс крепления их к ветвям, но и внешне будет выглядеть органично, а не перегружено. Тэхён зажигает рядом с собой небольшой кружочек света, берёт в сарае садовые ножницы и проходится по саду, стараясь как можно быстрее собрать нужные цветы, но выдерживая строгую процедуру: опуститься перед кустиком на колени, прошептать успокаивающие слова и благодарность за помощь, отрезать нераскрывшиеся бутоны ножницами и обработать срез уже магией, накинув тонкую сеть обеззараживающего заклинания. Когда дело сделано и Тэхён, держа в руке целую охапку цветов, собирается возвращаться в дом, его внимание случайно огромное тёмное пятно на заборе в углу сада, которого раньше там точно не было. При ближайшем рассмотрении пятно оказывается высохшим до состояния жёлто-коричневых скукоженных листьев плющом. — Пи... — Тэхён начинает выдыхать ругательство, но вовремя себя останавливает, чтобы не тревожить Сад лишний раз, однако уровень его потрясения от этого не снижается. Что происходит? Ещё же позавчера всё было хорошо. Он в деталях помнил момент, когда прошёл мимо плюща и растущей под забором белой примулы, подумав, что они выглядят пусть и не замечательно, но сносно, а значит, он может осмотреть их чуть позже. Кстати, о примуле... Тэхён опускает голову, и его накрывает второй волной шока. Белоснежные цветы примулы, которые ещё совсем недавно тянулись к солнцу, теперь вяло лежат на стремительно сохнущих листьях. Удивление быстро сменяется злостью. Лианы раздери чёртову госпожу Пак, из-за дурацких указов которой Тэхён вместо выполнения своих прямых обязанностей по уходу за садом должен заниматься ненужной ему хуйнёй! После злости душу затапливает тяжёлое чувство вины. Всё-таки ему нет оправданий. Это его вина, что пропустил и недоглядел. Глаза Тэхёна загораются зелёными огнями, когда он опускается на корточки рядом со страдающими растениями и принимается накладывать заклинание за заклинанием, лишь бы хоть немного облегчить их боль и замедлить процесс увядания, причина которого неясна. Укрепляющее, согревающее, увлажняющее, восстанавливающее... Но видимого эффекта это не приносит. С болью в сердце Тэхён оставляет всё так, как есть, обещая себе, но в первую очередь — плющу и примуле, что обязательно вернётся и сделает всё, чтобы помочь им, как только разберётся с ритуалом на Вальпургиеву ночь. А пока впереди его ждёт утомительное украшение ветвей и очередная бессонная ночь.❃❃❃
Когда Тэхён откладывает в сторону последнюю ветвь, украшенную нераспустившимися цветками незабудки и витиеватыми узелками узкой голубой ленточки, за окном уже ярко светит солнце, а из-за закрытой двери слышатся приглушённые звуки шагов и разговоров двух членов семьи Чон. Глаза нещадно слипаются, хаос из остатков цветов и ленточек на столе расплывается и смешивается в одно разноцветное полотно, а конечности тяжелеют, утягивая на ближайшую горизонтальную поверхность, и совсем не важно, какой она будет. Цикламен, вредный засранец, который сначала возмущённой бурчал, шурша листьями, на план Тэхёна работать всю ночь при включённой лампе, а потом всё же смиловался и начал усердно впитывать неосознанно выделяемую зелёной ведьмой негативную энергию, не выдержал бессонного марафона и уснул часа два или три назад, опустив уставшие цветки на листья. Тэхён безумно хочет последовать его примеру. Юн Далрэ говорила, что они должны встретиться на центральной площади, кажется, в обед. До обеда же ещё есть время, правильно? Он может позволить себе поспать хотя бы часок, чтобы не чувствовать себя настолько разбитым. Правда ведь?.. Сил сопротивляться самому себе не остаётся, поэтому Тэхён укладывает руки поверх разноцветного хаоса и опускает на них голову. Всего часок, и ему станет легче... Стоит векам блаженно сомкнуться, как перед глазами всплывает образ высыхающего плюща и примулы, а грудь прошивает острой болью. Нет, спать сейчас он не будет. Раз появилась свободная минутка, то надо проверить состояние растений, пока возня с подготовкой к ритуалу и сам праздник не отнимут большую часть дня. Водные процедуры немного, но помогают проснуться. На пути от комнаты до душа и от душа до сада Тэхён странным образом никого не встречает, хотя сегодняшний день во всём поселении объявлен выходным, поэтому Хосок не пошёл с утра в школу, а Чонгук не открыл лавку. Особо размышлять, куда пропали домочадцы, смысла нет — рано или поздно сами объявятся, поэтому Тэхён спешным шагом пересекает сад, целенаправленно направляясь к коричневеющему углу. За ночь всё стало только хуже, несмотря на исправно работающие плетения наложенных заклинаний. Трава около части забора со страдающими растениями сплошь усеяна сухими опавшими листьями плюща и отвалившимися цветками примулы. Может, проблема в магических потоках? Но для их проверки нужны перчатки и активация энергозатратного сканирующего заклинания, на что у него сейчас нет времени. С тяжёлым вздохом он на всякий случай подпитывает уже наложенные плетения и поднимается с земли, ещё раз в общем целом осматривая мучительную картину. Смотреть, как что-то или кто-то рядом с тобой саморазрушается, и не иметь возможности помочь — ужаснейшая пытка. В дверях дома, выходящих на задний двор, Тэхён нос к носу сталкивается с Хосоком, чудом не выронившим из рук небольшой поднос, на котором стоит тарелка с горячими бутербродами и кружка с ароматным травяным чаем. — О, а я как раз к тебе, — с улыбкой говорит подросток, делая шаг назад и поднимая поднос с едой чуть выше, чтобы немного подразнить чужие рецепторы. — Видел тебя в саду и решил принести завтрак, чтобы ты хоть что-нибудь в себя закинул. Тэхён искренне благодарит и для вида берёт один из бутербродов, откусывая кусочек, но на деле же после увиденного в саду весь его аппетит куда-то пропал. — Как успехи с украшением ветвей? — из-за спины Хосока появляется мужчина, который, в общем и целом, при мимолётном мазке взгляда Тэхёна выглядит как всегда, не считая глубоких теней, которые залегли под глазами. — Я закончил, — сообщает зелёная ведьма, прежде чем откусить ещё раз под выжидающим взглядом младшего Чона, которого, казалось, в данный момент больше волновало, что Ким голодный, а не то, что он мог не успеть украсить ветви и этим сорвать ритуал. Чонгук кивает, и по его лицу скользит что-то похожее на одобрение, но Тэхён не уверен, что это не была игра света и тени, когда мужчина разворачивался, чтобы вновь скрыться в коридоре. Ибо с чего бы мужчине, который считает его бездарностью, внезапно снисходить до подобия похвалы?❃❃❃
Центральная площадь поселения Пусанского ковена выглядит стандартно: просторная, круглая, соединяющая в себе три широких грунтовых дороги, вдоль которых нестройными рядами расположены как жилые дома, так и уютные витрины магазинчиков и нагоняющие страх витрины лавок и мастерских. В его родном поселении ковена Тэгу центральная площадь выглядела таким же образом. Конечно, если не обращать внимание на множество торчащих из земли по её периметру двухметровых толстых столбов, напоминающих гладкие стволы деревьев без единой ветки. Тэхён, прошедший почти в центр всего этого безумия, поставивший четыре больших корзины — с каким трудом он смог уместить все ветви в них и дотащить сюда, это отдельный разговор, к своим ногам и решивший чисто из интереса узнать, сколько здесь столбов, успевает досчитать только до тринадцати, когда из-за его спины выныривает преклонных лет ведьма в зелёном балахоне с одной небольшой корзинкой в руках, в которую магическим образом влезли все украшенные ветви. — Здравствуй, дитё, — хрипит она. — Это ведь тебя назначили вместо заболевшей карги Ли? Тэхён склоняется в уважительном поклоне и даёт короткий утвердительный ответ. Видимо, заболевшая ведьма, которую он заменяет, тоже пожилая. — Вижу, ты пусть и не из наших, но сделал всё хорошо, — после беглого осмотра содержимого корзинок на земле выносит она свой вердикт. — Молодец. А что в корзинку-артефакт не сложил всё, чтобы в обычных корзинах не тащить? — Корзинку-артефакт? — хмуря брови, переспрашивает Тэхён. Это она про такую, как у неё, говорит что ли? — Да. У нас всех такие корзинки есть. В них тонко вплетены повышающие вместительность чары, которые не оказывают магическое влияние на ветви, — поясняет престарелая ведьма, тряхнув седой головой. — Далрэ должна была тебе передать вместе с нарядом для ритуала. Однако Далрэ-щи передала ему только наряд. Что ж, очень забавно, но Тэхёну, увы, не смешно. — Мне привычнее пользоваться обычными корзинами, — врёт он, решая не выдавать молодую женщину. Мало ли, может, она действительно всего лишь запамятовала, а он тут зря наклевещет на невинную душу. Седую ведьму такой ответ удовлетворил. Она достаёт одну ветвь из своей корзины и переворачивает её срезанным концом к Тэхёну, принимаясь объяснять. — Теперь используй свою магию на конце ветви, чтобы немного вытянуть её поток и прикрепить его к энергетическому потоку столба. Как крепить к столбу, разницы нет, можешь сделать красиво, а можешь налепить всё на одну сторону — это не конкурс, никто судить не будет, — иронично хмыкает она. — Всё понял или повторить? — Всё понял, — в этот раз Тэхён не врёт. Всё и правда предельно понятно. — Спасибо. — Тогда вон тот столб — твой, — она машет рукой на ближайший к Тэхёну столб и разворачивается, чтобы бодрой походкой направиться в сторону слияния с площадью одной из широких дорог к небольшой группе только-только пришедших с корзинками в руках ведьм. Здесь явно собрались далеко не все зелёные ведьмы Пусанского ковена, однако доминирование среди них представительниц женского пола чётко ощущается уже сейчас. В родном ковене Тэхёна дела обстояли с точностью до наоборот — большинство зелёных ведьм были мужчинами. Не то чтобы это играло какую-то большую роль, просто занятное жизненное наблюдение. Тэхён ставит корзины на землю у своего столба и принимается за работу, осторожно доставая первую ветвь. Вытягивание её потока напоминает натягивание резинки рогатки, которая постоянно хочет вернуться в исходное положение, а твоя задача приложить все силы, чтобы не дать ей осуществить желаемое, пока тонкий магический поток не переплетётся с более мощным потоком столба. В общем, дело не особо сложное и почти не энергозатратное. К столбам метрах в трёх справа и слева от Тэхёна подходят две женщины-ведьмы и в активном темпе начинают крепить ветви. Ким, не желая отставать, тоже ускоряется, соединяя магические потоки тонких украшенных веток с одним мощным, превращая изначально страшноватый облезлый столб в прекрасное дерево, которое вот-вот зацветёт, привнеся собой красоту в этот мир.❃❃❃
Тэхён возвращается в дом, чтобы переодеться в наряд для ритуала. Пожилая ведьма, ранее объяснившая ему, что и как делать, оказалась самой старшей зелёной ведьмой ковена и, получается, что ответственной за ритуальную часть праздника, поэтому стоит всем зелёным ведьмам закончить со своими столбами, как она разгоняет их, наказав вернуться не позже, чем через полтора часа. Учитывая, что Тэхён только на дорогу туда-обратно от площади до лавки Чонов тратит не меньше сорока минут, со сборами ему определённо нужно поторопиться. Сказать это было легко, а вот сделать... не получилось от слова совсем. Развернув свёрток, который со вчерашнего дня нетронутым валялся в дальнем углу кровати, Тэхён обомлел. Внутри крафтовой бумаги был ворох бело-зелёных тканей: шелковистых и грубоватых на ощупь, насыщенных цветом и полупрозрачных, цельнокройных и узких лент — Ким разобрал всё, но так и не смог понять, в каком порядке это нужно надевать и как в итоге он должен выглядеть. А время стремительно поджимает! Неожиданно в голове всплывает брошенная Юн Далрэ фраза о том, что Чонгук знает, как надевать этот наряд. Фраза, которую Тэхён, отчаянно желающий поскорее покинуть её дом, не удостоил вниманием. Зато теперь, после истории, рассказанной Хосоком, все элементы картины сразу же встают на свои места — Чонгук наверняка видел или даже помогал Далрэ, как одной из зелёных ведьм Пусанского ковена, собираться на прошлые праздники. Мысль о том, что Чонгук и сам когда-то мог принимать участие в ритуале, Тэхён отметает сразу — всё-таки он эклектическая ведьма, а не полноценная зелёная, из-за чего ему могло не хватить сил. Другого выхода, кроме как обратиться за помощью к Чонгуку, не остаётся, поэтому Тэхён сгребает всю ткань в одну кучу и направляется на его поиски. Сама Судьба, кажется, благоволит ему сегодня, потому что долго искать не приходится — стоит лёгким пинком ноги открыть дверь комнаты, как Ким замечает широкие плечи, исчезающие за дверью в противоположном конце коридора. — Чонгук-щи! — мигом окликает он и мчится к комнате Чонгука, ловко выставляя ногу и не давая ему закрыть дверь. — Чонгук-щи, простите, что отвлекаю, но не могли бы вы, пожалуйста, мне помочь? — мужчина смотрит сверху вниз на то, как Тэхён вытягивает вперёд руки с грудой ткани на них. — Юн-щи сказала, что вы знаете, как одевать это. И вот на самом деле, глубоко в душе Тэхён уже заранее готовится к отказу, но Чонгук внезапно отходит в сторону, пропуская его в свою комнату с коротким: — Заходи. Ещё в день приезда, когда младший Чон проводил новоприбывшему практиканту экскурсию по дому, он сказал, что комната Чонгука хорошо не только лучшим ощущением энергии Сада в ней, но и необычайной кроватью, на каких Тэхён ещё не спал. Сейчас, имея возможность во всей красе лицезреть двуспальную кровать из тёмного дерева с резными колоннами, бежевым балдахином и такого же цвета пятью подушками разного размера, несколькими объемными одеялами и пушистым пледом сверху, Тэхён понимает, что да. Хосок не соврал. Чонгук закрывает за ним дверь, забирает из его рук ворох тканей и сгружает его на кровать, принимаясь сортировать только ему в этой комнате понятные элементы наряда в разные стороны, пока Тэхён с интересом осматривает всё вокруг. Комната до безумия уютная: предметов мебели немного — пара круглых столиков, стул, тумбочка и шкаф, но все они из тёмного дерева и отдают приятной стариной, пол почти полностью покрывают мягкие ковры с длинным ворсом, в котором приятно утопать ногами, а обилие горшков с самыми разными растениями, начиная от пальмы и свисающей с карниза для штор лианы и заканчивая кашпо с суккулентами рядом с пышными шапками солейролии. — Тут халат, пояс и ещё кое-что по мелочи, но нет нижней одежды, — прокашливается Чонгук, привлекая к себе внимание вертящего головой по сторонам Тэхёна. — У тебя есть белая рубашка и штаны? — М-м-м, — тянет Тэхён, сначала пытаясь сообразить, что от него вообще хотят, а затем прокручивая в голове гардероб, который привёз с собой, и выдаёт: — Нет. — Ладно, — в своей любимой бесстрастной манере комментирует Чонгук. — У меня есть, так что я тебе дам, — он подходит к высокому платяному шкафу и достаёт из него два белых элемента одежды, кидая их Тэхёну со словами: — Переодевайся. — Прямо здесь? — с недоверием уточняет Ким. — Да, быстрее будет прямо здесь. Я не смотрю, не переживай, — и Чонгук действительно отворачивается, утыкаясь взглядом в шкаф перед собой. Окей, Тэхён понял. Особо выбирать и выпендриваться времени и правда нет, поэтому он молниеносно скидывает с себя джинсы и рубашку, оставаясь лишь в нижнем белье, и облачается в чужую рубашку и штаны, которые оказываются слегка свободными. — Я всё, — сообщает Тэхён. Чонгук возвращается к кровати, внезапно оказываясь слишком близко. И вроде бы всё ничего, но Тэхён стоит рядом с ним в его вещах, пропитанных едва уловимым древесным ароматом, и почему-то чувствует себя практически голым, отчего слюна во рту вмиг становится вязкой. Тэхён сильно вздрагивает, когда Чонгук, помогая ему надеть тонкий халат, рукава которого сделаны из трёх слоёв прозрачной ткани и расширяются к низу, случайно прикасается холодными пальцами к задней стороне его шеи. Он прикрывает глаза и молится матери-природе, чтобы мужчина не обратил внимание на его странную реакцию. У Чонгука скверный характер и разбитое сердце. Не по пути им. Не-по-пу-ти. Пояс вместе с прикреплённым к нему струящимся светло- и тёмно-зелёным шифоном Тэхён надевает через голову. Чонгук опускается на корточки перед ним, чтобы продеть белоснежную полосу ткани в специальные отверстия в поясе и затянуть его на тонкой талии, пропустив вперёд оставшиеся части шифона. Тэхён неосознанно выдыхает весь воздух из лёгких и забывает вдохнуть его обратно. — Дыши, — коротко командует Чонгук, скользя по нему снизу вверх потемневшим взглядом и добравшись до глаз. — А то сильно затяну. Блять. Тэхён гулко сглатывает вмиг ставшую вязкой слюну и делает нормальный вдох. Великая мать-природа, дай ему терпения. На плечах и рукавах халата в районе предплечий обнаруживаются тонкие петли, через которые с каждой из сторон поднявшийся с корточек мужчина точными мимолетными движениями продевает по две зелёные ленты. И это, слава солейролии на прикроватном столике, которая всё это время забавно делала волны своей пышной шапкой, чем отвлекала Тэхёна, не давая воспринимать каждое случайное касание или слишком тяжёлый вздох Чонгука как повод для секундной остановки сердца, конец. — Зеркало рядом со шкафом. Можешь посмотреть, как выглядишь, — бросает Чонгук, махнув рукой в сторону шкафа, и делает шаг к столику, с которого принимается смахивать невидимую пыль. — Спасибо, всё чудесно, — игнорируя предложение, скороговоркой выпаливает Тэхён, подхватывает свою одежду и сбегает из комнаты мужчины быстрее, чем тот успевает моргнуть. Солейролия, которой очень-очень понравилась пытающаяся скрыть своё смущение юная зелёная ведьма, с грустью шелестит ей на прощание, а потом замечает суровый взгляд своего хозяина и пугливо съёживается, прячась в горшке. Вот всегда так.. хочешь как лучше — намекнуть, что не стоит смущаться, когда рядом есть тот, кто смущается не меньше, а получается как всегда...❃❃❃
По дороге обратно на центральную плошадь Тэхён третьим лишним присоединяется к двум молоденьким ведьмам, одетым в такие же лёгкие и колышущиеся бело-зелёными тканями при ходьбе наряды для ритуала, как и он. Их лица кажутся ему отдалённо знакомыми — возможно, они были выпускницами Академии, когда Ким только поступил или уже учился, поэтому они могли пересекаться в коридорах учебных корпусов. Ведьмочки так оживлённо болтают, обсуждая последние слухи, гуляющие по поселению ковена, что доходят вплоть до самой площади, так и не заметив увязавшегося за ними Тэхёна. А ему и не особо хотелось быть замеченным. Всю дорогу его голова была забита другими мыслями, терзающими не только содержимое черепной коропки, но и сердце заодно. Отвлечься от раздумий о Чонгуке — о том, как несправедливо с ним обошлась жизнь не только в лице Юн Далрэ, но и в целом, о его широких ладонях и гибких пальцах, о разбитом сердце и душевных травмах, о крепких плечах, мощных бёдрах и очаровательной родинке под нижней губой и ещё двумя на носу, самостоятельно не получается, однако с этим помогает внезапно налетевший и повиснувший на нём ярко-красный огонёк, который при детальном рассмотрении оказывается до предела радостным и сверкающим своей лучезарной улыбкой Чон Хосоком. — Тэхён, ты здесь! — подросток слезает с него, отступая на пару шагов назад, пока Тэхён вертит головой, пытаясь понять, куда пропали ведьмочки, за которыми он сюда пришёл. — Замечательно выглядишь! Прямо как зелёная ведьма нашего ковена, — шутит он, но тёмные глаза блестят хитрым блеском. — Спасибо, — бормочет в ответ Тэхён и наконец-то находит две искомые фигуры, которые планомерно движутся к собирающейся группе ведьм, во главе которой, опираясь на узловатый посох, стоит уже знакомая старшая зелёная ведьма. Ким переводит взгляд на Хосока перед собой, отмечая, что он сменил привычные худи и джинсы на более праздничную красную шёлковую рубашку и обтягивающие чёрные штаны. — Ты тоже чудесно выглядишь, Хоб-а, — он слегка треплет подростка по волосам, пока тот чуть ли не мурлыкает от ласки, и прощается на время со словами: — Я найду тебя после ритуала. А сейчас мне пора. Тэхён ловко маневрирует между небольших кучек ведьм, стекающихся на площадь и рассредотачивающихся по её периметру за столбами так, чтобы увидеть ритуал, но при этом не мешать его проведению. За время, пока он ходил переодеваться, обстановка на площади претерпела изменения: на земле в самом центре создали заготовку под ритуальный костёр, шалашом сложив брёвна и запихнув под них хворост и солому, а на крыши близлежащих домов прикрепили гирлянды из цветов и разноцветных флажков. — Итак, раз все в сборе... — начинает хрипеть пожилая ведьма в зелёном балахоне, когда Тэхён присоединяется к группе, среди которой появились и мужские лица, вставая за спинами двух знакомых девушек. — Поясню порядок действий, а то вдруг кто забыл, — Ким ловит на себе её многозначительный взгляд и ещё несколько любопытных косых от стоящих рядом зелёных ведьм. — Сейчас все расходимся к своим столбам, встаём спиной к костру и правой рукой к нему прикасаемся. Магию держим наготове. Как только ударят в барабаны, начинаете передавать её столбу, пока не почувствуете, что он насытился. Потом сразу же опускаетесь на правое колено и держите голову прямо, пока я не соединю столбы, после чего госпожа Пак зажжёт костёр и ещё раз ударят по барабанам. Тогда можно будет вставать и расходиться. Все всё поняли? — она обводит хмурым взглядом всех ведьм, и лицо её смягчается лишь тогда, когда по площади почти стройным хором раздаётся утвердительный ответ. — Тогда расходимся! Тэхён быстро доходит до своего столба и встаёт так, как было велено. За время, пока старшая ведьма объясняла процедуру ритуала, на площади значительно прибавилось народа, который плотными рядами жался к стенам домов, чтобы оставить немного пространства между собой и столбами. Однако они всё равно находились так близко, что Ким мог чётко разглядеть лицо каждого. С опозданием его накрывает лёгкий мандраж из-за возможности ошибиться и опозориться перед таким большим скоплением ведьм, что заставляет сердце сжаться, а потом ускорить темп своего биения. Тэхён прикладывает руку к столбу и будит свой источник, поднимая магию вверх, но не выпуская её. Он чувствует на себе взгляды. Множество взглядов. Разных взглядов. Это... нервирует. В попытках унять волнение он кусает нижнюю губу, но перебарщивает и случайно прокусывает её до крови. Металлический привкус во рту немного отрезвляет, но настоящий прилив спокойствия он чувствует, лишь когда замечает махающего ему младшего Чона, протискивающегося среди тесно стоящих рядом друг с другом ведьм и не обращающего ни капли внимания на проскальзывающее по их лицам раздражение. Когда рядом есть такие солнечные люди, как Чон Хосок, даже страшные и волнующие события перестают быть такими тревожащими. Да, всё верно. Возникший в душе страх как рукой снимает. А затем, следом за Хосоком, в первый ряд пробивается Чонгук, но Тэхён не успевает рассмотреть его лицо, потому что в этот же момент уличные фонари вдоль виднеющихся за толпами дорог и на стенах домов гаснут, погружая площадь в полутьму вечерних сумерек, и раздаётся громкий стук барабана. Пришло время начинать ритуал. Глаза Тэхёна загораются, расползаясь витиеватыми узорами цвета сочной зелени по лбу и щекам от правого глаза. Магия с радостным любопытством покидает его источник, позволяя направлять себя в столб, сейчас ощущающийся пустой бочкой, которую нужно наполнить. Зеленоватое свечение окутывает гладкую поверхность под ладонью и опадает на землю ворохом искр, похожих на маленькие звёздочки. Тэхён не видит, но чувствует, как с постепенным заполнением столба, почки и цветы на прикреплённых к нему ветвях начинают распускаться, загораясь светом вложенной в них магии. По жмущейся к стенам толпе прокатываются вздохи удивления и восхищения. И это было бы лучшей похвалой, лучшим подтверждением, что он замечательно справляется, но Тэхён ничего не слышит, полностью сконцентрировашись на том, чтобы доверху наполнить столб и при этом не осесть обессиленно на землю от столь резкой потери большого количества магических сил. Капельки пота катятся по вискам, Тэхён глубоко вдыхает и на выдохе совершает мощный вброс магии в столб, разом насыщая его до конца, после чего падает на правое колено, приминая ногой обилие ткани, и устремляет взгляд вперёд. По ощущениям и благодаря беглому осмотру толпы — очень вовремя. Ведьмы переводят взгляды с Кима за его спину, где старшая зелёная ведьма сейчас должна соединять между собой все столбы, которые и не столбы уже вовсе, а настоящие деревья, на площади. Салатового цвета вспышка отражается в оконных стёклах, по земле расходятся светящиеся руны огромнейшего магического круга, по площади прокатывается мощная волна магической энергии, расходясь дальше по территории поселения, пламя костра поднимается в небеса и Тэхён слышит завершающий стук барабана, после которого толпа разражается громкими аплодисментами и одобрительными возгласами, а он сам облегчённо выдыхает и устало опускает голову. Он справился. Это всё закончилось. Фонари вновь загораются, площадь наполняется шумом голосов, а Хосок подлетает к нему быстрее ветра, стискивая в объятиях и радостно вопя в ухо. — Это было просто потрясающе! Ты был великолепен! — барабанные перепонки Тэхёна разрываются к чертям, но его губы растягиваются в счастливой улыбке. — Чонгуки-хён даже открыл рот от удивления, когда твоё дерево так ярко засияло! А ещё он сказал, что на самом деле ты не бездарность! Хотя я с ним не согласен... — Хосок отстраняется, дуя губы. — Ты заслуживаешь куда лучшей похвалы... Открыл рот от удивления Сказал, что не бездарность От этих слов на душе становится так странно. Неверие, признательность, благодарность, теплота, нотки смущения — Тэхён чувствует всё и сразу, и ощущения эти захватывают его с головой. — А где... Где он сам? — с запинкой спрашивает Тэхён потяжелевшим голосом, скользя взглядом по расходящимся в разные стороны ведьмам и не находя Чонгука. — Не знаю. Кажется, пошёл поздороваться с кем-то, — беспечно отмахивается Хосок и вскакивает на ноги, хватая Тэхёна под руку и утягивая в сторону большого пылающего костра. — Пойдём лучше, я тебя со всеми познакомлю! Ритуальная часть Вальпургиевой ночи закончилась, теперь начинается праздничная. Мужчины используют заклинания левитации, чтобы перенести длинные столы, ломящиеся от обилия на них еды, женщины же перетаскивают лавки. Всюду стоит шум и гам: откуда-то доносится музыка, через гул разговоров пробивается звонкий смех, небольшие группы взрослых ведьм окружают деревья-столбы, чтобы полюбоваться их красотой, а глаза юных, впервые очутившихся на празднике, круглятся и горят восторгом. Зелёные ведьмы в своих необычных нарядах сильно выделяются и, будучи одними из главных героев вечера, привлекают к себе повышенное внимание. К Тэхёну, в отличие от остальных его сотоварищей по виду магии, которых он успел заметить, пока Хосок тащил его к компании своих друзей, никто не спешил подходить не то чтобы выразить своё восхищение, а даже просто познакомиться. В целом, не особо-то и хотелось. Всё равно после окончания практики и получения диплома он вернётся в Тэгу, а в Пусанском ковене никто и не вспомнит, как на одном из праздников по случаю Вальпургиевой ночи среди них затесался чужак. Остаток вечера смешивается в расплывчатую пёструю кашу из ведьм, с которыми его знакомит Хосок, лёгких ненавязчивых разговоров, ароматного глинтвейна из деревянной кружки и перманентно маячившей то тут, то там спины Чонгука в тёмно-зелёной шёлковой рубашке. Кажется, один раз Тэхёну всё же удаётся мельком увидеть его лицо с хмуро сведёнными к переносице бровями и светловолосую макушку рядом с ним. Была ли это Юн Далрэ? Кто знает. Ким, быть может, и узнал бы, но младший Чон носится туда-сюда вокруг большого костра и отказывается отпускать локоть Тэхёна, несмотря на настойчивые уговоры последнего. Время близится к полуночи, костёр сгорает больше чем наполовину, и взрослые члены ковена начинают разгонять подростков по домам. — Похоже, мне пора... — раздосадованно говорит Хосок, грустно повисая на руке Тэхёна, когда мать одного из его друзей смачным пинком выгоняет его с площади в сторону домов. — А что такое? У вас тут комендантский час? — Не-а. Просто чем ближе костёр к моменту догорания, тем сильнее становится магический круг на площади и тем пагубнее становится его влияние на ведьм, — заумными словами объясняет Хосок, словно цитируя чьё-то объяснение. — Магическое опьянение, проще говоря. — А, — изрекает Тэхён и понимающе кивает. Магическое опьянение — штука серьёзная, может вдарить даже сильнее, чем крепкий алкоголь. Возникает оно обычно из-за длительного нахождения в месте с высокой концентрацией магических сил, так что не удивительно, что после ритуала и второй его части с костром у ведьм, топчущихся по магическому кругу на площади, могут появиться его симптомы. — Тогда пойдём обратно вместе. — О! — младший Чон заметно воодушевляется, слегка подпрыгивая на месте. — Ты не останешься? — Нет. Мне без тебя тут нечего делать.❃❃❃
Они возвращаются в дом слегка заполночь, зажигают множество свечей на кухне, и пока чайник греется на плите, Хосок помогает ему аккуратно вытащить все ленты и снять пояс вместе с халатом, случайно не порвав тонкую ткань. Тэхён с блаженством избавляется от многослойного одеяния, переодеваясь в свободную клетчатую пижаму, и они вдвоём ещё какое-то время сидят на кухне, в уютной тишине попивая мятно-ромашковый чай. — Я спать, — Хосок зевает, прикрывая рот рукой, и сонно трёт глаза, вставая из-за стола. — Спокойной ночи. — Я тоже скоро пойду. Сладких снов, — двумя щелчками пальцев Тэхён убирает их кружки и задувает все свечи, погружая помещение в темноту, как только Хосок скрывается в коридоре. Несмотря на то, что день был безумно долгим и утомительным, а ночь до этого он вообще не спал, украшая ветви, Тэхён не чувствует сильной усталости. Он не удивится, если это всё последствия пережитого стресса и выделившегося адреналина, который маскирует изнеможение организма фальшивой бодростью. Вероятно, завтра утром он не сможет и пальцем пошевелись, поэтому сходить сейчас в сад, чтобы проверить состояние плюща и примулы, выглядит весьма рациональным решением. Стоит ему выйти на задний двор, как волна магической энергии прокатывается по воздуху, принося с собой чувство умиротворения и окутывая нежным теплом источник Тэхёна. Видимо, костёр всё же догорел, а магическое поле рассеялось по территории ковена, усилив не только источники всех находящихся на ней ведьм, но и защитные плетения на окружающем её заборе. Тэхён глубоко дышит, позволяя себе напитаться свежестью воздуха и атмосферой окружающего его магического сада, после чего зажигает рядом с собой огонёк и усаживается на колени плющом и примулой, состояние которых вроде бы почти не изменилось с утра. Он грустно вздыхает. Кажется, здесь он совершенно бессилен. Может, стоит написать письмо профессору Киму и попросить совета? Должна же быть от него хоть какая-то польза, как от руководителя практики со стороны Академии. Тэхён уходит в размышления о том, как лучше описать творящиеся с растениями странности, и не замечает, как позади него начинают раздаваться тихие шорохи травы. Кожей почувствовав чьё-то присутствие за спиной, он машинально оборачивается, чтобы узнать, кто там, как его щёки внезапно опаляет чужое горячее дыхание, а сухие, прямо как плющ на заборе, губы с настойчивостью впиваются в его. Сердце Тэхёна останавливается, а потом резко начинает биться с удвоенной силой, содрогая своим стуком всё тело и отдавая в уши неистовым шумом. Чонгук слишком, слишком близко. Его глаза с пушистыми ресницами закрыты, но руки уверенно приподнимают лицо обомлевшего Тэхёна за подбородок, пытаясь углубить поцелуй. А Тэхён... Тэхён сдаётся, Тэхён не сопротивляется, прикрывая и свои глаза тоже, и позволяет мужчине осуществить желаемое, без единой капли сомнений отдаваясь в его власть. Чонгук целует его. Чонгук целует его. Чонгук целует его. Если Тэхён и будет сожалеть, то это будет потом. А всё, что имеет значение сейчас — это искрящийся вокруг них воздух, каждый вдох которого электризует внутренности, и пьянящие прикосновения губ Чонгука, меняющиеся от напористых, страстных и сводящих напряжением низ живота, до безумия мягких, нежных и ласкающих со сладостным трепетом.