Теория незначительности

Промозглое осеннее утро. Спальный район. Актёр городской массовки №280442 как всегда толкается в переполненном автобусе, среди таких же заспанных и неприметных бедолаг. Конечно, «Актёр» он только для нас. У него есть имя и фамилия, но это никак не влияет на сюжет. Туман, обнявший город за запотевшим стеклом, наводит на размышления. А это — профессиональная сфера Актёра №280442. Он уверен: девяносто девять и девять процентов людей — не более чем фон, массовка, NPC* в многогранной и непредсказуемой Игре Жизни; при том подавляющее большинство из них остаётся в счастливом неведении относительно своей роли. Их неведение, в свою очередь, является причиной многих бед, включая первородный грех, мировые войны, десятибалльные пробки и бюрократию. Как иначе из ребенка, не игравшего на детских утренниках ничего сложнее говорящего дерева, может вырасти дуб с непомерным чувством собственной важности?.. «Рассмотрим конкретный случай. — Мысленно рассуждает Актёр массовки №280442. — Если бы, например, вон тот господин знал, насколько незначительным он является в масштабах Вселенной, то стал бы он так бесстыже смотреть какие-то глупые видео на полной громкости в заполненном до отказа транспорте?.. Не думаю. Он скорее бы уткнулся в окно, либо давно уступил бы место нависшей над ним старушке, либо, как минимум, надел бы наушники. Но куда там! Для него он сам — Главный Герой, пуп Земли, центр мира, и больше никто и ничто не имеет веса…» — Молодой человек, за проезд оплачиваем! Глубокие размышления Актёра прервала кондуктор, с упрямством, достойным атомного ледокола, пробивавшая себе путь через плотную человеческую массу. «… Или, например, вот эта кондукторша. Будь она хоть чуть-чуть поскромнее, стала бы она во всеуслышание и с полной уверенностью делать такие очевидные речевые ошибки?..» — Проезд оплачивают, а за проезд платят. Не путайте, тётенька. Протянув горсть мелочи, давно ожидавшей своего часа в кармане куртки, Актёр был готов к чему угодно, кроме улыбки. Но женщина в оранжевом жилете ему улыбнулась. — Надо же, какой строгий. Ваш билетик… Проверьте, вдруг он счастливый. Подмигнув озадаченному пассажиру поверх очков на блестящей цепочке, кондуктор снова нырнула в толпу. Актёр почему-то замялся, прежде чем убрать клочок бумаги в карман, и мельком глянул на шестизначный номер. Тот и правда оказался счастливым: сумма первой тройки цифр равнялась сумме второй тройки. Актёр рассеянно моргнул. Это было странное ощущение. Как будто давно знакомый спектакль вдруг пошёл не по сценарию — впервые на его хамство не стали отвечать хамством. Более того, ему ответили добротой, теплом, чем-то вроде маленького чуда… Но это было уже не важно, ведь они оба сыграли в жизнях друг друга эпизодические роли. Актёр немедленно вернулся к своим размышлениям. «…Таким же образом, все, кто устремился в центр города в этот ранний час, создают проблему, а именно — затор, только благодаря размерам своих эго. Будто бы без их присутствия и чуткого руководства там, куда они направляются, случится конец света! Не будь у людей такой уверенности в собственной значительности, они бы никогда не смогли ни развязать войны, ни вкусить запретного плода, ни создать тысячи законов и институтов, направленных только на то, чтобы ты всё утро провёл в толпах и очередях…» — Остановка Театральная площадь! Вошедшие, оплачиваем проезд! Голос кондуктора, донесшийся из противоположного конца салона, снова вернул Актёра в реальность. Переведя взгляд на запотевшее окно, он не сразу понял, где находится. «Театральная… Но это же почти конечная… Проехал! Как я мог пропустить свою остановку?!» — Осторожно, двери закрываются… Расталкивая зевающих коллег, Актёр массовки №280442 бросился к выходу и в последний момент вылетел из автобуса. Двери за его спиной закрылись со скрипом, слегка уплотнив торчавших тут и там пассажиров. Возмущенные лица тех, кому довелось быть преградой на его пути, плавно тронулись и поплыли в сторону. Сам Актёр наконец остановился. «Надо же, а ведь кондукторша исправилась,» — мелькнула в его сознании странная, но приятная мысль. На часах было четверть десятого, а значит, на медосмотр он не успел. Что за глупая привычка — записываться на раннее утро, чтобы потом опаздывать?.. Впрочем, так Актёр поступал всю жизнь. До пар оставалось чуть меньше часа, и впору было пройтись пешком. Актёр задумчиво оглядел вычурное здание, темневшее на другой стороне площади. — Весь мир — театр, а мы — стоим у входа… — Со вздохом и отчего-то вслух продекламировал он. — Потому что не каждому спектаклю нужен зритель, но практически любой сцене нужна массовка. В тишине туманного утра вдруг раздались вполне отчётливые хлопки. Постепенно они участились и стали похожи на аплодисменты. Актёр обернулся на звук. Оказывается, напротив пустынной в такой час театральной площади сидела одна-единственная женщина. Но сидела она не на скамье автобусной остановки — в таком случае Актёр бы её заметил — а чуть поодаль, в самом настоящем режиссерском кресле. — Браво, браво! Актёр заозирался, не понимая, кому посвящены овации. — Это вы мне? — Ну конечно же вам. — Дама чуть наклонилась в сторону, чтобы взять со складного столика термос. — Я не сумасшедшая, а кроме вас и меня тут больше никого нет. Судя по всему, она годилась Актёру в бабушки, но годы были ей к лицу. Как и макияж, укладка, маленькая шляпка и красное пальто. Актёр плохо разбирался в моде, но чувствовал, что у собеседницы есть вкус. Та тем временем открутила крышку термоса, из которого тут же поднялся пар, и налила себе немного горячей тёмной жидкости. — А вы за всеми так наблюдаете? — Я Режиссёр. Поэтому да, вроде того. А вы… Актёр не успел подумать над язвительным комментарием, когда она вдруг замахала на него тонкой кистью в чёрной перчатке, одновременно делая большой глоток из крышки термоса. — Ничего не говорите, сейчас посмотрим… — Отставив крышку на столик, она покопалась в бумагах, лежавших там же, нашла нужный лист. — Вы студент филфака, местный, 21 год. Торопились в поликлинику к 8:30 на осмотр, но пропустили остановку и уже опоздали. В соответствии со сценарием, у вас в кармане должен быть счастливый билет на двадцать четвёртый автобус, под номером 280442. Актёр на всякий случай оглянулся по сторонам. Отчасти в поисках скрытой камеры, отчасти — планируя пути отхода. Ни того, ни другого обнаружено не было. — Это что, розыгрыш? — Да какой там розыгрыш, это даже звучит слишком организованно. — Режиссёр усмехнулась и небрежно отбросила листы на столик. — Так, детская шалость. — Но откуда вы узнали… Актёр достал из кармана помятый билетик. — Ах, это… Мальчик мой, это же прописано в сценарии! Вы — Актёр городской массовки №280422, и вам сегодня был положен именно такой билет. Признаться, это и было частью моей детской шалости. — Вы собирали обо мне информацию только ради того, чтобы подсунуть мне счастливый билет?.. — Я ничего не собирала. Говорю же, это есть в сценарии. Даже то, что я сейчас произношу, даже те реплики, которые произнесли сегодня вы и каждый встреченный вами человек… Убедитесь сами. Режиссер протянула Актёру стопку листов. Тот, понадеявшись, что всё происходящее — просто сон в переполненном душном автобусе по пути на пары, взял её. Пролистал, не отрывая взгляда от Режиссёра, до последней страницы. И решил прояснить абсурдность ситуации. — Вы дали мне сценарий моей жизни. Вы правда утверждаете, что все мои прошлые действия и реплики прописаны здесь?.. — Да, за сегодняшний день. Всю вашу жизнь я бы сюда не потащила. — Вы уже знаете, что я студент филфака. Значит, могли бы предположить, что я знаком с понятием детерминизма. Раз это сценарий, а спектакль, судя по всему, продолжается, в нем содержатся так же и все мои будущие поступки. Но что же будет, если я прочту его и откажусь ему следовать? Всё сорвется? Вселенная схлопнется? Дама рассмеялась и плеснула себе в крышку ещё тёмной жидкости из термоса. — Разве такие вопросы должен задавать человек, пять минут назад размышлявший о собственной незначительности?.. Актёр опешил. Судорожно листая страницы, он отыскал знакомые отрывки и с ужасом осознал, что это его собственные мысли. Проследив почти весь свой путь начиная от пробуждения и заканчивая встречей с Режиссёром, он снова вернулся на последнюю страницу. — А где то, что будет… После? — В этом-то вся суть. Этого больше нет. — Как это… Больше нет?.. — Загляните в конец. И Актёр заглянул. Последние строки гласили: Актёр городской массовки №280442: Как это… Больше нет?.. Режиссёр: Загляните в конец. Актёр городской массовки №280442 переводит взгляд на этот лист, дочитывает, слегка шевеля губами, этот фрагмент. Стоит молча в недоумении несколько секунд. Занавес. Повертев лист в руках, Актёр убедился, что на обороте ничего нет. Огромного занавеса или конца времени вокруг тоже не наблюдалось. — Хорошо… Но разве все, что я только что увидел, не подтверждает мою теорию незначительности? Откуда мне знать, может, у вас ещё тонны таких листков! — И да, и нет. Видите ли, как вы уже догадались, я необычный режиссёр. Мой театр не ограничивается зданием с большой сценой и дорогостоящей отделкой. — Дама красноречиво указала в сторону Театральной площади. — Я сценарист и режиссёр реальности… Однако сегодняшнее событие натолкнуло меня на мысль об отставке. — Вы о моих размышлениях? Вы поняли, что я прав?.. Режиссер рассеянно отхлебнула из крышечки термоса. — Что?.. О, нет-нет, вы здесь практически ни при чём. Это была кондуктор — та самая, которой вы дали такую ценную и необходимую критику. Знаете, у неё ведь тяжёлая работа, несколько внуков, сезонная хандра и кризис среднего возраста, но она не ответила грубостью на грубость, и не позволила ей задеть себя, она как будто… Встала надо всем этим, вы меня понимаете?.. Вы должны были поругаться, но она пошла не по сценарию. — Кажется, да. Я тоже это почувствовал. Долистав до встречи с кондуктором, Актёр убедился, что вместо доброжелательного ответа её реплики содержали ответную ругань. — Получается, она разрушила ваш план и вы решили сдаться? — Тоже неверно. Она просто напомнила, что каждый из вас может совершить свой выбор. Правда-то в том, что так было всегда… И я не уверена, что хочу отныне этому препятствовать. Думаю вы, молодой человек №280442, знакомы с понятием эффекта наблюдателя. — Знаком… Но, по-вашему, люди, считающие себя главными героями этой жизни, правы? — О, это, наверное, камешек в сторону того мужчины, который мешал всем в автобусе просмотром роликов на полной громкости… Нет, он не прав. В смысле, он прав по поводу своей значительности, но не по поводу своего поведения. И я бы рада была взять ответственность за него на себя, но я не настолько значительна. Однако я достаточно значительна, чтобы закончить этот фарс и признать, что я не настолько вам необходима… Вы следите за развитием мысли?.. Режиссёр снова отхлебнула дымящейся жидкости прямо из термоса. — Ну разумеется. Что вы пьёте? — А, это? Да так… Угощайтесь. Режиссёр протянула Актёру №280422 заполненную дымящейся жидкостью крышечку, и он аккуратно отхлебнул, сразу признав в напитке ароматный кофе с конъяком. Остановившись рядом со своей собеседницей, Актёр будто заново увидел осенний пейзаж, развернувшийся на площади перед театром. Над городом медленно всходило солнце. — Решено. Больше никаких сценариев для чужих жизней. Перед вами чистый лист, и я оставляю за вами право наполнить его так, как вам заблагорассудится. В утешение вашей уязвлённой гордости я хотела лично преподнести вам этот дар. Пусть до сегодняшнего дня вы были не так значительны, как вам хотелось — теперь вы знаете, что по-настоящему свободны. И значительны — ровно настолько, насколько способны сделать свой выбор. — Звучало как тост. Предлагаю выпить ещё и за тех, кто на детских утренниках и во всей остальной жизни не играл ничего сложнее дерева… Но потом вдруг понял, что все это время был главным героем своей пьесы. Крышка с тихим звоном ударилась о термос, и пар дымящегося кофе смешался с туманом осеннего утра. Так пахло начало новой истории.