***
Его все пожирают глазами, хотя по идее не должны. Сегодняшний вечер только для них с Сынмином, но кажется никто не упускает возможности полюбоваться им — раз уж Хенджин сегодня не в схожей с ним роли — и он сам «гвоздь программы». — Лино, сегодня ты потрясающе выглядишь, — отвешивает комплимент Чан, отчего щеки Ли заливает румянцем. — Сынмину повезло с такой красавицей женой. Минхо сам сжимает ладонь Сынмина, чуть ерзает, прижимаясь боком плотнее к своему... мужу. В кончиках пальцев зудит желание коснуться прядей собственных волос, спрятаться за этой шелковистой вуалью. Отчего-то его смущает подобное пристальное внимание, за которым читается жажда взять его, сломать и разрушить ради удовлетворения простого плотского желания. Не то чтобы он слишком злоупотреблял просмотром фильмов для взрослых, но сегодня уже не впервые у него проскальзывает мысль о том, что конкретно этот вечер может закончиться в лучших традициях не слишком уж глубоких сценариев порно — например, простым и незатейливым гэнг-бэнгом. Его пробирает дрожью, когда он ловит жадный масляный взгляд Джисона, сидящего напротив. Это совершенно не помогает успокоиться, поэтому Минхо пытается отвлечься, переведя глаза на Феликса, всегда лучше контролировавшего свои желания и идеи. Вот только сегодня кажется все не так, как всегда, потому что во всем Феликсе неприкрытое предложение и намек, от которых мурашки бегут спине. Ли чувствует себя добычей, словно он — кролик, загоняемый стаей волков на охоте, и в любой другой день, он был бы рад, наслаждался каждой секундой, но сейчас это только играет на нервах, заставляет дышать поверхностно и смущаться от каждого взгляда. Пока их гости увлечены рассказом Чонина, Минхо склоняется к Сынмину и шепчет едва слышно: — Мы можем попросить их уйти? Мне... некомфортно. Сынмин поворачивается к нему, заглядывает, кажется, в самую душу, отчего глупое сердце Минхо сбивается с ритма и падает куда-то в желудок. — Будь хорошей женой, — произносит он тихо, но уверенно, и его ладонь без промедления подхватывает под коленями, чтобы уложить ноги Минхо на собственные бедра. — Мы должны ценить, что друзья собрались в нашем доме и проводят время с нами. Сынмин давит, но Минхо от этого лишь приходит в восторг, потому что... это именно то о чем они договаривались — последнее слово остается за Кимом. Минхо должен слушаться его, как и подобает хорошей жене.***
— Моя девочка застеснялась от количества мужчин в доме? — шепчет Сынмин, прижимая Минхо к себе, и ласково отводит пряди от его лица, оставляя нежный поцелуй за покрасневшим ухом. Они наконец-то остались одни, и Ли смог выдохнуть и немного расслабиться. Но как будто в насмешку ему не дали передышки и Сынмин тут же сосредоточил свое внимание целиком на нем. — Они так смотрели на меня, — начинает он, тут же вздрагивая от ладони, накрывшей живот и прижавшей еще плотнее к телу сзади. Он чувствует насколько Ким возбужден. — Словно набросились на меня, не будь тебя рядом. — Хочешь сказать тебе бы не понравилось? Только подумай сколько бы они могли тебе дать, дорогая. Столько удовольствия для тебя одной. Минхо отрицательно качает головой и жмурится, хотя в голове и проносится... разное, чего не произошло сейчас, но могло бы будь у них другие планы. Вариантов настолько много, что собственный член дергается в плену белья. С ним могли бы обойтись грубо, просто используя для своего удовольствия, а могли бы любить, задаривать лаской и вниманием. Горячо, грязно, до стыда приятно. Но точно не то, чего он хотел сегодня. — А тебе бы это понравилось? — возражает Минхо и запрокидывает голову на удобно подставленное плечо. — Если бы твоей женой пользовались, пока ты просто смотришь? Разве ты готов поделиться своей девочкой еще с кем-то, м? От рычания, что рвется из груди Кима, пробирает жаркой волной возбуждения, а от пальцев, что сильнее впиваются в плоть живота, хочется скулить. — Лино, — тяжело выдыхает он и замолкает, словно собираясь с мыслями. — Минни, — отзывается Ли, накрывая левую руку Сынмина своей и поглаживая полоску обручального кольца. Да, они настолько решили заморочиться, пусть и взяли качественную бижутерию, а не настоящие украшения. И теперь от этого жеста у каждого из них внутри, в районе солнечного сплетения, тяжело давит что-то трудно классифицируемое и описываемое. — Никогда, — наконец хриплым низким голосом отзывается Ким и словно больше не умея себя удержать толкается бедрами, давая в полной мере ощутить собственное желание и потребность. — Ты только моя девочка, Лино... Минхо высоко стонет, ощущая сладкую волну возбуждения, скользнувшую по всему телу, подается навстречу движению и едва ли может выдохнуть: — Пожалуйста, Минни! Он слышит, теснит их к кровати, наклоняет его, заставляя опереться руками, и комкает ткань юбки, забрасывая подол на поясницу, открывая взгляду темное кружево и атлас женских трусиков. Довольная улыбка трогает губы Ли, когда тот слышит хриплый стон Сынмина. Внимание к мелочам — залог не только красивой картинки, но и хорошего окончания вечера. Горячие пальцы нетерпеливо касаются бедер и ягодиц, поглаживают кожу, добираясь до ленточек на тазовых косточках. — Черт, Лино, ты сводишь меня с ума, — шепчет Ким и касается поцелуем поясницы, стаскивает белье до колен, стреноживая. — Такая красивая и сексуальная детка. На мгновение он отстраняется, пока Минхо сдерживает скулеж и пытается удержаться на подрагивающих от напряжения руках. Все тело кажется горит и пылает, чувство ноющей пустоты бьет по рецепторам ощутимым разрядом электричества. — Минни!.. — зовет он, чувствуя, как в очередной раз его затапливает жаром смущения, и жмурится, — ты мне так сильно нужен, Минни! Обычно он требует и настаивает, чтобы получить желаемое, сегодня же — просит. Это торкает их обоих, потому что... почему-то это кажется правильным. — Сейчас-сейчас, милая, — шепчет Сынмин и тут же проникает парой влажных пальцев, толкается плавно, — потерпи минутку, тебя нужно подготовить, я не хочу причинить тебе боли. Минхо скулит и сам подается навстречу: хорошо, но недостаточно. И да, Ли может сейчас перехватить инициативу, возможно даже толкнуть на кровать и просто оседлать, чтобы взять то, чего сейчас хочется чуть ли не до слез. Но... но. Его не будут мучить излишним ожиданием, не будут пытаться дразнить и искусственно затягивать прелюдию — все еще на краю сознания зудит осознание насколько сильно они оба нуждаются сейчас в полноценной близости. Поэтому Минхо не позволяет себе привычно взбрыкнуть, лишь держится упрямо за принятое решение (и немного за потрясающее ощущение уже трех умелых пальцев Сынмина внутри себя) — быть сегодня послушным. — Ты такая узкая, Лино, — замечает Ким и снова оставляет поцелуй на пояснице, — каждый раз удивляюсь, как прекрасно тебе удалось восстановиться после рождения нашей дочери. «Пиздец», проносится в голове Минхо, и его практически натуральным образом ведет — устоять на ногах становится сложнее. — Это так возбуждает, — делится Сынмин, начиная четкими движениями касаться простаты, заставляя Ли срываться на всхлипы и скулеж, — каждый раз принимаешь меня, как в первый. — Минни, пожалуйста! — вскрикивает Минхо и сжимает пальцами покрывало. — Моя девочка так нуждается во мне, — довольно урчит он и наконец-то вынимает пальцы, давая несколько секунд передышки, после чего медленно толкается членом. — А-а-ах, детка! — Да-да-да-да, — лепечет Ли и практически слабеет, ощущая как крепко впиваются в его талию ладони. — Как хорошо, Господи! Раз-два-три-четыре-пять гулких ударов сердца где-то в горле спустя Сынмин начинает размеренно двигаться, с громкими звучными шлепками соприкасаясь кожа к коже. Это так хорошо, так правильно, что они стонут в унисон. Минхо склоняет голову ниже, изо всех сил стараясь держаться на дрожащих ногах, но его руки не выдерживают напряжения и он опускается на локти с глухим вскриком — теперь ему нужно встать на цыпочки, отчего в мышцах оседает напряжение. Проносится шальная мысль проверить насколько силен Сынмин: получится ли у него удержать весь вес Ли, что тут же исчезает под вспышкой сладкого удовольствия от того, как правильно скользит член, задевая простату. — Ты выглядишь так чертовски красиво, милая, — тяжело дыша проговаривает Ким и шумно сглатывает. — Принимаешь меня хорошо, сжимаешься крепко, будто не хочешь отпускать. Может... может быть нам стоит завести еще одного ребенка? Хочешь, чтобы я наполнил тебя? — М-м-мин, ч-что т-ты... — заикается Минхо и едва ли улучает момент, чтобы сглотнуть сухим горлом и сделать новый вдох, но закончить не удается: его тело сотрясает волна дрожи от очень правильных толчков Сынмина. — Я очень хочу этого. Ты будешь вся светиться, нося моего ребенка под сердцем, Лино-о-ох... Кажется, даже самого Кима шокирует, как быстро и внезапно он кончает, потому что стон выходит больше удивленным, чем переполненным неистовым наслаждением. Об этом Минхо стоит подумать позже, сейчас же он со слабым всхлипом тянется к собственному члену, но не успевает коснуться себя, как его разворачивают и толкают, заставляя лечь на спину. Медленно моргая Ли ощущает сразу слишком много всего: жар и влажность рта на чувствительной головке и пальцы, легко скользнувшие по сперме, внутри. Челка и волосы липнут к влажной от пота коже, ткань безжалостно кусает возбужденные соски грубостью, а Сынмин синхронизирует свои движения так филигранно, что Минхо не сдерживает вскрика от прошивающих его тело обжигающих волн удовольствия — еще буквально немного, чуть-чуть и он буквально воет, изливаясь в чужой рот и сжимаясь на продолжающих двигаться пальцах. Дрожит и хнычет разбито, пока его выпивают до последней капли и одаривают обжигающими искрами сверхстимуляции. — Мин, — шепчет он, с трудом поднимая руку, чтобы зарыться пальцами в темные волосы. — Хватит, достаточно. Сынмин отрывается от него, демонстративно облизывается и укладывается рядом, чтобы тут же коснуться подушечками чистых пальцев скулы. — Люблю тебя, — выдыхает он и целует в уголок подрагивающих губ. Не добавляет имени, оставляя за Минхо право решить кому было признание — ему или жене по имени Лино. — Это взаимно, — все же находит в себе силы ответить Ли, прикрывая веки и доверчиво подставляется под ласку. — Люблю. Им обоим нужно немного перевести дух и упорядочить мысли. Ведь несмотря на все затраченное время и подготовку, что они приложили, чтобы этот вечер состоялся, ни один из них по итогу оказывается не готов к тому, как все происходит в реальности.