***
Они странствовали долгие месяцы под лучами лучезарного солнца, навещали ранее посещаемые им места. И Хэнкок, что не уплывала далеко от своего дома долгие годы, была поражена насколько двойственной бывала природа. Хотя ее взгляд был сконцентрирован и не показывал сильной заинтересованности, но внутреннее в ней бурлил океан чувств. Женщина настороженно вглядывалась в лица неизвестных ею людей, но после непродолжительного наблюдения за их взаимодействиями с мугиварами, она чувствовала, как внутри нее разливалось тепло, что плавило сковынность. Многие обращали на нее внимание с легкой улыбкой на лицах и нежной любовью в глазах — это совсем отличалось от обычного эффекта от ее красоты. Мир оказался не настолько испорченным, который предстал перед ней долгие годы, а затем образовал раскрашенное полотно с плотскими утехами и животными инстинктами. Медленно, а затем интенсивно женщина пересовывала картину, но Боа совсем не заметила, когда обнаружила, что их стало намного больше чем одна. Каждая индивидуальная с яркими, и теплыми, а иногда немного грустными красками (соответствующими ее восприятию каждого) мягко были нанесены на полотно. Изначально две с порочными животными и дорогими для нее сестрами с Глориозой, обзавелась множеством пресными картинами со своей историей, от которых отдавалось теплом, горько-сладким запахом или волнующимися прикосновениями к ним. Но какими прекрасными они не были, Хэнкок повесила в центре только одну с изображением того, а после и тех, кто помог ей вкусить счастье, беззаботные дни и любовь. Сначала Луффи, а после все соломенные шляпы медленно вырисовывались на холсте, но они никак не могли перекрыть значимость первого. Его улыбка всегда согревала ее. И он был первым из чужестранцев, кто принял ее, и которому она открылась. если бы она сказала себе из прошлого, что обычный мальчишка из-за синего моря придет к ней, чтобы показать ей совсем другой мир, а после она полюбила бы его всем сердцем, то услышала бы истеричный, надменный и холодный смех. Сейчас были три картины, что были для нее всем миром: голубая с приглушенным зеленым и солнечным небосводом — картина семьи; синяя с белым и коричнево-желтым отливом — картина ее народа; последняя с яркими и сочными оттенками всех цветов, что будто бы могли вызвать эпилепсию или рябь в глазах, но на самом деле они прекрасно дополняли друг друга вызывая гармонию на полотне, что щемила сердце — ее друзья и любовь. А остальные были ограждены невидимой стеной, но были рядом. Вокруг. — Хэнкок, ты увидела что-то интересное? — встревоженно от возбуждения произнес Луффи, пытаясь проследить за взглядом змеиной принцессы, но заметил перед глазами только густой лес. Она издала легкий смешок, и ее губы дрогнули в полуулыбке. Щеки слегка покраснели, и она отвернулась, медленно уходя в противоположную сторону. — Очень, — последовал ответ, заставив Мугивару еще более пристально посмотреть в то место, куда мгновение назад смотрела Хэнкок, а после разочарованно выдохнуть. — Я не понимаю, — сказал парень, закрывая глаза. — Пошли, Луффи, нам нужно догнать остальных. Монки резко обернулся на голос, а после вернул его в изначальное положение. «Чтобы она не видела это не могло быть плохим» — мысль проскользнула в его голове и он вновь обернулся на удаляющую улыбку, — «Ведь она впервые так улыбнулась» — добавил он, прежде чем двинуться вслед за Хэнкок. Улыбка не спадает с ее лица, а мягкая мелодия, слетала из ее губ. Она чувствовала, как счастье заполняло каждую клеточку ее души. Когда-то бушующее море, что сильно напоминало тайфун, переросло в штиль, что мягко обволакивал волны. Ее любовь также стала тихой и мягкой, вместо шторма. Луффи взглянул на Хэнкок, подсознательно рисуя перед собой ее улыбку и сверкающие от счастья глаза. Именно в этот момент он мог поклясться, что увидел солнце, что парило над облаками, что согревало моря.***
Долгие месяцы ее мучали кошмары и запах раскаленного металла, что обжигал нежную кожу, плотно засел у нее в голове. По началу она не кричала, не плакала навзрыд, а только грустно улыбалась, пытаясь закинуть ужасающие мысли в самые недра своего разума. С каждым разом, когда счастливых воспоминаний больше, кошмары становились все более изощрёнными и пугающими. Крики рабов эхом отдавались ее ушах, постепенно заглушая ее собственный голос. Она бормотала, судорожно вздыхала пламенный воздух, словно из ада. Ее хрустальные, горячие слезы вызывали лишь потеху, пока суммы становились больше. Грязные прикосновения, изучающее проходись по ее телу оглаживая контуры. Хэнкок поджимала нижнюю губу, чтобы не заплакать, но решительно прятала своих сестер за своим хрупким телом. Ее так хотелось сломать, что вызвало неподдельный интерес со стороны. И снова сумма, что невозможно перебить ни одним обычным живым существом, кроме другого Тенрьюбито. Следующие прикосновения заставили задрожать все ее тело. Ее рука округленными движениями очертила контуры ее тела, ее груди, а после скользнула вниз под ошарашенными взглядами окружающих людей. И тогда Хэнкок почувствовала, что не дышала, а сердце забилось, словно у загнанного зверя. Девочка дернулась, когда хрустальные слезы брызнули из ее глаз, но звон гремучих цепей действовал отрезвляющее. А после удар по лицу, что заставил ее содрогнуться и задрожать, будто осиновый лист. Боа старшая отшатнулась, но ее поймали дрожащие в ужасе сестры. Ад простирался перед ее глазами. С каждым прикосновением мужчины перед ней, она ощущала, как гнило ее тело от оставленных им язв. Хэнкок всегда защищала своих сестер, поэтому они никогда не узнали об аде, что она переносила каждый день на своих плечах. Пока шло время, прикосновения становились все более интимными, пока они не стали едва ли граничить с похотливыми утехами. Постепенно блеск в ее глазах заменяло непроницаемое, холодное стекло. Словно стена ее ледяной взгляд хранил за собой крошечные остатки пламени жизни, которые от любого дуновения ветра могло погаснуть. Девушка не понимала, почему она бережно оберегала маленький огонь от порывов холода, что пронизывал ее душу. Однако глубоко в душе, она слышала голос, свой детский голос, что взывал к ней хранить и оберегать его, чтобы не упасть в безумие и не сломаться, как ветка от ветра. Хэнкок выдыхала, что болели легкие жаркий дым от свечей, но чувствовала еще больший холод. Мягкая улыбка всплывала время от времени на ее лице, когда она подбадривала своих сестер. Они занимались лишь грязной работой, пока их хозяин распускал руки в ее сторону. С каждым днем все извращеннее, но она терпела. Стиснув зубы и поджав губы, она глотала слезы, пока жгло горло. Хотя Хэнкок не рассказывала о своих страданиях, Мэриголд и Сандерсония легко смогли увидеть всю боль в синих остекленевших глазах. Они хотели, чтобы старшая Боа разделила с ними боль, но Хэнкок могла в ответ только скривить улыбку и крепко обнять. Им дали фрукты, как псам, чтобы с удовольствием бросились в водоворот крови и насилия, чтобы удовлетворить желания своих покровителей. Она, как и многие, была всего лишь боевой единицей, что просто была вызвана на смертельный бой для потехи, но награда для нее была ужасной и могла вызвать отвращение. Иногда она хотела больше смерти, чем похотливый взгляд и липкие прикосновения к своей коже. И ее метка, как у остальных, всегда была выгравирована напоказ. Голос, что оберегал пламя ее души, кричал на нее и требовал, чтобы она жила. Она не должна бросать свою жизнь в объятия смерти. И она выживет и спасется из этого места. Со скрежетом зубах, она убирала нож со своего горла, когда слезы водопадом чуть не полились из ее мертвых глаз. В тот момент, когда безумие в глазах ее хозяина достигло апогея, прогремел взрыв, а после цепь взрывов оглушила окрестности и вызвала хаос. Он выругался с приспущенными штанами и доковылял до окна. В момент, когда раздался новый взрыв, он взревел и обматерив испорченный момент, он достал из-за пазухи пистолет. Тот самый, которым он угрожал каждый день ей, засунув ей в глотку. Новый взрыв сотряс здание и оружие выпало из его рук. Хэнкок сползла с кровати и ударила Тенрьюбито по затылку. Быстрыми шагами, которые мгновенно переросли на бег, она двинулась в сторону тюрьмы. Чтобы не происходило на этом острове — это их шанс, чтобы сбежать. Быстро обезвредив охранника, девушка стащила ключи. Быстро отпирая клетку со своими сестрами, Хэнкок кинулась им на шею. Быстро изложив ситуацию, она поторопила их к выходу. Несмотря на отсутствие времени и возражения старшей сестры, младшие помогли остальным заключенным, отдав им связку ключей. Они спаслись, но холод остался. И глаза покрытые мертвым блеском никуда не исчезли. Каждое подношение ее народа вызывало смешанные чувства, но ярче всего чувствовалась горечь и ярость. Перед ней расчленяли и избивали животных, разрывали в клочья все милое и прекрасное. И видя это каждый день, она переняла эти черты. Несмотря на жестокость, она была хорошим правителем. Она не хотела быть шичибукаем, потому что не желала приближаться к гнилому ядру правительства. Однако ради своего народа она с гневом в голосе согласилась им стать. Раны в сердце не заживали, поэтому она не пыталась выполнять свой долг, как шичибукая. Лишат-пусть. Но из-за ее красоты не смогут ничего ей противопоставить… Грязные люди с порочными желаниями — всегда преследовали ее, а тот хищный, полный похоти взгляд надолго закрепился в ее голове. Она видела всего несколько мужчин в своей жизни, но все они — отродья этого мира. Хэнкок, будучи императрицей, подсознательно поставила их в один ряд. Ее ненависть крепла, пока пламя в ее душе постепенно начало угасать. Нет смысла охранять его, если оно делало тебя только слабым? Когда остался лишь пылающий пепел она встретила его. Луффи с легкостью разжег новое пламя, нет огонь, что согрел ее изнутри. Давно забытое тепло пронзило каждую клеточку ее тела, мягко обволакивая нежностью. Хоть ненависть еще долго оставалась с ней, но рядом горел пожар любви, что резко заглушал холод в ее сердце. Хебихиме хваталась за эту пылающую соломинку, которая согревала и защищала от порыва ветра. И постепенно, а вновь стало той маленькой девочкой, чей голос она уже забыла под созданной ею бурей в душе. Но… вселенная жестока и вновь преподнесла ей сюрпризы. Она не отпускала ее в счастливый мир, а потащил обратно в преисподнюю… Однако бог был недоволен этим миром, поэтому смеясь ему в лицо, потянул обратно Боа к яркому свету, но тьма сжирала ее сильнее. Мгла утягивала ее в бездны отчаянья, где крики рабов, подобных грешников в кипящем котле ада, но Бог не сдавался, пока тьма не поглотила и его, а смех исказился и рассеялся во тьме. Боа вскрикнула, задыхаясь. Женщина схватилась за сердце, судорожно вглядываясь в пространство перед собой. Ее крики разнеслись по каюте, и она судорожно касалась своей спины, чувствуя запах обгоревшей плоти. Первой проснулась встревоженная Нами, а за ней подтянулась Робин. Они переглянулись прежде чем сделать шаг навстречу к перепуганной женщине. Однако непонятно откуда взявшийся их капитан, оказался быстрее. Быстро миновав своих накама, он приземлился рядом с Хэнкок, а та вонзила в его тело свои ногти, будто цепляясь за соломинку, что удерживала ее в мире света, оставляя за собой кровавые, рваные полосы. Но Луффи будто это не волновало. Ни на секунду его лицо не искривилось от боли, оставаясь спокойным. Нами хотела было возмутиться, но Робин, положив той на плечо свою руку мотнула головой в сторону выхода из спальни. Рыжеволосая девушка несколько секунд вглядывалась на пару перед ней, прежде чем удалиться следом за своей накама. Луффи смотрел на дрожащее тело перед собой, прежде чем снять со своей головы соломенную шляпу и положить ее на спину Хэнкок. И не одно слово не слетело с губ обоих за все время, что он провел рядом с ней. За дверью другая часть женской команды столкнулись с взволнованным Санджи. — Я услышал крик, — пробормотал мужчина, нервно переводя взгляд с одну женщину на другую, а после на дверь. Нами кивнула Робин, и та поспешила удалиться. — Санджи-кун… — медленно начала навигатор, -… мне приснился кошмар… — Нами-сан? Он легко разбирал ложь, особенно женскую, но что-то ему подсказывало, что лучше поверить в историю Нами. Санджи не усомнился ни на миг в своем выборе. Винсмоук подлетел к рыжеволосому навигатору с нарастающим беспокойством в глазах. Оказавшись рядом с ней на расстоянии вытянутой руки, Санджи бегло оглядел девушку перед собой. Нами слегка отшатнулась назад от пристального взгляда накама. Легкий румянец, едва различимый при свете ламп, выступил на ее лице. — Я как раз направлялась в сторону столовой, чтобы взять стакан воды, — выпалила она на одном дыхании, стараясь не встречаться взглядом с мужчиной. — Позвольте мне сопроводить вас, Нами-сан, — воодушевленно пропел повар, прожигая щемящим взглядом девушку перед собой. — Я…эм… — неуверенно начала было она, а после придав немного твердости в голове произнесла: — спасибо, Санджи-кун. Я не откажусь, если ты меня проводишь. Шаг, а затем еще один. Она быстро начала удаляться от мужчины, однако через мгновение Санджи оказался рядом с ней, на ходу доставая пачку сигарет, за что Нами немного заворчала на него. Санджи быстро убрал пачку обратно во внутренний карман пиджака. Раннее утро окутало корабль, мирно рассекающего волны. Лучи солнца вставали из-за горизонта, мягко обволакивая своим сиянием синий океан. Постепенно тьма уходила в забвение в серебряном мерцании вод. Еще прохладный, но влажный ветер прогуливался по палубе оставляя за собой водяные следы. Нами с замиранием сердца наблюдала ха прекрасным пейзажем, что простирался перед ее глазами. Раньше погода вызывала в ней трепет, но сейчас что-то приятное кольнуло в ее сердце, когда она оперлась о перила корабля. — Сегодня будет хороший день, — промолвила она одними губами, вглядываясь в янтарные лучи, скользящего по водяной глади, солнца. Санджи остановился в нескольких метрах от Нами, вглядываясь в ее образ. Она всегда отличалась от всех девушек, что встречались ему на пути. Боа Хэнкок поистине самая прекрасная женщина, что он видел на своем пути, однако она не могла занять и крохотную долю в сердце светловолосого мужчины, в отличие от прекрасного навигатора. Янтарь приятно отливался в ее волосах, вызывая теплые, огненные блики на волнистых рыжих волосах. Нами вдохнула полной грудью морской воздух, когда рядом с ней появился Санджи. Мужчина протянул ей стакан освежающего мандаринового сока, за что был вознагражден мимолетной улыбкой на устах девушки. Он хотел сохранить в памяти ее улыбку, видеть ее каждый день, час и мгновение. Санджи не хотел больше лицезреть слез от боли. Ему хотелось защитить ее от бед, но после того, что произошло, имел ли он шанс, чтобы защитить ее? Ведь и он был причиной ее слез и боли, что съедала изнутри. Они никогда не поднимали тему прошлого между ними, но будто яд, он отравлял их души, оставляя за собой тяжесть. Винсмоук слегка улыбнулся в ответ, а после слегка поклонился, прежде чем удалиться, но был пойман в цепкие руки навигатора. — Мы можем поговорить, Санджи-кун?***
Полдень. Луффи влез в очередное, по его мнению, замечательное приключение. На этот раз жертвой оказалась гигантская птица, парящая над водными просторами. По началу все шло довольно хорошо, в его глазах, пока птица не спикировала вниз, прямо в толщу воды. Монки выправил его, но пернатый не сдавался: вновь и вновь падая в море. Вызвав сначала веселье в глазах капитана Мугивар, но постоянная качка не могла благоприятно сказаться на нем. В конечном итоге Луффи сам вырубил неугомонную добычу одним ударом. В следующее мгновение, он упал вместе с ней в воду. И добыча, что стала внезапным аттракционом, а после нагло вырублена, проклинала тот день, что оказалась сегодня рядом с этим парнем и его судном. Луффи был спасен, но отчитан Нами. Навигатор, схватила себя за голову и глубоко выдохнула. За все годы, что она прожила на его корабле, девушка могла сказать только одно: он не контролируемый, подобный стихийной бури человек. И вразумить его было невозможно. — Луффи, — мягкий голос Хэнкок донесся до ее ушей, — будь аккуратнее. Если бы тебя занесло немного дальше, то мы бы не успели тебя спасти. Пообещай, что больше такого не будет. — Хм… — улыбка спала с лица Монки, и он озадаченно посмотрел в сторону принцессы змей. — Луффи… Отчетливая мольба в голосе и пристальный взгляд неправильные в сторону капитана соломенных шляп. Боа Хэнкок могла любого прислушаться к ней, но Нами сомневалась, что это вообще возможно с Луффи. Она не помнила на своей памяти ни один момент, чтобы он согласился и прислушался к благоразумию или к части плана. — Хорошо, — ответил Луффи, лучезарно улыбаясь. — Хорошо, Хэнкок, в следующий раз я буду аккуратнее. — Обещаешь? — Ага. В следующее мгновение он был заключен в крепкие объятия хебихиме, пока остальная часть команды прибывала в глубоком и неловком шоке. Они переглядывались между собой, после бросили в сторону обнимающейся парочки удивленные взоры. Луффи тот типаж людей, что не бросал бы слова на ветер, поэтому любое обещание, что он дал, парень исполняет, каким оно нереальным не было. — ЭЭЭЭЭ! «Почему он ее слушается!» — пронеслось у каждого в голове члена команды, кроме Робин, что мирно продолжала читать книгу. А птицу выловили, но ей повезло куда меньше, оказаться ужином на столе сия дня.***
Когда она вновь показалась метку своим новым накама, то это не оставило равнодушным буквально никого. Нами притронулась к спине императрице и замерла, когда почувствовала ритмичную, колкую дрожь тела женщины. Ей знакомы эти чувства, ощущения полные страха и боли, что сковывали тело и душу, заставляли подчиниться. Прошлое, что она провела с Арлонгом, было сравнимо с адом в ее глазах, пока она не встретила Тенрьюбито. Смерть для человека намного милосерднее, чем прислужить этим мерзким людям. То, что Хэнкок прожила с ними не один год, и выжила- чудо. Нет, это показывает силу ее духа. Но воспоминания никуда не исчезли. Их не перекрыть тьму более светлыми, пока оставалось напоминание об кошмаре. И пока Нами успокаивающее проводит кончиками пальцев по дрожащей коже, Когда Хэнкок сжимает шляпу Луффи в своих руках. Шелест и запах соломы успокаивали ее, убаюкивали, будто дитя. — Ты не думала избавиться от него? — Я… я… не могу… если узнают… — Все хорошо! — заверила навигатор, отдергивая руку. — Я пережила нечто подобное в прошлом. — Она кивнула в сторону своей татуировки, а после продолжила: — Это было клеймо для меня, которое я хотела уничтожить, чтобы больше не вспоминать о нем, забыть свое прошлое, будто его никогда не было, — она выдохнула, присаживаясь на уровень взгляда Боа. — Я уничтожила его. Но воспоминания остались, но без прямого напоминания они стали не такими болезненными. Я не смогу простить Арлонга, но я могу принять воспоминания о нем, ведь именно это помогло мне встретиться с хорошими людьми. Хэнкок, что до сих пор смотрела на шляпу, подняла свой взгляд на Нами. — У меня были те, кто помог мне избавиться от него… и они помогли мне стать тем, кто я есть сейчас… — Но к кому я… — У тебя есть мы! — ответила Нами наперед ожидаемого вопроса. — Мы поможем тебе, Хэнкок-чан! Мы уничтожим клеймо, что связывало тебя с ними, чтобы ты была свободной. Ты — больше не раб и никогда им вновь не станешь! Взор Хебихиме потупился. Все расплывалось перед ней, преобразовывалось в бесформенную массу. Хриплый крик вырвался из горла женщины, и жгучие слезы брызнули из ее глаз. Нами села рядом. Рыжеволосый навигатор приобняла женщину, а после более мягким голосом произнесла: — Твои сестры и мы защитим тебя. Тебе больше не нужно быть одной. Конечно, Хэнкок в плане боевой силы намного превосходила почти всю их команду, но один — это всего лишь крупинка в безжалостном мире, в котором они живут.***
Несколько человек наблюдали за процессом удаления клейма с кожи императрицы. Усопп осторожно наносил контур рисунка, который в последствии должен был перекрыть клеймо «Лапы Дракона». Татуировку выбрали они быстро, даже не рассматривая много вариантов. Сначала был вариант связанный с домом Хэнкок, но впоследствии модифицирован с помощью рисунка их Веселого Роджера. Сначала идея была только на словах хорошей, пока они делали наброски. И каждый вариант подвергался критике. Пока они не остановились на варианте, где присутствовал их флаг, но вместо костей были змеи. Когда Хэнкок посмотрела на эскиз, то чувство, что она дома не покидало ее. Мягкая улыбка отразилась на ее лице. Она провела пальцем вдоль линий, пока не почувствовала, как тепло забилось ее сердце.***
Когда это произошло, то никто не смог подобрать слов, чтобы описать то, что услышал или увидел. То, что Хэнкок, спустя пару лет на их корабле, оказалась беременной, было сравнимо с глубоким шоком у каждого. Санджи же чуть не словил приступ от этой новости, благо рядом находился Чоппер. Еще более было поразительно то, что когда они узнали, кто отец. Пустота заполнила их головы на долгие минуты, пока все не услышали разочарованный вздох со стороны. Все по команде обратили на этого человека свое внимание. И через несколько секунд вопли, что пронзили небеса, заставили человека обернуться в их сторону.***
В истории многие знаменитые люди, оставляли своих детей за бортом своего корабля, чтобы не мешались под ногами или не были в опасности. Однако чаще всего, без поддержки со стороны это негативно сказывалось на будущем их отпрысков. Однако это ни в коем случае не касалось этого человека. В прошлом он оставил ее, а после множество событий, что сотрясли мир, обрекли на опасность. Оден из страны Вано путешествовал со своей семьей, тогда почему он не может? Он не оставит на каком-то острове свою семью, чтобы оставить их в одиночестве. Луффи желал, чтобы они увидели тот же мир, что и он. Мугивара бы наполнил счастливыми и захватывающими воспоминаниями каждого. Все его накама — семья, которых он никогда не бы бросил. Однако он не мог выкинуть из головы то, что Хэнкок была особенной.***
Распахнув свои глаза, он услышал крик, что заставил его вздрогнуть. Зоро стоял напротив него с бутылкой саке в руках. — Очнулся, наконец, — констатировал факт Ророноа. Луффи дернулся вперед, когда услышал лязг цепей и сильную слабость во всем теле. — Э! Какого! Зоро, развяжи меня! — вскрикнул Монки, барахтаясь в цепях. — Нет, — ответил старпом, откладывая бутылку в сторону. — Зоро, я должен быть там! — Прости, Луффи, тебя сказали держать подальше оттуда. Конечно, Зоро знал, что Луффи не остановили бы кайросеки, поэтому он не сильно удивился, когда его капитан сломал цепи, будто нечто нестоящее. Усопп, что наблюдал за этим, забился в угол, судорожно хватаясь за свое оружие. Он обязан помочь Зоро, но его план с цепями из кайросеки был уничтожен, словно карточный домик от легкого дуновения ветра. Фрэнки и Джимбей стояли по обе стороны от Ророноа. Однако мгновение спустя, они были отброшены в сторону. Зоро заблокировал резкий выпад своего капитана с помощью ножен своей катаны. — Отойди Зоро! — вспылил Луффи. — Успокойся, Луффи! — ответил мечник. За дверью в медкабинет же витало не меньшее напряжение. Чоппер лихорадочно кружился над медицинскими инструментами и подручными средствами, дабы снизить боль императрицы пиратов. Рядом стоящая Робин исполняла все поручения, что давал ей Тони. Оленёнку еще ни разу за свою карьеру врача не довелось принимать роды. Конечно, он читал про беременность, однако это не одно и тоже, что и присутствовать и принимать непосредственное участие в них. в голове миллион мыслей и каждая сменяла другую, подобно вихрю. Чоппер выдохнул, оглядывая помещение. Он слышал, как за дверью наступила настоящая бойня и только вопрос времени, когда Луффи появился бы на пороге его кабинета. Хватило ли ему времени, чтобы Хэнкок родила или нет? Когда показалась головка младенца, Чоппер обрадовался, однако темп решил не сбавлять. Новый вскрик полный боли, коснулся его ушей, заставив его вздрогнуть и покрыться мурашками. Представительницы прекрасного пола были подвержены множеством болезней и циклов, что вызывали невыносимую боль, слабость и депрессии. И не важно насколько она сильна физически, моральную боль и опустошение никто не отменял. А схватки были отдельной историей. Доказательством этого была женщина перед ним. Конечно, это могло решиться обычным надрезом, но хебихиме была категорически против этого. Она не хотела более шрамов на своем теле. Невыносимых отпечатков на ее теле, прожигающее ее изнутри. Чоппер согласился, но с условием: если были осложнения во время родов, то он лучше оставил бы шрам, чем перед ним исчезла жизнь. По крайней мере отметины бывали разными и этот рубец не был бы плохим для нее воспоминанием. Сохранение жизни ее и ребенка — самое важное. Хэнкок ничего не ответила тогда, лишь улыбнулась. И Чоппер понял ее без слов. Ведь этим жестом она показывала, что доверяла ему. И он не мог подвести ее. Благо все обошлось без осложнений. Чоппер схватил ножницы и перерезал пуповину, когда в кабинет олененка ворвался его капитан, стряхивая по пути мечника. На несколько мгновений помещение погрузилось в глухую тишину и только тяжелое дыхание императрицы повисло в воздухе. Озираясь по сторонам, весь в грязи и саже, Монки, подлетел к Хэнкок, окончательно сбрасывая Зоро. Схватил ее за плечи и не церемонясь он начал ее шатать в разные стороны. Из-за дикой слабости в теле Боа даже не сопротивлялась, и, будто кукла болванка, двигалась в такт движениям парня, едва ли не ломая шею. — Хэнкок, ты в порядке! — воскликнул взволнованный Луффи, — Хэнкок! Эй! Ответь Хэнкок! — А! Луффи! Ты сломаешь ей шею! — взмолился перепуганный доктор, чтобы успокоить своего капитана, но был благополучно проигнорирован. — Хэнкок! — едва ли не крича ей прямо в лицо сказал Луффи, дергая женщину назад. Медленно распахнув затуманенные синие глаза, принцесса змей выдохнула с глубоким стоном. Это привлекло внимание Луффи. Он тут же перестал ее трясти, но никак не разговаривать на повышенных тонах: — Ты как Хэнкок?! Скажи что-нибудь! — Ммм, — простонала она, поднимая помутненный взор в сторону капитана соломенных шляп. — Что… Мир перед ее глазами расплывался и собирался в нечеткие образы. Мягкая улыбка скользнула по ее лицу, а затем женщина прикрыла свои глаза, устало опуская голову. Подобное поведение только сильнее взбудоражило Луффи. Он начал вновь трясти тело женщины перед собой, паникующее крича ей прямо в лицо. Это не могло не напрячь Чоппера с рядом стоящей Робин. — Луффи! — взмолился доктор, — она просто устала после… Слова, что подбирал юный доктор, остались висеть в воздухе. Все его попытки вразумить Луффи оказались провальными. Робин, слегка усмехнувшись, покачала головой. Их бездействие могло спровоцировать в будущем нехорошие последствия, и Боа пролежала бы еще несколько дополнительных дней в лазарете, но уже по другим обстоятельствам. Нико, взяв в свои руки сверток, медленно подошла к взволнованному капитану. Маленькая ручка, коснулась руки обладателя Ники, заставив того вздрогнуть. Табун мурашек пронесся бураном по его телу. Слова оборвались и зависли в воздухе, постепенно растворяясь в напряженной атмосфере. Метнув свой взгляд в сторону, он обнаружил улыбающееся лицо маленького человечка. Синие, будто море глаза, задорно всматривались на Монки. Заметив удивленный взгляд карих глаз, малыш расплылся в лучезарной улыбке, а после засмеялся, крепче сжимая руку Луффи своими двумя. Медленно передав ребенка в руки Луффи, Робин отошла на пару шагов, молча наблюдая за разворачивающейся перед ней картиной. Младенец, заворковав, потянул свои руки ввысь прямо к лицу озадаченного мугивары в соломенной шляпе. С непониманием в глазах, Луффи опустил свое лицо в сторону новорожденного. Ребенок ощупал лицо перед ним и вновь засмеялся. Задорный смех расстелился по комнате, будто воздушное покрывало, мягко сглаживая напряжение. Осторожно, Монки приобнял младенца, когда сердце забилось чаще и истома счастья пронзила каждую клеточку в его теле, заставив его широко улыбнуться в ответ. Подхватив ребенка за тело, он поднял того в воздух, а после упал рядом с Хэнкок, задорно смеясь. Маленькие ручки тянулись к нему. Ребенок улыбался в ответ, воркуя что-то на своем языке. — Думаю, мы можем их оставить на некоторое время, — проговорила Робин, мягко улыбнувшись. Схватив за шиворот, распластавшегося на полу Ророноа, Нико, удалилась. Несколько долгих мгновений Чоппер наблюдал за видом перед его глазами. Истома радости бурлила в его маленьком тельце и улыбка сама по себе вырисовалась на его лице. Олененок несколько секунд понаблюдал, прежде чем покинуть лазарет. — Луффи… — тихий голос, Хэнкок коснулся ушей Мугивары. Парень опустил малыша себе на колени и посмотрел в сторону женщины. Хотя хебихиме была изнеможденной и довольно потрепанной, она была столь же прекрасной. Прилипшие к раскрасневшемуся лицу волосы, обрамили его, чертя волнистые узоры. Синие глаза, цвета сапфира, сияли в отражении ламп, будто от солнца. Теплая улыбка расплылась по ее лицу, когда взгляд поймал улыбку возлюбленного. Глубоко выдохнув, женщина приподнялась с постели. Кончиками пальцев она провела по взъерошенным волосам, она прикрыла покрасневшие глаза. Шум в голове постепенно утихал. Луффи передвинулся по ближе к Хэнкок и усадил малыша на колени женщины. Ребенок перевел свое внимание на женщину перед ней и заворковал, будто котенок, хотя палец Луффи не отпускал. Хэнкок погладила по голове ребенка, когда почувствовала поддерживающие полуобъятия.***
Около двадцати лет назад на неизвестном острове в кресле-качалке сидела женщина. Ее взгляд, обращенный в сторону звездного неба, был полон мечтаний, но и глухой боли. Однако это не мешало мерцать яркой улыбке на ее лице. Смуглая кожа, при свете луны отливалась неестественной белизной. Черные короткие волосы едва достигали основания шеи, мягко обрамляли лицо. На вид ей около двадцати лет, хотя на самом деле ей уже давно было за тридцать. Проведя ладонью по своему округленному животу, она прикрыла и опустила свои глаза, когда почувствовала легкий толчок со стороны. Легкий смех вырвался из ее уст, подобный пению птиц, а почли мелодичное пение запомнило скромную комнату. — Интересно, как ты будешь выглядеть, когда родишься? — ее мягкий, но обладающий нерушимой твердостью разнесся по помещении, — кем ты станешь, когда ты вырастишь? На кого ты будешь больше похожим? На меня или на своего отца? Хочу знать. Хочу увидеть, как ты взрослеешь и улыбаешься этому миру. На мгновение она замолкает, когда глаза на мгновение подрагивают от печали. — Какой путь ты выберешь в этом мире: будешь ты ли покорно следовать правилам, что заложили в него обладатели власти или пойдешь против него, как твой отец, — она подняла взгляд в сторону звездного неба. — Но я хочу, чтобы ты был свободным. Следуй своему пути, не оглядываясь назад. Еще не рожденный ребенок несколько раз ударяет ее по руке из живота, будто бы соглашаясь с ней. — Тебе нравится эта идея, да? Вновь молчание, ее голос немного дрогнул. Глаза наполнились слезливой пеленой, когда одна слеза скатилась по ее лицу и упала на руку молодой женщины. — На твоем пути повстречаются различные люди, и множества из них станут для тебя союзниками. Теми, кто будет следовать за тобой и разделять все яркие моменты в твоей жизни. — Она выдохнула и провела указательными пальцами по своему округленному животу. — Чтобы не случилось никогда не отворачивайся от них. И среди них найдутся для тебя по своему особенные люди. Ты никогда не будешь одинок. Женщина прекратила гладить свой округлый живот и задумчиво всмотрелась на свои побледневшие руки. В первые дни беременности у нее возникли осложнения в здоровье. Каждый день был обратным отсчетом к неизбежной точке, если бы она оставила ребенка. Несмотря на все возражения со стороны, женщина оставалась тверда в своем решении. Отказавшись от дитя, она бы потеряла любую возможность забеременеть в будущем. Вегапанк был удивлен ее решимости, и пообещал найти лекарство, что могло бы помочь, но она только отмахнулась от этого с яркой улыбкой на устах. Вместо этого, она хотела услышать истории, что хранил в себе самый умный человек на планете за чашечкой теплого чая. Никто не знал сколько ей оставалось. Да и сама она не стремилась это узнать, живя каждым днём, будто последним. Была ли она достаточно глупой или же мудрой — сложно судить. — Мне жаль, что я не буду рядом с тобой, когда ты станешь взрослым, добьёшься своей цели и заведешь семью, — слезы градом брызнули из карих глаз женщины. — Мне очень жаль. Ты сможешь меня простить? Несколько толчков со стороны ребенка о ее руку, вызвали на ее лице счастливую улыбку. Она вытерла тыльной стороны руки свои слезы, но они не хотели останавливаться, оставляли за собой выжженные на коже красные дорожки. — Я не знаю, что за путь ты выберешь и чему он тебя приведет, но я лишь желаю, чтобы ты был счастлив. — Она протянула руку в сторону белоснежной луны, — и разделял свое счастье с остальными, будто божество — Ника. — Женщина сжала протянутую руку в кулак, когда одинокая слеза скатилась по ее лицу и упала на ладонь, что покоилась на животе. — Пообещай, что ты будешь счастлив. Пообещай. — Ее голос дрогнул, и постепенно перешел на шепот. — Прошу тебя, Луффи.***
За окном было уже за полночь. Звездный небосвод освещал окрестной, когда белоснежная луна скрылась за густыми черными облаками. Тишина окутала мир и погрузила его в сон, когда в окрестностях прогремел звон. Несколько долгих гудков раздалось по миру, своевременно пробуждая его ото сна. Однако было несколько жителей светлой стороны мира, что еще не ложились спать. Нервное постукивание перекликнулось с настойчивым звонком телефона. Медленно подойдя к ден-ден муши, мужчина несколько мгновений, что для него сравнимы с часами, вглядывался на устройство, прежде чем ответить на звонок. Его взгляд дрогнул, когда он услышал нервное сопение со стороны. — Она мертва, — последовал надрывающийся голос со стороны звонящего. Драгон нахмурился и глубоко выдохнул. Наступающая печаль, кинжалами нанизывала его нутро. Сглотнув ее, он мотнул головой в сторону фотографии своей команды революционеров, прежде чем вернуть взор в сторону телефона. — Что с ребенком? — сдержанно спросил мужчина, стараясь держать себя в руках. — С ним все в порядке, — последовал ответ. Детский плач раздался в динамиках в подтверждении слов звонящего. — Ты собираешься увидеть его? Конечно, Драгону хотелось увидеть своего сына и прижать к себе, а после забрать. Однако он резко отдернул себя от подобных мыслей, когда поток мыслей был прерван отголоском здравого смысла. Будто окунул голову в ледяную воду, рассудок и логическая мыслительная цепь вернулась, выметая прочь его желания и эхо эмоций из головы. — Позаботься о нем, — пробормотал мужчина. — Я рассчитываю на тебя. — Чт… — Когда время придет я встречусь с ним. «А пока я буду наблюдать за ним из тени. Никто не долен знать, что он мой сын.» — мысленно добавил он. Словно услышав его на другом конце провода раздалось бормотание. — Ты уверен? — Я рассчитываю на тебя, Гарп.***
Утро на Таузенд Санни выдалось солнечным. Лениво плывущие облака простирались над голубым небом. Каждый член экипажа наблюдал за маленьким ребенком с соломенной шляпой, что пытался шагать по гладким доскам мостика. Однако, едва встав, из разу в раз малыш падал. Но несмотря на неудачу кроха не сдавался, решительно поднимаясь на ноги. Луффи сидел на расстоянии пары крохотных шагов от ребенка и подбадривающее улыбался. Многие считали, что ребенку еще рано ходить, но это было резко забыто, когда несколько неуверенных маленьких шажочков прошлись по полу. Затем качнувшись ребенок упал в объятья свое отца. Монки рассмеялся, а после схватив малютку за тельце подкинул на своей головой, вызвав смех у малыша. — Луффи тебе не следует его так подкидывать! — взволнованно пробормотал Усопп. — Вдруг ты его не поймаешь?! — Он прав, Луффи! Тебе следует быть осторожным! — поддержала снайпера Нами. Поймав ребенка в пятый раз, Монки тыкнул пальцем в пухлую щечку младенца, а после произнес: — Все путем! Ему же нравится! Робин издала легкий смешок, пока Усопп, Нами и Чоппер с опаской смотрели на развернувшийся перед ним картину. — Он суууууппппееееер мужественный! — пропел Фрэнки, вставая в свою фирменную стойку. — Йо-хо-хо, глаза не могу от него оторвать, — сказал Брук, а через мгновение задумался, но с веселой интонацией продолжил: — хотя у меня нет глаз. Йо-хо-хо-хо. Джимбей рассмеялся, а после посмотрел на Луффи, что посадил себе ребенка на плечи, а затем прыгнул на нос корабля. Действия капитана судна вызвало еще больший переполох и панику в глазах мугивар. Робин мягко улыбнулась, и краем глаза уловила немного заинтересованный в происходящем взгляд Зоро. Санджи, пританцовывая, вышел на палубу. Повар экипажа разнес напитки женщинам корабля. Нами слегка скривилась от напитка в своей руке, а после хмуро посмотрела на озадаченного и немного напуганного кока. — Санджи-кун, не мог ты принести мне что-то другое. Например, томатный сок, рассол или что-то такое же соленое? На мгновение все погрузилось в тишину и только смех младенца с его отцом доносилось до каждого члена экипажа. Переглянувшись между собой, они устремили свои взгляды сначала на Винсмоука, а после на Нами. Обычно их навигатор предпочитала нечто сладкое с долей кислинки, но никак не рассол, который обычно девушка обходила стороной. Подозрения усилилось, когда Нами выбежала к перилам, чтобы опустошить свой желудок. Что же… Может все списать на внезапное влечение Нами к пище, которую раньше она на дух не переносила, к определенным обстоятельствам, таким как игра в слабо? Но резко это перестанет быть шуткой, когда будет заметен слегка округлый живот навигатора и резкий перепад настроения станет не отъемлемой частью ее характера. Что же… пожелаем команде удачи. Ну, хотя бы у Чоппера есть теперь опыт. А Зоро вновь заставили бы помогать в удержании уже Санджи. Мысленно прокляв сложившуюся ситуацию, и ловя многозначительный взгляд Нико Робин. Ророноа молча дал себе обещание, что не стал бы заводить детей в ближайшее время, пока они путешествовали на корабле. Даже случайно. Верим?