Не хочешь сходить со мной на свидание?

      Пока Чуя ехал до клуба, он гонял в голове мысли о том, что было опрометчивым решением размещать свой автопортрет на выставке. Это была единственна работа, которая как-то касалась личности. Все остальные лишь отражали чувства человека, находящегося в нездоровых отношениях. Получается, что он сам подставил себя под прицел, в последний момент решив не размещать другие свои работы с людьми.        Он думал о том, что общественность заподозрит, что он сам и является художником, но всё развернулось гораздо интереснее. Теперь у него был шанс стать антагонистом в истории с известным художником. Получается, что выставка вполне могла выглядеть как публичное заявление о том, что он, Чуя Накахара, разбил сердце художника. А появившись вместе с Дазаем, он лишь усилил интерес к своей личной жизни, потому что не показывал его в своём блоге.        Прочитанные истории подписчиков были похожи на детективное расследование. Они связывали воедино все факты, доказывающие, что блогер и художник связаны.        Что ж, всё уже сделано. Интересно, что будет дальше?        Вся компания приехала в «Двойной чёрный» и полностью заняла vip-столы на втором этаже. Все поздравляли Чую, пили и отдыхали, отвешивая комплименты заведению. Только виновник торжества находился в глубоких раздумьях, попивая сок и глядя куда-то в пустоту. В какой-то момент Акико утащила его танцевать, прихватил с собой семью Акутагав и Ацуши. Музыка и атмосфера были потрясающие, отвлекали от всего произошедшего. Чуя расслабился и заметно повеселел, двигая бёдрами в такт музыки, пока ведущий не объявил, что сейчас будет выступление артистов. Дазай пригласил рок-группу, которая исполняла популярные хиты. Зал довольно ревел.        Вернувшись с танцпола к столу, Чуя удивлённо обнаружил парочку своих друзей с такими лицами, будто кто-то умер. Они пылились в экран телефона Гоголя и не говорили ни слова. — Что случилось?  — Тебе это лучше не видеть, — тихо сказал Николай.        Чуя тут же заглянул в его телефон и ахнул. — Что там?! — подскочил Дазай и тоже уткнулся в экран. — Боже… В окне браузера сверкали заголовки статей:  «Чуя Накахара: смазливое личико и абьюз. Что скрывается под маской? О насилии и разбитом сердце художника. Читать подробнее…» «Молодой блогер уничтожил любимого художника всей страны: требует ли искусство таких жертв, как вдребезги разбитая душа? Читать подробнее…» «Это бизнес: Дазай Осаму — тайна, покрытая мраком, наконец-то появилась на свет с печально известным инфлюенсером, чтобы вскрыть старые раны его бывшему. Читать подробнее…» «Громкое заявление от «Unknown»: творчество, пронизанное страданиями от нездоровых отношений с безжалостным Чуей Накахарой, популярным блогером. Читать подробнее…» «Любовь сломает все преграды, а ненависть? Что чувствовал художник, когда создавал выставку? Комментарии психолога об эмоциональном состоянии «Unknown» Читать подробнее…» «Накахара Чуя: разоблачающие факты из биографии. Жестокий манипулятор и тиран за закрытой дверью. Читать подробнее…» — Блять, меня разве что насильником не назвали… — тихо комментировал Чуя, сталкиваясь с обречённым взглядом Николая. — Назвали. Я понял. Феерический пиздец.        Он сел на диван и закрыл лицо руками. На столе от уведомлений разрывался его телефон. Чуя откинулся на спинку дивана и уткнулся в одну точку пустым взглядом, пытаясь переварить информацию.  — Мы всё исправим, — раздался голос Дазая, усевшегося рядом. — Разберёмся, слышишь?  — Широкий общественный резонанс, — истерически посмеялся Чуя. — Приведите Акико.        Он бросил последнюю фразу куда-то в сторону, тут же видя, как Фёдор с Николаем сорвались с мест и побежали вглубь клуба. — Как ты? — спросил обеспокоенный Дазай. — Честно? Мне смешно, — истерически выдыхал Чуя. — Это же пиздец какой ор! — он громко смеялся, заливаясь и даже роняя пару слезинок. Был похож со стороны на поехавшего маньяка.        Он взял в руки телефон и начал листать уведомления. Затем открыл инстаграм, который разрывался от активности. Хейтеры засирали все публикации. Тонна репостов. Отметки новостных пабликов. Подписки-подписки-подписки. Другая половина реакций была позитивная. Фанаты уже успели наклепать коллажей с Дазаем, восхищаясь их любовью и радуясь за Чую. В комментариях разразилась настоящая война, где блогера оправдывали и защищали от нападок. По экрану скользнуло новое уведомление с электронной почты.  Он открыл письмо: «Добрый вечер, Чуя Накахара. Я знаю ваш большой секрет.  Могу помочь в решении сложившейся ситуации. Если вы в этом заинтересованы, то давайте назначим встречу. С уважением, Рампо Эдогава»        Чуя задумчиво прочитал текст и тут же отправил ответ, соглашаясь на встречу. Кем бы ни был этот Рампо, от помощи сейчас отказываться было нельзя. Если он знал, что сам рыжий и являлся художником, то это будет как минимум интересно.        Был один огромный плюс в психических отклонениях. В моменты стресса ты чувствуешь себя невероятно сильным и сосредоточенным. Холодный ум быстро просчитывает возможные выходы. Легко принимать решения, брать на себя ответственность, идти вперёд. Но обратной стороной медали были загоны и тревога в моменты, когда переживать не о чем. И вот сейчас Чуя сидел и испытывал смешанные чувства, при этом сохраняя хладнокровие.  — Чуя, я прочитала новости, сейчас же сделаю заявление… — начала подошедшая Акико. — Нет. — сухо ответил он. И тут же словил на себе пять пар удивлённых глаз.        Дазай, Фёдор с Николаем, сама Акико и Ацуши, стоявший позади неё, не очень понимали, что происходит.  — Расслабьтесь? Чего такие напряжённые, — посмеялся Чуя. — Или боитесь отдыхать в одной компании с абьюзером?  — Я считаю, что нам нужно сделать заявление! — ещё раз с волнением повторила менеджер.  — А я так не считаю, Йосано. Это моё имя и мои разборки. Мы ничего не будем делать, — ответил Чуя. — Что ты задумал?  — Это не важно. Я всё решу сам, когда это будет нужно. Хорошо? Просто ждём.  — Чуя, но…  — Я не буду тебя уговаривать. Если моё мнение для тебя пустой звук, то…  — Поняла тебя. Хорошо, — мгновенно согласилась Акико, услышав самый грозный тон в жизни.  — Славно, — Чуя дьявольски улыбнулся, источая опасность. — Продолжаем отдыхать?        Все ошалело кивнули. Дазай вдумчиво изучал своего парня, а Фёдор тут же плюхнулся на диван с другой стороны, вопросительно глядя на него. — Ну что? — устало выдохнул рыжий. — Вы же прекрасно понимаете, что весь этот фарс можно закончить заявлением, о том, что художник и Чуя Накахара — это один и тот же человек?  — И ты готов на это пойти? — удивился Дазай.  — Не сейчас. Мало внимания привлекли. Очень интересно посмотреть, сколько ещё можно выжать из ситуации, — ответил Чуя. — Каждая новая статья буквально делает меня известнее и богаче.  — Сейчас даже я тебя боюсь, — вклинился Фёдор. — Ты всегда его боишься, — посмеялся Николай.  — Дазай, тут есть какое-нибудь укромное местечко?  — Да, а что?  — Потрахаться хочу. Составишь компанию? — Чуя встал с дивана и кинул на него грубый взгляд, цепляя пальцами цепочку на шее и утягивая за собой.  — Ммм… дааа… — растёкся Дазай и тут же подскочил.  — Хороший мальчик, — промурлыкал Чуя. И они быстро покинули зал.  — Эм, это чего сейчас было? — удивился Николай.  — Если честно, я бы не хотел знать подробности их очередных постельных игр, — посмеялся Фёдор. — Но вроде всё очевидно, хотя крайне необычно.  — Как думаешь, надолго Дазая хватит в роли сексуального раба? — посмеялся Николай.  — Заключим пари?  — Спрашиваешь, — ухмыльнулся он в ответ.        Дазай скулил как последняя сучка, пока Чуя прижимал его лицом к стене служебного помещения, закрывая рот ладонью и жёстко вдалбливаясь сзади.  — Тихо, — приказал Чуя.        В этом не было необходимости, потому что музыка в клубе шумела так, что пол вздрагивал от басов. Даже если бы они кричали во всё горло, их бы никто не услышал. Но так было бы не интересно. Поэтому они даже не закрыли дверь.        Адреналин в крови зашкаливал, усиливая возбуждение. Чуя так крепко обхватывал рукой бедро Дазая, насаживая на себя, что от пальцев остались небольшие синяки. Тот закусывал его пальцы и тяжело выдыхал, стараясь не издавать ни звука. Это была тяжелейшая пытка, потому что рыжий просто озверел, каждым глубоким толчком выбивая искры под кожей. С каждой судорогой, проходившей по телу Дазая, он сжимал его член изнутри. Это было настолько приятно, что хотелось ещё, ещё и ещё.  — Оооо да, с-с-сука, — стонал Чуя, чувствуя, как его накатывает оргазм.  — М! М! М! М! М! — ритмично выдыхал Дазай с каждым новым движением члена.        Чуя крепко обхватил его член у основания, не позволяя кончить, тут же слыша громкие и недовольные стоны. Он не останавливался, пока кончал сам. Замедлив движения до минимума, член постепенно вышел. Завязанный презерватив упал на пол.  — Что это бы… — начал ахуевший и запыхавшийся Дазай. — Молчать, — приказал Чуя и резко развернул его лицом к себе и встал на колени, заглатывая член и начиная насаживаться на него головой.  — АХ! БЛЯТЬ! — от неожиданности слишком громко вскрикнул Дазай.  Чуя расслабил горло, позволяя Дазаю двигаться бёдрами вперёд и заполнять всё пространство во рту. Засасывал. Ласкал языком. Стонал. С изголодавшимся стоном Дазай оргазмировал и изливался внутри. Чуя слизывал всё до капли и глотал, довольно улыбаясь.  — Ты просто псих, — улыбался Дазай, сползая к нему на пол по стене.  — Ещё скажи, что тебе не понравилось, — выдыхал Чуя и улыбался в ответ.        Они переводили дыхание и поправляли одежду, вскоре возвращаясь обратно в зал и выкидывая по дороге презерватив.  — Ну, это было неплохо, — наконец-то ответил Дазай. — А? Неплохо?! Тебе второй раунд устроить, провокатор недоделанный? — фыркнул Чуя.  — Мне кажется, что ты ещё не раскрыл свой потенциал… — смеялся он в ответ. — Если я раскрою весь свой потенциал, то ты окажешься в больнице, извращенец, — парировал Чуя.  — Я не виноват, что ты не справляешься, — пожал плечами он. Руки рыжего тут же схватились за пиджак и наклонили его вниз. — Что ты там пизданул?! — грозно выпалил Чуя и увидел в ответ озорные глаза. — Ясно. Какая же ты сучка, боже!  — Учился у лучших, — посмеялся Дазай.  — Тебя прям на танцполе что ли нагнуть, чтобы ты понял, что не надо меня провоцировать?  — Ну я же любя, лисёнок! А идея мне очень нравится, правда сотрудники вряд ли оценят, — он наклонился ниже и нежно поцеловал Чую. — Не злись, пожалуйста. Мне понравилось.  — Я знаю, что тебе понравилось, это было сложно не заметить, — фыркнул он в ответ и отпустил пиджак.  — Давай съездим в спортзал и устроим спарринг, сможешь меня побить, — посмеялся Дазай, обнимая его за талию. — Не хочу я тебя бить, просто не делай так больше, иначе… — начал Чуя и снова заглянул в озорные глаза, которые этого и добивались. — Блять! Разводила. Никакого члена тебе больше, я обиделся.  — Мой нежный лисёнок превратился в дикого зверя? — елейным голосом спросил он.  — Ага, одичал рядом с тобой, надо ещё на бешенство провериться на всякий случай, — хохотал Чуя, подходя к столу и видя на себе удивлённый взгляд Николая. — Чего? Опять новости какие-то?  — Нет. Ты обязан мне рассказать! Хочу знать все подробности!  — Ладно, идём, — посмеялся Чуя и утащил друга в сторону.        Дазай закатил глаза и сел на освободившееся тёплое место к Фёдору.  — По лицу вижу, что всё ахуенно, — сказал он. — За это я тебя и люблю. Без слов понимаешь, — ответил Дазай, поднимая стакан виски и чокаясь с другом. — Правда Чуя с меня бесится, но он такой миленький в гневе, что я не могу удержаться.  — Да, я заметил. Скалится очень забавно и терпит твои выходки до последнего, — согласился Фёдор. — Коля сразу на меня налетает и орёт. — Коля по жизни всегда орёт, — посмеялся Дазай. — Я когда с ним познакомился, думал, что он вообще нормально разговаривать не умеет.  — Я тоже!  — Умею я нормально разговаривать! — завопил вернувшийся с Чуей Николай, когда услышал своё имя.        Все звонко рассмеялись. Веселье прервал звук входящего вызова на телефон рыжего.  — Упс, а вот это плохо, — сказал Чуя, отвечая звонок. — Salut, maman, ça va? — Боги! — испугался Дазай, тут же слыша, как на него шикают.  — Je vais bien. Une mauvaise publicité constitue après tout aussi une publicité, — продолжал говорить Чуя. — Oui, je me suis marié et j'ai déjà quatre enfants.       Дазай пихнул его в плечо, чтобы не нёс чепуху. — Nous viendrons vous rendre visite avant le mariage, — продолжал он отвечать на вопросы мамы. — Oui, je suis très heureux, il est le meilleur.        Фёдор с Николаем, не понимавшие французский, сидели и вопросительно смотрели на довольного Дазая.  — Je t'enverrai une photo! Au revoir! — закончил Чуя. — Моя мама жаждет познакомиться с моим мужем и видимо разнести мне лицо за то, что я до сих пор вас не познакомил.  — Значит, характером ты пошёл в неё? — посмеялся Николай.  — Нет. В тебя, истеричка.        Друг недовольно насупился.  — Всё нормально? Родители видели новости?  — Да. Переживали, как я. Хотя почему-то мне кажется, что их гораздо больше волнует моя личная жизнь и когда у них появятся внуки, чем позор на весь мир, — хохотал Чуя. — Они тебе понравятся.  — Уже мечтаю поблагодарить за то, что они подарили мне тебя, дорогой!  — Дазай, хватит считать потраченные деньги!  — Действительно, надо оставить этот вопрос на Ацуши, а то с ума сойду, когда увижу расходы на твоё содержание! — он обнял рукой Чую. Тот закатил глаза.  — А почему вы ещё не знакомились с родителями? — удивился Фёдор. — Вы же уже давно жениться собрались, нет? — Я не был уверен, что это серьёзно, — пошутил рыжий.  — Чуя! Хорош издеваться! — фыркнул Дазай. — А нехуй меня провоцировать тупыми манипуляциями. Глядишь, передумаю!  — Ты очень жесток! Не смей! Я больше не буду!  — Посмотрю на твоё поведение, а то моей семье хватает одного плохого мальчика, — посмеялся он.  — Хорошо, что я знаю, как тебя убедить, — хитро улыбнулся Дазай и ушёл из-за стола.        Чуя слегка напрягся, но останавливать его не стал, тут же переключаясь на диалоги с лучшим другом. В какой-то момент Фёдор откровенно заскучал от их беседы и тоже ушёл.  — Ну вот, теперь мы можем обсудить то, что нам действительно интересно, — посмеялся Николай. — Без свидетелей. — Слушай, я действительно не переживаю из-за произошедшего, если ты об этом. Я удивлён, что всё так повернулось, но это даже интереснее.  — Я даже не знал, что среди твоей аудитории столько шипперов, — посмеялся он. — Всё на самом деле очень логично. Много лет личность художника остаётся неизвестной и скрытой. Все уже давно привыкли, что невозможно найти никаких зацепок и узнать, кто скрывается за работами. Большая часть людей думает, что над брендом работает целая команда, потому что картины меняют свой стиль, — сказал Чуя. — А я новое лицо в медиа-пространстве, причём достаточно популярное.  — И ты думал, что разместив свой портрет, ты привлечёшь больше внимания?  — Именно. А ещё мне очень нравится эта работа. Она хорошо отражает мой характер. И получается, что вся концепция замкнулась на этом — есть две полярности: любовь и ненависть, которые неизбежно присутствуют во всех больных отношениях. Есть душераздирающие истории и чувственные работы по ним. И есть одно единственное упоминание личности. Получается, что всё на поверхности.  — Если бы я не знал, что ты и есть художник, то вполне мог бы подумать, что это «приветик от бывшего». Тем более, что ты на фотографиях. Значит, вы с художником точно знакомы. А если вы знакомы, то ты явно мог быть с ним в отношениях. Или… с ней? — прокомментировал Николай.  — Больше всего мне нравится, что теперь мою личность разбирают по кусочкам, анализируя контент, который я создавал. Выходит, что я вполне мог влюбить в себя художника, пока снимался у него. А потом разбить ему сердце? Или же оно было разбито, потому что мы с Дазаем вместе?  — Судя по статьям, основное предположение заключается в том, что вы раньше были вместе. Потом он попытался тебя вернуть, приглашая поучаствовать в съёмках, потому что ты стал популярным. А там он увидел, что ты весь из себя прекрасный, в счастливых отношениях. Поэтому решил отомстить и явить миру твоё «истинное» лицо. Как человека, который его сломал. — Ну по факту я и есть тот, кто сломал художника и разбивал ему сердце, — посмеялся Чуя. — Вот же забавно будет, когда я публично заявлю, что мы с ним — это один человек.  — Ты скоро собираешься это сделать?  — Лет через пять, может быть, — посмеялся он. — А может и позже. Пока хочу поддержать легенду и ещё что-нибудь интересное выкинуть. Нужно только подумать, как Дазая из-под удара убрать. Он может и не показывает это, но переживает.  — Я бы не сказал, что нам для проектов повредит лишнее внимание. Это тоже можно использовать.  — Тоже верно. Нужна стратегия, но этим я займусь позже.  — Вот и отлично, а теперь гляди на сцену. Я уже достаточно тебя отвлёк, — посмеялся Николай.  — А? — удивился Чуя и обратил внимание вниз.        Снова играла клубная музыка, а на сцене стояли только инструменты, видимо группа взяла перерыв.  — Не понимаю, что там интересного? — спросил он. — Увидишь, — улыбнулся Николай.        Музыка стала затихать и плавно сходить на нет. Заиграло слишком знакомое вступление. А затем звук гитары и… этот голос?  — Что?! — удивился Чуя. — Это же та песня! — он вскочил с дивана и подлетел к перегородке, вглядываясь в зал.  Do you know what's worth fighting for, Знаешь ли ты, за что в этой жизни стоит сражаться, When it's not worth dying for? Когда умирать за это уже не стоит? Does it take your breath away Тебе с каждой минутой всё труднее дышать, And you feel yourself suffocating? И ты чувствуешь, как задыхаешься?       Обладателя голоса было не видно, но Чуя точно знал, что так красиво поёт он. Его самый любимый человек.        На сцене появились музыканты, добавляя клавиши и ударные. С ними вместе вышел Фёдор, отыгрывая гитарную партию.  Мелодичный, бархатный голос продолжил петь:  Does the pain weigh out the pride? Неужели боль сильнее твоей гордости, And you look for a place to hide? И тебе нужно спрятаться? Did someone break your heart inside? Может быть, кто-то разбил тебе сердце? You're in ruins Твоя жизнь в руинах… — ААААААААААААХУЕТЬ! — завопил Чуя, когда увидел, что перед припевом на сцену выходит Дазай с микрофоном и второй гитарой через плечо.        Он закрепил его на стойке и тоже начал играть.  Раздался припев:  One, 21 guns Одно, 21 ружьё... Lay down your arms Сложи оружие, Give up the fight Откажись от борьбы! One, 21 guns Одно, 21 ружьё... Throw up your arms into the sky, Вскинем руки в небо, You and I Ты и я...       Чуя быстро бежал вниз, спотыкаясь об свои ноги и едва не падая. Он стоял прямо под сценой с сияющими глазами и открытым ртом. Дазай протянул ему руку и помог залезть. Они оказались вдвоём у микрофона и продолжили петь второй куплет и припев.  Did you try to live on your own Ты пытался жить сам по себе, When you burned down the house and home? Когда сжёг дотла свой родной дом? Did you stand too close to the fire? Ты стоял близко к огню, Like a liar looking for forgiveness from a stone Как лгун, ищущий прощения у камня... И проигрыш.  Дазай опускается на одно колено перед Чуей.  Он смотрит на него сверху вниз, затаив дыхание. Весь мир останавливается. Дыхание захватывает. Он достаёт коробочку с кольцом и открывает её.  Внутри сияет тонкое платиновое кольцо с огромным сапфиром.  — Накахара Чуя, ты выйдешь за меня? — улыбается он.        Чуя падает на колени к нему и целует, обхватив лицо руками и громко крича «ДА!» прямо в губы.  — Как же я тебя люблю! Просто до сумасшествия! — отвечает ему Дазай со слезами на глазах.  — Я тоже люблю тебя, рок-звезда! — плачет Чуя в ответ.        Проигрыш постепенно заканчивается. Они оба встают с пола и обнимаются, продолжая петь и плакать.  When it's time to live and let die Когда приходит время — жить или умереть, And you can't get another try Второго шанса уже не будет, Something inside this heart has died Что-то в твоей душе погибло... You're in ruins Твоя жизнь в руинах…       И снова дважды припев, в который они вложили все свои эмоции. Это было настолько мощно, что зал буквально разорвало. В этих словах была вся любовь, что связывала их вместе.  One, 21 guns Одно, 21 ружьё... Lay down your arms Сложи оружие, Give up the fight Откажись от борьбы! One, 21 guns Одно, 21 ружьё... Throw up your arms into the sky, Вскинем руки в небо, You and I Ты и я... Они снова целуются на сцене под аплодисменты всего зала, пока песня заканчивается.  Не в силах оторваться друг от друга. 

Сумасшедшая любовь проходит быстро, любовь двух сумасшедших — никогда!