***
В начале он не понимает, что не так, у него есть любящие родители, и это чувство чуждо ему, часть его знает больше об улицах, чем родителях, даже если всё это кажется каким-то далёким. Он не откликается на своё имя так, как должен; он подолгу смотрит на своё отражение, изучая своё лицо, пытаясь понять, что с ним не так; он смотрит на весенние деревья и думает, что хочет увидеть розовый. Однажды он видит Вечноцветущую Сливу, когда отец-торговец берёт его с собой в караван, и это дерево прекрасно. Слива, что всегда цветёт, в независимости от времени суток или времени года; цветы нежно-розовые и манящие, окутывая всё вокруг сладким запахом; она раскидывается широкими ветвями во все стороны, что под ней не будет видно самого неба. Вечноцветущая Слива — это место, что проросло из меча человека, который победил Небесного Демона; Чхон Мёна. И тогда Чхон Мун вспоминает.***
Он растёт в бедности и нищете, и его родители не могут позволить себе образование своих семерых детей. Но он умеет читать и писать, даже если не может сказать откуда. И он учит своих младших и своих старших. Это знакомо, всё это, он любит свою семью, даже если временами они его раздражают, но это вызывает больше тоски, чем он может осознать. И он хочет учиться, больше, чем может понять его семья, и ему предлагают попробовать вступить в секту культиваторов. Это странное предложение, для которого у него есть точный выбор — Хуашань. Это могущественная и знаменитая секта, и у них нет причин принимать такого оборванца, как он, но по какой-то причине, впервые за долгое время, он не может сделать разумный выбор. Это чувство, что он должен быть в Хуашань или нигде. Когда он доходит до красных ворот, уставший и запыхавшийся, ему кажется, что он знает эти дороги, никогда прежде не видя их, ему кажется, что он знает этот запах, даже если сливы никогда не росли рядом с его деревней, ему кажется, что он знает, что сказать, когда ему открывают двери: — Меня зовут Чхон Чин, — и он не знает это имя, которое так легко слетело с его языка без капли лжи, когда он кланяется, неуклюже и непривычно, не зная, откуда он знает, как это делается, — пожалуйста, примите меня в секту! Там он встречает знакомое лицо, немного другое, всё такое же; там он встречает человека, чей вид вынуждает его вспомнить, потеряв сознание от боли; там он встречает своего сахёнга, за коим следуют тени печали и потерянности, и вскоре он поймёт почему.***
Его семья другая. Он любит их, даже если первые годы его голова забита густой водой, а мир кажется медленным и приглушённым. Он помнит многое и забывает ещё большее. Он знает и не знает своё имя, зная и не зная своего отца с усталым взглядом, своего деда с морщинами войны, своих дядю с чёрными от ядов пальцами и тётю в чёрной форме с вышивкой слив на ней. Он смотрит на свою тётю, и не может понять. Он рад, он в замешательстве, он горд. Столь многое и столь малое. Посреди всего этого есть горе, которое он не понимает, которое принадлежит кому-то, кто был до него, кто знал больше, чем его пятилетний разум может обработать. Проходят годы, и он может упорядочить всё, распутывая клубок собственных мыслей, отделяя правду от страхов и кошмаров; у него есть сны, они могут быть полны чудовищной жестокости, а могут быть полны мужчины в белом с той же вышивкой, как у его тёти, чья улыбка кажется ему красивее самого мира. Он распутывает и распутывает нить за нитью, от зелёного до чёрного и красного, до белого и розового, пока не формируется настоящая картина. Он помнит своё имя. И оно не подходит этому времени. Это имя мужчины, который умер очень и очень давно в руках человека, которому обещал, что не покинет его. Когда он собирает себя, после слёз, после стольких слёз, он понимает, что совершил ошибку, решив всё вспомнить. Решив узнать о мире вокруг, о том, что происходило и сколько времени прошло. О невозможном человеке со знакомым именем и его жертве. Дважды. Это заставляет его упасть и рыдать, рыдать, рыдать, пока голос не охрипнет, а его семья не отчаивается его успокоить, но он не мог… он не мог перестать.***
Проходит более ста двадцати лет, когда герой из легенд побеждает демона в кладбище мертвецов, умирая с сотнями сожалений. Проходит сто лет, когда нищий ребёнок в одиночестве и уверенности пересекает порог почти уничтоженной секты, чтобы вернуть ей славу и превознести её выше, чем когда-либо, не зная отдыха. Проходит десять лет со времени, когда мечник с силой богов побеждает чудовище, уходя из жизни и оставляя после себя неугасающее в цветении сливовое дерево; он делает это с улыбкой, ни жалея ни о чём. Проходит немного времени с его смерти, когда другие люди рождаются и вспоминают о том, кем они были, не успев к нему; но ничего страшного, быть может, теперь его очередь подождать их.