***
- Алло, - её нежный голос отдаёт сонной хрипотцой, в то время как в комнате не видно даже очертаний, а собственное одеяло слишком тяжёлое и жаркое от неожиданного пробуждения. - Утахимэ, неужели ты уже спишь? – на той стороне телефонного звонка доносится глупый, весёлый и крайне раздражающий голос, который мог принадлежать лишь ему одному. - Годжо, ты придурок? Время пол второго ночи, что, по – твоему, я должна делать, как не спать? - Ну ты же взрослая девочка, сама должна понимать, как можно развлечься самостоятельно поздней ночью, в свободное от работы время. - А ты мечтал попасть на это представление, больной извращенец? – она огрызается, заставив его рассмеяться, а у самой краснеют щёки и как она рада, что Годжо сейчас далеко, чтобы не заметить этого позора. - О, я не был бы против. Пожалуй, ты прелестно смотрелась, растянувшись на… - Годжо, заткнись! В трубке разворачивается уже протяжный смех. Кажется, что его призванием было быть рождённым для того, чтобы стать причиной её постоянных истерических срывов и стресса. Но, по мнению психологов, накапливать в себе и сдерживать эмоции, вредно. Выходит, что этот болван, особо не напрягаясь, ещё и незаменимую помощь ей оказывает? Пуще того, у этого болвана крайне красивый смех, всегда вызывающий сладостное ощущение в районе желудка. - Что тебе нужно? - Я во Вьетнаме, мышка*, в командировке, у меня сейчас двенадцать часов** и я решил скоротать время за душевным разговором по дороге домой, - у Иори физическое ощущение его широкой улыбки. - За душевными? Иди к чёрту, Годжо. У меня завтра в 8 утра встреча со студентами на тренировочной площадке, - вызов завершён, а телефон заброшен под подушку. Сатору не может сдержать улыбки, смотря на потухающий телефонный звонок. Время разговора 1:43 минуты***. Что ж, этого с лихвой хватило чтобы он ощутил, как спокойно опустились его плечи. Четыре проклятых духа особого уровня за два часа в четырёх абсолютно разных районах города – не плохо, но утомительно. Может ему стоило бы напрямую сказать о том, что он устал и ему хотелось просто услышать её голос? Нет. Сатору Годжо не из тех, кто умеет делиться своими проблемами и переживаниями. У него уже есть план. Он как обычно отправится в номер отеля пяти звёзд и завалится в кровать, чтобы блаженно заснуть. Однако этот план всегда был провальным, ибо у него извечные проблемы со сном.***
- Даже я скажу, что тебе пришлось приехать в Киото ради такой ерунды, - перед глазами её традиционные, красно - белые одеяния и лёгкий аромат геля для душа, в этот раз персикового, а в прошлый раз был клубничный. – С проклятием такого уровня мы и сами уже справились. Как бы ты не возносил себя и своих студентов, но мои ничем не хуже и успели закончить до твоего приезда. Язвит. Что это за чувство? Кажется, Годжо хочется сладкого. А ведь во время поездки в Киото, привычно, он ничего перекусить не захватил. - Ерунда. К тому же я давно уже здесь не был. Омерзительные возгласы начальства стали лишь поводом, чтобы приехать и лично взглянуть на твоё раздражённое личико, Утахимэ, - Иори вздрагивает от глубокого голоса, неожиданно прозвучавшего прямо у самого уха, дыханием оживив тёмно – фиолетовые пряди. - Знаешь, без тебя здесь намного спокойнее и моё лицо всегда умиротворённое. - О, так ли это? Ты же знаешь, что слабачка и, когда я нахожусь рядом, можешь наконец вздохнуть спокойно. В груди у девушки закипает злость, с которой она комкает собственные записи с журнального столика, стоящего перед диваном. Рядом с ним никогда не бывает спокойно! Только он знает с каким взмахом ладони она повернулась, чтобы отвесить оплеуху за очередные беспечные и обидные слова. Она всегда импульсивно реагирует на провокации, не разу не в силах сдержаться. Маг никогда не понимает какие рваные следы остаются от, оставленной им, режущей раны на сердце. Но уже поздно вдаваться в философию, когда тонкое запястье оказалось в крепком захвате, а за ним последовала тупая боль в спине и глухой звук удара о стекло. Пухлые губы сжались, дабы не выпустить позорный крик, а поясница непроизвольно выгнулась. Восхитительная картина со стороны. Прямо шедевр на миллион долларов. - Упс, не рассчитал силы, Утахимэ - сэмпай, пардон, - веселье сквозило сквозь обворожительную улыбку, позволяющую наблюдать очертания ямочек на щеках. – О боги, какая пикантная поза, хорошо, что твои студенты этого не видят ~ Мужчина нагло упирается коленом между чужих ног в жалкий столик, комкая ткань одеяния и делая девушку ещё более беспомощной. Он явно веселился. Его эго ощущало сейчас неожиданное чувство удовлетворения, а в солнечном сплетении разлилось приятное тепло, которое он не намерен был отпускать, как и испуганную мышку в его слишком сильных руках. У Утахимэ всё сжалось внутри и румянец вновь безжалостно опалил женские щёки, слабо сливаясь с очертаниями шрама. Её бёдра рефлекторно сомкнулись, ловя в плен мужскую ногу, чтобы защитить свою неприкосновенность. - Ты в своём уме? Мы в офисе. Отпусти меня, сейчас же! - Слишком громко, - Годжо нависает тяжёлой горой, неудобно скручивая тело и столик опасно скрепит под ними, грозя рассыпаться на осколки или сломать свои хрупкие ножки. Маг помнит недавний импульсивный поцелуй****, который до сих пор оставляет фантомные покалывания электрического разряда на губах при малейшем упоминании, и скользит кончиком языка от одного уголка её рта до другого, чтобы вызвать дрожь и зуд во всём теле, вынуждая приоткрыть губы и впустить его внутрь. Её здравый смысл просит о помощи, а тело покорно отзывается, позволяя во второй раз сплести в жарком танце языки с пошлым влажным звуком, который запоздало доносится до ушей. О, боги, сколько ещё женщин знает как этот паршивец хорошо целуется? Движения его языка в меру быстрые чтобы достаточно задержаться на нежных точках, вызвать мурашки, тихий всхлип от приятного щекотливого ощущения, расходящегося по нёбу и оседающем на кончике языка. Иори рада, что сейчас её опора не ноги, а этот чёртов столик. - Ммм, кому – то пришлись по вкусу мои поцелуи? Лестно. Как тебе моя новая гигиеническая помада? - Наигрался, потешил своё самолюбие? А теперь отпусти. Я не стану удовлетворять все твои похотливые желания. - Неужели? А как на счёт твоих? Этот вопрос на мгновение ввёл малышку Утахимэ в ступор. Её желания? Она всем сердцем хочет быть свободной от провокаций сильнейшего мага, прекратить срываться на крики, видеть его самодовольное выражение лица. Или… - Ах! Мужское колено врезается в промежность и тело под ним вздрагивает от неожиданности. Все границы неумолимо нарушены. Тело прошивает током, словно от электрического удара лишь от одной единственной точки соприкосновения. Нежный поцелуй опускается на переносицу, затем на щёку, прямо на шершавый шрам под ухоженными губами, и заканчивает путешествие лёгким поцелуем в ушную раковину, обдавая кожу горячим непривычным дыханием. - Ты хочешь меня, мышка. Срываешься на истерики потому, что не можешь контролировать это надоедливое чувство? Мне можешь не врать. Мы же доверяем друг другу, верно? – его голос был снижен до шёпота, словно он сообщает ей некую сокровенную тайну, которую не желает раскрывать даже окружающим голым стенам. - Ч – что? Это лишь твоя больная фантазия. Улыбка расцветает на его лице. А может и правда? Возможно, это его будоражит невыносимое желание приласкать кого – то вроде неё в своих сильных руках? Все хотят Годжо Сатору, а значит и Утахимэ Иори не может стать исключением. - Моя больная фантазия придумала жар между твоих ног, Утахимэ? Я его ощущаю даже сквозь огромный слой одежды. Внизу живота скручивает вожделение. Она кусает собственную губу, думая о том, чтобы отрезать ему его шаловливый язык. Слишком горячо откликается её тело и её сознание будоражит эта, внезапно развернувшаяся, ситуация. Когда последний раз в жизни у неё происходил спонтанный секс? Никогда. А последний секс в принципе? Она даже и не вспомнит, настолько давно. Из потока мыслей её вырывает ощущение свободы и лёгкости в районе талии, потому что пояс покидает одеяния, позволяя наглым, незаконно длинным пальцам пробраться под ткань к гладкой коже и пронестись лаской от пупка до самой груди, которую сжимают до сладкого покалывания, срывая с губ тихий стон. Его ладонь широкая, а её грудь пухлая настолько, насколько ему нравится. Приятное чувство распространяется по телу, что он позволяет испустить протяжный вздох по её шее, сразу же припадая к ней губами, рисуя замысловатую дорожку. Он чувствует удовлетворение, где – то глубоко в груди вкупе с тем, как фирменные брюки стесняют его мужское достоинство. - Ну же, мышка, это будет наш маленький секрет ~ - в след за манящей фразой большой палец массирует затвердевший сосок, воруя очаровательный писк, от которого он издаёт смешок в ворот её одежды. - Оу, так чувствительно? Что же с тобой станет после того, как я закончу? Эта маленькая провокация приводит к глухому, резкому шлепку по его плечу, после которого ткань его кофты слабо сжимается маленькими женскими пальчиками, в то время как на второй руке они переплетаются с его собственными. Бёдра Утахимэ наконец расслабляются, осведомляя о согласии и доступе к хрупкому телу. Годжо внутренне ликует. Он вновь одержал победу и получил то, что длительно желал. Да, желал Иори именно он, невзирая на полученные ею шрамы и её истеричный характер. Скорее наоборот. Его невероятно забавляли её громкие реакции, словно ребёнка любимая игрушка, к которой он возвращается домой после садика или школы. А шрам делал её грозной и очаровательной, как доказательство того, что она никогда не сдаётся. От сумбурных мыслей о том, что он может взять и трахнуть её такую прямо сейчас по его собственному телу прокатывает мелкая дрожь, которая усиливается, когда девушка решает, что ей тоже можно исследовать там, где она того пожелает, если дала своё согласие. Её пальчики быстро расправляются с молнией и скользят под кофту, на мгновение напрягая твёрдые мышцы пресса и посылая ответные мурашки по мужскому телу. Сатору не против, пусть развлекается пока может. - Хорошая девочка ~ - его похвала вновь прокатилась пульсацией между ног, вынуждая взять на себя смелость и заткнуть его рот очередным влажным, глубоким поцелуем до такой степени, что их зубы периодически стукались между собой. Одежда полетела с тела, словно пожелтевшие осенние листья, но они настолько не обращали на неё внимания, утопая друг в друге, что её ноги запутались в ткани, немного стесняя движения, однако магу это не мешало. Утахимэ уже ощутила, как прохладный воздух добрался до влажной промежности прежде, чем подушечки пальцев дразняще заскользили между половыми губами, заставляя тело непроизвольно извиваться и желать большего. Желать Годжо Сатору. Кажется, что еще немного, и они оба сойдут с ума в этом омуте пропитавшей их страсти. - Уже такая мокрая для меня, - губы возвращаются дабы терзать шею кусачими поцелуями, а пальцы наконец проскальзывают в жаркую глубину, отодвигая ткань белых трусиков, встречая лёгкое пульсирующее сопротивление, от которого дёргается член в штанах, отзываясь ноющим сладким ощущением. - Оох, fuck! - Оу, что это? Нецензурная брань, Утахимэ – сенсэй? – мужчину это веселит и он начинает набирать скорость, прижимая большой палец к чувствительной бусинке клитора, с упоением ловя громкий стон. Умения Годжо Сатору безграничны и поэтому его пальцы безошибочно бьют по чувствительным точкам внутри неё с хлюпающем звуком и неконтролируемой мелкой дрожью женского тела. Большой палец натирает бусину, словно драгоценный камень до блеска, и она изнывает, лихорадочно хватаясь за его затылок. - Сними. Эту. Чёртову. Повязку, - Утахимэ чеканит сквозь зубы шипением, потому что хочет окончательно стереть сегодняшние физические границы, а он хрипло смеётся. - Ну так избавься от неё, - не даёт передышки и размашистым толчком добавляет для растяжки третий палец, прекрасно осознавая, что она не сдастся. Иори вскрикивает и прикусывает губу, косясь на закрытую дверь, молясь, чтобы она оказалась не услышанной студентами, иначе просто сгорит от стыда. В порыве эмоций она хватается за край чёрной повязки и грубо сдергивает, отбрасывая как можно дальше. Пусть потом ищет, где – нибудь на полу, за диваном, чтобы не повадно в следующий раз было, но его обворожительная улыбка становится шире, а глаза, о боги, небесные, яркие глаза пронизывают душу насквозь. Она отражается в них, будто тонет в плывущих белых облаках. Её тело прошибает до звёзд и бёдра сводит крупной судорогой от резко достигшего пика. Она в панике обхватывает его запястье, потому что движение не останавливается, продлевая дрожь. - Стой, стой, стой, - она тараторит сорванным умоляющим шёпотом, на одном дыхание, пытаясь унять слишком сладостное чувство между ног, пока он действительно не замирает, а она откидывает голову назад, сбрасывая волосы каскадом к полу и громко, тяжело дышит. - Воу, что это было, мышка? – они оба понимают, что стало последней каплей её оргазма, но она всё же пытается лгать, чтобы скрыть накативший стыд. - Слишком большая скорость, болван. По медленнее. - Маленькая врушка ~ - он слишком доволен собой, что ей невыносимо хочется стереть ухмылку с его лица, но он продолжает речь. - Не расслабляйся сильно. Я ещё не закончил с тобой. Её тело с лёгкостью переворачивают на живот, плотно прижимая грудью к нагретой поверхности и те документационные листы, что ещё не успели оказаться на полу, теперь неприятно прилипли к влажной коже. По внутренней стороне бедра скользит внушительная твердая, как сталь, длинна, и такая обжигающая. Что ж, она с детства была той девочкой, которая всё это время ждала принца на белом коне и ласкового отношения к её личности, однако прямо сейчас её поимеют прямо на прозрачном, скрипящем журнальном столике. Плавный толчок быстро возвращает в реальность и дыхание перехватывает. Смесь неприятного растяжения, потому что она давно не ощущала в себе мужчину, и того, как приятно трение о чувствительные влажные стенки, вызывает тихие всхлипы. Но медленное проникновение и губы, обрушивающиеся на её оголённые плечи, срывают уже блаженный стон. Секс с Годжо невероятен. - Fuck, малышка, ты такая узкая, мне трудно устоять, - рваный вздох и его бёдра начинают ускорять темп и амплитуду движений. Журнальный столик жалостливо скрипит на каждом толчке, от чего Утахимэ хватается за его края. Приятно, приятно, приятно! Кончики пальцев покалывает, а промежность пульсирует. - Годжо… - она не замечает, как зовёт его, но ближе он уже быть не может, он уже в ней, а его дыхание возвращается к уху, пока не достигает шрама. Сатору ощущает новый прилив необычного тепла в груди, словно он делает правильные вещи по типу того, что помогать и спасать людей правильно также, как заниматься сексом с той, о которой думаешь чаще, чем появляешься на занятиях перед учениками. И до чего же эта женщина сладкая, что он просто не способен справиться с собственными эмоциями, когда обхватывает осторожно длинную шею без нажима. - Мышка…в тебе очень хорошо, знаешь, нам нужно по чаще проворачивать подобные махинации. - Чёрта с два! Это первый и последний раз. Потом будешь тешить себя фантазиями в душе, - даже в таком пикантном положении она продолжала дерзить, вновь и вновь срывая смешок с его губ. - Смотрю, что ты ещё способна скалить зубки. Колючий шлепок опускается на нежную ягодицу. Вскрик. Толчки становятся бешенными и от переизбытка ощущений ей хватает воздуха лишь на восхитительные, звучные стоны, пока влагалище не начинает сокращаться и её не прошибает, второй за сегодня, оргазмом, сотрясая всё тело, не позволяя мозгу взять контроль. Сатору кончает следом от слишком узкого жара и её сорванных стонов - мурашки - , оставляя липкое пятно на изогнутой пояснице и подавляя собственный стон, застрявший в горле. Он никогда не признается, что кончил быстрее, чем обычно и сделает вид, что она не была той, из-за кого его сдерживаемые эмоции в схлынули через край. Он никогда не подпускал к своим эмоциям никого и сейчас не подпустит, будет лишь тяжело дышать, нависая над сладко измученным женским телом. - Готов по спорить, что я лучший мужчина в твоём списке. - Знаешь что, в детстве ты просто ужасно целовался, - она брызжет ядом и концентрированной серной кислотой, чтобы хоть немного задеть его. - Ах, мне так жаль. Я поплачу об этом как – нибудь потом, если вспомню. А вот тебе стоило бы привести себя в порядок. После такого хорового концерта я даже не догадываюсь кто из самых любопытных может заглянуть сюда, - она слышит его воодушевлённые речи уже на расстоянии, ощущая, как он оставит её в таком открытом, постыдном и уязвимом положении, – Созвонимся, мышка. Обязательно прими ванную, побереги себя ~ Входная дверь за её спиной не громко хлопает, а Годжо чувствует приятное тепло в груди, которое не позволяет улыбке упасть с его губ. Она такая забавная и соблазнительная. Он определённо загорелся идеей чаще слушать её мелодичные стоны. Именно по этой причине маг не совершил попытку вернуть свою повязку. Она сама для него это сделает. Это и станет поводом для новой встречи и провокации на секс. Забавная выйдет ситуация, если Иори всё же забудет её поднять и кто - то из Киотских студентов случайно наткнётся на этот маленький секрет. Интересно, на сколько сильно её лицо станет красным и какими аргументами она будет стараться оправдаться? А может быть «нормальным» рядом с ней не так уж и плохо? Когда в последний раз он ощущал лёгкость в собственном теле, которую подарила ему встреча с ней? Никогда за последние несколько взрослых лет. У Сатору Годжо нет слабостей? Какая чушь. Он подавляет свои истинные эмоции глубоко в хрустальном сердце, потому что не знает как и не умеет ими управлять. А в его пылком сердце живёт Утахимэ Иори. 32 года. Главная и единственная слабость Сатору Годжо.