...
Обещать справиться с тем, что тяготит тебя всю жизнь - бросить слова на ветер. Как Джисон может в какой-то короткий срок вылезти из всех детских травм? Это невозможно. Даже у самого хорошего специалиста в психологии на это может уйти и не один год, а Джисон бедный студент и всё, что у него есть это бесплатный контент про психологию в интернете от сомнительных специалистов. Женщина на экране телефона вещает о медитациях, здоровом образе жизни и солнечном свете. Так банально, что хочется закатить глаза. Всё не то! Ему нужно здесь и сейчас, а не через несколько месяцев. В груди неприятно сдавливает от досады, злости и обиды. Что-то склизкое щекочет пазухи, зовя горячие слёзы выйти погулять. Джисон бросает телефон на кровать, утыкаясь лицом в мягкую подушку. Темно и жарко. Хочется эту самую подушку вышвырнуть в окно на голову какому-то прохожему. Хочется закричать и захныкать как ребенок, потому что Джисон не понимает, что ему делать. Почему Минхо не понимает, что это тяжело? Он не справится, абсолютно точно не справится и все снова испортит. Испортит ритуал, испортит жизнь Минхо, Крису и себе. Голова поднимается с подушки, тело встает на ноги и смотрит в окно. Тучи покрыли небо, окрасив его в то, что Джисон сейчас ощущает в голове и душе. Холодную темноту и мрак. Он сам как туча, которая заплачет дождем и взорвется злобой, испугав всех кошечек и собачек на улице своим громом. Темная фигура появляется на секунду, Джисон замечает ее боковым зрением. Взгляд бросается на свое же отражение в зеркале шкафа. Растрепанные волосы, темные мешки под глазами и синеющие губы. Потому что стало жутко холодно. За последние дни щеки ушли от стресса, на что Феликс с досадой выдохнул, попытавшись по привычке ущипнуть друга. В комнате становится темнее, когда тучи сгущаются. Джисон не любит включать свет днем. Глупо стоя в середине комнаты, Джисон продолжает смотреть на себя, боясь отвести взгляд. С одной стороны его внутри колошматит от досады и злости, а с другой колет ощущение чего-то страшного и жуткого. Почему-то страшно отвести взгляд от зеркала. Страшно заметить, что отражение не отвернется в ответ. Чем дольше вглядываешься в него, тем сильнее оно искажается. Мозг начинает подмечать асимметрию в лице и не узнает тот образ, который всегда представлял. От этого в жилах стынет кровь. Джисон закрывает глаза, надеясь, что буря эмоций отпустит, станет легче, но темнота лишь подбрасывает картинки в топку, заставляя чуть ли не дрожать, ощущать сердцебиение в ушах. Что-то черное в углу снова мелькает, заставив сердце пропустить удар. А потом раздаётся телефонный звонок. Тьма рассасывается по углам и заползает под плинтусы. До следующего раза. – Алло? – Джисон, привет, – Голос Минхо звучит звонко. На фоне слышится гул улиц. – Не хочешь сходить со мной кое-куда? – Оставаться одному совершенно не хочется, поэтому думать не приходится. – Давай. – Супер, я забегу минут через двадцать к тебе. Оденься потеплее, будет дождь. Звонок сбрасывается после короткого «Хорошо, жду» и взгляд еще какое-то время изучет имя контакта на экране. Услышав его голос, обида и злость тут же улетучились. Джисон собрался, стараясь не смотреть в зеркало. Все еще немножко холодит загривок мысль, что в нем может показаться что-то, что увидеть не ожидаешь. Минхо пришел ровно через двадцать минут, как и обещал. Пришел не с пустыми руками, протянул бумажный пакет из кофейни неподалеку, в котором обнаружилась булочка с кремом. Джисон такие любит. Но так хочется скорее покинуть дом, поэтому она откладывается в холодильник и Джисоном даётся обещание её обязательно съесть позже. Хён выглядит красиво, как и всегда. На нем черное пальто, сливающиеся по цвету с черной рубашкой. Брюки красиво подчеркивают ноги. Тоже черные. Сегодня слишком много черного. Ну, хотя бы Минхо смотрит янтарным коричневым и светит бордовой макушкой, помогая сконцентрироваться на чем-то цветом. Они идут пешком, жалуясь на ветер. – Как ты себя чувствуешь? – Плохо. – Джисон отворачивается от собеседника. – Ощущение, что негатива стало больше. Я не знаю, что делать, хён. – Беда, беда. – Тот причмокивает губами, смотря вперед. Полы пальто распахиваются от порыва ветра. – Есть ли моменты, когда становится хоть капельку лучше? – Сейчас. Когда я не один. Минхо мычит в ответ, хмуря брови. Сменяет тему на что-то нейтральное, но останется немного задумчивым, словно обдумывая какую-то догадку. Джисон боится спрашивать. Спустя недолгие двадцать минут, Минхо останавливается у входа в ломбард. Джисон удивляется, когда видит вывеску и спрашивает, зачем они сюда пришли. Отвечают ему прищуренные глаза и улыбка. Старший подталкивает его вперед, оставляет ладонь на плече и стучит по деревянной стойке. – Пообедать не дают. – Недовольно звучит из-за угла. – Добрый вечер, чем могу по… Минхо? Мужчина с черными волосами по плечи бросается в перед, чуть не срывая с петель дверку, через которую можно пройти за стойку. Он обвивает длинными руками корпус Минхо и улыбается, словно повстречал любовь всей жизни. Джисон отступает на пару шагов назад. – Я скучал. – Тот отступает, заглядывая в лицо и тоже улыбается. Теперь видно их разницу в росте. Минхо ниже на голову, если не на полторы. – А я то как! – Брюнет вскидывает руки. – Постой, почему так воняет…тьмой? – Чужое мягкое лицо морщится, ища глазами источник «вони». Джисон отходит еще немного назад, врезаясь бедром в полку с каким-то старым хламом, когда черные глаза впиваются ему в лицо. Густые брови сводятся к переносице. – А это кто? – Это Джисон, мой друг. – Минхо встает между ними, прикрывая собой Хана. – Нам очень нужна твоя помощь....
– Тенегон? – Хёнджин, так зовут друга Минхо, который маг, работающий в ломбарде, вскидывает руки и пучит глаза. – Вы, ребята, крупно влипли. Это ж надо… Сирена, как же так? Он очень могущественный. Я даже не знаю… Ох…. – Джин. – Мягко зовет Минхо, прерывая шокированное бормотание. Хёнджин весь такой нервный, самому хочется ходить из угла в угол, поддерживая резкость невротичных движений мужчины. – Да, извините. – Из под пухлых губ показываются зубы, кусающие ногти. У Хёнджина красивая ногтевая пластина и искусанные в корень ногти. – Я мало знаю о нём, но что точно - это кошмар, от которого не проснуться. Как вы знаете, он питается эмоциями, но это не все. Он сам заставляет сосуд, то есть человека, ощущать себя плохо, постоянно подпитываясь. – То есть, поэтому я так себя чувствую. Без конца… – Вдыхает Джисон, поднимая голову. Хёнджин кивает. Минхо понуро качает головой. – Сегодня я испытал… Нечто страшное. Это были гнев, обида и страх воедино. Думал, что с ума сойду. – Ох, ох… – Хёнджин эмоциональный. Не только его лицо выдает каждую эмоцию словно в театре, он не забывает озвучивать всё, что чувствует. Джисон ощущает прикосновение к плечу. Минхо смотрит сочувственно. – Как нам быть, Джин? – Я подумаю, поищу материалы. Придется усердно готовиться к ритуалу изгнания, это точно. – Кивает сам себе. – Но сейчас… у меня кое-что было. Высокая фигура уносится куда-то в подсобку, за стеной что-то падает, слышится недовольный бубнеж и шаги. – Вот. Возьми. Джисон берет в руки протянутую вещь. Это бархатный мешочек, а в нём камень на веревке. Камень высечен в форме какой-то руны, похоже на необработанный янтарь с примесью чего-то еще. Джисон не силен в этом. – Оберег? – Минхо тыкает в камень пальцем. – Принесли его несколько месяцев назад. Думали, что стекляшка просто, так я им и подыграл, взял за копейки, а они и не возражали. Глупые. – Показательный фырк. – Это довольно сильный оберег. Конечно, полностью с Тенегоном не справится, но будет полегче. Джисон благодарит, смотрит в чужую шею, пока Минхо надевает на него оберег и прячет его за воротом черной старой худи. Камень теплый, прямо как руки хёна. – Я позвоню тебе, Хо. Постараюсь до завтрашнего вечера нарыть что-то полезное. Минхо благодарит, обнимает на прощание и берет за руку, выводя из помещения. В лицо снова ударяет холодный ветер. Почему-то стало тоскливо. Домой не хочется. – Проводить тебя до дома? – Стряхивая пепел, спрашивает хён. Они зашли в ближайший переулок, чтобы тот покурил без лишних глаз. Джисон кусает губу, ковыряя носком кроссовка асфальт. – Или хочешь остаться у меня? Одному, наверное, будет тяжело сегодня ночью. И Джисон кивает несколько раз, вызывая добрую улыбку. Они ловят такси, чтобы не идти под дождём и Джисон кожей чувствует тепло, исходящее от камня под одеждой. Приятное тепло....
Дом Минхо снова встречает теплом и запахом благовоний, в этот раз - с запахом зеленого чая. Минхо предлагает горячий чай, Джисон не хочет отказывать, хотя в горло ничего не лезет. Через чашку черного, тление свечи на кофейном столике и шум грома, Минхо извиняется и просит немного побыть в одиночестве, так как ему нужно срочно созвониться по работе. Джисон не возражает, но в груди что-то щипает за внутренности. Страх, что если остаться одному, то настигнет он. Снова заставит сходить с ума. Джисону этого не хочется. Он старается отвлечься, листая соцсети, но сконцентрироваться не получается. Мозг очень устал и это объяснимо. Постоянные сжирающие мысли - тратят кучу энергии. В какой-то момент перед глазами возникает серое небо, почти такое же, которое они с Минхо видели сегодня, но светлее. Опустив взгляд, Джисон видит высокую траву и стоящий в поле домик. Трава тоже серая, как и дерево, из которого построен дом. Из них выкачали цвета, положили в мешочек и сделали Скиттлс, наверное. Джисон проходит по траве вперед к домику, а тот все не приближается. Не пускает? Джисон идет и идет, давит несчастные травинки, старается переступать муравейники, но оказывается, что стоит на месте. За спиной раздаётся шорох. Обернувшись, Джисон обращает внимание на движение в траве и становится невесело. Что-то шуршит, под этим проминается трава, оно приближается и угрожающе быстро, поэтому Джисон бежит. Бежит, не смотря под ноги, давит травинки и муравьев, букашек, смотрит в открытую дверь домика и молит его о помощи, но домик захлопывает дверь, так и не приблизившись. Тем временем что-то почти подобралось, оно смеется над джисоновым сбитым дыханием, над выбросом адреналина в крови. Смеется противно и мерзко. Джисон перестает бежать, когда между ними останется небольшой ряд высокой травы, что-то тоже останавливается и замолкает. Из всего вокруг выкачали звуки, положили в шкатулку и сделали из них песню, которую никто не услышит. Трава под ногами не шуршит, когда на нее ступает джисонова нога, а ладонь отодвигает траву, чтобы посмотреть, не чувствуя прикосновений. Впереди ничего нет, только трупики муравьев, которые скоро способствуют росту новой высокой травы. Сзади кто-то дышит в загривок. – Джисон. Перед глазами снова знакомая комната в приглушенном свете и карие глаза, с испугом смотрящие прямо на него. Джисон находит себя полулежачим на диване со вздымающейся грудью. – Сон. Кошмар. – С выдохом. Минхо кивает, наблюдая, как он утирает со лба пот. – Зачем ты снял оберег? Хан глупо хлопает глазами, пока не замечает в левой руке сжатый кулак из которго торчит нить. – Я не снимал. Вернее, не хотел. Желваки на чужом напряженном лице дергаются. – Сопротивляется, тварь. – Шипит Минхо, хватая камень и снова надевает на джисонову шею, завязывая крепче. Ох. Тенегон заставил Джисона во сне снять оберег, чтобы ему ничего не мешало. Сумасшествие....
Минхо беспокоится. Джисону от этого странно, ведь он не может помочь и даже пообещать, что все будет хорошо. Потому что сам в это не верит. Минхо предлагает посмотреть что-то в телевизоре, но продолжает хмурится и совершенно точно сознанием находится не здесь. Ну, зато Джисон отвлекается о беспокойстве за себя, беспокойством за других. Кажется, оберег начинает работать, но пока рано говорить. Хочется узнать, о чем же думает хён, но спросить что-то не позволяет. К моменту, когда Смола запрыгивает между ними на диван, Джисон бросает попытки придумать подходящий вопрос. Кошка трется мордой о коленку, прося ласки и не дать того, что она хочет - невозможно. – Ой, ты чего такой холодный? – Спрашивает хён, когда их руки случайно касаются друг друга, встретившись на спинке Смолы, что только рада получить вдвое больше ласок. – Замерз? Оказывается, что да. Вот как бывает. Бесконечный торнадо в голове может полностью унести от самого себя. От обслуживания мешка для ношения мозга. Джисон, оказывается, еще и голоден. – Немного. – Ну-ка. – Горячая ладонь хватает его крепче, а после тянется ко лбу. Хмурое выражение не покидает красивое лицо. Оно и хмурым красивое, но когда спокойное - еще лучше. – Ледяной, сейчас принесу плед. Сейчас съешь что-нибудь горячее. Джисон серпает последнюю ложку супа и отставляет тарелку, кутаясь в ворсистый коричневый плед. Сытость заставляет почувствовать себя лучше, но почему-то теплее не становится. Единственное, что греет - камень на груди. – Тридцать пять. – Старший вертит в руках градусник, пока Джисон виновато смотрит на его руки. – Так, либо ты простыл, либо это он. – Он? – Одержимость может проявиться и физически. Демон подстраивает сосуд под комфортные условия для себя. – Вот как. – Выдыхает. Это почти не удивляет. Минхо стелит ему на диване, достает второе одеяло, находит в подсобке обогреватель, на всякий случай, и просит обязательно его позвать, если снова накроет. Любым способом. Джисон надеется, что эта ночь скорее пройдет и он поскорее встанет, снова не будет один. Сейчас одному страшно, хотя раньше всегда было хорошо. Тяжелые времена.