Провал

      Спуски и лестницы, парящие и статичные, коридоры прямые и путаные, иногда совсем сбивающие с толку; проход и пароль, прекрасно известный Джинни, — и над Гермионой недружелюбно нависла гостиная Слизерина во всей своей меланхоличной красоте. Монументальной, но в то же время кажущейся хрупкой. Пропади из Хогвартса вся магия, в тот же миг на месте здешнего потолка не останется и стекляшки. Салазар был не только эстетом, но типом весьма и весьма самонадеянным.       По сравнению с гриффиндорской гостиной здесь стояла темень. Лампы и свечи в замысловатых канделябрах очерчивали диванные группы и столы для домашней работы лишь очень локально. Пробравшийся сквозь потолок и окна холодный рассеянный свет намекал на огни русалочьего городка, что располагался не так далеко отсюда, если верить картам и «Истории Хогвартса». К нему подмешивалась голубоватая флуоресценция медуз — пожалуй, единственный позитивный момент, который Гермиона могла выделить в гостиной Слизерина. Всё остальное в этом месте, от гобеленов на стенах до ниш с экспозициями скелетов подводных тварей, сочилось мрачным обаянием. Высоченные стены, создающие здесь эффект едва ли не колодца, беспощадно давили на Гермиону, а ведь ей предстояло спуститься даже ниже — чтобы оказаться в центре змеиной обители окончательно, им с Джинни нужно было преодолеть последний спуск по широкой лестнице.       И стоило Гермионе предположить, что недружелюбие слизеринской гостиной существует пока только в её воображении, оно заявило о себе прямо, старческим рокочущим голосом:       — Ку-уда по помытому?!       Из глубокой тени закутка показался домовик Кикимер со шваброй в руках. Медленной, шаркающей походкой он перемещался в тень чуть менее тёмную. Оглядевшись, Джинни пожала плечами:       — Тут не помыто.       Тогда Кикимер грубо макнул швабру в ведро и, даже не отжав тряпку, стал яростно елозить у самых ног Джинни, бормоча себе под нос:       — Сюда как на работу, да? Конопатая шаболда…       — Ты как меня назвал? Эй! — Она отпрянула, когда Кикимер пихнул её по ступне шваброй, с рваной тряпки которой стекала вода неприглядного вида.       — А ну пошла отсюда! — Домовик стал уже совсем в открытую таранить Джинни шваброй. — Кикимер проучит её, моя госпожа…       — Он же не в себе, — мягко сказала Гермиона, глядя, как Джинни злобно выхватывает палочку. Обернувшись на голос, Кикимер вдруг замер. А затем с хриплым, изумлённым вдохом схватился за сердце. Его налитые кровью глаза заблестели.       — Ядовитое магловское отродье!.. — пронзительно зашипел он. — Грязнокровка! Явилась порочить священное место?! Радёхонька-то небось перед высокородным наследником ножки раздвинуть! — Эльф обличительно указал костлявым, трясущимся от негодования пальцем на Гермиону. — О-ох как радёхонька…       — Кикимер… Может, тебе пойти отдохнуть?       — Тьфу! Шалава. — Эльф с чувством плюнул на пол, а округлившей глаза Гермионе стало так неприятно, будто он оросил её помойной водой прямо из ведра.       — Оставь девушек в покое и проваливай, Кикимер, ты всё равно ни черта не убираешь, — бросил подоспевший Тео. Для вечеринки он облачился в чёрную рубашку, несколько вампирскую, как и его ботинки с носами столь квадратными на вид, что казалось, об их углы можно порезаться.       — Как будет угодно мистеру Нотту. — Кикимер поклонился Тео, а затем, прихватив ведро, зашаркал в направлении выхода и принялся бормотать, зловеще растягивая слова: — Этот мальчишка — содомит, моя дорогая хозяйка… Сначала вмажется, а потом куражится… Стыдоба…       — Ничего я не вмазываюсь, — пожал плечами Тео, когда они втроём спускались по лестнице. — С чего он это взял, я понятия не имею.       Гермиона, слушая Нотта, сканировала обстановку. Её знакомство со змеиной обителью не задалось с самого начала, да и сама затея всё больше казалась ошибкой. Гриффиндорская староста на слизеринский вечеринке?       «Дружба факультетов».       «Разрушение чистокровных устоев».       Эти мантры Гермиона повторяла про себя активнее с каждой преодолённой ступенькой, но чем ниже она спускалась, тем труднее было слышать свои мысли, сбиваемые подчёркнуто слизеринской готичной музыкой.       Истинный мотив появления Гермионы в этом месте отсутствовал. Когда перед выходом они с Джинни заглянули в Карту Мародёров, Малфой пребывал в спальне, где кроме него ошивались ещё и Крэбб с Гойлом. В гостиной о слизеринском ловце напоминал лишь золотой снитч, что порхал по хаотичной траектории над головами присутствующих, и Монтегю — этот, сменив квиддичную экипировку на успевшую заляпаться вином рубашку, взобрался на один из столов и теперь смаковал разгромную победу Слизерина в окружении кучки восторженных зевак. Пуффендуй сегодня был повержен. Как Гермионе поведала Джинни, итоговый счёт игры составил 320:30. Стратегия серо-зелёной команды, о чём сейчас громогласно вещал их подохрипший капитан, заключалась в том, чтобы ловец тянул с поимкой снитча максимально долго, и охотники успели набить побольше голов. А всё ради общего рейтинга в турнирной таблице.       — Вот Диггори был… Покойся с миром, брат! Покойся с миром. — Монтегю, указав на потолок, уважительно закивал. — Диггори был ловцом… А Саммерби? Да он сегодня сам чуть не издох, бедолага, так Драко его загонял!       — Забыл добавить, что Драко его ещё и поколачивал, — заметила Джинни, когда они проходили мимо. Два гола пуффендуйской команды были забиты во время пенальти, и одно из них мадам Трюк назначила как раз из-за грязной игры слизеринского ловца.       — А квиддич — это суровая игра. Мужская. — Монтегю смерил Джинни многозначительным взглядом. — Ваш удел, куколки, — визжать на трибуне и трясти сисечками!       Воинственно сверкнув глазами в ответ, Джинни затем пробормотала Гермионе на ухо:       — Я уже поняла, зачем они так активно тягают железо в зале. Чтобы продуктивнее избивать соперников.       — Это отвратительно, — возмущённо покачала головой Гермиона, хотя её мысли, как ни досадно, вместо праведного гнева в тот момент были заняты фантазиями о Драко в тренажёрке. Распалённый. Голый по пояс. Тащит её в раздевалку…       — Тео? — позвала Гермиона, и Нотт покорно склонил к ней голову. Отмечая, как всё-таки приятно он пахнет (нет, спуск в дурацкие подземелья не должен пройти впустую), Гермиона шепнула ему на ухо: — Ты говорил Драко, что я буду здесь?       — Ага.       — Он придёт?       — Не знаю. Подтолкнуть его?       — Нет, не надо.       — Одно слово! — вдруг выпалил Тео устрашающим голосом, обращаясь к компании парней, пьющих на диване, — судя по всему, они косо посмотрели на Гермиону и Джинни. — Одно слово, и будете перебиваться помоями из «Кабаньей головы» весь год!       Многие слизеринцы косо смотрели на гриффиндорских новоприбывших. По большей части слизеринки. Под их оценивающими взглядами Гермиона чувствовала себя слишком белой. Стараниями Нотта этим вечером она чуть ли не вся была в белом, от блузки до переделанных в белые ботинок. В трансфигурации Гермиона поупражнялась знатно: высокие гольфы (чулки?) на ней изначально являлись носками обычной длины, а чокер, позаимствованный у Джинни, ещё недавно был чёрным. Чокер… Тео подбил Гермиону на чокер.       «Я Паркинсон-альбинос», — невесёло подумала она, а в группке незнакомых слизеринок, чьи наряды чернели похлеще чернил гигантского кальмара, послышалось насмешливое «невеста». И это несмотря на то, что мягкий кардиганчик на Гермионе был всё-таки бежевым.       — Осторожнее, девочки! — Нотт строго указал на тех слизеринок. — Они думают, у нас тут демократия… А у нас тут алкогольная диктатура.       От его слов Гермионе не полегчало. Чёрный, чёрный, сплошной чёрный цвет… Даже Джинни сегодня забавы ради решила вырядиться по-слизерински пафосно: на ней красовался кожаный пиджак Нотта, который она подпоясала ремнём с тяжёлой бронзовой пряжкой, найденным ею на хогсмидской барахолке. Следуя с Джинни и Тео вглубь гостиной, Гермиона высматривала признаки светлых оттенков. Они были, но в скудных количествах. Дафна Гринграсс, попивающая вино на одном из диванов, накинула поверх короткого платья-комбинации неуместную для помещения кремовую шубу и смотрелась воплощением героинового шика. Её сестра Астория выглядела скромнее, одёргивая белое платье в чёрный горошек.       Вскоре, пробравшись через танцующих, Гермиона повеселела, разглядев знакомое лицо.       — Сегодня она особенно прекрасна… — прокомментировал Тео.       На фоне гигантского центрального окна, за которым виднелись очертания подводных ландшафтов, маленький силуэт Луны смотрелся эффектно. Одну из прядей белокурых волос она выкрасила сиреневым цветом в тон невесомому платью. Оно могло бы отдавать чем-то вампирским, как и наряд Тео, не натяни Луна поверх что-то вроде вязаного топа, расшитого гриндилоу в подчёркнуто милой стилизации — подводные чёртики глядели на присутствующих большими и очень добрыми глазками.       Гермиона и Джинни поприветствовали Луну, и Тео повёл всех троих девушек к одному из диванов у камина. Боком к нему был приставлен ещё один, где разместились Астория и Дафна с подружкой-семикурсницей, а рядом в кожаных креслах восседали Забини и Паркинсон — та, хотя и была разодета в пух и прах, выглядела потухшей. Её подведённые по-кошачьему глаза задержались на Джинни и Гермионе, но в них не читалось и толики привычной зловредности, скорее мрачная усталость.       — Огненный виски. Ликёр. Эльфийское вино. Гоблинский абсент, — принялся перечислять Тео, указывая на алкогольный ассортимент, что красовался на кофейном столике. — Луночка…       Нотт ловко извлёк из кармана пару косячков и вручил один присевшей рядом с ним Луне.       — Оп! — хихикнула она, когда без применения палочки на кончике её самокрутки зажёгся фиолетовый огонёк. А Тео прикурил от него, зажав в зубах собственную.       Вскоре Джинни уже распивала вино, а Гермиона — сливочное пиво, потому что терять ясность ума в этом месте намерена не была. На соседнем диване тем временем нарисовалось собрание литературного кружка, в котором, как ни парадоксально, она принять участие никак не могла.       — …Вот зачем плодить этих персонажей? — разглагольствовала Дафна.       — Сидят себе, ведут какие-то беседы, — подхватила её подружка-семикурсница.       — Шатаются без дела. А задумка в чём?       — Растянуть хронометраж между потрахушками, — с уверенностью заключила Джинни.       — Вот! — кивнула Дафна. — Да чего стесняться? Пусть будут потрахушки за потрахушками. Я не против!       — Я тоже, — согласилась её подруга. — Остальное там можно пролистывать. С Аннабель в последнее время вообще что-то непонятное творится.       — Не чувствуете?.. — после небольшой паузы голос подала Астория. — Замечали, как там подводится к этим вашим потрахушкам? Топорно. Подчёркнуто топорно. Настолько, что Аннабель…       — Ну а чего ты ждёшь от порнушки, Астория? — устало перебила её Дафна. — Полёта мысли?       — Так я наоборот пытаюсь сказать, что…       — И ты туда же, Астория? — насмешливо поинтересовался Забини. — Читаешь этого «Кентавра»?       — Знаешь что, Блейз? — с раздражением ответила Астория. — Напиши всё то же самое серьёзный бородатый мужик в очках, ты бы это радостно прочитал и потом нахваливал.       — Но это ведь и правда пишет серьёзный бородатый мужик. В очках, — вклинилась Луна. — Дамблдор.       На несколько секунд в компании воцарилось молчание.       — Дамблдор пишет эротические романы? Он… Корсетта Вульвинг? — округлила глаза Дафна.       — Это его псевдоним, — кивнула Луна, и Астория, закрыв лицо руками, разразилась хохотом.       — Пожалуйста, пусть это окажется правдой, — выдавила она сквозь смех.       — Всё это подробно изложено в сентябрьском выпуске «Придиры», — серьёзно пояснила Луна. — Сами посудите: имя Ричард происходит из древнегерманского языка. Ричард у нас — светлогривый кентавр с… немецким акцентом на минуточку…       Эта параллель с бывшим возлюбленным Дамблдора показалась Гермионе, мягко говоря, натягиванием совы на глобус. Как и прочие аргументы Луны, которыми она продолжила делиться с девушками.       Джинни при помощи алкоголя и, наверное, кожаного пиджака легко вписалась в компанию Дафны с её подругой и вскоре отправилась с ними танцевать. Следовать их примеру Гермиона отказалась и решила просто прогуляться, стараясь держаться поближе к стенам и подальше от центра, — там плясал захмелевший Монтегю, размахивая непропорционально длинными ручищами. Потом она спряталась в глубокой нише одного из трёх окон гостиной. Днём, когда сквозь толщу Чёрного озера сюда попадают солнечные лучи, здесь, наверное, очень красиво. Медуз (хвала Мерлину, не пенисов) за окном становилось всё меньше — они укладывались спать, оседая на дне или стеклянном потолке щупальцами кверху подобно инопланетным растениям. Полюбовавшись ими, Гермиона осмотрелась и вытянула из сумочки Карту Мародёров, стараясь не выставлять её на обзор слизеринцев, — Гарри одолжил им с Джинни эту незаменимую вещь вместе с мантией-невидимкой и выразил слабую надежду, что им удастся подслушать что-нибудь о вражеской квиддичной стратегии. Шепнув фразу-пароль, Гермиона открыла разворот с подземельями. Драко по-прежнему сидел в спальне. Она спрятала Карту, а затем, вытянув зачарованную монетку и не обнаружив там никаких посланий, задумчиво повертела её в руках.       «Всего-то стоит сказать, Грейнджер».       Верно, но Драко знал, что она будет здесь. Не явиться на вечеринку было с его стороны как-то пренебрежительно. А может, это Гермиона выстроила вокруг неё слишком много ожиданий, представляя, как они с Драко будут многозначительно переглядываться, ну а потом уже где-нибудь уединятся… Но то ли ему это оказалось не особо нужно, то ли он и впрямь принял игру с воздержанием настолько близко к сердцу.       Гермиона убрала монету и вернулась к диванам у камина. Народу там поубавилось. Блейз ошивался среди танцующих неподалёку от Джинни. Паркинсон сбросила туфли и залезла в кресло с ногами. Заметив Гермиону, она хотела что-то сказать (какую-то гадость?), но, приоткрыв рот, осеклась и сделала очередной глоток вина. Астория перебралась поближе к Луне и Тео, но не предпринимала попыток вклиниться в оживлённую беседу парочки, лишь компульсивно одёргивала платьице и поглядывала в сторону коридора, ведущего к спальням. Возможно, подумывая ретироваться.       Потом Тео приглашающе протянул руку Луне, и они отправились танцевать. Гермиона, Астория и Пэнси остались втроём — компания образовалась неожиданная и весьма неловкая. Любопытно, нашлось бы у них что-то общее?       — Леди. — К ним подобрался первокурсник, в глазах которого уже хорошо считывалась типичная слизеринская поволока. Кивнув девушкам, он невозмутимо опустился на место Тео и, нырнув рукой в тарелку на столике, отправил в рот горсть чипсов.       Пройти мимо такой ситуации Гермиона, как староста, не могла и потому спросила:       — Эй, ты почему ещё не в спальне?       Мальчик отряхнул руки и напыщенно представился:       — Я Эрик, мисс. Дело в том, что я протеже, а нынешним вечером впридачу официальный представитель ловца и старосты Слизерина. Мистер Малфой — человек занятой, знаете ли.       — Занятой, значит… — протянула Гермиона. — И что входит в твои обязанности?       — Озвучивать сообщение от мистера Малфоя! — Эрик откашлялся и, стараясь придать голосу побольше брутальности, изрёк: — «Да, я нагнул пуффендуйского ловца. Ну пиздец, достижение века! Отъебитесь уже со своим празднованием. Мне это не интересно!»       — Вот как… Понятно, — растерянно бросила Гермиона.       — Ладно, это не дословная цитата, — признался мальчик. — Я немного повысил накал страстей.       — Надеюсь, ты тут ничего не пил, Эрик?       — Я при исполнении! — Он сделал вид, будто сильно оскорблён. А потом, вновь пытаясь придать голосу глубины, обратился ко всем троим девушкам: — И да, леди, если вам нужен был мистер Малфой — поговорить, потанцевать или ещё для чего, я, как представитель…       — Мерлин, — округлила глаза Гермиона. Астория, фыркнув, скрестила руки на груди. Пэнси с безразличием теребила уголок диванной подушки. — Иди-ка ты лучше спать.       — Да ещё совсем рано! — Сейчас Эрик прозвучал как самый обыкновенный первогодка.       Значит, Драко это не интересно… Что ж, отвлекать занятых людей и впрямь нехорошо. Гермиона, раздражённая, решила: надо поторчать здесь ещё полчасика для приличия, а потом сделать ноги. Не придумав, о чём можно поболтать с Асторией, она встала и принялась бесцельно мерить шагами гостиную. Задержалась у стеклянных витрин со скелетами подводных существ, немного поразглядывала их, а затем была приманена Джинни.       — Чего слоняешься? — сказала она Гермионе на ухо, пританцовывая. — Надевай мантию — и к Драко!       — Не хочу. Да там всё равно Крэбб с Гойлом…       — Значит, потанцуй со мной! — сверкнула глазами Джинни, и Гермиона, поколебавшись, во имя дружбы факультетов и разрушения чистокровных устоев позволила ей закружить себя в танце.       Спину то и дело хлестали растрепавшиеся волосы Луны, что отрывалась по полной вместе с Тео совсем рядом. Монтегю, к счастью, уже выдохся и отправился на алкогольную дозаправку в компании других игроков. Паркинсон, напротив, захотелось потанцевать — в её медленных движениях вперемешку с опьянением проскальзывали истеричные нотки. Астория, встав у окошка, с мрачноватым видом выпускала клубы фиолетового дыма. А докурив, поспешила скрыться в стороне спален.       Песня сменилась и била по ушам даже посильнее предыдущей. Гермиона не без злорадства подумала, что примитивный слизеринский граммофон, громкость которого была, по всей видимости, увеличена Сонорусом, звучит на порядок некачественнее зачарованной ею стереосистемы. А потом все обратили внимание на потолок — за стеклом началась суета, если не паника. Озёрная живность в спешке порасплывалась кто куда, и даже сонные медузы зашевелились. Раздался грохот — огромное, усеянное присосками щупальце хлестнуло по стеклянной поверхности, за ней — ещё одно, и вскоре гигантский кальмар целиком разместился на потолке, погрузив гостиную в ещё бо́льшую темень. Возможно, он питает любовь к тяжёлой музыке. Но Гермиона не была уверена, что к нему через завесу магии и стекла пробивается хоть что-нибудь.       Явление, похоже, было не таким уж редким — слизеринцы удивлёнными не выглядели и почти сразу вернулись к пьянству. Луна прервала экспрессивный танец и замерла, не отводя взгляда от кальмара, который неспешно шевелил пугающе громадными щупальцами. И вдруг спросила, перекрикивая музыку:       — Ты поцелуешь меня, Тео?       — Что? — переспросил он запыхавшимся голосом. Гермионе тоже показалось, что она ослышалась.       — Ты поцелуешь меня? — Луна посмотрела ему в глаза. Тео выглядел сбитым с толку, но его ладони, не колеблясь, коснулись её лица. — Я была бы рада! Если ты не против. Трудно придумать лучший момент для моего первого поцелуя, чем под гигантским кальмаром…       Её дальнейшие слова пропали в музыке. Тео склонился к Луне и нашептал ей на ухо несколько ласковых фраз. Кивнув, она стала на цыпочки, обняла его шею и зажмурилась.       Гермиона подумала, что по-хорошему стоит отвернуться и не вмешиваться в чужой волшебный момент, но любопытство взяло верх. Многие головы в тот момент обернулись к Луне и Тео, который накрыл её губы своими и стал нежно, с трепетной осторожностью их целовать.       Джинни, наблюдая за парой, прислонилась к Гермионе, растроганная, но в то же время немного раздосадованная.       — Ну вот, а я его сегодня трахнуть планировала. А теперь вроде как не комильфо… Хотя… Чёрт его знает, — пожала плечами Джинни. — Иногда я так… путаюсь в человеческих отношениях… — Она ненадолго нахмурилась, о чём-то задумавшись, а потом нарочито весело ткнула Гермиону пальцем в бок: — И чего это вы все разбиваетесь на парочки, а?       Тео целовал Луну медленно, но с возрастающей настойчивостью, а она рассеянно пыталась вторить движениям его губ. Руками он спустился ниже и, просунув их под волосами Луны, обвил её талию и прижал к себе. А Гермиона смотрела на них и думала о Драко. Тоска по нему отзывалась в теле едва ли не болезненным томлением. Ей хотелось, чтобы он тоже поцеловал её. Прикоснулся, приласкал или хотя бы просто полежал на ней, а она бы уже придумала, что с этим можно сделать.       Когда песня кончилась, кальмар отлепился от потолка, спустился и теперь маячил перед окнами. Луна оторвалась от губ Тео и посмотрела на него с нехарактерной для себя обескураженностью.       — Это было очень приятно.       Тео усмехнулся. Он выглядел одурманенным и до сих пор удивлённым. Потом между ними произошёл диалог, который нельзя было разобрать из-за музыки. Тео что-то сказал Луне, поглаживая пальцами её талию. Ответную доброжелательную фразу Гермиона расслышала:       — Да нет, я пока нацеловалась.       Улыбнувшись напоследок, Луна упорхнула к центральному окну — там открывался прекрасный обзор на гигантского кальмара. Тео застыл на месте и простоял так несколько секунд. Мимолётное недовольство на его лице после короткого кивка, адресованного самому себе, сменилось мужественным принятием. Он повернулся к Джинни и Гермионе.       — Пока. Пока нацеловалась, — с нажимом на первое слово произнёс Тео. А потом вразвалочку проследовал к Луне, сунув руки в карманы.       — Иди к Драко, — пропела Джинни Гермионе на ухо, когда они, пройдясь до бокового окна, разглядывали прилепившееся к стеклу розоватое щупальце. — Хочешь ведь.       Хотела. Но в ответ помотала головой и нырнула за Картой, чтобы проверить Филча и миссис Норрис. Ну а после — ладно, ведь всё равно уже достала — заглянула в разворот с подземельями. На этот раз Драко в спальне не обнаружился. Там остались только Крэбб с Гойлом.       — Он у раковин. — Отыскав нужную точку, Джинни ткнула в Карту и улыбнулась: — Иди.       — В мужскую ванную? С чего бы?       — В женскую, — загадочно протянула Джинни, — а там всё поймёшь.       Гермиона посмотрела на неё с недоумением, но решила, что освежиться в любом случае не помешает…       Слизеринские коридоры оказались ещё мрачнее основного помещения. Здесь пахло водорослями, а пол представлял из себя металлический помост, под которым сквозь узорчатую перфорацию виднелась вода. Местами она тонкими струйками стекала и по каменным стенам. Гермиона свернула в женское крыло и вскоре толкнула дверь в ванную, чувствуя, как безо всякой на то причины нарастает волнение. Может, из-за жутковатого места, а может, всё дело было в музыке, доносившейся из гостиной, — гипнотичной, но нисколько не успокаивающей.

Вуду в крови — наружу. Спокоен, хотя укушен.

      Джинни не соврала — Гермиона всё быстро поняла. Часть стены в помещении, где располагались раковины, представляла собой подобие проницаемого аквариума, тянувшегося от пола до потолка, — сквозь него виднелась такая же комната, только из мужского крыла. Решение эксцентричное, как и многие другие в слизеринских подземельях. С другой стороны, ничего приватного сквозь воду разглядеть было нельзя — раковины прятались глубже в стене, где сейчас и находился Драко, если ещё не успел уйти.

Утешь имитатора душу.

      Аквариум — определение не совсем верное. Резервуар имел прямой выход к озеру, и, раз на то пошло, аквариумом была сама слизеринская обитель — для случайно заплывшей сюда русалки экспонатом являлась бы стоящая за стеклом Гермиона.

Глупышка не видит знаков войны. Предвестник в усмешке натужной.

      Пока она оставалась в компании одних лишь путаных водорослей и мелких рыбёшек. Но вскоре увидела, как мимо проносится Драко. В ту секунду Гермионе померещилось, будто его правильные черты искажены чем-то отчаянным, паническим. А может, искажала всё вода и нагнетающая музыка.

Тоскуя тихо-тихо, Оставь открытым выход.

      Драко в самый последний момент заметил Гермиону и вернулся. Кажется, и правда померещилось. На его мокром лице — привычное бесстрастное выражение, которое почти сразу сменилось теплом, чувствовать которое от Драко Малфоя было до сих пор непривычно.

***

Свою ухмылку вытри. Приходи.

      Поплавать бы, а не просто оросить рожу водой из крана. Или пробежать кросс. Полетать на метле на максимальной скорости. А может, и правда? Потрахаться, только жёстко. Жаль, такая опция пока закрыта… Закрыта? Серьёзно?.. Пойти на вечеринку, нажраться и скакать с Монтегю, а наутро проснуться в луже рвоты, чтобы стыдно было как минимум до следующего матча, — вот. В точку. Празднование будет уместным и заслуженным, не так ли? Всё так.       Всласть наумывавшись и глубоко надышавшись, кое-как размазав воду по лицу, Драко был полон решимости так и поступить. Пока не увидел за стеклом аквариума ангела… А может, своего персонального демона в белом чокере и высоких то ли гольфах, то ли чулках — как назвать, непонятно, но их вид наводил только на одну мысль: к чёрту попойку. Драко заслужил ещё кое-что.       Заслужил ли? Он в этом усомнился, глядя на улыбающееся личико Грейнджер сквозь воду и стайки рыб. Забавно, что совративший его маленький демон является настолько добрым и светлым существом. Сегодня она спустилась в подземелья добровольно лишь для того, чтобы быть подпорченной… Отказывать ей в этом удовольствии у Драко не хватало ни силы воли, ни совести. Он просто пялился на неё и улыбался.       Помешкав, Грейнджер достала из сумки галлеон, провела по нему палочкой и требовательно уставилась на Драко. Он, ощутив, как собственная монета в кармане брюк нагревается, взглянул на сообщение:       «Надо поговорить».       Поговорить. Конечно, почему нет? Драко кивнул, и тогда Грейнджер, явно довольная тем, что он таскает с собой эту штуку для их связи, опять запихнула руку в сумочку, такую маленькую, что средняя мужская ладонь туда бы попросту не влезла, и вытянула оттуда нечто, напоминающее накидку из тончайшей ткани. Знал бы Поттер, для каких целей используется его мантия-невидимка…       Таким образом меньше, чем через минуту, Драко в компании надёжно припрятанной Грейнджер шагал в направлении спален.       — Почему ты не пришёл на вечеринку? — полюбопытствовала она полушёпотом.       — Да как-то лень стало, — пожал плечами Драко. Что ещё он мог ей сказать? — Почему ты не пришла на матч?       Вопрос застал Гермиону врасплох.       — Э-э… Да я только на гриффиндорские хожу. Ради приличия. А ты хотел, чтобы я пришла?       — Ну… Просто почему-то мне казалось, что придёшь, — уклончиво пробормотал Драко, ощущая теперь уже себя немного застигнутым врасплох.       — Ой, подожди, — вдруг с опаской шепнула Гермиона, когда они подошли к двери почти вплотную. — Там же сейчас… Там разве пусто?       Вот эта фразочка Драко совсем не понравилась. Он ещё больше укрепился в мысли: у Грейнджер с компашкой есть способ отслеживать перемещение людей по замку. Осведомлённость о Филче с натяжкой можно было бы объяснить, например, шпионящим Почти Безголовым Ником, но вот ситуация повторилась. Да и совпадение ли, что она оказалась в ванной в аккурат в тот момент, когда туда пришёл Драко? Вот чёрт… Это может оказаться проблемкой.       — Я имею в виду, что Крэбба с Гойлом тоже не было на вечеринке, — спешно пояснила Грейнджер, и её тон по-прежнему не обнадёживал. — Разве они не в спальне?       — В спальне. Но этот вопрос решается очень легко, — заверил её Драко. — Думаю, ты и сама понимаешь. Не окажешь честь?       Грейнджер под мантией закатила глаза, можно было не сомневаться, но тем не менее буркнула:       — Угу.       Драко толкнул дверь и осмотрелся. Его экс-телохранители беззаботно коротали время за очередным выпуском комиксов про Патрика Пигса. Вечеринку они проигнорировали в знак унылого протеста против своего изгнания из команды, а играли они отвратно. Как выяснилось, какие-никакие мозги нужны даже загонщикам.       Уже через пару секунд сначала Гойл, а за ним и Крэбб поочерёдно приобрёли ещё более бестолковое выражение, чем обычно, под воздействием образцового невербального Конфундуса.       — Ребята, — бодро обратился к ним Драко. Пройдясь до своей кровати, он сел на неё и принялся разуваться. — Почему не на пьянке?       — Да. Почему? — глупо повторил Крэбб.       — Вот и я не пойму. Там виски, девочки, всё как полагается, — продолжил разглагольствовать Драко. — Поговаривают, Даф так набралась, что раздвигает рогатку перед всеми желающими, — добавил он в порыве вдохновения и сразу же ощутил больный щипок за предплечье — Грейнджер такой метод убеждения не одобрила.       Крэбб встрепенулся, а Гойл мечтательно вздохнул:       — Мне больше Астория нравится…       — Астория? — приподнял брови Драко. — Да, с ней будет посложнее… Она знаешь, как сказала? Говорит, даст… э-э… только самому-самому… бухому.       — Подожди, — призадумался Гойл. — Напиться я могу!       — Дерзай! Пока лидирует Монтегю.       — К чёрту Монтегю! — С этими решительными словами Гойл унёсся прочь из комнаты, а вместе с ним и Крэбб.       Дверь захлопнулась. Гермиона, сбросив мантию-невидимку, стала заталкивать её в сумочку.       — Это было отвратительно с твоей стороны, — осуждающе покачала головой она.       — Подожди-ка, Грейнджер. Ты только что втихомолку оглушила двух человек Конфундусом и глазом не моргнула. — Пока Драко говорил, Гермиона принялась за колдовство — одно запирающее, второе, третье… — А они, может, хотели провести спокойный, трезвый вечерок. Почитать комиксы.       Грейнджер, наложив заглушающее заклинание резким взмахом палочки, нахмурилась.       — Но ты же сам…       — Я? Когда я просил тебя о помощи, предполагал, что ты очень вежливо попросишь их оставить нас наедине. И всего-то.       Грейнджер посмотрела на него со скепсисом. Усевшись рядом на кровати, она стала торопливо стягивать ботинки.       — Своим нежным голосочком. Они бы точно не устояли, — продолжил Драко. — А так… Я ведь не знал, что ты окажешься больной психопаткой. Пришлось импровизировать.       Хмыкнув, Грейнджер решительно задёрнула полог. Небольшое пространство погрузилось во мрак, и Драко зажёг стоящий в нише над изголовьем кровати сферический ночник, выкрутив его на минимум. За арочным окошком виднелись очертания озёрной растительности, позади которых светилась стайка поздних медуз. Грейнджер не уделила симпатичному виду и нескольких секунд. Сверкнув в полутьме глазами, она залезла к Драко на колени, зажав его бёдра между своими ногами.       — И вообще… — Руки почти инстинктивно легли на талию Гермионы. По мере того, как лёгкие наполнялись ароматом её волос, рассудок понемногу ускользал от Драко — это хорошо. Говорить захотелось тише и медленнее. — Про мои моральные качества ты уже давно всё уяснила, разве нет? Тем не менее ты здесь.       Не выказывая реакции на его слова, Гермиона прошлась пальчиками по волосам на затылке Драко, а потом запустила их во влажные пряди у его лба. Всё это время она мостилась поближе к члену с явным намерением оценить его твёрдость. Их лица оказались совсем рядом.       — Зачем? — добавил Драко. — Поговорить захотелось?       — Я больше не могу! Десять дней — это слишком долго, — сокрушённо выпалила Гермиона. Её ладошка, спустившись ниже, забралась под серый джемпер Драко и легла на твердеющий член поверх брюк, а оттуда плавно переместилась на живот так, словно он и был изначальной целью.       — Слишком долго, да? — с деланным сочувствием осведомился Драко.       — Всё бы ничего, но это сказывается на учёбе. — Вторая рука Грейнджер вслед за первой нырнула под джемпер. — Я получила «Выше ожидаемого» по нумерологии!       — Какой ужас, — кивнул Драко, прекрасно понимая, что сейчас Грейнджер до учёбы нет никакого дела, — это лишь её наивные попытки хоть как-то оправдать облапывания и то, что она уже ёрзала у него на коленях.       «Придётся внимательно следить, чтобы ты не кончила раньше положенного», — отметил Драко и сжал бёдра Гермионы, чтобы немного унять нетерпеливые движения. Кажется, её это завело лишь сильнее. Она коснулась его носа кончиком своего и тихо добавила:       — По невнимательности… Потому что могу думать только об одном.       — О чём же?       — О тебе. — Прикрыв глаза, Гермиона нежно втянула его нижнюю губу. — О том, что ты со мной делаешь… — За ней — верхнюю, а Драко скользнул языком в её податливо приоткрывшийся ротик. Короткий, влажный поцелуй — и Гермиона потянула наверх серую ткань джемпера.       — А знаешь, что я собираюсь с тобой сделать сейчас? — с ухмылкой спросил Драко, снимая с неё кофточку.       — Что же?       — Я собираюсь трахнуть тебя очень нежно. Хочешь?       Внимательно глядя ему в глаза, Гермиона закивала со взволнованной улыбкой. Тогда Драко потянул тонкую ленту, развязывая бант на воротнике блузки. Пуговица за пуговицей — и вскоре взгляду предстала грудь, соблазнительно обтянутая белым кружевным лифчиком, — девочка была во всеоружии.       Они вновь потянулись к губам друг друга. Драко старался не торопиться — спешка в их ситуации стала бы не лучшей стратегией, но он не прикасался к Гермионе уже давненько, и это сказывалось на самообладании. В итоге Драко обнаружил себя целующим её с излишней жадностью. Царапающим зубами по её губам, втягивающим ртом язычок. Бормочущим какую-то нежную чушь.       — Ты так пахнешь… — Да он вообще не то собирался…       — А мне очень нравится, как пахнешь ты, — прошептала Гермиона, зарываясь в волосы Драко носом и заодно пальчиками. Да уж. Какой-то очень несмешной шуткой судьбы их штырило друг от друга как двух законченных наркоманов…       Ладони Драко переместились выше и погладили её грудь поверх лифчика. Сжали твердеющие соски, и Гермиона выгнулась навстречу с тихим стоном, напомнившим: надо попросить её кое о чём.       — Не кончай слишком быстро, — сказал Драко.       Гермиона неуверенно кивнула. Опрометчивая фраза, на самом деле, — такая может только подстегнуть. Собрав волю в кулак, Драко нацелился на сосредоточенность и неспешность. Он принялся стягивать бретельки. Блестящие глаза Гермионы метались от его лица к движениям рук. Когда лифчик был приспущен, Драко полюбовался её вздымающейся от учащённого дыхания грудью и маленькими розовыми сосками, а потом потянулся к одному из них и облизнул.       Гермиона сегодня была особенно отзывчива, и это очаровывало. Пока Драко её обласкивал, она не находила себе места. Хныкала, крепко прижимая к себе его голову, и покачивала бёдрами — сначала хаотично, но в её движениях постепенно вырисовывался ритм, который не мог не настораживать. Драко знал, что Гермионе хочется большего, но был начеку и действовал медленно. В какой-то момент её ладонь, спустившись по его животу, обхватила стояк поверх штанов теперь уже в открытую и стала поглаживать. Любопытно, с какой быстротой член стал любимой игрушкой Гермионы. Её неумелые ласки… чёрт, отчего-то были самыми лучшими.       — Драко, — выдохнула она. Пришлось оторваться от её груди. — Мне кажется, я могу кончить в любую минуту. Секунду.       Кивнув, он пробежался взглядом от её личика до покрасневших, блестящих от слюны сосков. С губ сорвалась продиктованная членом просьба:       — Покажи, какая ты мокрая.       Гермиона долго не колебалась и слезла с Драко. Прилегла, откинувшись на локти, медленно подогнула обтянутые белыми гольфами ножки и… помешкала, прежде чем развести их шире. Её щёки порозовели, она потупила взгляд — неделя так пагубно сказалась на её раскованности?.. Тем временем кружевные трусики, видневшиеся из-под короткой атласной юбки, были насквозь промокшими.       Словно загипнотизированный, Драко склонился, подхватил Гермиону под бёдра и провёл кончиком носа по влажной ткани между её ног, вдыхая пьянящий аромат. Тело взмолилось о пощаде, напоминая о себе оттягивающей брюки каменной эрекцией. Выше послышался вдох — смущение вперемешку с желанием. Подцепив пальцами полоску трусиков, Драко отодвинул их в сторону, и перед глазами предстала концентрация чистейшего удовольствия. Тактильного, визуального, всякого… Особенно сейчас, когда Гермиона буквально истекала соками. Клитор набух и призывно торчал, складки вплоть до внутренней стороны бёдер были основательно покрыты смазкой. Драко жадно провёл языком по одной из них и скользнул между ними вглубь прежде, чем успел сообразить, на какой тонкий лёд ступает. Грейнджер захныкала, прогибаясь в спине навстречу. Драко оторвался от неё и увидел в карих глазах неприкрытую мольбу. Ещё немного, и она будет доведена до нужной кондиции…       Удерживая бёдра Гермионы, чтобы она ими лишний раз не дёргала, Драко легко подул ей на киску в качестве передышки, а потом неглубоко погрузил в неё язык со всей осторожностью, на которую был способен. Прекрасно понимая: одно лишнее движение — и неделя воздержания пойдёт насмарку. Он вылизывал её неторопливо и аккуратно, в упор игнорируя клитор. Невозможность подставиться им под язык доводила Гермиону до отчаяния, она стонала и извивалась, но Драко держал её бедра очень крепко, продолжая сладкую пытку. Вскоре ситуация едва не вышла из-под контроля: пальчиками, что до этого цеплялись за его волосы, Гермиона сама потянулась к клитору. Неслыханная дерзость. Но с реакцией ловца она тягаться не могла — её руки были моментально пойманы и вжаты в подушку.       — Нет, детка. Нельзя, — сказал Драко, нависая над ней. Это должно было прозвучать строго, и прозвучало, но устрашающего эффекта не возымело. Тяжело дыша, Гермиона оторвала голову от кровати и лизнула нижнюю губу Драко, а её ножки обвились вокруг его бёдер. Очень неосторожно… Ещё не хватало, чтобы она кончила от трения о член через брюки.       — А то что? — шепнула Гермиона. Её запястья дёрнулись под удерживающей их рукой — проверяет силу хвата?       — А то что? — со смешком переспросил Драко. — Да много чего, Грейнджер. Например…       Он отстранился, резко перевернул её на живот и тут же потянул наверх за ягодицы. Гермиона взвизгнула от неожиданности — она оказалась на четвереньках прежде, чем успела опомниться, а Драко, просунув колено между её бёдрами, чтобы ей даже в голову не пришло тереться ими друг о друга, задрал юбочку.       — Знаешь, как говорит Тео? Догги-стайл — самая физиологичная поза для дефлорации. — С этими словами Драко стал расстёгивать ремень, нарочито шумно лязгая пряжкой.       — Я… — начала Гермиона, оборачиваясь. — Просто я думала…       Её растерянный взгляд остановился на ремне. А что, если вытянуть его из петель и картинно щёлкнуть им в воздухе? Как бы, наверное, округлились её глазки… Пока член, которому фантазия и принадлежала, не успел завладеть сознанием окончательно, Драко поспешил прогнать бредовую, хотя, несомненно, будоражащую идейку.       — Да шучу я. Сказал же, нежно. Ложись на спину и веди себя хорошо.       Гермиона улыбнулась и послушалась, а Драко подумал: вообще-то, догги-стайл тоже может быть нежным. Ну да ладно.       Он нащупал в углублении тумбочки колбу с контрацептивным зельем, откупорил и, делая глоток, полюбовался невероятным зрелищем. Гермиона лежала и ждала его. На этот раз ножки она скромно свела, но вот подогнуть их не забыла — её отодвинутые в сторону мокрые трусики неплохо просматривались. Первое проникновение Драко планировал совершать на ложе побольше, и всё же дефлорация гриффиндорской гордости здесь, в подземельях, ощущалась бальзамом на душу. Гермиона выглядела невинной и до предела возбуждённой. Призыв и робость, волнение и голод во взгляде… Возможно, за это Драко попадёт в ад нерадивых блюстителей крови, но… Ладно. Ладно…       Он быстро снял с себя оставшуюся одежду и кинул на подоконник поверх кофточки и блузки Гермионы. Взгляд упал на перо, что валялось рядом. Целое, ни намёка на повреждения… От воспоминания о дурацких чарах…       «Дурацкие чары?! Они могут спасти шкуру твоего отца!»       Драко стало не по себе, и он поспешно переключил внимание на Гермиону. Сел перед ней, подогнув под себя ноги, и принялся раздевать теперь уже её. Вскоре на подоконник отправилась юбка, за ней — кружевной лифчик. Потом Драко поддел трусики. Пока стягивал их, Гермиона часто дышала и не сводила с него глаз, а он, к счастью, вновь почувствовал себя отлично — так, будто разворачивает самый прекрасный подарок на самое расчудесное Рождество.       Оставив её в одних лишь гольфах — да, в них определённо есть своя прелесть — и чокере, Драко подтянул Грейнджер к себе так, чтобы её ягодицы легли на его бёдра. Скользнув пальцем между половых губ, он медленно ввёл его внутрь. Успевшая подостыть, Гермиона прикрыла глаза и блаженно выгнула шею, а Драко добавил к среднему безымянный палец и, двигая ими, зачарованно наблюдая, как киска принимает их в себя, думал: врываться в неё в один заход, пусть даже с долгой прелюдией, стало бы кощунством, которое он бы себе не простил. Сейчас особых проблем с членом у Гермионы возникнуть не должно.       Поэтому, вытащив пальцы, Драко немного скорректировал её положение и провёл головкой вдоль половых губ, собирая смазку. А потом аккуратно проник внутрь до перегородки и надавил сильнее обычного. В его живот тут же упёрлась ладошка.       — Тебе страшно?       — Да нет, — хихикнула Гермиона.       — Не волнуйся. Расслабься, — Драко провёл пальцами от её живота вверх и погладил сосок. — Постарайся меня не отталкивать.       — Просто я думала, ты обнимешь меня. — Она хихикнула вновь, стесняясь, похоже, своего предположения.       Фыркнув, Драко терпеливо пояснил:       — Мне нужно видеть, как я вхожу. В такой ситуации лучше не тыкать вслепую. Я обниму тебя, когда войду.       Улыбаясь, Гермиона закивала. А Драко в каком-то внезапно нахлынувшем безумном порыве склонился к ней, чмокнул внутреннюю сторону её бедра, живот, грудь, шею, наконец добрался до губ и, чувствуя, как быстро бьётся сердечко Гермионы, поочерёдно втянул ртом верхнюю и нижнюю.       — Всё хорошо… — приговаривал он, садясь и вновь подтягивая к себе её бедра. — Не бойся. Ты же гриффиндорка.       — Да я и не боюсь, — ответила Грейнджер, хотя её тело оставалось немного напряжённым. А может, это Драко чувствовал себя раздёрганным.       Пристроившись поудобнее, он коснулся членом скользких складочек, неглубоко вошёл и стал медленно двигать тазом, надавливая немного сильнее с каждым толчком. Пальцами Грейнджер поглаживала пресс Драко, вероятно, готовая начать обороняться в любой миг, но плавный ритм и привычное «на полшишечки» её успокаивали.       И когда Гермиона, окончательно войдя во вкус, облизнула губы и податливо прогнулась… Решительный толчок. Драко услышал её скулёж — жалобный, пусть и тихий. Почувствовал её — жаркую. Мокрую. Такую тесную.       — Не дёргайся.       Слова прозвучали грубо, но слишком уж сильно низ живота сводила похоть. Драко, оперевшись на локти, наблюдая лёгкий испуг в глазах Гермионы, полностью накрыл собой её хрупкое тельце. Успевшая сжаться, она с похвальной покорностью, как могла, расслабилась, позволяя проникать в себя глубже. Член сдавили тугие, толком не тронутые стеночки. Ладошки доверчиво обняли спину.       «Моя послушная девочка».       Чтобы не ворваться в неё, а плавно войти, усилий потребовалось немало. Драко подтолкнул свои бёдра ещё немного вперёд и наконец столкнулся с ягодицами Гермионы. Она приняла его со всхлипом, в котором боль смешалась с чем-то чувственным, наверное, пока не в полной мере ею осмысленным.       — Вот так. Умница… — похвалил Драко хрипловатым шёпотом. Разумом завладевала одна примитивная мысль: двигаться. Желательно побыстрее и порезче. Но, как бы отчаянно тело не нуждалось во фрикциях, Драко задействовал порядком иссякшие резервы бережности и обнял Гермиону, просунув руки ей под спину.       Так тесно их тела ещё не сплетались. Находиться ближе к человеку невозможно физически. Драко замер, решив: пусть она немного привыкнет. Какое-то время тишину нарушало лишь тяжёлое дыхание обоих. Ломанись сейчас сюда кто угодно — Тео, Блейз, Крэбб с Гойлом, хотя этим уж точно не хватит мозгов расколдовать грейнджеровские запирающие чары, в любом случае… Драко, наверное, запустил бы Авадой в любого.       — Ты в порядке? — тихо спросил он Гермиону.       — Да, кажется, — последовал её растерянный, немного удивлённый ответ.       — Было больно?       — Чуть-чуть.       — Сейчас? — Драко оторвал щёку от волос Гермионы и внимательно на неё посмотрел.       — Почти нет. — Она коснулась его лица пальчиками, притянула поближе и прижалась к губам в коротком и нервном, но ласковом поцелуе. Её бёдра шевельнулись, ножки обвились вокруг Драко теснее. Посчитав это готовностью к продолжению, хотя, конечно, был очень предвзят, он вышел наполовину и вновь толкнулся внутрь. Киска пропустила его очень неохотно, с восхитительным сопротивлением. За первым толчком последовали новые. Те едва слышные, но пленительные звуки, что издавала Гермиона, то, как она обнимала Драко… Пришло время для его собственной сладкой пытки.       Он двигался в ней невыносимо медленно, растягивал её, непрерывно заполнял собой. Пожалуй, переполнял, но чувствовал, как миниатюрное тело под ним расслабляется и отдаётся ему. Гермиона поймала ритм, подавалась навстречу бёдрами и от плавных поступательных движений выглядела так, будто погружается в транс. Скольжение, раскачивание, что-то волшебное, что-то по-первобытному правильное… Всё бы хорошо, но из-за этой концентрации у Драко на спине проступала липкая испарина. Напряжению нужно было вылиться хоть во что-нибудь, не в оргазм — нельзя. Он прикусил шею Гермионы — с натяжкой сойдёт, но зубы хотелось сомкнуть плотнее. Сладко до мучения… Драко спустился, скользнув носом по её ключице, чуть сгорбился (разница в росте всё усложняет) и оттянул зубами сосок. Потом сразу же обхватил его ртом и зализал укус.       — Драко… — послышался сбивчивый выдох.       Второй сосок. Губы. Снова шея. Так и продолжилось — укусы и нежные фрикции, которые становились Гермионе всё нужнее. Её боль окончательно отступала, это было видно. В хныках и порывистых движениях бёдер ощущалось наслаждение и явная мольба о большем — быстрее, жёстче. Драко не знал, как это вынести.       Выпрямляя руки, он приподнялся для большего обзора. Увидел под собой кайфующего дьяволёнка, чьи потемневшие глаза принялись блуждать по его телу: грудь, пресс, ниже; а потом, постанывая в ритм толчков, Гермиона с похотливым восхищением стала следить за тем, как Драко раз за разом в неё входит.       «С хера ли ты такая чувственная девочка?!» — подумал он почти со злостью — так сильно сбоила выдержка — и стал вбиваться резче в непродуманной попытке наказания. Наказать вышло только себя. Прикусив губу, Гермиона застонала громче. Наблюдая блаженство на её личике, Драко понял, как он предательски близко…       Пришлось замедлиться и выйти полностью, чтобы дать члену остыть.       — Тебе хорошо? — Не придумав ничего получше, Драко скорчил заботливого. Нет, удостовериться и правда не помешает — мало ли, вдруг это были стоны боли…       — Да-да-да, ещё!.. — Гермиона посмотрела на него умоляющими, горящими глазами.       «Флоббер-черви…»       Возбуждённая, кусающая зацелованные губы. Её бёдра нетерпеливо подрагивали.       «Морщерогие кизляки…»       Мало того, что морщерогие кизляки не помогают, так ещё и думать о них в такой момент… Это досадно.       — Пожалуйста. Мне совсем не больно… — прошептала Гермиона и, задрав задницу, попыталась сама насадиться на член. Промахнулась — он скользнул вдоль влажных половых губ.       — Точно?       «Кикимер… Рональд Уизли…»       Рональд Уизли в качестве охладителя пыла тоже не годился. О, если бы он только увидел, кому прямо сейчас отдаётся его дорогая подружка… Гнев и слёзы на конопатой роже раззадорили бы даже больше.       Драко, как ему казалось, неплохо всё продумал. Но включить в план дефлорации то, что накануне необходимо передёрнуть, в голову как-то не пришло. К десятому дню он наверняка бы так и сделал, но вышло, что вышло. Драко забывал дрочить, потому что зациклился на отработке дурацкого заклинания, и…       В яблочко. Эта мысль была унылой настолько, что подарила второе дыхание. Дотрахать Грейнджер подобающим образом теперь труда не составит. Тем более её ладошки так настойчиво тянули его на себя.       Что ж, раз ей совсем не больно… Драко просунул руку под её коленом, укладывая его на сгиб своего локтя, подался вперёд, склоняясь ниже, — теперь Гермиона была раскрыта для него ещё лучше. Вошёл до упора и, постепенно набирая темп, следя, чтобы его лобок соприкасался с клитором (ведь всё, увы, как обычно вертится вокруг клитора), стал двигаться.       — Да… — очень тихо прошептала Грейнджер. — Вот так, пожалуйста… Драко…       А впрочем, не факт, что поможет унылая мысль… Но, к счастью, Гермиона была уже близко. Она явно не отдавала себе отчёт ни в том, что щебечет, ни чем сейчас заняты её руки — а они, перебравшись ниже по спине Драко, вцепились в его бёдра и стали жадно прижимать к себе, побуждая его ускоряться. И он ускорялся, наплевав на самоконтроль. Развязные, мокрые звуки перемешивались с мелодичными стонами Гермионы. Драко пришлось уткнуться ей в шею, чтобы заглушить собственные, так и рвущиеся из горла. Она слишком сладкая. Слишком вкусная. В ней так хорошо…       Это же просто секс. Странные телодвижения, продиктованные животной потребностью. Но распалённому сознанию происходящее в упор казалось чем-то иным. Более значимым? Может, «заниматься любовью» — это не пустая фразочка? Нежность поглотила слизеринские подземелья. Магия, кровь, происхождение, репутация — всё потеряло ценность в последние секунды. Осталась девушка. И удовольствие видеть, слышать, чувствовать её оргазм.       Ноготки Гермионы больно впились Драко в бёдра. Выгнувшись, она ловила его последние судорожные толчки. Его зубы оттянули кожу на её шее, за ними впились губы и не отпускали, пока он кончал вслед за Гермионой, оставляя отметину в глупом порыве зафиксировать кое-что важное.       «Моя, моя, моя».       Потом она расслабилась в его руках. Драко уронил щёку на мягкие кудряшки, и ещё немного полежал сверху, чувствуя, как подрагивающие пальчики гладят его по волосам на затылке.       Обнявшись, они постепенно пришли в себя. Когда Драко отпустил Гермиону и лёг рядом, первым делом отвёл её ногу вбок и рассмотрел внутреннюю сторону бёдер. Затем, проведя пальцами вдоль её промежности, подставил руку под свет ночника — никакой крови. Если пара капель и выступила, то успела смешаться с прочими телесными жидкостями.       — Ну и кто тут, мать его, хогвартский дефлоратор? — хмыкнул Драко. Гермиона заулыбалась, а он притянул её к себе в очередном порыве нежности.       — Ты как, Драко?       — Я? — Он нахмурил брови, поглаживая пальцами засос на шее Гермионы, опрометчивый, но смотревшийся, безусловно, очень красиво. — Охуенно. — Что ещё он мог ей сказать? — А ты?       — Тоже, — вздохнула Гермиона и лениво прикрыла глаза, закинув ножку на Драко, который мельком подумал: этого монстра он взрастил собственноручно…       Гермиона ассоциировалась у него с наслаждением. Но при этом всегда на фоне маячила грусть. Последние недели Драко пытался освоить восстанавливающие чары — безуспешно и с возрастающим отчаянием. Ничего не выходило даже на примитивных разрывах пергамента и поломках перьев. Сегодня Драко был решительно настроен не высовываться из-за полога, пока у него не выйдет хотя бы что-нибудь. И… что-то вышло. Перо покорно срослось. Та гамма чувств, что Драко в тот момент испытал… Он понимал умом, что должен порадоваться. Он и порадовался, кажется, но в то же время что-то было не так. Да много чего было не так. Радоваться и пугаться одновременно — это ненормально. Вот и сейчас: Гермиона прижималась к Драко, расслабленно водила пальцами по его груди, а на него вслед за эйфорическим ощущением счастья нахлынула такая горечь, что впору пустить слезу. Потому что любое счастье имеет срок годности. У этого счастья он вполне осязаем.