You shot me so damn well Rampampam You shot me then you got me and I'm like, "Damn" Rampampam
Дверь с лёгким скрипом открывается и я захожу в отделанный бордовым, кровавым цветом кабинет. Это помещение стало для меня домом с моего входа в мафию. Здесь я пишу отчёты, здесь иногда провожу свободное время, здесь раздумываю над планами. Хотя несколько лет назад все сильно изменилось. Каждый раз, когда я пересекаю порог, в голове всплывают размытые воспоминания о том, что однажды случилось внутри этих стен. Прошло уже четыре года, а я до сих пор не понял, чего именно добивался тот человек. Перед моими глазами все ещё — тот день, та боль, то лицо. Лицо самого ненавистного мне человека в мире, и дуло пистолета.I see the satisfaction in your eyes Rampampam
Я видел, как довольно он ухмылялся, когда я упал без сознания.I loved you and I trusted you so well, so why, oh why, oh why?
Я слишком слепо доверял своему бывшему напарнику. Нет, это переходило границы доверия. Я понимал это. И никак не хотел принимать.***
Baby, I see what's on your mind, I see You try to find another lie, for me, and when I ask about it, hm When I ask you're hiding from me, mm-mm
В тот день он вел себя странно. Я понимал: прошел всего день со смерти его лучшего друга. Это не влияло на мою уверенность в том, что он через это пройдет и время его вылечит. Нам, мафиози, ко смерти не привыкать. Она сопутствует нам всегда, следует пятам. У меня умерло много друзей. Много знакомых. Много подчиненных. Их невозможно перечислить. Я живу дальше. Он — не смог. Он всегда хотел умереть, но выбрал кое-что другое. И тогда мы возвращались с миссии. Он плелся медленным шагом за мной, хотя я устал больше. Он шел молча, не подкалывая меня как обычно делал. Я понимающе не тревожил его. Все было предельно нормально. Я не знал, увы.Confusing thoughts and mystery, I see Our love was just a fantasy, for me
Мы с ним состояли в «отношениях». Ничего не стоящих, глупых отношениях без будущего. Мне нравятся мужчины, нравятся и сейчас, а женщины мне не интересны. Но тогда все было в первый раз. Он заставил меня думать что то, что он делал со мной — норма, что так и надо. Я верил его глупым словам о несуществующей «любви». Он признался мне в пятнадцать, что я поначалу сочел за издевку. Так продолжалось до семнадцати, когда он начал ко мне приставать. Как-то так получилось что мы переспали, и тогда я, как неопытная девушка, подумал, что все было правдой — одуренный новыми, свежими ощущениями я не понимал, что мной тупо играют. Я ответил ему взаимностью, хотя не должен был.You played me like nobody, mm-mm When you were everything for me, mm-mm
Он изменил мне с девушкой. Первую ночь после этого я не мог уснуть, и, признаться, я пролил пару слез. Для меня это было настоящим шоком. Но потом он изменил мне ещё с одной. И ещё. И ещё. Я привык. А ведь для меня он был всем. Я не видел никого кроме него. Я пытался найти ему извинения: то он был пьян в стельку, то девушка сама к нему лезла, то она была на меня «похожа». Я не мог сказать ему прекратить, иначе он бы распознал, что мне больно и я ревную. С другой стороны наше соперничество мешало мне показывать все мои чувства. В итоге я понял, что никакие у нас не отношения. Мы просто спали вместе, просто утоляли свои желания. Он не видел во мне ничего, кроме легкодоступного тела, которое можно иметь когда душе угодно. Хотя с ним, стоит признаться, я наслаждался актом по-настоящему. После его предательства я пробовал спать с другими мужчинами, но никто из них не знал, где мне приятнее всего, никто не ублажал так, как он. Я ночами ворочался, не в силах забыть о нем и то том, что он мог со мной сделать если бы только был рядом. В тот день он ворвался в мой кабинет без стука. Это не было обыденным поведением для него. Обычно он играл напускной вежливостью.***
В тот момент я держал в руках стопку бумаг с отчетами о нашей успешно выполненной миссии. "Ты, блять, сдурел? Стучать не учили?" Я мог бы и кинуть в него чем-нибудь, но совесть не позволяла: у него только что умер друг. Ода Сакуноске. Но он, ничего не говоря, приблизился ко мне и, грубо схватив за руку, заставил встать из-за стола. Я распустил пальцы и документы разметались по полу. Он приподнял меня за бедра и посадил на стол, подходя вплотную. Я ошеломлённо ахнул и зажмурился: чего он от меня хочет? Неужели собирается заняться этим прямо здесь и сейчас? Я зажмурился, представив, как больно он может мне сделать в таком состоянии. Но мой разум в который раз восхищался его высокому росту, крепким рукам и манящему телу, готовясь утонуть в удовольствии. Вместо чужих пальцев у себя под одеждой, однако, я ощутил что-то холодное у виска.You shot me so damn well Rampampam
Я распахнул глаза и посмотрел на него. Его лицо ничего не выражало: непроглядная тьма застлала его зрачки. Я видел это, когда он пытал жертв. И тогда я почувствовал себя одной из них, его жертвой. Меня пленил страх, признаюсь: я испугался своего напарника в тот момент. Потому что его движения были полны решимости, и он прижимал HK4 к моей голове, а другой рукой зафиксировал мое плечо, активировав способность. "Дазай? Что ты творишь?" — одними губами прошептал я. Он не ответил. Он долго рассматривал меня и внезапно снял предохранитель с пронзительным щелчком.You shot me then you got me and I'm like, "Damn" Rampampam
Я не дышал. Вся мое внимание сосредоточилось на моем напарнике и на направленном на меня оружии. — Ты не сделаешь этого, — сказал я. Но я не мог быть так уверен в своих словах. Я обещал прикончить его столько раз. Он сам вечно повторял, что планирует меня угробить. И все это время все было так просто — один пистолет, одна моя наивность и слепая вера в «любовь». Он молчал. Лишь сильнее сжал мое плечо и нажал на курок.I see the satisfaction in your eyes Rampampam
Ужас пробежался по моему телу за долю секунды до того, как дикая, нестерпимая боль пронзила меня и я потерял сознание. Что было дальше — не помню. Вообще весь месяц после этого я провел будто в тумане. Я знаю, что после этого меня нашел Акутагава на том же столе. Я потерял много крови, но боссу удалось спасти меня. Пуля не достала мозга и вылетела. У кого-то тряслись руки.I loved you and I trusted you so well, so why, oh why, oh why?
После того, как пришел в себя, я сначала всматривался в белый потолок над собой — такой чужой, такой странный, без единого пятна. А потом на меня опустилось осознание. Меня пытался убить Дазай. Не в шутку, не в издевку, он хотел убить меня на самом деле. Покончить со мной чтобы никогда больше не видеть моего лица. Чтобы больше не слышать моего голоса. Почему тогда когда мы были вдвоем в постели он перебирал мои волосы и говорил, какой я привлекательный и что он мог бы смотреть на меня вечно? Почему он говорил не сдерживаться во время секса, потому что любил слушать мои сладкие стоны? Почему говорил не резать волосы потому что они такие красивые? Ему ничего из этого было вовсе не нужно? Естественно, у него была столько девушек и каждой он, наверное, говорил то же самое. Он использовал меня и, когда я стал ненужен, решил от меня грязно избавиться. Наигрался со своим песиком и послал. Он думал только о себе. С самого начала. Вскоре Босс вошёл ко мне в палату и сообщил, что Дазай предал организацию. Я ему не ответил. Это было ожидаемо. Меня уже ничего со стороны Дазая не могло удивить. Я наврал ему в тот день. Бутылку «Пэтрюса» я открыл не в ночь его ухода, а уже после того, как вернулся в прежнее состояние и смирился с тем фактом, что избежал смерти от рук своего напарника. Я думал, что хорошо его знаю. Я думал, мы доверяем друг другу стопроцентно, думал, что лучше нас дуэта не может быть. Все вокруг так говорили. Я думал, что он любил меня. Думал на полном серьёзе. Даже в мои восемнадцать я не до конца прознал всю жесткость этого мира и то, что Дазай в нее тоже входит. Мне хотелось кричать от отчаяния, но я просто скулил в подушку по ночам. Да, скажете, унизительно для исполнителя мафии. Так оно и есть. Но Дазай из тех, кто кого угодно может довести до подобного состояния.I'm lookin' at you and I'm asking why, oh why, oh why, oh why?
Я встретился с ним спустя четыре года. Он изменился. Но и я тоже. Я хотел перерезать ему глотку. Увы, с таким манипулятором, как он, такое провернуть непросто. Меня поразило другое: вернувшись домой я понял, что ни за что не смог бы сделать этого. Даже если бы он не проявлял никакого сопротивления. Я бы не смог. Мои чувства остались. Сколько бы я не старался это скрыть. Я не понимаю, почему? Почему он так поступил?***
Another face, no sympathy from me
You turned me into your enemy, I see
Сегодня вечером я видел, как он беспечно гуляет в парке со своими новыми коллегами из агенства. Он выглядел счастливым. Вписался в светлый мир, кажется, хотя я в этом сомневаюсь. Его мест здесь, во тьме, рядом со мной! Я не терплю смотреть на него в таком виде. Он жалок. Противен. Его улыбка фальшивая. Она не такая, как когда он улыбался мне тогда. Его глаза не сверкают, как тогда. Вот рядом с ним стоит его новый «напарник», ещё бо́льшая шпала, чем он сам, блондин с длинными волосами и очками, как у препода. Они все стоят у фонтана и о чем-то беседуют. У девушек и детектива в шляпе в руках мороженое. Дазай то и дело хитро посматривает на тигра. Вдруг он разглядел меня в потоке прохожих. Я ускорил шаг, но он, не обращая внимания на озадаченные взгляды спутников, встал передо мной. — Чу-уя, какая встреча! — Иди нахер, — выпалил я, резко толкнув его в грудь. — Ну Чуя, не присоединишься? У нас тут весело, — этот идиот положил руку мне на плечо. Знал, что этот жест точно меня остановит. — Да чего тебе, блять надо? — возмутился я, — я не собираюсь тусить с придурками из агенства. — Хм, тогда пойдем вдвоем? Он нагло взял меня под локоть и, помахав недоумевающим коллегам на прощание, потянул меня вслед за собой. — У меня нет времени на тебя, Дазай. Я спешу. Дазай скептически поглядел на пакеты у меня в руках. Он меня раскусил: это была закуска для вина, и я просто возвращался домой посидеть в одиночестве и насладиться алкоголем. — Тогда это что? — спросил он, указывая на купленные мною продукты. — Да не твое дело, отъебись. — Я поговорил хотел. — Нам с тобой не о чем разговаривать. Но он неумолимо тащил меня в сторону бара, игнорируя ругательства и попытки выбраться из хватки. Я мог бы силой оттолкнуть его, но любопытность взяла верх и он тоже знал, что я упрямлюсь лишь для вида. Мы сели за стойку и Дазай заказал для нас виски. Я раздражённо цокнул языком. Не встань у меня на пути эта мумия — сидел бы уже дома и пил вино. — Чуя, — начал он разговор и повернулся ко мне. Коньячные радужки сверкнули в желтоватом свете и уставились на меня. Хочет ли он споить меня? Не маловероятно. — Чего? — я обводил узоры на стойке кончиками пальцев. — Как дела у вас в Мафии? — он устроился поудобнее, разместив руку на спинке высокого стула. — Тебе это не касается, — коротко ответил я. — Как поживает Акутагава? — А что с ним может случиться? Нормально, как всегда. — А ты? — Это тоже не входит в то, что касается тебя. — Это ещё почему? Мне очень важно знать, как дела у моего напарника. — Бывшего напарника. — Слушай, мы с тобой напарники предначертанные судьбой. Наш дуэт не разрушит тот факт, что мы состоим во вражеских организациях. — Твое мнение. — бармен поставил передо мной стакан с коричневатой жидкостью и кубиками льда. Я медленно отпил и поморщился от неприятного вкуса. — Чуя. — он сделал большой глоток и слегка коснулся моей руки, — за что именно ты так ненавидишь меня? — За все. У тебя ужасный характер, ты лицемер, эгоист и предатель. Ты лжешь, как дышишь, жизнь для тебя не имеет значения. Ты вошёл в светлый мир, но внутри ты уже давно сгнил. Одним словом ты неполноценный, надоедливый кретин, с которым противно находиться в одном помещении. Мне продолжать? — я не задумывался над ответом, слова вылетали сами. — Не надо. Я понял. Он продолжил пить, по всей видимости потеряв ко мне интерес. Где-то под потолком играл джаз-свинг и вызывал у меня тошноту. Эта музыка не проходила к тому, что я ощущал внутри себя. Дазай разглядывал молодую девушку за дальним столиком. «Как был бабником, так и остался», горько усмехнулся я про себя. Виски я решил не допивать. Во-первых, возможность того, что я опьянею и полезу на него, никто не отменял. Во-вторых, пить этот адский напиток — сплошная пытка. Пока я разглядывал лампочки, Дазай уже осушил несколько стаканов и его взгляд начал размываться. — Чуя, знаешь, нам с тобой и правда суждено быть вместе. — Не верю в судьбу, — отозвался я. — А во что веришь? — В то, что я сейчас же уйду домой и не буду за тебя платить. — Ну Чуя, ну пожалуйста... я забыл свой кошелек. — Ладно, я плачу́ и ухожу? — Я хотел поговорить ещё кое о чем. — Что? — Ты помнишь день, когда я ушел? — Ну да, и что? Этот диалог стал принимать опасные обороты. — Ты злишься на меня из-за этого? — Я... — внутри все вскипело. Да, блять, я злюсь на то, что он воспользовался моим доверием и хотел убить, а потом вел себя так, будто ничего и не случилось. — Я рад, что ты выжил после того случая.Don't wanna talk about it, mm-mm 'Cause I don't have no reason to believe you
— Я не буду об этом с тобой говорить, — буркнул я и собрался встать из-за стойки, но он толкнул меня обратно на стул и подался вперёд, загораживая путь к спасению. — Пожалуйста. Ты должен понять меня. — Не хочу ничего понимать, иди нахуй. — Чуя, я не желал твоей смерти, — как можно искренне заявил он. — Да? Поэтому тебе взбрело в башку пристрелить меня? — я нахмурился. Мне стоило всего терпения на свете чтобы не сорваться на крик с общественном месте. — Нет, послушай. Успокойся и выслушай меня. Чужие ладони легли на мои плечи. — Я не... — Пожалуйста, — перебил меня этот идиот, — только на этот раз. Выслушай меня, и потом уже делай выводы. Я глубоко вздохнул, взывая ко всем божествам помочь мне прожить этот вечер и никого не прикончить. — Ты знаешь причину моего ухода, верно? — Знаю, — сказал я, — Ода умер и у тебя не осталось смысла оставаться в организации. — Это несовсем правильно. У меня был смысл оставаться — ты. Но у меня не было выбора. Я должен был уйти потому что обещал Одасаку. Я невольно испустил нервный смешок. — Я? Серьезно? Ты меня за долбаеба принимаешь? Ты из-за этой своей неземной «привязанности» изменял мне с кем попало и хотел убить нахуй? Его выражение помрачнело. — Нет. Ты прав, я не вижу в жизни смысла. Когда я увидел тебя тогда, в пятнадцать лет, у меня появилась мотивация пожить ещё немного, и она ещё не исчерпалась. Мои слова тогда не были ложью. Я изменял тебе, да, но не из-за того, что не имел никаких чувств. Думаю, ты способен понять, что мое психическое состояние после смерти Одасаку здорово пошатнулось. А ещё я оказался перед дилеммой. Я обязан был уйти, но не мог предать тебя. Я думал взять тебя с собой, но зная о твоей преданности Мори-сану не стал и предлагать. Я решил убить тебя, чтобы жить налегке и без мыслей о том, где ты сейчас, что делаешь, как тебе без меня. Это было глупо, завершись мой план удачно, меня бы сожрали заживо угрызения совести и я бы покончил с собой в ближайшие два месяца. Но этого не случилось — судьба, не думаешь? — У тебя дрожали руки. Поэтому ты промахнулся, стреляя в упор. И это самый младший исполнитель в истории Портовой Мафии, — фыркнул я. Он коснулся моего правого виска. Там красовался шрам с того дня. — Да, у меня дрожали руки. В моем подсознании я знал, что не могу убить тебя. — Это ничего не объясняет. Я никогда тебя не прощу, — заключил я и встал, стряхивая с себя его руки. Он тоже встал и вдруг притянул меня к себе, как в объятии, и в карман моего плаща скользнуло что-то — по весу можно было определить, что... — Это тот самый HK4. Оставь себе. — Зачем? — На память. Никогда не знаешь, встретимся ли мы вновь, раз уж не веришь в судьбу. Полагаю, тяжело так жить.My soul is hollow I know what you're hiding from me, and maybe tomorrow I'll see what you want me to see T-I-T-I, baby, T-I, oh
Я вернулся домой с твердым решением опустошить бутылку дорогого вина. Сидя на балконе я извлёк врученный Дазаем пистолет и рассмотрел. Не было сомнений в том, что это то самое оружие, которым меня пытались уничтожить. Единственное в мире, от которого я пришел в настоящий ужас. Не могу поверить: девять миллиметров, такой маленький, с такой же ледяной поверхностью. Дазай... неужели твоей глупости хватило на такую идею, как отправить меня в другой мир ради собственного спокойствия? Неужели ты думаешь, что этих оправданий хватит на то, чтобы убедить меня забыть о случившемся? Об изменах, о предательствах, о том дне? Разумеется нет. Я никогда не забуду. Надеюсь, когда-нибудь я пойму тебя. Ведь давно уже простил.