Случайность рулит

Шумно выдохнув, Лейла привалилась к валуну, уходящему основанием вглубь стремительного, пенящегося потока – реки «Певуньи». За ее спиной возвышался непроходимый лес. Около пяти часов ей пришлось пробираться через густой валежник: волшебство отвернулось от нее на середине пути, и она упала, чудом не поломав кости. Магия в здешних местах шалила. Такое часто случается, когда природа, оскверненная темной энергией, дабы уберечь себя, в ответ глумится над любым существом человеческим. Или то могли быть защитные чары. И то и другое говорило: Зереф близко. Чистая, как слеза, вода, вертящаяся в небольшой заводи, освежала, снимая усталость. Холодные капельки закатились за воротник, даря крупицы приятной неги. Лейле бы искупаться… но она не стала тратить время: если заявиться к магу под ночь, тот точно ее пошлет откуда пришла – темным лесом. Или убьет. Последний расклад не так уж плох, если на том свете она сможет свидеться с любимым. Отгоняя прочь мрачные мысли, Лейла припала на колено – зачерпнуть фляжкой в дорогу. В капюшоне началось копошение: Пиф проснулась. – Ох, малышка, и зачем ты увязалась за мной. Нельзя тебе здесь быть – слишком опасно. Я не могу допустить, чтобы и с тобой случилось что-нибудь плохое. Обещай, что будешь во всем меня слушаться, хорошо? – спросила Лейла, гладя пикси по голове, Пиф посмотрела на нее широко раскрытыми глазами. – Что ж… а теперь давай посмотрим карту. Мы преодолели «Лес теней»… это у нас река «Певунья». Та-а-ак, нам надо к скалам… мы уже близко, Пиф! Сейчас без семи три, значит к пяти мы достигнем гор. А затем еще полчаса к самому логову Зерефа. Если, конечно, этой карте можно верить… Пиф весело залепетала. Но Лейла поторопилась радоваться. Ее путь лежал по другому берегу на восток, где начиналась горная гряда, однако, круто взяв в лесной чаще вправо, она вышла юго-западнее близлежащего брода. Магия по-прежнему дремала, поэтому перелететь препятствие она не могла. Вплавь – тоже не выход: быстрое течение и подводные камни не оставили бы ей шанса. Путь был один. Так, ей предстояло сначала двинуться на северо-запад, от скалистой гряды и, перейдя реку, пойти прямиком через равнину к горным склонам. Крюк добавил к предполагаемому времени около двух часов. Солнце клонилось к закату, золотя вершины гор. Однако утомленная днем похода Лейла шла, не обращая внимания на удивительные виды. Равнина никак не кончалась: расстояние в горах и долах всегда обманчивое, идешь-идешь, а дороге конца и края не видать. Пиф, желая подбодрить Лейлу, выползла из капюшона и умостилась на ее плече, бодрым голосом лепеча слова поддержки. Так минуло за половину циферблата. Сапоги уже почти высохли, когда равнина сменилась резким подъемом, и Лейла забрала вправо на юго-восток, огибая горный склон. Первое на что она обратила внимание – мертвенная тишина. Ни курлыканье журавлей, ни писк полевок, ни стрекотание сверчков не разрывали тягучего молчания здешних мест. Даже комар, и тот не пролетел мимо. То было не добрым признаком, но хорошим знаком: не обманула ведьма – смерть близко. А с ней и Зереф. Пиф затревожилась, опасливо озираясь. Лейла знала: пикси тоньше чувствуют магию – дальнейший поход мог дорого ей обойтись. Но оставить – сердце сжималось. Взяв себя в руки, Лейла скинула толстовку и, соорудив подобие гнездышка, уложила малышку. Та протестующе замахала ручками. – Пиф, подожди меня здесь, я скоро вернусь. Если все пройдет хорошо, мы скоро снова будем все вместе: я, ты и Набу.– ласково проговорила Лейла, смотря в невинные широко распахнутые глаза, потом развернулась и зашагала прочь, не оборачиваясь. – Ох, Пиф, я не хочу, чтобы мое безрассудство погубило нас обоих. Пиф смотрела, как почти скрывшееся солнце освещало лейлин силуэт; прямая спина, расправленные плечи, сжатые кулаки, поднятая голова – все выдавало напряжение феи. Малышка замотала головой, копошась в складках толстовки: не может она так просто отпустить ее. Лейла относительно быстро преодолела небольшой холм и спустилась к поросшему кустарниками оврагу, по дну которого, весело журча, бежала речушка. Ее началом был небольшой каскадный водопад, за которым дальше по склону чернело углубление пещеры. Лейла поежилась, ощущая вполне обоснованную тревогу. Инстинкт самосохранения, моральные принципы – все взмолилось в один голос: «Остановись!». И даже истосковавшееся сердце наполнилось сомнениями: не правильней ли отступить? – Нет, я не сдамся. Если есть шанс вернуть Набу… – отчеканила шепотом Лейла, прерывая нарастающую истерику. – …то я готова заключить сделку с самим дьяволом. Преодолев холодную речку, Лейла заприметила узкие, но глубокие ступеньки, выдолбленные в скале и уходящие к черному зеву пещеры. Недолго думая, чтобы не дать сомнения нового шанса, она поднялась наверх и… замерла в нерешительности перед кромешной темнотой. До этого момента она действовала без оглядки на последствия, поглощенная единственным чувством – отчаяньем, теперь же, стоя на пороге логова чернокнижника, Лейла осознала: шаг и темные помыслы прорастут в ее сердце. Новая волна сомнений поднялась в ее душе, вероятное будущее закружилось калейдоскопом перед глазами: непонимание друзей, осуждение в глазах родителей, клеймо черной магии на ее сердце. Замараться легко – получится ли отмыться? Ее прежняя жизнь окажется в прошлом. Но она понимает: отступит сейчас – не простит себе. Даже если все будет напрасно, если Зереф не согласится или слухи врут о величии мага, покорившего смерть… Лейла осмотрелась и сосредоточилась: мало ли какие ловушки расставил чернокнижник. Однако ни в молчаливых скалах и темном входе, ни в собственных ощущениях не углядела она опасности. Все было мирно и тихо. Как шутливо подметила бы Стелла, не хватало только таблички «welcome». Решив не оттягивать момент, набрав воздуха в грудь, Лейла шагнула в темноту – сердце сжалось и ухнуло вниз. Но ничего не изменилось. Только, возможно, дышать стало легче. – Хэй, есть тут кто? – вопрос откликнулся эхом. – Зереф, если Вы меня слышите, отзовитесь. Я пришла, чтобы заключить с Вами сделку. На мгновенье Лейла удивилась своим уверенности и спокойствию, но стоило тьме ответить, как ее решительность схлынула. – Принцесса и фея хранительница Андроса... я не заключаю сделок. Поэтому ступай с миром феечка, и продолжай сеять свет. Не то возмущение, не то безрассудство захлестнуло Лейлу. Она шагнула вглубь, откуда доносился голос чернокнижника, и через пять шагов почувствовала магическую волну по всему телу – темная пещера преобразилась. Теперь Лейла увидела высокие своды, освещенные дюжиной парящих свечей, огромный стол, на котором бурили в различных емкостях неизвестные смеси, вероятно, алхимические, стопки книг повсюду: на танкетках, полках, уступах, даже на полу. Вдали она разглядела лестничный марш, ведущий к уступу, обставленному на подобии балкона. Там, положив на перила огромный талмуд, стоял Зереф. Лейла растерялась: не так она представляла величайшего мага, покорившего смерть. В ее воображении он был старше и… солиднее? Перед ней же стоял миловидный, болезненного вида, юноша, одетый на старинный манер в длинную робу – единственное, что выдавало его принадлежность к древним временам. Его бледное лицо, контрастирующее с черными волосами, в тусклом пламени свечей выглядело еще мертвее. Эта болезненная красота больше ужасала, чем восхищала. Лейле казалось, что перед ней стоял не маг, покоривший смерть, а тот, кто скоро сам отправится на ту сторону. На секунду она почувствовала, что их взгляды встретились, потом маг развернулся, ставя точку в не начавшемся торге. – Стой…те! – ее просьба разбилась эхом о своды пещеры. – Прошу Вас! Я готова на все. Я не сдамся, когда есть шанс… – Лейла запнулась не найдя духу закончить фразу, но она знала: не время лить слезы. – Вы мой последний шанс спасти моего возлюбленного. Он пожертвовал собой, чтобы спасти земных фей, ради счастья многих… он умер на моих руках. – Зереф не шелохнулся и Лейле не оставалась инога варианта, кроме как сыграть во банк, поставив жизнь на кон. – Вы же знаете, что такое любовь? Вы любили Мавис Вермиллион! Воцарилось молчание, сковавшее ее мышцы спазмом. Сейчас не в силах совладать с собой, она могла только ждать, отсчитывая секунды до своей возможной гибели. «Мавис Вермиллион» была ее единственным козырем. И то сомнительным. Перед тем как отправиться на это опасное предприятие Лейла изучила ни одну книгу о жизни Зерефа в попытках найти его слабое место, однако биография Величайшего темного мага рассказывала страшные истории и звучала ужасными эпитетами, не проливая света на подробности личной жизни. Лишь в самых древних и труднодоступных изданиях она нашла упоминание о Мавис Вермиллион – предполагаемой возлюбленной мага. Иначе говоря, Лейла блефовала. Наконец, ее мучения прервал ровный голос Зерефа. – История рассказывает должное, а неправдивое… – вздохнул Зереф с упреком. – Но в одном ты права, феечка, – любил. Однако это ничего не меняет. Не заигрывай со смертью и возвращайся домой, пока можешь… Лейла вздрогнула, сбрасывая спазм. Напряжение, звенящие в ее мышцах, подорвало ее с места прямиком к лестничному маршу, ведущему на балкон. Маги черного круга лишили ее любви, и она не могла утратить и надежду. Отчаянье и негодование заглушили в ней инстинкт самосохранения, поставив ее лицом к лицу с великим магом. Теперь она могла разглядеть каждую чертову черту его лица: едва прикрытые веки, опущенные уголки губ, приподнятые брови говорил о безразличии с легкой толикой изумления. Правда за бурей в душе Лейла не углядела этих перемен – для нее Зереф оставался по-прежнему холоден. – У меня сейчас нет сил, я слаба как никогда прежде. И я не знаю, какой будет плата. Однако я отправлюсь на край света. Я дам все, что Вы попросите, – она умоляюще шептала, вцепившись в край его робы. – Я заключу сделку с самой смертью, если это вернет его. Если бы кто-то из знакомых увидел эту Лейлу – обычно решительную и храбрую фею, сейчас вцепившуюся в величайшего чернокнижника, – он бы не узнал ее. Да и Лейла, та прошлая счастливая девчушка, не поверила бы своим глазам, открестившись: «не я это». Но такова реальность, стоящая перед Зерефом: она готова рухнуть от бессилия к его ногам или достать звезду с неба – скажи он «нет» или «да». Лейла смотрела с мольбой на мага, не замечая его распахнутых глаз и его, если такое возможно, еще большей мертвенности. Наконец, он заговорил: – Даже если бы я согласился, феечка, у тебя нет ничего, чтобы могло бы меня заинтере… – он внезапно замолчал, разглядывая ее лицо. – Впрочем, возможно и есть. Что ж коли не боишься разгневать природу, я могу сделать для тебя исключение. Лейла задержала дыхание, боясь спугнуть наваждение. Бурлящая разгоряченная кровь успокоилась, энергия схлынула, сменяясь граничащей с апатией усталостью. Она почувствовала, как Зереф поймал одинокую слезу, сорвавшуюся с уголка ее глаза, стер мокрую дорожку, затем аккуратно высвободил робу из ее цепких пальцев, однако не находила сил воспротивится обманчивым ласкам. Лейла была словно глина, податливая и безвольная: за резким всплеском последовало опустошение, поглотившее ее всю. И морально, и физически. Зереф взял ее за руку и повел к софе. Она послушно села, обмякнув на мягких подушках. По щелчку пальцев в воздухе материализовалась чашка, которую наполнил душистый отвар из стоящего на небольшом столике чайника. – Выпей. – Зереф вложил чашку ей в руку. – Настой придаст сил. Не задумавшись ни на секунду, Лейла сделала глоток. Жидкость была горячей, но не обжигающей со сладковато-ягодным вкусом и легким цветочным букетом. Возможно, Флора смогла разгадать состав. Второй глоток предал Лейле сил, а третий – вернул голос: – Вы вернете Набу? – Мертвым место в могиле. И в наших воспоминаниях. Но мне под силу воскресить твоего возлюбленного, поправ законы магии и жизни, – произнес Зереф, и Лейла воодушевилась. – Однако за каждое заклинание мы платим энергией. Такова цена магии, не нарушающей законов природы. Цена иной, запретной, магии гораздо выше: мы требуем больше, чем можно и отдаем взамен равное тому, что попросили. Энергией ли, жизнью ли. И ты не станешь исключением. Сдается мне, тебя это не пугает, мое дело – предупредить. – Так Вы согласны заключить сделку? – Согласен, – улыбнулся Зереф, хотя глаза его оставались по-прежнему холодными. – В обмен на одно, любое мое условие. Выполнишь – верну возлюбленного, откажешься – контракт расторгнут, и ты забываешь дорогу ко мне. Договор скрепим поцелуем. Согласна, феечка? – А поцелуй обязателен? – растерялась Лейла. – Это часть уговора и дань традициям, похоже, магической грамотностью пренебрегают ныне. Лейла вдохнула, сжимая губы: такого она не ожидала, но один поцелуй – разве плата за возвращение любимого? – Согласна. Клятва была составлена в двух экземплярах на зачарованной бумаге волшебными чернилами с соблюдением интересов сторон. Автором документа выступил Зереф, как более искушенный в практической части магических сделок. Лейла же только следила за соблюдением условий, полагаясь на те крохи знаний, которые остались у нее с уроков составления протоколов и договоров. Те документы отличались или пространностью, или, наоборот, точностью формулировок, в зависимости от цели составления, но все же они понимались проще. Конструкции, к которым прибегнул чернокнижник, звучали на манер древних договоров – витиевато и помпезно. Лейла воспринимала их с трудом. Да и сравнивать договоры о дружбе и торговле с черномагическими клятвами – дело неблагодарное и бессмысленное. Она уже пятый раз вчитывалась в строчку, где оговаривались условия: «Я, Лейла Андроская, носящая титул принцессы и феи хранительницы Андроса, которой являюсь с рождения и по праву его, будучи в светлом уме и добром здравии принимаю обязательство исполнить одно условие, поставленное профессором Магической Акдемии Милдиан Зерефом, выполнение которого не может никоим образом, ни в одном измерении, ни физически или магически ограничить встречу с почившим женихом моим Набу и его воскрешение. В оплату встречи и воскрешения с почившим женихом моим, Набу, я обязуюсь…». Наконец, не найдя подвоха Лейла кивнула, выражая одобрения. Сказать – в горле пересохло. Дальше все происходило, как во сне: вот Лейла взяла листок, пытаясь унять мелкую дрожь в руках, непослушными, будто деревянными, пальцами сжимая бумагу. Золото букв слепило глаза, и ей бы проснуться от этого света. Только здесь и сейчас реально. Но сознание продолжало ускользать от нее под важностью момента, слова никак не желали складываться в единые смысловые конструкции, поэтому она просто принялась читать, не вдумываясь в написанное, как поступала Стелла со шпаргалкой на контрольной. Стоило Лейле закончить – со своей партией вступил Зереф. Расписывались по законам темной магии – кровью. – Дань традиции, – улыбнулся Зереф, разворачиваясь к Лейле. Лейла сглотнула, нога инстинктивно дернулась назад, натыкаясь на софу. Тело напряглось, как перед атакой. Она не шевелилась, пытаясь совладать разумом с принципами: для нее, воспитанной в обществе высоких моральных устоев, поцелуй считался искренним обещанием любви. Подобные «традиции» казались ей аморальностью, руки Зерефа на талии – холодными змеями. Он приблизился к ее щеке, невесомо коснулся губами скулы, опалил дыханием ухо: – Милая феечка, неужели обещания не стоили моего времени? Или не все принципы выжгло безрассудство? – вкрадчивый шепот пробрался под лейлину кожу. – Раз вкусившему грех бояться нечего… Зереф поцеловал ее глубоко и жадно. Секунда, две, три… она стояла, словно статуя. Он притянул ее за талию, холодными пальцами провел по линии шеи за ухо. В лейлиной голове набатом стучало сердце и что-то тихо насвистывало: «вкуси-вкуси». Ответила ли она? Лейла не вспомнит. Спросят: понравилось ли – пошлет к Зерефу. Мир закружился и она рухнула на софу, размыкая поцелуй. Губы горели, щеки пылали, дыхание сбилось, нервы искрили. Лейле хотелось скинуть с себя одежду и… смыть его прикосновения со своей талии, шеи, рук: настолько ей противна его близость. Застыв, она смотрела сквозь подозрительно спокойного Зерефа, почувствовала, как его колено развело ее ноги. Он наклонился и шепнул: – Займись со мной любовью, феечка, и я воскрешу твоего любимого. Это мое условие. – Лейла вздрогнула. – Раз вкусила грех, то испей чашу до дна. Его слова окотили Лейлу океанской волной. Если мысль о поцелуе шла в разрез с ее принципами, то отдаться другому… от одного намека на такую близость ей становилось тошно. Отвращение прошлось мурашками по телу, затянувшись внизу живота холодным узлом. Вслед за ним мелькнуло понимание: в ее согласии нет смысла, ведь отдайся она Зерефу в обмен на возвращение Набу, и их встреча обесценится. Если она выполнит его условие, то не сможет быть счастливой, ведь ни она, ни Набу не смирятся, не примут эту плату. Захлестнувшая ее злость вылилась в пощечину. Зереф только ухмыльнулся. – Хороший удар, феечка. – Ты отвратителен. – У каждого свои недостатки, за двести лет утратил мастерство, – отшутился Зереф с каменным лицом, для вида пожав плечами, увы, Лейла не восприняла юмор. – Нельзя обыграть смерть, не запятнав душу, поверь мне. Хочешь сохранить свет – ступай . Или отчайся и отдайся мне. Он говорил это в ее приоткрытые губы, давая тем самым понять: контракт не нарушен – дай и получи. Где-то в глубине сознания, что-то темное шепнуло: отдайся и возьми, солги. Но Лейла знает: не сможет. Но даже если бы… Вторая волна осознания накатила внезапно: если Набу поймет ее поступок, то это будет уже не ее Набу. Лейлу начало трясти мелкой дрожью: понимание, что любое ее решение – цугцванг, выбило из нее всю решимость. Она не могла выполнить условия, не обесценив сделки, но и уйти ей не хватало решимости. Ее карта бита. И от этой беспомощности выражение лица Зерефа казалось ей издевающимся. Она стояла не в силах принять решения, чувствуя его размеренное дыхание на губах. – Ту-та? – раздалось с лестницы. Лейла вздрогнула и обернулась. Пиф отважно ползла в сторону входа, опасливо озираясь по сторонам. Сердце сжалось на секунду и наполнилось теплотой: ее храбрая малышка вопреки собственной природе пришла в обитель зла. Едва ли Лейла помнила, как сорвалась с места ей на встречу. Сжимая Пиф в объятьях, она поняла: семья, друзья, и Набу, тот самый, которого она сохранила в сердце, – ее надежда и сила. Она ценит это. Набу уже расплатился за ее право на жизнь, и лучшее решение сейчас – принять его выбор. – Хуже смерти на твоих руках, только смерть от твоих рук, – сказал шепотом Зереф, смотря вслед уходящей феечке. Только она его не слышала.

***

Уже по прошествии не одной недели лежа в кровати в родных стенах Алфеи и проигрывая в голове свою встречу с Зерефом, она усмехнулась игре слов. Стоило признать: может ей темный маг и отвратителен, но целуется-то неплохо…