С Днем рождения!

      Гинтоки никогда особо не жаловал свои дни рождения. А кому понравится становиться с каждым годом все старше и старше? Никому, кроме маленьких детей. Гинтоки пусть и оставался ребенком в душе, все равно понимал, что дни рождения стремятся во что бы то ни стало сделать его старым. Однако им было плевать на его мнение. Из года в год десятого октября дни рождения приходили к Гинтоки.       Несмотря на скептическое отношение к дням рождения, отмечать этот праздник Гинтоки нравилось. Но это потому, что он в принципе любил отмечать праздники. Для него они все заканчивались одинаково — ужасным похмельем на следующий день. Единственным отличием дня рождения от прочих празднеств были подарки. Хотя, на Новый год подарки тоже были, но тогда их всем дарили, а на день рождения исключительно ему одному. Гинтоки это определенно прельщало.       Только вот в этом году Гинтоки остался без подарков. Пока, по крайней мере. Он бы предпочел получить их с самого утра, только проснувшись. Ну либо не с утра, учитывая то, что вставал он ближе к обеду. Но даже так, когда часы уже показывали двенадцать дня, подарки Гинтоки никто вручать не спешил. Никто его даже не поздравил.       Ладно, справедливости ради, Гинтоки знал, что сюрприз ожидает его вечером. Кагура и Шимпачи благоразумно сообщили ему об этом вчера, чтобы он не расстроился. Ему пообещали нечто очень классное и незабываемое, и Гинтоки от этого обещания малость напрягся. Чуть позже Кагура рассказала о том, что в организации сюрприза принимают участие все их друзья, даже майонезный маньяк из Шинсенгуми, и Гинтоки напрягся еще больше.       Сюрприз был назначен на вечер, сейчас же стояла только первая половина дня. И пока все занимались его подготовкой, Гинтоки валялся на диване перед телевизором, попивая клубничное молоко. Его все устраивало, кроме того, что он стал старше на год. Ну и кроме отсутствия завтрака. Он бы сейчас не отказался от парфе или хотя бы тортика, но выходить из дома было слишком лень.       Говорят, мысли материальны. Гинтоки, впрочем, в это никогда не верил. Будь они на самом деле материальны, то он давно бы уже стал миллионером и не проработал бы больше ни дня в своей жизни. Либо же мысли могли материализовать только приземленные желания. Такой вывод был сделан на основании того, что с тортиком они справились. У Гинтоки он действительно появился. И началось все со звонка в дверь.       Сперва Гинтоки удивился. Он никого не ждал. Ёродзуя клиентов сегодня не принимала, а все его знакомые, если верить словам Кагуры, были заняты организацией сюрприза. Гинтоки думал было не открывать, но потом все же поднялся с дивана, поборов свою лень.       Не сказать, что он сильно удивился, но определенная доля неожиданности присутствовала. Увидеть на пороге Зуру было, как минимум, странно. А Зуру с коробкой, в которой лежал тортик — странно вдвойне.       — Тебя не позвали принимать участие в организации сюрприза? — с некоторой иронией поинтересовался Гинтоки.       Наверное, следовало хотя бы поздороваться. Впрочем, с Зурой не обязательно. Хотя он тортик принес, можно было отнестись с благосклонностью.       — Позвали, — Зура недовольно закатил глаза, — там сейчас Элизабет помогает, а я решил прийти к тебе, поздравить, а то сидишь тут в одиночестве и без еды небось.       — Ааа, — протянул Гинтоки, — хорошо, что ты своего белого монстра сюда не притащил.       — Да пошел ты! Элизабет не монстр!       — Зура, не злись. А за тортик спасибо, — довольно улыбнулся Гинтоки, забирая коробку из его рук, так и не дождавшись официальных поздравлений.       — Не Зура, а Кацура!       Тортик Кацура отдал, после чего замолчал на какое-то время, видимо думая, стоит ли ему уйти прямо сейчас. Гинтоки решил за него. Свободной рукой, той, которая не была занята тортиком, он схватил Кацуру за рукав и затащил его внутрь.       На самом деле, Гинтоки был приятно удивлен. Последние годы Зура никогда лично не поздравлял его с днем рождения. С тех пор, как их пути разошлись, такого не случалось. Нет, бывало, что Кацура появлялся на вечеринках, приуроченных ко дню рождения Гинтоки, но создавалось впечатление, что приходил он туда исключительно для того, чтобы затащить кого-нибудь из гостей в свою террористическую организацию. Личных и, главное, искренних поздравлений от него Гинтоки ждать давно перестал. Предыдущий раз он их получал еще во время войны. Особенно Гинтоки запомнился самый последний раз, когда Кацура его поздравлял. Наверное, он до сих пор считал тот день рождения одним из лучших, несмотря на то, что мир вокруг утопал в крови и разрухе. А какой тогда был хороший подарок… Не тортик, но тоже очень сладкий. Впрочем, тогда они с Кацурой делали это не только в его день рождения. Делали, до тех пор, пока их жизнь кардинально не изменилось. И от этого, от того, что все закончилось, становилось грустно, даже очень.       Гинтоки грустить не хотел, поэтому, выбросив все мысли из головы, он отнес тортик на кухню и включил чайник. Кацура продолжил мяться на пороге. Гинтоки пришлось вернуться и вновь схватить его за рукав, чтобы затащить на кухню.       — Я… это, — неуверенно промямлил Кацура, — хотел тебя поздравить. С Днем рождения, в общем!       — Спасибо.       Гинтоки сдержанно улыбнулся, но, на самом деле, он оказался куда более рад, чем показывал внешне. Ему правда было приятно, что Зура, спустя столько лет, решил его поздравить. Внутри от этого стало теплее.       — Ага, — Кацура тоже улыбнулся, — ну ладно, я тогда пойду.       Отрицательно помотав головой, Гинтоки уже в третий раз схватил его за рукав, заставив сесть за стол. Раз уж Зура пришел, то пускай остается. Завтракать с кем-то всяко лучше, чем завтракать в одиночестве.       — Оставайся, — то ли попросил, то ли приказал Гинтоки.       Во взгляде Кацуры отразилось смятение. Он словно почувствовал себя неловко, но особо против не был. Возможно, он даже обрадовался, но не показал этого. Хотя, это и неудивительно, учитывая свойственное ему спокойствие.       Гинтоки заварил чай, разливая его по кружкам, и открыл тортик, с удовольствием подмечая, что он клубничный. Значит Зура помнил о любви Гинтоки ко всему, содержащему в своем составе клубнику. И помнит о дне рождения. И вообще помнит о нем!       Улыбка Гинтоки стала шире. Он поставил чашки на стол, после там же оказался тортик. Взяв две вилки, одну он протянул Зуре.       — То есть ты даже не порежешь торт на куски? — вопросительно изогнул бровь Кацура. — И где тарелки?       — Тарелки? Зачем?       Гинтоки уверенно вонзил вилку в торт и, взяв большой кусок, поднес его ко рту. Кацура, обреченно вздохнув, последовал его примеру.       Торт оказался очень вкусным. Явно из кондитерской, а не из супермаркета. И как это Зура не пожалел денег? Денег, которые могли бы пойти на организацию очередного теракта? Удивительно!       — С чего вдруг ты решил меня поздравить? — спросил Гинтоки с набитым ртом.       Кацура сделал несколько глотков чая, обхватив чашку ладонями так, словно ему холодно. Опустив голову, будто от смущения и неловкости, от тихо ответил:       — Просто.       Такой ответ Гинтоки не удовлетворил. Он чувствовал, что Кацура чего-то недоговаривает. Например того, что ему искренне захотелось его поздравить. Если это на самом деле так, то это определенно приятно. Несмотря на то, что за последние годы они с Кацурой отдалились друг от друга, Гинтоки он все равно был дорог. А сердце хранило воспоминания о днях прошлого, когда они были по-настоящему счастливы, несмотря ни на что.       Продолжая уплетать торт, Гинтоки сказал:       — Не, не просто. Это странно вообще-то! Ты последний раз поздравлял меня с днем рождения во время войны! Эх, были же времена… И подарок был классный!       Щек Кацуры коснулся румянец. А потом его лицо стало откровенно красным. Вроде, они оба уже давно взрослые люди, которым не положено смущаться из-за подобного. Но Зура почему-то смутился. Однако вряд ли из-за поднятой темы, скорее из-за каких-то внутренних переживаний.       Кацура нервно намотал волосы на кулак и перекинул их через плечо. Его глаза напугано блестели. Набрав в легкие побольше воздуха, он выпалил:       — Можем повторить.       Гинтоки повезло, что он не пил чай, ведь если бы пил, то непременно подавился бы. К подобному повороту событий он точно не был готов. Все, что было между ними с Зурой закончилось давным-давно. Впрочем, сожалел Гинтоки об этом намного чаще, чем было позволительно. Потому что с Кацурой, каким бы раздражающим он порой не казался, было хорошо.       Чем дольше Гинтоки молчал, тем сильнее краснело лицо Зуры. Наверное, Гинтоки стоило сказать хоть что-нибудь как можно скорее, чтобы уберечь Кацуру от внезапного инсульта, случившегося по причине слишком резкого прилива крови к голове.       — Ты серьезно? — уточнил Гинтоки.       Ответа не было, зато был нервный кивок головой.       Гинтоки растерялся. А какой еще должна была быть его реакция? Между ними ничего не было уже очень давно, а теперь вдруг Зура заявился к нему на день рождение и предлагает вспомнить прошлое. Хотя… Гинтоки не был против. Совсем.       И все же лучше было подумать. Он посмотрел на торт. Гинтоки больше есть не хотелось, да и Кацура давно отложил свою вилку. Гинтоки взял коробку и отнес ее в холодильник. Сделал он это потому, что ему необходимо было пройтись. И плевать, что от стола до холодильника шагов пять.       Возвращаясь назад, Гинтоки пытался более-менее собраться с мыслями. Он не знал, получилось или нет, но знал, что хочет принять подарок. Особенно сильно Гинтоки этого захотел, когда пристально посмотрел на Зуру. Его длинные волосы по-прежнему были перекинуты через плечо, от чего часть светлой кожи на шее обнажилась. Не сдержавшись, Гинтоки наклонился и коснулся ее губами.       Кацура вздрогнул от неожиданности.       — Разве ты не это предложил?       Зура обернулся, и Гинтоки показалось, что он тонет в его темно-зеленых глазах. В них было столько надежды и желания! Кацура выглядел счастливым, словно это ему сделали отличный подарок на день рождения, а не наоборот. Впрочем, почти так и было, ведь то, что Зура предложил, работало в обе стороны.       Продолжая смотреть в чужие Глаза, Гинтоки поразился тому, как они могли столько времени терпеть. Они ведь оба хотели этого, а раз так, то почему нет? К тому же у него сегодня день рождения, сегодня точно можно. И даже если он пожалеет, то вечером напьется и все забудет. Хотя вечером его ждал какой-то сюрприз, впрочем… Да плевать на все!       Гинтоки четвертый раз за день схватил Кацуру за рукав, вынуждая его подняться на ноги. Заглянув в его глаза и еще раз убедившись, что Зура действительно этого хочет, Гинтоки обхватил его лицо руками и впился в губы требовательным поцелуем.       Он хотел этого слишком сильно и слишком давно. Мягкие губы Кацуры пробудили в нем воспоминания о днях, когда все было не то, чтобы хорошо, но когда они оба были молоды и счастливы. Прошло уже много лет, но чужие губы оставались все такими же: мягкими и теплыми. А теперь еще и сладкими от торта.       Кацура с упоением ответил на поцелуй, вплотную прижимаясь к нему. Как оказалось, они оба скучали друг по другу слишком сильно. Наверное, поэтому все происходило слишком быстро. Не в силах сдерживаться, Гинтоки очень скоро углубил поцелуй, уверенно скользнув в чужой рот языком. Зура, разумеется, позволил ему сделать это.       Гинтоки целовал с жадностью и удовольствием, попутно касаясь Зуры руками. Он гладил его по плечам, перебирал шелковистые пряди волос, наслаждаясь теплом, мягкостью и податливостью чужого тела. Сердце в груди билось часто-часто от трепета и предвкушения. Гинтоки ощущал себя по-настоящему счастливым, и даже тот факт, что сегодня он стал старше на год, больше не волновал его. Какая разница, сколько ему лет, если Кацура по-прежнему с ним. Как оказалось.       Больше всего Гинтоки не хотелось бы, чтобы это оказалось разовой акцией в честь дня рождения. Но об этом он и о том, как и необходимости серьезно поговорить с Зурой, он подумает как-нибудь потом. Теперь значение имело лишь возбуждение, завязывающееся внизу живота плотным узлом и радость от получения желаемого.       Гинтоки разорвал поцелуй, потому что целоваться устал. Он уткнулся носом Кацуре в шею, вдыхая сладкий аромат геля для душа и чего-то терпкого. А потом захотелось рассмеяться от осознания того, что Зура, кажется, готовился. По крайней мере, помыться сходил. То есть… Неужели заранее все продумал? Негодник!       Уверенно запустив пальцы под воротник Кацуры, Гинтоки погладил его бархатистую кожу, а после дернул за пояс кимоно, избавляя его от одежды настолько быстро, насколько мог. Зура, кажется, хотел что-то сказать, но Гинтоки заткнул его поцелуем, оставляя ему возможность лишь сдавленно промычать.       Как они оказались в спальне, Гинтоки не запомнил. Они словно телепортировались туда. Очень удобно, кстати. Кацуру из своих рук он не выпускал. Гинтоки оторвался от него только на минуту. Ровно столько времени потребовалось, чтобы снять с себя пижаму. Хорошо, что он, проснувшись, так и не переоделся.       Одежда Кацуры потерялась еще где-то на кухне. Отчасти даже романтично, а еще очень страстно. И страсть эта захлестнула Гинтоки с головой. У него в принципе очень давно не было секса, а секса с Зурой не было целую вечность, что удручало. Теперь у них был шанс все исправить. Однако Гинтоки не мог не спросить.       В момент, когда Зура лежал на спине на незаправленном футоне, а Гинтоки склонился над ним сверху, покрывая шею поцелуями, последний оторвался и, глядя другу (бывшему любовнику? любовнику нынешнему?) в глаза, спросил:       — Ты точно уверен?       Зрачки у Кацуры были расширены, и смотрел он пьяно-пьяно, с вызовом и желанием.       — Иначе не предложил бы, — сдавленно пробормотал он, вовлекая Гинтоки в очередной поцелуй.       Возможно, им следовало быть более нежным и спокойными, но у них не получалось. Слишком сильно они скучали друг по другу. Настолько, что не находили сил и времени даже перебрасываться привычными для них колкостями.       Гинтоки покрывал шею и ключицы Кацуры требовательными поцелуями, иногда прикусывая тонкую кожу губами, а Кацура часто дышал, кое-как сдерживая рвущиеся наружу стоны. Руками Гинтоки скользил по его животу и бокам, иногда касался бедер. Одни только эти прикосновения дарили невероятное ощущение. Чужое тело ощущалось таким родным и желанным в его руках, что Гинтоки совсем не хотел его отпускать. И не отпускал.       Он бы и дальше продолжил утопать в этой невероятной прелюдии, но вставший член требовал к себе внимания. Бедром Гинтоки ощущал, что Кацура испытывает точно такую же проблему. Желая его подразнить, Гинтоки просунул руку между их телами и скользнул кончиками пальцев по жаркой, сочащейся смазкой, головке. И тут Кацура уже не смог сдержать стон. Он инстинктивно развел ноги в стороны, приглашая Гинтоки наконец забрать свой подарок на день рождения.       Гинтоки последние несколько минут не думал вообще ни о чем, но вдруг подумал. Подумал о том, что день рождения вообще-то у него и, наверное, это Зура должен был ублажать его, а не наоборот. Впрочем, они уже начали в определенных позициях, и вряд ли стали бы меняться ролями теперь.       — П-продолжай, — прошептал Кацура, недовольный внезапной заминкой.       Гинтоки чмокнул его в губы, желая сказать, что обязательно продолжит, и отлучился за смазкой и презервативами. Благо, они были не так и далеко. Ожидали именно этого момента, видимо.       Вновь вернувшись на футон, Гинтоки прошелся по внутренней стороне бедра Кацуры пальцами, заставляя того задрожать еще сильнее. Язык Гинтоки прошелся по нижней губе. Он изнывал от предвкушения, глядя на такого красивого и доступного Зуру. Лицо, обычно бледное, теперь было красным, кожа покрылась испариной, он тяжело и часто дышал, цепляясь пальцами за простынь, черные длинные волосы рассыпались по подушке, губы были приоткрыты в немом стоне, глаза возбужденно блестели. Все это слишком сильно походило на самое настоящее произведение искусств.       Дрожащей рукой Гинтоки открыл тюбик смазки и выдавил ее себе на пальцы. Он уверенно скользнул ими между ягодиц Кацуры, дразняще касаясь его, но пока не входя внутрь. Зура нетерпеливо дернул бедрами, надеясь быстрее перейти к самому интересному.       Они оба были пьяны, при этом не выпив ни капли алкоголя. Пьяны друг от друга и этой спонтанной (или нет?) близости. Это было почти как в тот день много лет назад. Только лучше, потому что над ними больше не нависала угроза расстаться с жизнью в любой момент. Вопрос лишь один — почему так много времени было упущено?       Гинтоки протолкнул внутрь один палец, Глядя на Зуру со смесью вожделения и некой грусти. Сейчас определенно грустить не стоило, но эта эмоция все равно вспыхнула где-то в глубине души. Хорошо, что исчезла она также быстро, как и появилась. Кацура положил руку на шею Гинтоки, и потянул его на себя, вовлекая в очередной страстный мокрый поцелуй.       Их языки переплетались, слюны было слишком много, но так даже лучше. Больше страсти. Больше похоти.       Пальцем Гинтоки двигал уверенно, и уже очень скоро, добавил второй. Кацура был расслаблен. Он всецело доверял Гинтоки, и это чувствовалось. Они так давно не занимались сексом друг с другом, но сейчас все ощущалось так, будто и не было этого перерыва в несколько лет. И говорить это могло лишь об одном — они идеально подходили друг с другом.       Гинтоки не стал затягивать с подготовкой, видя, что Зура готов. И не просто готов, но хочет очень сильно. В очередной раз поцеловав его в губы, Гинтоки вынужденно отстранился. Открыть презерватив и надеть его потными и скользкими от смазки руками оказалось не просто, но Гинтоки кое-как справился.       Он вернулся к Кацуре, с трепетной нежностью погладил его кончиками пальцев по щеке, убрал прилипшие ко лбу волосы за ухо, поднеся член ко входу. Одним взглядом спросив об окончательном согласии и, получив его незамедлительно, начал медленно входить.       Несмотря на захлестнувшую его страсть, он не спешил, давая Зуре привыкнуть. С губ последнего сорвался сдавленный стон, он все же не смог сдержаться. Гинтоки думал было ему сказать словами, о том, что стонать можно смело, ведь тут никого не было, но сказал действиями.       Дать Зуре время привыкнуть оказалось до безумия сложно. У него внутри было так тесно и жарко. Гинтоки изнывал от желания и возбуждение, ставшего отчасти болезненным. Но он не спешил, потому что Зура был ему дорог, потому что он заботился.       Спустя время, видя, что в уголках глаз Кацуры больше нет капель слез, Гинтоки толкнулся на пробу. И Зура тут же протяжно застонал. Возможно, если бы не этот стон, Гинтоки еще мог бы себя сдержать, но нет… Услышав этот прекраснейший голос, он окончательно сорвался, ускоряя темп. Больше не было сил терпеть.       Кацура, словно желая найти точку опоры, вцепился в плечи Гинтоки, царапая его ногтями. Иногда он тянулся за поцелуями, а в моменты, когда его губы были заняты, надрывно дышал и стонал. Страсть захлестнула их обоих. В комнате стало жарко, она наполнилась пошлым звуком соприкосновения двух обнаженных тел.       Гинтоки казалось, что он утопает в наслаждении. Давно ему не было настолько хорошо. Подарок на день рождения определенно удался. Гинтоки самозабвенно вбивался в тело Кацуры, стараясь непрерывно целовать его то в губы, шею, щеки или любое другое место, до которого удавалось дотянуться. Он гладил разгоряченную кожу руками, и иногда на задворках его сознания проскальзывала мысль о том, что ему невероятно повезло.       Пускай день рождения был у Гинтоки, он не мог не позаботиться о Зуре. То ли в качестве благодарности, то ли просто потому, что был хорошим человеком, он накрыл его член рукой, ощутимо сжимая, от чего Кацура простонал особенно громко, хватая ртом воздух.       Гинтоки всего пару раз провел по чужому члену рукой, после чего почувствовал, как Зура задрожал под ним, закатывая глаза от накрывшего его оргазма. В этот момент его лицо казалось особенно красивым: опухшие губы, ниточка слюны, вытекающая из уголка рта и слипшиеся от слез ресницы. Одной этой картины Гинтоки хватило, чтобы кончить следом.       Вытащить он не успел, излившись прямо внутрь. Впрочем, так даже лучше. Было в этом что-то притягательное и волнующие, и плевать, что Кацура потом наверняка будет недоволен.       — Зура, — прошептал Гинтоки, ощущая себя в крайней степени великолепно.       Он выскользнул из чужого тела, но позы не сменил, продолжая нависать сверху.       — Не Зура, а Кацура…       Кацура погладил Гинтоки по влажному плечу. Он злился, но, на самом деле, нет. Сейчас его совсем не волновало то, что Гинтоки так и не запомнил, как его, черт возьми, зовут.       — С Днем рождения! — сказал Зура, довольно улыбнувшись.       Гинтоки быстро поцеловал его в губы и все же перекатился на соседнюю половину футона.       — Спасибо, — устало и очень довольно пробормотал он.       Кацура придвинулся к Гинтоки, нежно его обнимая. И был обнят в ответ. Сейчас, после хорошего секса, они оба стали излишне эмоциональными, но едва ли в этом было что-то плохое. Главное, что они были счастливы. Единственное, чего Гинтоки опасался, так это того, что ради следующего такого подарка придется ждать следующего дня рождения. Но он искренне надеялся, что не придется.       Спустя минут пять, прошедших в спокойном молчании, Гинтоки с любопытством поинтересовался:       — Что там за сюрприз вы мне готовите?       — Не скажу, — ответил Зура.       — Скажи хоть будут ли свечи? — с наигранной мольбой спросил Гинтоки.       — А что? — не понял сути вопроса Кацура.       — У меня просто есть желание и, если будут свечи, то я его загадаю.       — Что за желание? — спросил Кацура, прижавшись к Гинтоки сильнее.       — Не скажу, — усмехнулся тот, поцеловав Зуру в щеку.       Действительно не скажет, но загадает, чтобы с этого самого дня подобные встречи с Зурой вновь вошли в привычку. Загадает, даже если свечей не будет. Но лучше бы им быть. Впрочем, и без свечей этот день рождения для Гинтоки уже определенно удался.