Люди меня не интересуют

      Гинко сидел на пороге полуразрушенного храма, глядя на пелену дождя. Смеркалось. Карабкаться в темноте по размытым до состояния болота склонам гор не было желания. Так что Гинко решил переночевать здесь. И, видимо, не он один.       Разгоняя тонкой струйкой дыма окруживших его мелких существ, светящихся в темноте и издающих давно ставший привычным потусторонний звон, Гинко не сразу заметил вышедшую из сумерек фигуру в цветастом кимоно и гэта. Незнакомец закрыл свой яркий зонт, заходя в храм, и Гинко смог разглядеть его лицо. Тонкие, изящные черты из-за необычных татуировок становились острее и выразительнее. Загадочный человек снял с плеч тяжёлый деревянный сундук, напоминающий его собственный, и теперь рассматривал самого Гинко с, казалось бы, поверхностным интересом.       - Пережидаешь дождь? - спросил он, садясь рядом.       - М-м... - Гинко утвердительно промычал, перекатывая самокрутку из одного уголка рта в другой. - Но вряд ли дождь закончится раньше, чем через несколько дней. Утром придется идти дальше.       - Вот как...       Новопришедший осмотрелся, разглядывая старый храм. Покосившиеся балки крыши, покрытые паутиной стены, местами прогнивший деревянный пол. Здесь не было ничего примечательного, кроме странного беловолосого человека, который вполне мог бы переждать непогоду в близлежащей деревушке.       - Гинко. - представился тот, чтобы как-то разбавить тишину. Обычно она его умиротворяла, но не в этот раз. Ответа не последовало. - Ты ведь тоже мастер муши? - продолжил Гинко свой расспрос, начатый скорее от скуки, чем из интереса к одному из десятков встречаемых им путников, хотя и весьма необычному.       - Нет, я просто аптекарь.       Что аптекарю делать в такой глуши посреди глубокой осени, ещё и так разодетым? Гинко заметил очередную странность: на полах его кимоно и даже на деревянных подошвах гэта не было ни капельки грязевой жижи, в которую превратились все окрестные тропы.       - Ты часто бываешь в этих краях... Гинко?       Не обратив внимания на запинку перед его именем, мастер муши ответил:       - Не могу вспомнить эти места. Хотя так бывает редко. Обычно я возвращаюсь туда, где уже бывал. Тогда горы и тропы легко узнать. Но сейчас... Кажется, я заблудился. Возможно, местный хозяин водит меня кругами. Ещё здесь очень много муши. Возможно, что-то произошло.       - О-о, - протянул аптекарь. - а у тебя действительно чутье. Или ты уже слышал местные слухи?       - Слухи? Расскажи. - Гинко бросил на собеседника заинтересованный, но вечно непоколебимый взгляд единственного зрячего глаза.       - Если бы ты бывал здесь весной и летом, то знал бы, чем славятся местные леса. Многие искушённые и даже весьма богатые люди ходят сюда, чтобы купить любовь местных девушек. Впрочем, не только девушек... Но в последний год эти леса обходят стороной. Здесь начали пропадать люди. Странно, что ты не слышал об этом раньше.       Аптекарь, или Кусуриури, как представился юноша, говорил медленно, почти лениво, словно привык быть очень немногословным. И почему он вообще упомянул о подобном? Купить любовь местных девушек, и не только? Достаточно было сказать, что здесь пропадают люди. Возможно, он считает, что между достопримечательностями местных лесов и печальными событиями есть какая-то связь.       Или же он один из тех самых местных. Правда, выглядит этот юноша так, что вполне мог бы продавать себя не в этом захолустье, а в одном из лучших весёлых домов. Необычные черты лица, глубоко врезающиеся в память. Тонкие запястья и длинные, почти паучьи пальцы с острыми фиолетовыми ногтями. Выглядывающая из-за ворота женского кимоно изящная бледная шея. Небрежные кудри волос редкостного цвета небеленого полотна, между прядями которых виднеются заострённые уши, как у какого-нибудь божества, обретшего человеческую форму.       Неровно завязанный пояс, будто специально, чтобы возникло желание его поправить или вовсе снять. Неожиданно юноша повернулся к Гинко и... улыбнулся? В обрамлённых темно-красным глазах легко читалась насмешка. Наверняка на него не часто так пялятся. Гинко непроизвольно сжал губы и отвернулся. Бесспорно, он заслужил насмешку. Почему он вообще стал рассматривать этого юношу, ещё и с подобными мыслями? В последние лет десять он не то что не переступал порог веселых домов - даже отказывался от любезно предложенной дополнительной оплаты любовью от одиноких вдов, которые говорили, будто недостаточно отблагодарили его жалкой горсткой монет, о которой просил мастер муши за свою помощь. Тем более, Гинко никогда не интересовали мужчины. Он медленно выдохнул, списав свои мысли на крайне необычный вид юноши, который даже не назвал своего имени.       Тем временем Аптекарь достал из дорожного сундука несколько изящных весов и разместил их по центру храма, остановив на хрупких устройствах озадаченный и слегка затуманенный взгляд. Казалось, он был очень глубоко погружен в свои мысли, когда весы наклонились, указывая чашечками на заднюю стену храма.       Кусуриури тут же выбросил из рукава веер амулетов, создавая барьер на стене. Затем достал из сундука короткий меч в дорого украшенных старинных ножнах с обезьяньей головой. Весы наклонились уже в другую сторону и стали быстро вращаться вокруг своей оси. Лицо аптекаря оставалось хладнокровным, пока он устанавливал барьеры на остальных стенах. Когда все было готово, весы встали прямо и замерли. Пока что ни один из амулетов не поменял свой цвет.       - А оно осторожнее, чем я думал. - задумчиво проговорил юноша, вглядываясь в полумрак. - Кажется, это надолго.       Он опустился на пол храма, положив меч перед собой.       Гинко хмыкнул, разглядывая странные ножны, походившие на древнюю безделушку, как, вероятно, и оружие, которое в них скрывалось. Наверняка в них был спрятан короткий резной клинок - впору коллекционеру вроде Адасино, но никак не воину, и уж тем более простому аптекарю.       - И с кем ты собрался сражаться... этим?       Кусуриури лукаво улыбнулся. Его изгиб губ едва изменился, но Гинко заметил. Казалось, этот вопрос ему задавали слишком часто, и хозяин сего необычного оружия предпочитал на него не отвечать, считая наивной глупостью несведущих.       - С мононоке. - ответ прозвучал в полной тишине, которая внезапно окутала храм.              В следующую секунду несколько балок крыши обрушилось на пол, подняв облако пыли. Вверх тут же взлетели амулеты, узор на которых изменился, наливаясь алым. С крыши раздался ритмичный гул, напоминающий удары огромного барабана. Ему вторило нарастающее завывание, похожее на сдавленный женский стон. Аптекарь взял в руки меч, так и не вынимая его из ножен, и поднял взгляд к потолку.       - Почему бы тебе не спуститься?       Ритмичные удары прекратились, а стон усилился, приобретая низкие, нечеловеческие интонации. С потолка клочками густого светящегося тумана опускалась красная аура, грозя окутать все помещение. Взгляд Кусуриури обратился к мастеру муши, с интересом наблюдающему за происходящим. Гинко слышал истории про мононоке и их укротителей. Но, хотя уже много лет имел дело с невидимым глазу обычного человека, с подобным ещё не встречался.       - Гинко, ты уверен, что не бывал здесь раньше?       - Вряд ли. А если и бывал, то очень давно.       - Ты здесь не просто так. Ты должен вспомнить.              Нарастающий вой внезапно оборвался. Красный туман пропал, а воздух снова наполнил мерный шум дождя. Темнота храма не была кромешной лишь благодаря множеству муши.       - Оно ушло. Но ненадолго. Что ж, у тебя есть время подумать.       - О чем? - Спросил Гинко, который, по правде, не планировал задерживаться в этом месте надолго.       - О том, когда ты здесь был и почему.              Гинко обернулся к собеседнику и внезапно встретился со строгим взглядом голубых глаз, который казался нечеловечески пронзительным. Но ответа у него все равно не было. Гинко лишь покачал головой и вздохнул, начав подготавливать курильницы, как обычно делал перед сном. Несмотря на удивительные обстоятельства, в сон клонило сильнее, чем обычно. Тело казалось тяжёлым, мысли путались.              - Прости, но мне нужно хотя бы немного поспать. Видимо, старею. - неудачно пошутил Гинко. Он в принципе не умел шутить. Поэтому то, что выражение лица его собеседника ничуть не смягчилось, было вполне ожидаемо.       - Что ж, - тихо сказал Аптекарь. - иногда ответы приходят во сне. Кстати, курить вредно. - добавил он и бесцеремонно вытянул изо рта Гинко самокрутку, туша тлеющий огонек своими длинными изящными пальцами. Такой наглости Гинко не ожидал и попытался отобрать её, схватив Кусуриури за запястье. Но пальцы последнего только сжались ещё сильнее. На пол посыпалась травяная труха.       - Этот дым отпугивает муши. - спокойным голосом пояснил Гинко, глядя в упор в голубые глаза, казалось, смеющиеся над ним.       - Возможно, не только их... - сказал аптекарь и многозначительно взглянул на крышу, которая чуть не обрушилась несколькими минутами ранее под шагами пока что невидимого для них существа.       - Возможно, то, с чем ты хочешь сражаться - тоже муши? - спросил Гинко. А ведь и вправду, эта сущность почему-то не явила себя, хотя мононоке обычно не медлят с расправой над внезапно подвернувшимися жертвами.       - Тогда мне тем более понадобится твоя помощь. - вкрадчиво произнес Кусуриури, так и не попытавшись высвободить руку из захвата Гинко. - Если хочешь спать - спи. Рассвет наступит нескоро.       Рассвет наступит нескоро... Гинко показалось, что он поймал обрывок очень давнего воспоминания, но тут же снова потерял его. Опомнившись, он наконец-то отпустил руку Аптекаря, уже ничуть не беспокоясь об очередной молчаливой насмешке. Реальность отдалялась от него, расплываясь во внезапно накатившей усталости. В храме по-прежнему было тихо, если не считать барабанящего по крыше ливня и шелеста деревьев от поднимающегося урагана. Эти звуки сейчас казались умиротворяющими. Гинко поджёг измельчённые травы в четырех курильницах, которые расставил по углам своего импровизированного ложа из теплого пальто и сложенного шарфа вместо подушки.       Кусуриури сел рядом, явно не собираясь спать. Узор его кимоно и пояс с чертовым бантом наискось - последнее, что видел Гинко, прежде чем провалиться в глубокий сон. Когда дыхание последнего стало тихим и ровным, Кусуриури беззвучно поднялся и по очереди затушил тлеющие огоньки в курильницах. Ночь обещала быть интересной.