Люблю, как ты ненавидишь меня

От боли я становлюсь сильнее, Люблю, как ты ненавидишь меня. Мокс велел тебе держаться как можно дальше от Максвелла, он не хотел, чтобы ты попал под чары чемпиона. Ты бы никогда никому не сказал, что уже попался на крючок — Максвелл обвел тебя вокруг пальца. И он знает об этом. - Дверь едва успевает закрыться, прежде чем ты толкаешь его к стене, зубы впиваются в его шею. Он скулит, когда ты просовываешь свое бедро между его ног, прижимаясь им к его члену. Ты выдергиваешь рубашку из его брюк, твои пальцы легко расстегивают пуговицы. Ты идешь на поводу у своего гнева — во время промо он зашел слишком далеко, настолько низко опустился, когда упомянул, что ты превращаешься в своего отца. Ты впиваешься ногтями в его живот. – Тебе следовало знать, что лучше не упоминать этого ублюдка. – Зато я получил, что хотел, – его смешок прерывается жалобным воем, когда ты сильно щиплешь его за соски. – Я, блядь, ненавижу тебя, – шипишь ты, прежде чем соединяешь ваши губы в жарком поцелуе. Он обхватывает твое лицо с двух сторон, каким-то образом притягивая тебя ближе к себе, углубляет поцелуй. Ты кусаешь его губу, когда он пытается перехватить инициативу. Он стонет в поцелуй — ты проводишь ногтями по его груди, твои пальцы расстегивают ширинку его брюк. Ты засовываешь руку ему в боксеры, обхватываешь его член, усмехаешься, когда чувствуешь, что он уже твердый. – Ты затвердел из-за этого? Ты такой жалкий, Макси. Он скулит, когда ты двигаешь рукой быстрее, его пальцы сжимают твою рубашку, Максвелл пытается втянуть тебя в очередной поцелуй. Ты предупреждающе сжимаешь его член, и он прекращает свои выходки. Твои зубы скользят по его коже, оставляя после себя следы легкого раздражения — ты знаешь, что лучше не делать отметины, которые останутся надолго. Когда ты вытаскиваешь руку из его боксеров, он ноет — ты небрежно переворачиваешь его, Максвелл приподнимается на локтях. Ты стягиваешь с него штаны и боксеры, расставляешь его ноги, быстро спускаешь собственные брюки, позволяя им болтаться у лодыжек. Ты раздвигаешь его задницу, чтобы плюнуть на его дырочку – он хнычет от этого ощущения. Может быть, если бы он не вывел тебя так сильно во время промо, ты бы подготовил его, но сейчас ты сосредоточен не на Максвелле, нет, только на себе. Ты поспешно вводишь свой член в его дырку, не обращая внимания на стон дискомфорта, вырванный тобой у Максвелла. Ты обхватываешь рукой основание его члена, сжимаешь его бедра — ты даже не даешь ему времени привыкнуть, прежде чем грубо толкаешься в него. – Давай, блядь, потише, Макси. Не хотелось бы, чтобы наши коллеги услышали, как тебя имеют в чулане. Максвелл кивает, передвигая одну руку, чтобы закрыть рот. Ты кладешь голову на его плечо, заглушая все звуки удовольствия. Он сжимается вокруг твоего члена, пытаясь заставить тебя замедлиться. Ты крепко стискиваешь его в ответ — он прекращает то, что делает, и пытается расслабиться. Он зажимает рукой свой рот, заглушая громкий стон, когда твой член задевает его простату. Ты двигаешь бедрами так, что с каждым толчком попадаешь на его простату, его член дергается в твоей руке, а ты ухмыляешься ему в плечо — он ни за что не кончит от этого. Группа голосов приближается к чулану, ты воркуешь ему на ухо приторно-сладким голосом: – Лучше держи рот на замке. Ты же не хочешь, чтобы они услышали, какая ты шлюха? Он кивает и делает всё возможное, чтобы не издавать ни звука, но тихие стоны проскальзывают через его руку. Голоса вскоре отдаляются от чулана, и Максвелл выпускает вздох облегчения. Он опускает свою ладонь, чтобы заговорить с тобой: – Ты мог бы подготовить меня, ублюдок. – Ты не заслужил это, сука. Вывел меня, блядь, из себя, – ты грубо кусаешь его за ушную раковину. – Мокс был прав насчет тебя, знаешь об этом? – Что этот старик сказал обо мне? Ты слышишь, что он ухмыляется. – Сказал, что мне следует держаться от тебя подальше. Что ты обведешь меня вокруг пальца. И он прав, ты сделал это. Он смеется. – Единственный раз в жизни, когда Мокс, возможно, оказался прав. Ты рычишь. Всё твое тело горячее — в животе разливается знакомое предвкушение оргазма. Ты кусаешь воротник его рубашки, сдерживая развратный стон. Твой член пульсирует внутри Максвелла — он знает явные признаки твоего оргазма и целенаправленно сжимается вокруг тебя. Ты крепко стискиваешь его бедро, продолжая грубо двигаться, по мере того как приближаешься к краю. Максвелл бессвязно скулит, тебе удается поймать: «Я так бл-зко». Ты ухмыляешься в воротник его рубашки: он, действительно, думает, что ты позволишь ему кончить. Ты бессознательно сжимаешь руку вокруг его члена, кончая глубоко в него — твой стон, кажется, эхом прокатывается в его ушах. Ты замедляешь свои толчки, пока они не прекращаются, не ждешь, пока твой член обмякнет — быстро выходишь из него и натягиваешь штаны вместе с боксерами. Ты расправляешь складки на одежде, убеждаясь, что выглядишь довольно пристойно, чтобы выйти из чулана. Максвелл поворачивается к тебе с надутыми губами. – А как же я? – он указывает на свой твердый член. Ты коварно улыбаешься ему. – Ах-ха-ах, Макси, если ты хочешь кончить, сделай это сам. Он обхватывает рукой свой член, но ты ловишь его за запястье. – Только после того, как я уйду. Не хочу видеть, как ты удовлетворяешь себя, – бросаешь ты, прежде чем открываешь дверь чулана. Она захлопывается за тобой. Ухмылка появляется на твоих губах, когда ты слышишь, как он пытается заглушить свои стоны.