лаллипап

Когда Маша поступила на первый курс педагогического, она была уверена, что все проблемы позади. Позади ебучее ЕГЭ, от которого у неё буквально начался нервный тик, позади доёбы матери про бюджетную основу обучения, позади бессонные ночи, а впереди — только новые возможности. Увы, Маша ошиблась. Горы домашки, нескончаемые конкурсы, конференции и студенческие мероприятия, — ведь Романова, блять, активистка. А, ну и до кучи ко всему — староста. Поэтому когда ей в один серый октябрьский день приходит сообщение от девчонки со смешными ником в вотсапе — Поцелуйкина — Маша заинтересовано отвечает. Зовут её Даша, и она теперь их второй куратор — на пару с яркой Дианой. Ещё веселее ей становится, когда Даша по ошибке скидывает в их чат сообщение с признанием в том, что она словила на Машу краш, которое, очевидно, предназначалось Адаменко. Романова хихикает прямо на паре по общей педагогике, на что получает замечание от душной преподавательницы. Маша закатывает глаза, листая фотки новой знакомой, закусив губу, и предлагает ей встретиться после пар — Поцелуйкина была очень даже в её вкусе. Потом она узнаёт, что фамилия девушки на самом деле Поцелуева и очень долго смеётся с клички, которую Даше дала Диана. А потом сама не замечает, как их отношения потихоньку перерастают во что-то большее, чем просто дружба. Случается это на посвящении в первокурсники, когда румяная Маша убегает за кулисы после выступления и бросается Даше на шею. А та и не дура — впивается мягким поцелуем в нежные губы, придерживая Романову за талию. С тех пор они, вроде как, начали встречаться. Ну, официально никто никому ничего не предлагал, но засосы на шее Маши, которые та постоянно прятала за воротом водолазки, говорили сами за себя. Вот и сегодня девушки задерживаются в университете допоздна. Очередное затянувшееся собрание, кипа бумаг с домашним заданием на столе в квартире Маши и бессонная ночь с литром кофе. — Блять, я бы пожевала чего. Столовка, сука, закрыта, — недовольствует Романова, спускаясь с пятого этажа под руку с Поцелуевой. — Пошли, — тянет её Даша за собой, и они сворачивают с лестницы, оказываясь на четвёртом этаже. Девушка ведёт Машу по длинному коридору и останавливается у деревянной двери. — Откуда у тебя ключи? — брови Романовой подскакивают вверх, когда Поцелуева открывает кабинет ректора университета. — Тамара Владимировна, секретарша Степана Максимовича, дала нам с Барби ключ. Мы тут чай пьём, когда допоздна в вузе торчим, — пожимает плечами Даша и пропускает девушку внутрь. Включает свет и идёт к шкафу, рассматривая содержимое. — Шоколадки «Merci» есть. Будешь? — она поворачивается к Маше, которая уже уселась на стол. — А стулья для дураков, да? — Тут ближе, — улыбается Романова, болтая ногами. — Шоколад буду. А чай есть? — Поцелуева кивает на вопрос и ставит электрический чайник, предварительно проверив наличие воды — Тамара Владимировна всегда оставляла немножко. Маша с удовольствием жуёт молочный шоколад, запивая его горячим чаем, пока Даша сидит рядом на стуле, неотрывно следя за Романовой. Та продолжает ёрзать на столе, покачивая головой в такт какой-то мелодии, которую сама и напевала. — Ты измазалась, — подходит к ней Поцелуева, когда Маша доедает третью шоколадку и допивает свой чай, блаженно выдыхая. Даша проводит пальцем по уголку губ, собирая остатки шоколада, а после подносит к своему рту, слизывая оставшуюся сладость языком. У Романовой загораются глаза от этого действия, и она прижимается ближе к Поцелуевой, укладывая ладони на её талию. — Эй, сучка, оближи меня как леденец, — напевает Маша, усмехаясь. — Мне стоит привыкнуть к тому, что ты без конца исполняешь репертуар Фараона, — улыбается Поцелуева, проходясь ладонями по бёдрам Романовой. Они смотрят друг другу в глаза ещё несколько секунд, а затем Даша подаётся вперёд, напористо сминая губы Маши. Романова приоткрывает рот, впуская туда язык Поцелуевой, который так настойчиво исследует уста Маши, задевая нёбо и ряды зубов. У них всегда было так — Маша улыбнётся, стрельнёт глазками, заведёт, а Даша впечатает в стену и вытрахает каждый стон. Ноги Маши плотным кольцом обвивают тело Поцелуевой, Романова жмётся ближе, потому что ей всегда мало. Даша отстраняется, облизываясь, но только для того, чтобы стянуть толстовку с вузовским логотипом с Маши и открыть себе вид на упругую грудь, скрытую чёрным кружевом. — Это что у нас такое? — присвистывает Поцелуева, проходясь горячими пальцами по белью. — Я планировала потрахаться у меня дома, но ты нашла место поинтереснее, — закатывает глаза Романова, расстёгивая бюстгальтер. — Света шутила, что мы с тобой ебёмся в ректорской. Не думала, блять, что это окажется правдой, — на выдохе произносит Маша, когда Даша накрывает своими ладонями мягкую грудь. — Отправим Свету на битву экстрасенсов, — усмехается Поцелуева, касаясь губами алебастровой шеи, целуя красные буквы татуировки. Спускается поцелуями ниже, заставляя Машу выгнуться навстречу приятным ощущениям, когда Даша обхватывает ртом бусину соска, посасывая. Одна рука придерживает Романову за талию, вторая — перемещается на свободное полушарие, проходясь подушечками по ареоле, сжимая. Внезапно они слышат шорох и оборачиваются на источник звука. — Сука, — шипит Поцелуева, когда понимает, что они снесли на пол документы со стола ректора. — Давай после разберёмся, — шепчет Романова, вновь притягивая Дашу к себе. Забирается ладошками под её кофту, поглаживая плоский живот. — Сними, — сдавленно просит, мечтая быть кожа к коже. Дарья просьбу выполняет, отправляя элемент одежды к толстовке Маши, оставаясь в спортивном топе. Романова разводит свои бёдра в надежде, что Поцелуева снимет с неё колготки, но та лишь хватает её, заставляя чуть проехаться задницей по столу, и разрывает капроновую ткань. — Эй! — недовольствует Мария, когда видит, как по её колготкам ползут стрелки, а между ног и вовсе образуется дыра, которая разрастается в геометрической прогрессии. — Я домой голая поеду? — Мы же на машине, не ссы, — отвечает Поцелуева, разрывая ткань ещё сильнее, разнося по кабинету характерный звук. — Давай достань камеру, и мы снимем порнуху «начальница и её секретутка», — закатывает глаза Романова, смотря на свои вообще-то новые, но уже разорванные колготки. — А вот возьмём и снимем, — смеётся Поцелуева, задирая полы юбки, касаясь клитора через ткань кружевных трусов. Маша тихо охает, когда Даша начинает кружить по влажному белью. — Пальцы или язык? — Твой блядский язык, конечно же, — выдыхает Романова, опираясь ладонями на столешницу. Даша кивает, садясь перед Машей на корточки, двигая её тело ближе к краю стола для собственного удобства. Одной рукой отодвигает полоску тёмных трусов, а второй сжимает ляжку Романовой, не давая той ёрзать. Ладонь Маши опускается вниз, стягивая у корней чуть отросшие блондинистые волосы. Поцелуева заглядывает в глаза Романовой и, наконец, делает первый мазок по половым губам. Маша стискивает зубы, когда Даша проходится шершавым языком с титановой штангой по нежным складкам, смешивая природную смазку со слюной, разнося по помещению пошлые чавкающие звуки. Поцелуева посасывает губами чувствительную точку, заставляя Романову простонать. — Малыш, ещё, — выдыхает Маша, прикрывая глаза, двигая тазом навстречу Даше. Поцелуева проводит языком от клитора до входа во влагалище, имитируя медленные толчки, исподлобья наблюдая за раскрасневшейся Романовой, которая сжимала стол уже до побеления костяшек. Даша понимает, что с дополнительной стимуляцией было бы быстрее, но секс-игрушек у них здесь нет, а руки, естественно, никто не помыл. Так что она продолжает скользить по слизистой, задевая пирсингом покрасневший комочек, отчего Маша пытается свести ноги, но сильная хватка Поцелуевой не даёт ей этого сделать — скорее всего на бедре останется синяк в виде следов от пальцев, но Романову это сейчас абсолютно не волнует. Она стонет уже громче, когда Даша полностью сосредотачивается на клиторе, старательно отлизывая. Выводит языком зигзаги, надавливает кончиком, обхватывает губами и холодит пирсой. Вся эта совокупность действий заставляет Машу слегка задрожать, вырвать из её груди громкий стон, и, наконец, кончить. Довольная Поцелуева приподнимается с колен, слыша неприятный хруст, поправляет чужое бельё и сводит бёдра Романовой вместе, успокаивая девушку лёгкими поглаживаниями. Челюсть чуть затекла, а кожа блестит от смешения жидкостей, и Маша хихикает, вытирая ладонями лицо Даши. — Это было охуенно. Так этому Степану Максимовичу и надо, заебал, — смеётся Романова, вжимаясь голой грудью в Поцелуеву, положив ей голову на плечо. Даша пропускает русые пряди сквозь пальцы, оставляя лёгкий поцелуй на макушке. — Давай, снимай штаны. — Ты в курсе, что шарага закроется через пятнадцать минут? — Даша отрывается от Маши, заглядывая той в глаза цвета топлёного шоколада. — Мне вообще похуй, — произносит Романова, скользя ладонями к ягодицам Поцелуевой.

***

Даша просыпается от настойчивого телефонного звонка — ну суббота же, блять, в конце концов. — Барби, ты чё звонишь мне в восемь утра? — сонно проговаривает Даша, пока рядом начинает ворочаться Маша. Поцелуева перехватывает её ладонь, переплетая их пальцы, и Романова успокаивается, продолжая крепко спать. — Дашенька, — елейно проговаривает Диана. — А какого хуя, скажи мне, я просыпаюсь от звонка Тамары Владимировны, которая пришла на рабочее место, а там все документы валяются на полу? Вы чё там делали нахуй? — Блять, — шепчет Даша, прикрывая глаза. — Мы торопились. Сука, мы забыли их поднять. — Ключи она сказала, чтобы в понедельник мы ей вернули. Поцелуйкина, как ты вообще додумалась поебаться в ректорской, — в голосе Адаменко явно слышится недовольство, и Даша закусывает губу. — Так вышло. Прости. — Всё, я спать дальше пошла. Но ты сучка, Дашка, — проговаривает Диана и сбрасывает звонок. Даша откладывает телефон в сторону, укладываясь обратно в постель, наблюдая за сопящей Машей, которая так сильно сжимала руку Поцелуевой во сне. Она засыпает с улыбкой и мыслями о том, что абсолютно не жалеет о своём сумасбродном решении. Ведь пока с ней эта девушка — остальной мир не имеет значения.